Джозеф ночью плохо спал — лезли в голову разные дурные мысли. У него не хватало аргументов объяснить Максу, почему тот должен переехать к нему. Он не знал как будет с ним объяснятся, знал лишь то, что обязан убедить Макса жить с ним. Начиная с сегодняшнего дня.
Утром Джозеф выгулял Карагёза, без аппетита позавтракал и собрался в клинику за Максом. Сегодня должны его выписать.
Спускаясь лифтом Джозеф, позвонил дежурной медсестре (телефон Макса, скорее всего, находился в полиции). Трубку никто не взял. Глубоко в душе у Джозефа начало зарождаться беспричинное беспокойство. В машине он ещё раз позвонил медсестре и ещё раз не получил ответ. Маленькое беспокойство начало перерастать в большую панику. Джозеф вытер рукой пот со лба и посмотрев в зеркало, увидел позади себя недовольное лицо Питера. Нездоровая галлюцинация. Он остановил машину у обочины и внимательно осмотрел заднее сиденье. Ничего подозрительного не обнаружил.
Джозеф тяжело выдохнул и положил голову на руль. Увиденное оправдал своей болезнью и тем, что плохо спал.
Что руководило им далее, Джозеф не мог объяснить. Наверно, предчувствие. Он развернул машину и поехал в противоположную от клиники. К дому Макса. Привычно припарковался у моста и пошёл пешком.
При дневном свете таунхаус казался слишком простым и даже бедным — ни одного декоративного элемента, сплошной функционал. Джозеф вновь воспользовался собачьим лазом. Он боялся что прохожие его заметят и вызовут полицию, вид то у него был странный. Обошлось.
Попав внутрь, Джозеф снял с себя обувь и бесшумно, словно кот, начал передвигаться по дому.
Макса он застал в гостиной. Тот сидел за столом в своей идеальной, безупречно белой рубашке. Его любовь к белым рубашкам была абсолютной. Он их умел носить в разных ситуациях и всегда оставаться на высоте. Белый цвет придавал Максу невинность, которой давно не было.
Макс выдавливал таблетки из блистера и аккуратно выкладывал их на блестящую поверхность блюдечка. Рядом стояла уже начатая и наполовину опустошённая бутылка вина. Он чувствовал на себе взгляд, но продолжал свою работу, не поднимая головы.
Джозеф оставался стоять на месте, визуально сравнивая количество таблеток на блюдце и пустых мест в блистере. Пересчитывал несколько раз. От сердца отлегло — пустых выемок было приблизительно столько, сколько белых драже на блюдце. Джозеф громко вздохнул, нарушая тишину.
— Хороший выбор, Макс! И оделся так торжественно. Любишь когда всё эстетично?
Макс весь сжался, как школьник, которого застали за непозволительной шалостью. Он напрягся, приготовившись получить удар в спину.
— К сожалению, спасатели не смогут оценить по достоинству твою девственно-белую рубашку из-за блевоты и других выделений.
Джозеф подошёл ближе и потрепал косичку Макса, отпил из его бокала. По вкусу обычное вино, недорогое из алкомаркета. Слава, Богу, что без привкуса горького миндаля.
— Хотел уйти безболезненно? — спросил Джозеф, — Посмею тебя разочаровать — безболезненной смерти в твоём случае не получится. Её вообще не бывает, ты же знаешь!
Джозеф скинул с себя куртку и со злостью швырнул на диван.
— Когда выпьешь все таблетки, — продолжил он, — у тебя останется достаточно времени, чтобы пожалеть о содеянном. Но вернуть ничего уже не сможешь.
Макс сжался, он чувствовал как звереет его друг. Иблис, он злится, — только и успел подумать Макс, перед тем как от сильного удара слетел со стула.
Ужасно разболелась послеоперационная рана, а во рту почувствовался металлический привкус крови. Не было никакого желания сопротивляться. Он так и остался лежать лицом вниз, боясь пошевелиться и тем самым сильнее разозлить Джозефа. Почувствовав спиной ещё несколько ударов ногой, Макс обхватил голову и зарылся в мягкий ковёр. Хотелось уже побыстрее покончить со всем этим.
Джозеф больше не бил. Это настораживало. Макс поднял голову, чтобы посмотреть, что происходит. Даже в его состоянии некоторые чувства ещё не умерли: страх, боль, любопытство.
Всё что должно подтолкнуть к действию инстинкт самосохранения, оставалось живо.
Макс уже сам не верил, что был готов решиться на последний, самый сложный шаг. Молодой организм должен воспротивиться воле своего владельца.
