***
В посёлке царила праздничная атмосфера в каждом его уголке. Каждый двор, каждый дом — всё вокруг было празднично украшено. Для местных это был не просто праздник, а ещё и возможность заработать. Обычно в поселке проживало около тысячи жителей. В те дни их количество увеличивалось раз в десять-пятнадцать. Съезжались жители окрестных сёл, близлежащих городов и даже из куда более далёких мест. Событие хорошо рекламировалось и прекрасно монетизировалось. На рыночной площади устраивалась ежегодная ярмарка, где можно было закупить местные продукты, как отдельным лицам, так и заключить контракт на их поставку в рестораны или специализированные магазины. Неплохо пользовались спросом вещи ручного работы. Настолько, что некоторые женщины не ходили на привычную работу, а занимались традиционной вышивкой, ткачеством. Та часть работ, которая не раскупалась на ярмарке, обязательно находила своего хозяина в одном из магазинов народного промысла. Любителей музыки ждало тоже немало сюрпризов – местный хор всегда удивлял своим необычным репертуаром. Была ещё капелла арфисток, которую много лет подряд возглавляла Фиона. К тому же, было много приглашенных артистов: музыкантов, танцоров, акробатов… Несмотря на конец лета, день выдался жаркий и солнечный. Лукас и Джозеф устроились на телеге набитой мягким сеном. С неё было видно часть рыночной площади и импровизированное кафе под открытым небом. Юркие девушки в коротких зелёных юбках метались между столов, предлагая гостям напитки и местную еду. Лукас не завтракал дома, и к этому времени у него урчало в животе. Он метнулся на кухню и вернулся с подносом полным бутербродов. В другой руке у него были два увесистых бокала тёмного ячменного кваса. Лукас поставил поднос на сено между собой и Джозефом. Они вместе наслаждаясь едой и рассматривали местных девушек, тех что разносили бокалы и тех, что танцевали вблизи сцены. — Какие здесь красивые девушки, — заметил Джозеф. — Ага… — ответил Лукас, стараясь опустить голову как можно ниже на сено: с такого ракурса, на его взгляд, обзор с был куда интереснее. — Но наши – лучше… — Согласен, — ответил Джозеф, не переставая пялиться на женские ноги. — Особенно рыжая, — добавил Лукас. — Какая из них? — спросил Джозеф, так как женщины в их доме на данный момент были все до единой ярко-рыжими. Даже няня Грейс. — Та которая натурально рыжая… Джозеф сдвинул плечами. Среди взрослых женщин была как минимум ещё одна рыжая. Кто-то же должен был передать Рахмоне свою модификацию гена MC1R. Но кто из них? Максу виднее. Обзор женских ножек мужчинам преградили несколько фигур в национальных костюмах. Лукас боязливо вжал голову в плечи. Перед ним, уткнув руки в боки стояла Фиона. Рядом была Агнес с малышкой на руках, а чуть далее Элен и няня Грейс. Позади всей компании стояло два человека из охраны. — Чёрт… — вскрикнул Лукас. — Не чертыхайся… — строго сказала Фиона. — Что вы так внимательно рассматривали? На Фионе был убор состоящий из пышной шерстяной юбки гранатового цвета, темного корсета на шнуровке спереди и сорочки густо усыпанной вышивкой по всему полотну. Её голову украшал хитрого кроя красный чепец с застёжкой сзади. Что касается остальных женщин, то все они были одеты в нечто похожее, только у Агнес вместо чепца был головной убор с красными помпонами, да юбка покороче и поуже, настолько поуже, что казалось швы на её бедрах вот-вот разойдутся. Но Лукас знал, что это только кажется — его Агнес всегда была уверена в своей одежде, а также в её швах. Малышка Рахмона тоже принимала участие в маскараде. Она выглядела уменьшенной копией Агнес. Взрослый наряд на маленькой девочке казался комичным и не к месту, но помпоны на её голове были очень милые. — Макс позволил нацепить всё это на свою дочь? — строго спросил Лукас, проигнорировав вопрос Фионы. — Почему Макс должен решать за свою дочь? Ей понравились помпончики. — Ой, мама! — Лукас почувствовал предстоящие неприятности. Фиона переглянулась с Элен. Они провинились перед Максом и Джозефом куда больше, чем Лукас мог подумать. Под пушистыми помпонами Рахмоны прятались настоящие сережки, крохотные с прозрачными бриллиантами необычной огранки. Подарок Элен. Обе женщины знали, что Макс не одобрит то, что его дочери прокололи уши, что будет скандал, что Макс и сам за свою жизнь ничего подобного не