***
Макс в третий раз возвращался к дому, где прошло детство его матери. Как и прошлые разы, он испытывал волнение. В этот раз за Августу. Он по себе знал, что носители мутации склонны к суицидам. Но был уверен, что успеет. Макс вошёл через черный вход. В доме витал стойкий запах алкоголя, табачного дыма и фармацевтики. Бардак. Ослепительно-белая, шуршащая от чистоты рубашка Макса выглядела странно в такой обстановке. Августа, словно привидение сновала по дому в небрежном, мятом халате. Бутылки пустые, полупустые, нераспечатанные были повсюду и в самых неожиданных местах. Об одну из них Макс случайно споткнулся и мутновато-бордовая жидкость пролилась на его идеальные туфли. На неаккуратном обеденном столе валялись рассыпанные разномастные таблетки. Макс сгреб их в ладонь, разломил чуткими пальцами одной руки сразу несколько и поднёс к носу, потом лизнул. — Это гомеопатия — вещь абсолютно безвредная и безполезная, — обьявил он Августе, которая пока игнорировала его присутствие. — Мне знакомо твоё состояние. Я как-то решил покончить со всеми своими проблемам и пойти самым лёгким, на мой взгляд, путём. И знаешь что? — Макс нарочно вовлекал несчастную женщину в диалог. — Что? — хрипло спросила Августа. — Ничего. Самоубийство никак не решило бы мои проблемы. Оно лишило бы меня возможности их решить. Представляешь? Меня нет, а проблемы все остались! Августа подняла свою непричесанную голову. В её потускневших глазах зажёгся интерес. — Когда я попытался проделать нечто подобное, с собой, — Макс указал на стол с россыпью таблеток, — но более решительно — мой партнёр изнасиловал меня. Это не было ужасно и даже вызвало у меня интерес. Не стоит умирать девственником! Потом он отправил меня на реабилитацию в психушку. Вот этот поступок я оценил как предательство, а у Джозефа не было другого выбора. Помню как прислушивался к шагам за дверью палаты в надежде, что там ОН. К счастью, Джозеф вернулся за мной… Макс сделал шаг навстречу Августе, а та заорала в испуге и стремительно принялась бежать. Ей казалось, что этот взрослый молодой человек, которого все считают её внуком, хочет проделать с ней что-то плохое. Может даже то, что некогда его партнёр с ним. Бежать особо было некуда, и когда пространство закончилось она упёрлась всем тело в стену и сползла на пол. Макс не ожидал такой реакции. Слишком много экспрессии. — Не трожь меня… — прошипела Августа. Макс приподнял свои руки, показывая что в них ничего нет. — Не вздумай ко мне прикасаться. Иначе я убью и тебя и себя. Макс удивился, только теперь догадался, что его приняли за насильника. — Джозеф справедливо считает, что я не всегда могу донести свои мысли правильно. Меня многие не понимают. — Макс смотрел на Августу широко открытыми глазами. Спокойно, расслабленно. Августа всё ещё боялась. — Да не собираюсь я тебя насиловать! – рявкнул Макс и сел рядом с Августой, давая ей к себе привыкнуть. — Мне не верится, что ты есть, — наконец выдавила она из себя более спокойно. — Но я есть. Хочешь, потрогай меня, чтобы убедиться. Макс придвинулся ближе, позволяя дотронуться до себя. Пальцы Августы тут же оказались на его волосах. — Я не очень люблю прикосновения. Это из детства, — объяснил Макс. — Странно, но сам я врач… Исключительно как врач, могу притронуться к любому месту чужого тела и это не вызывает дискомфорт ни у меня, ни у пациента. — Макс взял ладонь Августы и провёл ею по своему лицу. — За последнее время я сделал шаг вперёд, и теперь мой близкий круг не вызывает у меня негативной реакции, а прикосновения партнёра так и вовсе желанны. — Ты реален… — сказала не веря Августа. — Да, реален… И приехал за тобой. Нам нужно держаться вместе, чтобы выжить, — И ты сможешь простить меня? То, что меня не было в твоей жизни. — Я же врач — на больных не обижаюсь. — Макс прижал Августу к себе. Голос Макса звучал завораживающе и внушал Августе доверие. Ей стало не по себе за свой неподобающий вид и, возможно, запах. — Расслабься, Августа. В тебе всё гармонично, соответственно твоему состоянию. — Макс словно читал мысли Августы. Она засуетилась и попыталась встать. А Макс повернул её к себе спиной и взял нежно за руку. Стал перебирать её длинные пальцы. — Люди такие нелогичные, весь мир стараются подогнать под себя. Странно, как человечество до сих пор не вымерло. Нам… Тебе, мне, всем нам сложно сочетаться с этим миром. Не стоить себя убивать из-за такого пустяка… Мир наводнён идиотами. — Мир наводнён идиотами, — как мантру повторила Августа. — Я же тебя совсем не знаю, Макс. Кто ты? Как жил? — Агнесса