Джозеф нашёл тюбик с кремом и внимательно изучал его состав. Таких тюбиков у Макса было по несколько в каждой комнате. Особенности его профессии, предполагали гигиеническую обработку рук постоянно: мытьё рук обычным мылом, антисептическим, втирание спиртового антисептика без применения воды. Всё это чертовски раздражало кожу. Чтобы немного помочь себе, Макс часто смазывал руки кремом. Джозефу это было знакомо, у него самого дома, в машине, на рабочем столе имелось не менее сорока тюбиков крема в общем количестве.
Макс, догадался зачем Джозефу крем. Не для того же тот к нему наведался, чтобы смазать руки! Он бессильно опустил голову на ковёр и подумал, что этот день закончится иначе, предполагалось ещё утром.
Сквозь шум в голове от выпитого вина, Макс почувствовал, как Джозеф разгибает его руки и укладывает их вдоль тела. Макс тихо, истерично посмеивался утыкаясь лицом в ковёр. Раны болели терпимо благодаря обезболивающим, которыми его напичкали в клинике перед отъездом.
Затылок Макса обожгло горячим дыханием Джозефа. Теперь он знал точно, что сейчас произойдет. Но ему было безразлично и может немного любопытно.
Джозеф просунул свою ногу меж его ног. Максу это не понравилось, он попытался освободиться. Тщетно. Джозеф сейчас сильнее и в более выгодной позиции. Только лишний раз сделал себе больно. Больше попыток освободиться Макс не предпринимал. Оставалось прислушиваться к тому, что делает Джоз.
Макс почувствовал, как Джозеф протиснулся рукой под него и расстегнул ему пряжку ремня. Он невольно повёл вверх свой зад и Джозеф сжал его член.
Макс вспомнил приятное тягучее чувство сжатия и то, что умеет делать Джозеф своими руками. Он едва слышно застонал, но тут же прикусил себе нижнюю губу и притих.
Член не был конечной целью Джозефа, он его лишь слегка приласкал и принялся оголять ягодицы. Макс сильнее прикусил себе губу, когда почувствовал лёгкое поглаживание и давление твердых пальцев на сфинктер.
Пока ему было больше стыдно, чем неприятно. Смазанный кремом палец наполовину проник в тесный анус Макса и встретил сопротивление в виде рефлекторного сжимания мышц. Сам Макс не показывая никаких эмоций: ни отрицательных, ни положительных. Немного подождав, дав привыкнуть, Джозеф начал исследовать анальное отверстие друга и обойдя пальцем по кругу наткнулся на что-то интересное.
— Рубец… Это Рашид тебя так… Изнасиловал?
Макс удивился, что только не прийдёт этому Джозефу в голову. Но ничего не сказал.
Джозеф несколько раз нажал на подозрительное местечко и не заметив ничего опасного для партнёра, продолжил своё исследование. Он протолкнул палец дальше вглубь, потом вернулся обратно и снова вглубь. Было тесно и неудобно.
— Твой сфинктер совершенно не приучен к анальному сексу. Он непроизвольно сжимается. Даже не верится, что тебя трахал Рашид.
Это беспричинное подозрение разозлило Макса.
— Не смей так говорить о Рашиде! Не имеешь права. Раз собрался меня изнасиловать анально, так вперёд! Делай своё дело. Или ты решил вытрахать мои мозги, Джозеф?
— Если не он, то кто? — Джозеф вогнал второй палец и от неожиданности Макс приподнялся. Свободной рукой Джозеф придавил его за плечи, заставляя вернуться в изначальное положение.
— Я называл его отцом, — признался Макс. — Он… Он приходил сегодня.
Джозеф медленно вынул свои пальцы. Достаточно. Он больше не злится. Вот оно, что. Чудовище из прошлого вернулось, чтобы добить и без того нестойкую психику Макса. И оно своё дело сделало на отлично.
— Он не твой отец? Я правильно понимаю? — Джозеф погладил голые ягодицы Макса.
— Нет. Он растил меня, до того как я попал к Питеру, — тяжело дыша сказал Макс. — Трахни меня, Джозеф, мне это нужно!
Джозеф не считал секс в данной ситуации уместным. Он не знал зачем это Максу.
— Или ты передумал, Джо-зеф? — потребовал Макс.
Макс лежал на ворсистом ковре животом вниз, такой беззащитный. Его рубашка задралась, приоткрывая те самые соблазнительные ямочки на пояснице. Больше всего на свете Джозеф хотел обладать этим телом. Он встал сам и подал руку Максу.
— Пошли на диван.
Джозеф избавил Макса от одежды, аккуратно, стараясь не причинять лишней боли, нежно-нежно поглаживал тренированное тело, целовал поясничные ямочки, водил языком по дрожащим плечам и всхлипывал от ощущения доступности желанного тела… Макс испытывал страх перед близостью, вздрагивал, но очень старался расслабиться.