сделал со своим телом. У него не было пирсинга, ни одной татуировки. Только обрезание, на которое он дал согласие под давлением. Потому что вред от обрезанного члена намного меньший, чем от недовольства бывших опекунов. Фиона надменно драла нос. Ей удалось заключить несколько выгодных контрактов по продаже шарлатанского снадобья в виде чаёв и кофейных напитков из местных трав. А также она продала всё запланированное количество овощей, выращенное на её маленькой ферме. В свой бизнес Фиона активно вовлекла и Агнес. Она научила её делать узелковые куколки-обереги из полотна. Первую свою куклу-торохтушку Агнес протестировала на малышке. Та приняла подарок благосклонно. Тогда Агнес заказала целую сетку грецких орехов, аккуратно раскалывала их и заменяла съедобное ядро на два гладеньких камешка, которые громко торохтели внутри. Это была головка торохтушки. Потом с помощью полотна и верёвок Агнес формировала саму куколку на одной длинной ножке-(ручке). Игрушки получались забавные, только все они были безликие (чтобы не вселился злой дух). На месте лица у некоторых был крест из тесьмы, у других не было ничего. На каждой куколке был яркий платочек или чепчик, придававший им индивидуальность. Агнес изготовила целый ящик торохтушек и отнесла в лавку с сувенирами. Сначала, куколки лежали в углу никем не востребованные. Люди не интересовались творением Агнес. Но забавная Рахмона сумела сделать рекламу игрушке. Она играла своей куколкой так весело, так заразительно, что все кто это видел, хотели себе такие же. Люди останавливали Агнес, чтобы спросить, где можно купить такую торохтушку. Через несколько часов в ящике осталось всего лишь две куколки, но и у них скоро должен был найтись свой хозяин. Агнес подошла к Лукасу и позволила заглянуть под свой корсет. Там, во внутреннем кармане лежало несколько купюр. — И это далеко не всё, – заговорщицки прошептала Агнес. — Вычти из них десять процентов Фионе за идею и от трёх до пяти положишь на счёт Рахмоны за рекламу. Так делается бизнес, — омрачил Лукас радость Агнес. Он искренне радовался за свою женщину, но если она решила стать бизнесвумен, то обязана снять с себя розовые очки. Малышка, заскучавшая на руках, придумала себе новое занятие, она начала стягивать со своего головного убора красный пушистый помпон. Агнес попыталась воспрепятствовать ей, за что поплатилась своим собственным помпоном. Добытый нечестным образом помпон тут же был доставлен ко рту и попробован на вкус. Агнес решила, что для маленькой девочки на достаточно впечатлений и решила завершить её прогулку. — Как ты думаешь, Лукас, Рахмона превзойдет наших женщин в хитрости? — спросил Джозеф, смотря вслед удаляющимся женщинам. — Надеюсь, превзойдет… Но мы обязательно перетянем её на свою сторону, — ответил Лукас. Музыканты лихо отыгрывали фолк. Джозеф присоединился к толпе танцующих и оставил Лукаса с его больной ногой одного. Настроение у него в тот день было танцевальное. Больше всего Джозефу понравилась длинноногая, сероглазая блондинка. Она была заметно красивее остальных и танцевала лучше всех. Джозеф закружил её в быстром танце, и девушка была на высоте. Несмотря на короткое платьице, она не сверкала своим нижним бельём, как её подруги. Джозеф вспомнил, как во времена своего студенчества он купил безумно дорого два билета на выступление испанской танцевальной труппы. Уилл тогда отказался с ним идти и Джозеф пригласил Макса. Если честно, выступление не стоило своих денег и Макс, откровенно заявил об этом. Он проехался по отсутствию техники у танцоров, по намеренному замыливанию глаз зрителю невообразимо яркими костюмами, громкой музыкой и мерцающим освещением. Тогда, как зал рукоплескал стоя, Макс сказал, что чувствует себя изнасилованным. Такого количества демонстративно выставляемого напоказ нижнего белья он не видел даже в витринах специализированных магазинов. Макс жаловался, что для фольклорного танцевального коллектива недопустимо так бесстыже светить бельём. Ведь народный танец — это древнее, сакральное. А в древности, как известно, были проблемы с бельём. Девушки из танцевального коллектива имели белье, но не имели стыда, выставляя себя с некрасивой стороны. Партнёрша Джозефа умела выставить себя в наилучшем свете и прекрасно контролировала свои движения, не позволяя любопытным глазам увидеть лишнее. Музыка назойливо отбивала в голове ритм .Heja-hoja, heja, heja, hoja Vydajte ňa, mamko moja! Heja-hoja, heja, heja, hoja Vydajte ňa, mamko moja!