родила меня под Рождество. Не знаю, почему вы не видели её положение. Может, потому что зима — много одежды. А может не хотели видеть. Представляешь, моё детство прошло среди людей, которые вели образ жизни первобытного человека, если не высших приматов! Эти женщины… Они сношались с отцом слишком громко и демонстративно. — Макс делился своей прошлой жизнью держа на лице странную, сосредоточенную внутрь себя улыбку. Вспоминал. — Теперь я знаю природу этих криков. Так кричат самки, имея связь с высокоранговым статусным самцом, тогда как с самцом обычным и неприметным делают свои дела тайно. Этому человеку — Магнусу, который называл себя моим отцом, удалось превратить людей в животных. Хотя биологически — мы к ним и относимся! Оскотинить меня ему не удавалось, и это его огорчало. Статус женщины в секте значительно повышался, если у неё рождались сыновья с внешними характеристиками Магнуса. Чем меньше этих характеристик, тем сложнее было выжить в секте. Логично, что мне среди тех людей было невыносимо. Я далёк от них внешне и ментально. Зато там я понял, чем буду заниматься когда вырасту. Я хотел взять под контроль человеческую природу, чтобы рождались те дети, которые нужны своим родителям… — То что ты говоришь — цинично даже для моего бывшего мужа Себастиана, — заметила Августа. Она считала себя немкой и ответственной за преступления предков. А высказывания внука попахивали тоталитарной идеологией. — Я был маленький, меня можно простить. Внешность будущего человека теперь для меня не цель, есть много других, более важных характеристик. Если раскрутить цепочку ДНК, то жизни не хватит, чтобы изучить всю ту информацию. Настолько она длинна. Теперь я понимаю, что ничего не понимаю. Чем больше я знаю, тем больше знаю, что я не знаю, — Макс остановился, понимая, что сейчас мысль заведёт его в поле ненужных терминов и он станет непонятен Августе. — Магнус относился ко мне неоднозначно. Он учил меня как никого из своих детей. И доставалось от него мне нехило. Твоя дочь тоже была в моей жизни. Точнее, я видел только её туфли и подол зеленого платья… — Я знаю о каком платье идёт речь. Она его носила много лет. Это подарок отца, — мрачно сказала Августа. — В нём она встретила свою смерть. — Мы даже не знаем, где она похоронена. Или Себастиан не хочет говорить, — посетовала Августа. — Её тело покоится на семейном захоронении Донованов. Это было моё решение. Макс сильнее сжал ладонь начавшей плакать Августы. Когда она вдоволь наплакалась, он поднялся и смотрелся. Его заинтересовал платяной шкаф. Таких имелось два. Он толкнул дверку одного из них. Несколько раз взглянув на Августу и выбрал нужное платье. Оно подходило внутреннему подавленному состоянию женщины, было неброским и удобным. Платье было деликатного бежевого цвета со следами вышитых птичьих лапок по ткани. Макс бросил его Августе. Та поймала платье и пошла в ванную. Через минуту оттуда вышла красивая стройная женщина с наспех приведенными в порядок волосами. — Не нужно делать тест ДНК, чтобы понять, что мы с тобой в близком родстве, — сказал Макс. — Поедем со мной, миссис. Будешь жить в моем доме, а я буду за тобой присматривать… До тех пор, пока твоё душевное здоровье не восстановиться. Августа нисколько не была уверена, что её душевное здоровье может восстановиться. Эта тревога внутри мучила её много лет. Макс же, твердил обратное, говорил, что время хоть и не лечит, но помогает примириться. Что он знает о времени — такой молодой? Если бы Себастиан тогда не струсил, позволил бы ей переплакать, пережить. А теперь Августе придётся пройти весь тот тяжкий путь сначала, как если бы она совсем недавно узнала о своей утрате. Макс подхватил Августу под руку и не давая времени раздумывать, потянул за собой. Дорогой он рассказывал ей о новых проделках своей дочери и о том, что она будет рада увидеть бабушку. А то, что Августа пережила – обычное дело. Под действием препаратов можно забыть, что угодно. Целые куски памяти куда-то деваются! Макс сам был свидетелем подобного случая, когда проходил практику. Тогда женщина пережившая аварию, требовала привести ей ребёнка, позабыв, что его бездыханное тельце она держала на руках всего несколько часов назад. Так Макс успокаивал Августу, и ей стало легче. Он поделился с ней тем, что у него скоро будут ещё дети — два мальчика, и кормил её вкусной едой в придорожных ресторанчиках. Августа много плакала, почти всё время. Никак не могла взять под контроль свои эмоции. По приезду, Макс не показывал Августе свой дом, как ранее Себастиану. Не показал даже её