«Пугается как ребенок».
— Т-с-с-с-с, — Джозеф убаюкивал Макса, медленно вводя в него свой член. — Расслабься, малыш.
Макс уткнулся носом в подушку и притих. Пока всё терпимо, разве что немного страшно.
— Макс-с-с… Сделай вдох. Вдохни.
Макс завертел головой, не понимая что происходит и только когда почувствовал сильную боль, вдохнул.
Он помнил эту боль. Это как старая знакомая вернулась из небытия. Ох, как же он боялся вновь почувствовать то, что давно забыл. Макс злился, что на это пошёл. Ведь знал же, знал, знал!
Макс испуганно заёрзал, пытаясь избавиться от источника боли, но Джозеф придавил его своим весом.
— Дыши, Макс! слышишь, дыши… Не думай ни о чём, — чуть ли не кричал Джозеф.
— Б-о-льно, — пожаловался Макс.
Джозеф поцеловал его затылок, прикусил плечо.
— Тебе неприятно. Так бывает, когда первый раз. Сфинктер хочет избавиться от постороннего предмета. Ты привыкнешь…
Макс попытался выбрать наиболее безболезненную для себя позицию, но не удавалось.
— Не думай о том, что происходит внизу. Не думай ни о чём: только о своём дыхании, — шептал на ухо Джозеф. — Дыши, малыш… Дыши. Сейчас станет легче.
От этих слов у Макса прошла телом дрожь. В них чувствовалась забота. Макс хотел эту заботу. Ради неё он готов терпеть боль. Джозеф дышал в унисон с Максом, всячески пытаясь отвлечь его от боли… Плевать на боль…
Ужасно кружилась голова. Может от выпитого вина. Движения внутри ускорялись, стали резче. Макс сквозь боль чувствовал чужое удовольствие и сам застонал. Джозеф вошёл в него до конца и остановился, его член ритмично сокращался внутри. Он эякулировал глубоко в Макса.
Макс не мог испытать оргазм. Не хотел. Трудно сказать, что творилось в его в голове. Джозеф предлагал разные способы кончить, Макс отказался от всех. Неизвестно с чем это было связано: с теперешней эмоциональной болью или призраками из прошлого. Джозеф с уважением отнёсся к желанию Макса и оставил его в покое.
Макс отстранился от Джозефа и пощупал себя сзади.
— Не волнуйся, Макс, ты не порвался, это всего лишь сперма — Джозеф притянул Макса и уютно уложил себе на грудь. — Сильно болело?
Макс кивнул. Он действительно не думал, что будет так больно.
— Могло быть больнее, если бы я не догадался приехать сюда, – сказал Джозеф, – Ты ведь не хочешь умереть? Просто не знаешь как жить, верно?
Макс задумался и медленно кивнул — нет, не хотел. Джозеф сжал ягодицу Макса так сильно и больно, что у него выступили слёзы на глазах. Но вместо того, чтобы отодвинуться, он наоборот, ещё крепче прижался.
— Ты поступил безответственно, когда решил, что имеешь право принять таблетки приписанные Питеру, – отчитал Макса Джозеф. – Ты должен был их сдать. Это правило.
От дружеского покровительственно–ласкового тона, от проблесков чужого сострадания к себе, Макса душили слёзы, которые он нервно глотал.
— Ты же знаешь, что у кого-то будут неприятности из-за твоей выходки, малыш, — Джозеф отчитывал нежно, как нашалившего ребенка, аккуратно.
— Малыш… Так Он меня называл. Я жил у него в доме. Давно. Потом у него упала планка и он стал опасен для меня. Я сбежал.
Джозеф ничего не расспрашивал, чтобы не бередить старые раны Макса. Просто внимательно слушал и впитывал. Запоминал. Если бы можно было избавить его от боли, забрать хоть немного себе…
***
Макс ел без аппетита, его мутило. После обеда Джозеф растопил камин и они вдвоем уютно устроились на диване в гостиной, будто старая семейная пара. Было хорошо и приятно прижиматься друг к другу. Они сами не заметили, как медленно стали проваливаться в глубокий, похожий на забытье сон.
Ночью Джозеф проснулся от странных пугающих звуков. Он не сразу вспомнил, где находится. Джозеф побежал в сторону ванной, откуда исходил весь шум. Возле унитаза на коленях сидел Макс. Его рвало. Видимо, рвало давно, так как было видно, что он очень устал от происходящего.
«Чёрт, он чуть не захлебнулся», –запаниковал Джозеф. Его мозг усиленно работал: Макс таки выпил лекарство Питера? Это такая реакция на вино? Да что с ним?
Джозеф подхватил обессиленного Макса, не давая ему окончательно свалиться и тот доверился ему.