Джозеф кружил девушку и проваливаясь в лёгкое состояние транса. Перед ним мелькали спины танцующих, высокие бюсты официанток и скучающее лицо Лукаса, который с каждым разом всё больше и больше заваливался в сено.Vydavajte sia ďivčata Jak vas chlopci prosiat Jak prosiat, jak prosiat Naj vas zly jazyky v seli ne roznosiat V seli ne roznosiat!
Когда Джозеф в очередной раз поравнялся взглядами с Лукасом, то тот уже сидел ровно и не один. Рядом с ним был Макс. Он смотрел на Джозефа по змеиному, так как не умел никто. Непонятно, был Макс недоволен или просто равнодушен. А может скрывал радость. Джозеф утратил интерес к танцу, и когда музыка остановилась, он раскланялся с девушкой. — Я скучал, — шепнул Джозеф, усаживаясь рядом с Максом на телегу. Макс, наверное, был единственный на этом празднике одетый в классическую одежду, только пиджак от костюма где-то забыл. Он проигнорировал этническую сорочку, оставленную ему Фионой и довольствовался обычной белой из хлопка. Впрочем слово «обычный» никак не сочеталось с фамилией Донован. Джозеф уже пожил достаточное количество времени среди них, чтобы это понимать. Рубашка Макса была сшита из более качественной ткани, имела более сложный крой, чем те, которые Джозефу доводилось носить ранее. Такая вещь в процессе носки не превращалась в бесформенное «нечто», а становилась только изысканней. В этом и есть вся суть богатства. Возможно, именно в этой рубашке, потемневшей от времени, но не утратившей своего шика, будет щеголять дальний потомок Макса. А может его, Джозефа правнук. — Я люблю тебя, Джозеф, — тихо шепнул Макс. Долгожданная фраза, сказанная не к месту, застала Джозефа врасплох. Он давно хотел этих слов. Сильно хотел. Но Макс неудачно подобрал момент для них. Почему не в первую ночь, когда они официально стали парой? Почему не в моменты близости, когда им было так хорошо? Джозеф незаметно под слоем сена добрался до руки Макса и сжал её. В ответ Макс прижался своей щекой к щеке Джозефа и тут же отпрянул, чтобы не привлекать к себе любопытные взгляды. — Я нашёл её… — Кого? – спросил Джозеф. Макс порылся в своём телефоне и показал Джозефу фото. — Это… Это — моя мама… Джозеф заинтересованно взглянул на экран и тут же отвёл лицо. — О, Боже, Макс… Что это? — испуганно спросил он. — Это… Это… Неожиданно. Лукас до сих пор делающий вид, что его ничего не интересует, лишь только то, что происходит на сцене, взял телефон у Джозефа. Психика Лукаса была более крепкая, он внимательно рассмотрел фото и спокойно пролистал дальше. Это была серия снимков, сделанная полицейским Майклом с места происшествия на старый цифровой фотоаппарат. Обескровленное женское лицо, смотрящее на мир равнодушными глазами не утратило своей трагической красоты. Её платье неудобно задралось, но ей было уже всё равно. Ухо, которое Лукас запомнил во всех деталях и подробностях, на фото было набито серой грязью, а вниз к подбородку тянулась глубокая бордовая рана. Лукас перевёл свой взгляд на Макса. Его сын странно улыбался. Не к месту. Разве не трагическая эмоция должна быть сейчас на его лице? — Я её нашёл, — довольно сообщил Макс. Лукас недоумевал, а Джозеф был откровенно напуган. Обозначает ли находка Макса, его нервный срыв в дальнейшем? — Понимаешь? Она реальная. Она мне не приснилась, я её не выдумал. Она действительно есть… Была… — объяснил Макс. — Как ты себя чувствуешь, сынок? — поинтересовался Лукас. — Немного нога болит. Вросший ноготь достал… Лукас и Джозеф переглянулись, а потом посмотрели на Макса придирчиво. — Мне кажется? Вы, наверное, думаете, что я не в себе, — предположил Макс, — но у меня, действительно, всё хорошо. Я счастлив. Её личность больше не будет номером на кладбище невостребованных тел. Макс потянулся к забытому обветренному бутерброду и поднёс его ко рту. Ел равнодушно, не чувствуя вкуса. С таким же успехом он мог жевать резину. — Она всегда была реальная, Макс. У меня сохранилось несколько её фото. Живой. В интернете есть видео соревнований по спортивной гимнастике, где она принимает участие. У твоей мамы были все перспективы войти в сборную. Жаль, что я не знал её с той, другой стороны. — Она была слабая, а слабые выбывают из генетической гонки, — грустно констатировал Макс. — Ты не прав, Макс, – грустно сказал Лукас. – Она была сильная. Только она могла дать жизнь такому как ты. И Рахмоне… Крошка уже успела доказать свою силу. — Да… Рахмона да… — согласился Макс. Макс доел бутерброд и отказался от предложения Лукаса, съесть что-нибудь ещё. Он также как Джозеф и Лукас заинтересовался происходящим возле сцены. Макс рассматривал танцующих девушек ещё более нагло и беззастенчивее, чем Лукас и Джозеф. Также как Лукас наклонился, пытаясь увидеть их с неприличного ракурса. — На работе не насмотрелся, Макс? — поддел своего сына Лукас. — То, что я вижу на работе не имеет такой яркой обертки… — Макс повернулся к Джозефу, — её зовут Марианна… — Кого? – не понял Джозеф. — Ту девушку с которой ты танцевал. Я рад, что вы друг другу понравились. — Перестань. Она красивая и хорошо танцует. — Согласен. Крепкая спина, сильные ноги… Её митохондриальная ДНК, почти не имеет других примесей. Она стопроцентный Палагн по материнской линии. — А ядерная? — Джозеф встрепенулся и у него задрожали руки. Неужели он настолько приблизился к своему отцовству? И если всё получится, то мать его ребенка будет не безвестная анкета, а живая и очень приятная девушка. — Какая нам разница? Мне нужны только её митохондрии и оболочка. При ДНК анализе всё будет выглядеть, как если бы мать ребёнка была родная сестра Питера. Биологический отец Марианны один из Донованов. Только очень внимательный заметит подвох. — Как ты собираешься обходить все семейные запреты, декларации? – поинтересовался Джозеф. — Природа не требует декларации, когда создаёт свои модификации… То, что я собираюсь делать, так или иначе в мире делается много лет. Дети Рашида созданы в британской лаборатории, где законно «митохондриальное донорство», которое ещё называют «трехсторонним» экстракорпоральным оплодотворением. Ты не волнуйся, я привлеку лучших специалистов к созданию твоего малыша. Нам это по силам… По деньгам. В разговор парней вмешался Лукас. Он был недоволен, что парни обсуждают такой важный вопрос в людном месте. Тем более он видел неподалеку Паулу вместе со своей старшей дочерью. Парни ненадолго притихли, а потом снова начали спорить. У Лукаса возникла аналогия между сыновьями и молодыми самцами лосей, вступившими в процесс размножения. — Пригласи её, Джозеф, — потребовал Макс. — Нет… — Джозеф явно трусил, было заметно как у него задрожали губы. — А вдруг я всё испорчу и она откажет? — Есть ещё её кузина с подобным набором генов. Но ты её не заприметил. Значит, она не такая для тебя привлекательная. — А если и она откажет? — Если… Если… — перекривил его Макс, — тогда пойдём более сложным путём. Лабораторным. Ну что, приглашаешь? — Нет. Сам приглашай. Мне ещё потом позориться — дрочить в пробирку, — ляпнул Джозеф. –Ха! — вскрикнул Макс. — Это я буду решать дрочить ли тебе в пробирку. Есть куда более интересные способы извлечения материала. Лукас прифигел от разговора парней. Ему стало жаль Джозефа, который переволновался. — Перестань, Макс. Ты что не видишь, он волнуется, на нём лица нет. — А что я такого сказал? — пожал плечами Макс. — Может я имел в виду… В виду… что отсосу ему… А не пункцию. Лукас не видел, но чувствовал спиной, как глубоко под сеном сплетаются пальцы парней, как Макс лёгкими сжатиями успокаивает и поддерживает Джозефа. — Может ты первый пойдешь с ней на контакт? — предложил Джозеф. Максу очень не хотелось выходить из зоны своего личного комфорта, где так уютно сплетать свои пальцы с слегка шероховатыми пальцами любимого. Он несколько раз окинул взглядом нерешительную фигуру Джозефа, а потом растерянную отца и спрыгнул с телеги. — Ладно. Сделаю за Джозефа его работу. Макс органично вписался в круг танцующих и технично дублировал движения Марианны. Но держался от неё на расстоянии, до тех пор пока она сама не проявила к нему интерес. Во время следующего танца Макс позволил себе нарушить личные границы свои и Марианны. По окончанию второго танца он равнодушно удалился с танцевальной площадки. Будто бы не сильно то и хотел… Джозеф переглянулся с Лукасом, они оба недоумевали. Макс не подошёл к ним, а пошёл куда-то в сторону озера или леса. — Смотри! — присвистнул Лукас. Марианна, заинтересовавшись новым знакомым, покинула своих подружек и потянулась за Максом. Всего два танца понадобилось ему, чтобы взбудоражить девушку…***