Джозеф дождался, когда рвотные позывы сами собой прекратились и вытер Максу рот.
— Вот видишь, мне больно, а ты помешал сделать то что я хотел… — упрекнул его Макс. — Я так устал…
Джозеф посмотрел на исхудавшего, измученного болью Макса, на его осунувшееся лицо, его дрожащие руки и поверил ему. Лишь бы не пришлось потом жалеть, что не остановил Макса от страшного поступка. Как же не хотелось стать виновником страданий несчастного!
***
Утром Джозеф собирался на работу. Он не мог не пойти. И его оставить одного тоже не мог. За помощью обратился к Уиллу. Потому, что тот жил по соседству. Уилл не лучший вариант. Лучше бы Макса оставить с Нейджелом, но тот штурмовал главное танцевальное шоу страны.
Уилл не отказал. У него был свободный график работы. Макс был не рад решению Джозефа, но сильно не роптал.
Он сидел на диване и продолжал на нём сидеть, когда рядом присел Уилл.
Перед тем как уйти, Джозеф давал наставления, а Уилл улыбался: оказалось дружить с Джозефом намного приятнее, чем быть с ним в интимных отношениях. В те времена когда между ними был хороший секс, и дня не проходило без взаимных упрёков. Теперь, особенно после того как Уилл попал в клинику с аппендицитом, между ними установилась мужская дружба. Был момент, когда они пытались внести в свои отношения нотку интима, но пути назад нет.
— Растопить камин? — спросил Уилл.
Макс отказался. В помещении два вида отопления. Если ему холодно, пусть спустится в подвал и добавит температуру.
— Ты голоден, Макс? Может заказать еду?
Снова отказ. Если голоден, то посмотри что нибудь для себя на кухне. Джозеф вчера делал заказ.
— Тебя ранили? Можешь показать рану?
В этот раз Макс согласился и расстегнул пуговицы на рубашке. На ране не было повязки, её прошлой ночью снял Джозеф. Уиллу взглянул и отвернулся.
— В тебя стреляли дважды?
— Нет, одна рана от пули, вторая послеоперационная. Пуля внутри. Я чувствую как она меня медленно отравляет. Хотя анализы пока хорошие.
— Ты прости меня, Макс, — попросил прощение Уилл, — Если бы не я, то вы уже несколько лет бы жили вместе.
— Нет, тогда мы не были готовы, — уверено сказал Макс, — это помешало бы нам учиться.
Понемногу бывшие соперники разговорились. Макс рассказывал Уиллу истории о буднях арабского гарема и о далёкой жаркой пустыне, а Уилл, в свою очередь, о неверной жене, о её новом ухажёре и о забавных проделках дочери. Макс не привык так много беседовать ни о чём. Это был для него новый опыт.
После обеда, Уилл предложил Максу состричь дреды и тот согласился. Его волосы накопили в себе тяжёлый груз последних месяцев и ещё помнили вчерашние прикосновения Магнуса. Уилл аккуратно срезал спутанные косички и побрил ему голову тримером. Макс собрал все свои волосы и сжёг в камине. Лишившись волос Макс оставался всё так же красив, у него была идеальная форма головы.
Вернувшись после работы Джозеф был готов увидеть что угодно, кроме того что увидел. Два его любовника: один бывший, а второй Макс лежали почти рядом на разложенном диване и смотрели хоккейный матч с ноутбука.
Им больше нечего делить, оба смирились с положением вещей.
***
Вечером Джозеф помогал Максу помыться в душе. Он, виновато прятал глаза и сильно сомневался прежде чем начать разговор. Но объясниться с Максом было нужно, тот не был критичен к своему состоянию.
— Ты понимаешь, что я не могу тебя оставлять одного, – сказал Джозеф. – После твоего поступка не имею такого права. У меня нет возможности смотреть за тобой круглосуточно. Нужно чтобы ты дал согласие на госпитализацию в клинику для людей с похожими проблемами.
— Ты меня отправляешь в психушку. — сказал прямо Макс. Он выключил воду и тут же начал дрожать от холода.
— Это хорошее отделение в частной клинике, – возразил Джозеф. – Ничего напоминающего больницу. Больше похоже на студенческое общежитие.
Хезер Эванс тебе знакома?
Джозеф сделал паузу, ожидая когда Макс кивнёт и продолжил:
— Вот! Она там всем управляет. У неё группа молодых людей от шестнадцати до двадцати пяти лет. Хезер хорошо знает тебя и обязательно поможет. Периодически у тебя будут брать анализы. Если станет хуже, отправишься на лечение.
—И всё-таки ты отправляешь меня в психушку… — с горечью повторил свои слова Макс.