Паула уже несколько часов наблюдала за семейством бывшего мужа. Но страшный взгляд Фионы, заставил её уйти в сторону. Сейчас на горизонте вроде бы было чисто, и Пауле предоставилась возможность испортить настроение Лукасу. Но сначала она решила подгадить той красивой девушке, которая танцевала с Максом. Просто так, из вредности своей натуры. Паула пошла наперерез Марианне и преградив ей дорогу, слегка толкнула. Культурная Марианна смущённо улыбнулась и извинилась, а в ответ услышала грязное ругательство. Был ли в поступке Паулы смысл? Нет. Просто девушка была слишком красивая — этого уже было достаточно. А тут ещё эти танцы. Отпустив несколько колкостей в адрес внешности малознакомой девушки, Паула пошла гадить бывшему мужу. — Что-то плохо выглядишь Лукас? А я предупреждала к чему может привести связь с оборванкой, – Паула подошла к Лукасу настолько близко, что касалась своим телом его ног. — Да? – огрызнулся Лукас. – Даже у «оборванки» оказалось больше вкуса и достоинства, чем у тебя. И это была правда. На праздник Паула оделась примерно так, как женщины семьи Донован. Более нелепого зрелища Лукас не видел. Как же он раньше этого не замечал? Традиционный для многих поколений Донованов этнический костюм прекрасно смотрелся на Фионе, ничуть не портил возрастную Элен, подчеркивал естественную красоту Агнес, но никак не хотел садится на Паулу. Словно костюм жил отдельно от неё своей жизнью. Не её это одежда. Чем больше Паула пыталась примкнуть к чужой культуре, чужой жизни, тем нелепее казалась она. Женщина хотела сказать ещё несколько колкостей в адрес Лукаса, хотела побольнее ужалить его, но обидные слова застревали во рту, а то что извергалось из неё, почему-то не ранило Лукаса. А потом всё внимание окружающих, в том числе и Лукаса, переключилось на её старшую дочь. Паула не сразу поняла, а Джозеф уже оказывал первую помощь. Классический генерализованный судорожный припадок. Дебют. Джозеф машинально стянул со стула чей-то свитер и положил девушке под голову. Он ограничил движения её головы, слегка повернув её набок… И больше ничего не делал. Ждал… Ждал когда девушка придёт в себя. Вокруг начали собираться люди. Джозеф слышал их шёпот и пересуды, сквозь которые прорывался резкий, истерический вопль Паулы. Она требовала засунуть дочери в рот ложку. Считала, что так нужно. У неё было несколько родственников страдающих эпилепсией, и им во время приступов всегда сунули в рот ложку. Джозеф не позволял тревожить девушку, отчего Паула истерила ещё больше и требовала от Лукаса найти Макса. Она ему больше доверяет. Неужели признала профессионализм пасынка? Увидела в нём человека? Девушка пришла в себя неожиданно. Она не понимала, что произошло. Джозеф ей объяснил, успокоил. А после предложил Пауле засунуть ложку себе в задницу. – За что мне это? – Паула ухватила Джозефа за локоть. Она желала переложить вину за болезнь своей дочери него, абсолютно позабыв, что её дочь – плод инцеста. — За дело, Паула, — ответил Джозеф, уклоняясь от её прикосновений. — Инбридинг.***
Тем временем Макс шёл самой дальней и неудобной дорогой в имение Донованов. Он чувствовал за собой слежку и нарочно то ускорял шаги, то замедлял, словно поджидая. Интриговал. Остановился возле небольшого круглого водоема, в который живописно стекал лесной водопад. — Сегодня жарко! — сказал Макс куда-то в сторону густых зарослей. — Не хочешь искупаться? — У меня нет купальника, — послышался испуганный высокий голос. — Представь? – Макс сделал вид, что удивлён. – У меня тоже нет. Но я собираюсь здесь поплавать. Девушка показалась из зарослей. Одним движением она сняла с себя полотняное с нежной вышивкой платье и предстала в одном нижнем белье. Макс удовлетворённо взглянул на неё и снял с себя рубашку. — Бельё тоже снимай. Не стоит носить мокрое, – потребовал Макс. — А ты? — И я сниму. Марианна не знала, что с ней происходит, что на неё нашло. Почему этот молодой человек так странно на неё смотрит, и почему он имеет над ней власть. Его странные, разного цвета глаза притягивали и обладали животным магнетизмом. Макс избавлялся от одежды и аккуратно складывал на густую поросль кустарника. Он не выставлял своё тело напоказ, хотя было что показать, но и не прятался. Всё было природно, естественно. Макс вошёл в прозрачную, как стекло воду и его тело слегка вздрогнуло от холода. Марианна тоже избавилась от остатков одежды пошла за ним. Но купалась чуть в стороне от незнакомца. Вода была холодная, почти ледяная. Плавать было некомфортно. Когда у Макса и Марианны начало сводить ноги, они вышли на сушу. Так и стояли голые посреди леса, борясь с первобытной дрожью и ожидая, когда прозрачные капельки воды испаряться на их телах. Макс приблизился к Марианне, взял её ладонь в свою и поднял вверх, чтобы лучше рассмотреть под лучами солнца. — У нас с тобой одинаковые руки… — На твоей… уродский шрам, — несогласно замотала головой Марианна. Макс убрал мокрые волосы от уха девушки и шепнул. — Я такой не родился… Я помню то время, когда его не было… И мои стопы не причиняли столько боли. — Ты мне не нравишься… – сказала Марианна. — Так и должно быть. Мы похожи. — Макс отстранился и надел на влажное тело трусы, потом брюки. Подал Марианне её бюстгальтер, который лежал поверх его рубашки и спросил: — Ты учишься или работаешь? — Работаю. Дою коров и убираю за ними на местной ферме. — Хорошая работа для физически крепкой девушки. А почему не пошла учиться? С мозгами проблемы? Девушка, кажется, обиделась и повернулась к Максу спиной, продемонстрировав её красивый изгиб. — Пришлось оставить учёбу. Я рисую. Мать считает, что это глупости. — Ты послушалась мать и бросила учебу? — удивился Макс и подошёл к Марианне, чтобы видеть её лицо. — Вовсе нет. Всё не так. Я изначально не могла позволить себе дорогое образование. Хотела поступить на фабрику по производству керамики, обучаться и работать одновременно. Но объявился отец, о котором я ничего не знала ранее и всё испортил. Он какой-то родственник тому старику-миллиардеру, который умер в прошлом году. Тот миллиардер оплачивал учёбу некоторым своим дальним родственникам. Отец мной никогда не интересовался, но почему-то сделал такой добрый жест. — Потому-что миллиардер знал о твоём существовании… — предположил Макс. – И это была его инициатива. — Я поступила в университет Искусства и Дизайна имени Эмили Карр, что в Британской Колумбии и проучилась там два с половиной года. А потом старик умер, а новый наследник отказался платить. Так я и осталась необразованная. — Мудрое решение наследника. О детях должны заботиться собственные родители, а не перекидывать обязанности на добрых родственников, — Макс разгладил руками платье на Марианне. — Согласна. Я и так благодарна за то, что в меня вложили. Мне бы пришлось долго выплачивать кредит. А так… Я ещё пару лет поработаю и попробую закончить университет. Да и матери нужно помогать. У неё после меня родилось ещё трое детей, а муж бросил. Это был её четвертый или… Не знаю какой по счёту. Не держатся они у неё совсем. Никогда не выйду замуж, — соврала Марианна. Максу она бы не отказала. — Я никогда тебе не сделаю предложение… — отрезал Макс и показал кольцо на безымянном пальце. У Марианны по-детски скривилось лицо. Она уже успела примерить на себя воображаемое свадебное платье и прозрачную фату. Уже представила, как будут выглядеть их общие дети — красивые и стройные. Только разного цвета глаза Макса ей не нравились совсем. — Пойдём со мной, — шепнул Макс и взял Марианну за руку. Они шли в ту сторону, где было мало хозяйских домов, лишь церковь да кладбище. Чуть далее находился дом местной ведьмы, которую в поселке не любили, но боялись и уважали. А немного в стороне было имение того самого миллиардера, родственника Марианны. Девушка никогда не была в имении и ничего не знала о том миллиардере. Но тот иногда вспоминал о ней. Он присылал ей подарки на Рождество. Это было крайне несправедливо по отношению к её младшим сёстрам и брату, которые не являлись миллиардеру родственниками и не получали подарки. Старик оплатил Марианне сиделку, когда она упала с лошади, а её мать возилась с младшей сестрой и была беременна её братом. Благодаря такому вниманию Марианна чувствовала свою необычность и избранность, но не принимала это близко к сердцу. Марианна занервничала, когда оказалась у ворот того самого дома миллиардера. — Эй, аккуратно! — предупредила она. — Этот дом серьёзно охраняют. Милое лицо нового знакомого озарилось хитрой улыбкой. — Я знаю как обойти охрану… Меня Макс зовут… Или Дахил, как тебе угодно… Они попали во двор со стороны леса. Макс подсадил Марианну на забор, перелез сам, а потом поймал её на руки. Огромный белый пёс с чёрным пятном вокруг глаза лениво обнюхал Марианну и равнодушно отправился по своим делам. В вычурный особняк с зимним садом они не пошли, а свернули к очень старому, но тщательно ухоженному домику. Внутри него были всего лишь две просторные комнаты, соединенные между собой кухней и сенями. Получалось так, что весь домик можно обойти по кругу: сени, комната один, кухня, комната два и снова сени. Марианна с любопытством осмотрела сначала комнату один с автономной большой печью, а потом вторую, которая делила свою печь вместе с кухней. — Впервые вижу такой дом. Очень необычно. — Это традиционный для восточной Европы дом. В сельском стиле. Донованы жили в нём лет десять-пятнадцать, пока не построили особняк. Здесь почти сохранился быт, каким он был больше века назад. — Восхитительно, — не могла сдержать восторг Марианна. — А эти религиозные картины! Как живые. А мебель… — Марианна притронулись к резной фигурке у изголовья кровати. — Если захочешь, он покажет тебе картины в особняке, –раздался мужской голос из дальнего угла комнаты, – но позже. Сейчас там слишком шумно. Мужчина, что-то мастеривший у крошечного окна, окинул Марианну своим угрюмым чернильным взглядом. Марианна хорошо знала этого мужчину. Его звали Николас, и он иногда встречался ей в церкви, на кладбище или в местной лавке: торгующийся или рассуждающий о политике с продавцом. Николас работал на миллиардера, и ходили слухи, что он неприлично богат. Но по его истёртому пиджаку и выцветшему пальто так не скажешь. Марианна считала Николаса дальним родственником своего отца. Это неудивительно, в поселке все между собой дальние родственники. Насколько Марианна знала историю, сначала в посёлке поселились предки того самого миллиардера, а позже приехали его родственники. Когда рабочих рук стало не хватать, на работу были приглашены односельчане первых переселенцев из Европы. Получилось, что весь поселок был если не дальней роднёй по крови, то роднёй через крестников. Угрюмый Николас признавал в Марианне родственницу. При встрече он часто давал ей деньги. Небольшие: десять долларов, двадцать. Иногда пятьдесят. Эти деньги для Марианны всегда были кстати. Они с матерью жили в нищете. Также Николас защищал Марианну от других детей, когда те задирались. Николаса боялись в посёлке. У него была плохая репутация наёмного убийцы, и ещё, поговаривали, что он ведьмак. Узнать, правда ли это, Марианна не могла, так как угрюмый не удосуживал её разговорами. Однажды, когда Марианна шла к своему первому причастию, Николас окликнул её сразу после исповеди и вручил некий предмет, завёрнутый в обёрточную бумагу. Уже дома Марианна рассмотрела подарок. Это была книга приобретенная на аукционе Christie's. Ценная вещь. Редкое прижизненное издание Джонатана Свифта: «Путешествия в некоторые отдалённые страны мира в четырёх частях: сочинение Ле́мюэля Гулливе́ра, сначала хирурга, а затем капитана нескольких кораблей». Книга была удивительной сохранности. Мать выругала Марианну, за то что взяла подарок и велела выбросить. За деньги она так не ругалась. Марианна ослушалась мать и была права. Книга оказала немалое влияние на её становление. Изящные книжные иллюстрации привили ей любовь к рисунку. — Добрый вечер, мистер Палагн, — поприветствовала Марианна родственника. Николас кивнул, и на его лице показалась гримаса, некое подобие улыбки. — Я хочу есть, Николас. Придумай что-нибудь, — потребовал Макс. Николас подошёл к печи. Она была интересно устроена. Её варочная поверхность большей частью находилась на кухне, но небольшой её участок был в комнате, и там же находился один духовой шкаф.Николас вынул из него толстостенную кастрюлю и поставил на стол. — Что там? — поинтересовался Макс. — Борщ… Я утром наловил мелкой рыбы и приготовил из неё борщ. Там ещё есть фасоль. Пробовал такой? — Нет… — ответил Макс. Что касается Марианны, то она пробовала и не любила это кислое блюдо с недоваренный капустой и свеклой. Её мать готовила борщ, когда нужно было серьёзно экономить. Марианна не видела никаких иных причин есть борщ, кроме как сильное чувство голода. Она недовольно поморщила носик. Макса же настолько проголодался, что его желудок готов был переваривать гвозди, когда он голодный, а борщ имел приятный запах. Марианна села за стол напротив Макса и принялась ковыряться в тарелке, выуживая из неё рыбу и выкладывая на серый, домашней выпечки хлеб. — Ты работаешь на нового хозяина этого особняка? — спросила Марианна. Макс промолчал, а Марианна приняла молчание за согласие. — Сочувствую. Мой отец приходится ему родственником, сказал что он редкий урод и полный отморозок. — Уверен, это ошибочное мнение, – возразил Макс. – Имеет место конфликт интересов. Твой отец рассчитывал на ежемесячное пособие, тогда как второй стороне не выгодно тянуть на себе работоспособных иждивенцев. К тому же твой отец неприлично себя вёл. — А ты откуда знаешь? – удивилась Марианна. Макс не успел ответить, так как его внимание переключилось на Николаса. Он принёс горячую сковороду с жареной рыбой и поставил её перед Марианной. Рыбу девушка приняла благосклонно и положила себе на тарелку сразу несколько мелких рыбёшек. Она начала их разбирать без помощи специальных приборов. Макс переглянулся с Николасом. Угрюмый был невозмутим. — Тебе нравилось учиться в университете? — спросил Макс, когда покончил с едой, а у Марианны оставался небольшой кусочек хлеба с луковицей. — Да. Я всё ещё надеюсь вернуться… — А выйти замуж, родить детей не планируешь? — Выйти замуж — может быть. Детей никогда. Мне хватило детей моей матери. — Мне нравится твой подход. В нём определенно присутствует логика, — Макс задумался. — Да… Вживую ты мне ещё больше нравишься… — А ты мне нет… — Я же говорил, это естественно. Мы генетически похожи, — вежливо улыбнулся Макс. — Митохондриальная ДНК, которая передаётся в твоём роду от матери к дочери непрерывно, много поколений, идентичная ДНК моей прабабки по линии отца. Если прибавить донованскую ДНК твоего лентяя отца, то мы идеально совпадаем. Мы настолько близки, что природа поставила между нами барьер, для избежания инбридинга. Говорят сиблинги не выносят запах друг друга. Но, замечу, некий сексуальный интерес ко мне ты испытываешь. — Мы родственники? – догадалась Марианна. – Дай угадаю… Ты хочешь взять меня донором. Отвечу — нет! — Ты умная, Марианна. Я видел, как ты смотрела на мои шрамы. Это не совсем то, что ты думаешь. Мне не нужны твои органы. Только яйцеклетки. Марианна с громким звуком отодвинула тяжёлый стул и встала из-за стола. Она уже стояла у двери, когда услышала слова Макса. — Ты прежде дослушай, а потом отказывай. Твои ооциты желательны, но не уникальные. Марианна нажала на щеколду и уже готова была выйти. — Я оплачу твоё художественное образование. Во Франции или Италии, на твой выбор. Марианна остановилась и задумалась, чем дала Максу возможность крепко ухватить себя и почти насильно усадить на бамбетель. — Это ты? — Внезапная догадка осенила Марианну. Её глаза зло сузились. – (Макс кивнул). — Ты его внук? — всё ещё не веря, переспросила Марианна. Макс подтвердил кивком головы и тут же получил звонкую пощёчину от Марианны. Она злобно оскалилась и показала свои острые хищные зубки. — Это ты владеешь всем этим? – Марианна неопределенно повела рукой. Макс кивнул и снова получил пощёчину. В этот раз чувствительно. — Это из-за тебя я выгребаю навоз за коровами, а должна была учиться??? Макс не стал дожидаться очередной пощёчины и сгрёб Марианну в охапку, не позволяя ей себе вредить. Он и так чувствовал, как под левым глазом у него набухает синяк, а верхняя губа начинает неметь. С другой стороны, Макс не понял, чем девушка недовольна. Ведь если бы Питер не вспомнил о любовных похождениях своего родственника, то пришлось бы ей убирать коровники на пару лет раньше.***
Уже давно перевалило за полночь, а в гостиной загородного имения Донованов всё ещё тускло светила лампа. Джозеф крепко спал возле Лукаса. Стопа его пациента хоть и была болезненная, но особого беспокойства не вызывала. Антибиотики хорошо справлялись со своей работой. Тихо скрипнула дверь, и Макс попытался пробраться незамеченным в спальню. Лукас преградил ему путь. Он с упрёком указал загулявшему Максу на циферблат напольных часов и с любопытством спросил: — Как всё прошло, сынок? — Она согласна. Лукас не сразу заметил расплывшийся синяк на лице Макса, а когда заметил, то не без удовольствия отметил отличную физическую форму девушки и её крутой нрав. — За что она тебя так? Приставал? — Хуже. Заставил убирать коровник.