спальню. Августа была слишком подавлена, чтобы остаться наедине с собой. Макс провёл с ней ночь в гостиной. Домашние и прислуга с уважением отнеслись к состоянию Августы и не показывались на глаза, не создавали лишнего шума. Не слышно было даже шумной Фионы. У Августы, долгое время не видевшей в своей жизни никакого просвета, затеплилась надежда. — Почему ты так добр ко мне, Макс? Я ведь ничего не сделала для тебя, — спросила она. — Дело не в тебе, — вздохнул Макс. — Моя цель — объединить семью. Уже которое поколение наши семьи предают своих детей. Я хочу прервать этот замкнутый круг. Возобновить связь между родственниками. Иначе мы все уйдём в небытие. В этом ракурсе род Паулы, первой жены моего отца, имеет все шансы вытеснить нас из гонки за выживание. Они то умеют заботиться о своём потомстве.***
Макс вызвал из посёлка Фейге на помощь Августе. Целительница редко занималась душевными состояниями, но в этот раз отозвалась на горе. Она тихо, осторожно перемещалась по дому, варила чудодейственные отвары на кухне по ночам. И всё время что-то бормотала, будто могла говорить. Женщины семьи Донованов сначала приняли Августу настороженно, почти враждебно. Фиона даже попыталась устроить ей байкот. Макс быстро просёк неприятную ситуацию и за ужином строго посмотрел на «бабулю». Этого было достаточно. Фиона потупила взгляд. За то время что она не видела внука, он слишком повзрослел. Бывшего Макса не было. Понемногу Августа стала приходить в себя, вовлекаться в дела семьи и в небольшой игрушечный бизнес Агнес. У неё неплохо получалось разрабатывать и изготавливать маленьких мишек Тедди. Это занятие успокаивало её, помогало бороться с переживаниями. Посыпались заказы на милые игрушки на многое время вперёд. Агнес пришлось нанять ещё помощников и открыть артель. В ближайших планах был собственный магазин.***
Был конец августа. Прошло некоторое время с тех пор, как Себастиан вернулся из поездки. Но странная, сонно-мистическая атмосфера Твин Пикса преследовала его. Она присутствовала везде: в доме Макса, его собственном, в имении… Повсюду витал хвойный запах псевдотсуги Мензиса или дугласии. Женщины семьи заметно изменились внешне, чем добавили к обстановке ещё большей тоскливой гнетущести. Их причёски теперь утратили кричащую яркость, а стали соответствовать голивудской моде пятидесятых годов. Стиль одежды тоже изменился — обилие черного, белого красного, юбки скромной длины, облегающие фигуру кофточки. В довершение ко всему — музыка. Композиция непревзойденного Анжело Бартоломети завирусилась в семье и в местном ресторанчике Синевира. Фиона однажды наиграла её на бандуре и та расползалась по округе, как досаждающая всех новая болячка. Сначала мелодию осторожно повторил на аккордеоне Джозеф. У него не было особого музыкального образования, лишь два года специальной школы, но получилось неплохо. Потом её подхватил Лукас, наиграв на рояле и передав эстафету тоскливой скрипке Николаса. Макс в то время увлёкся гитарой и исполнил композицию по-своему, в собственной аранжировке. А дальше Марианна и её подруги заразили мелодией всю окрестность. Жизнь на грани риска обострила интуицию и ум Себастиана. Он чувствовал предстоящую беду. Удивлялся почему так беспечна Фиона, ведь за ней давно закрепилась слава местной ведьмы. Увы, Фиона была слепа, глуха и нема. Она моталась по всей округе в своих новых красных туфлях-лодочках налаживая бизнес Агнес. Себастиану хотелось выть, хоть и не мог объяснить причины. Безысходность. Он всё больше погружался в дела семьи. Благо, Лукас дал ему доступ ко всей нужной информации. Первое, на что он обратил внимание — это Паула. А именно то, что она доносит жителям посёлка, манипулируя их сознанием. Эта женщина реально имела цель уничтожить семью. Не только морально, но и физически. Она ненавязчиво призывала народ к расправе, объясняя почему Макс и его рыжий «выплодок» наибольшее зло. Она валила на Макса все беды, случившиеся в округе за последнее время. А тех было немало — пандемия. Как нельзя кстати пришлось закрытие Максом церкви. И то, что он занимался «небогоугодным» делом – искусственным оплодотворением тоже играло роль. Каждую неприятность Паула объясняла тем, что в поселке завёлся антихрист. Доказательством тому была гетерохромия Макса. Всем известно, что Сатана должен быть меченный. Люди были рады переложить ответственность за свои ошибки на Макса. Себастиан понимал всю опасность ситуации в которую попал его внук. Он всё больше убеждался, что Паула не просто способна на самое страшное, а и была причастна в прошлом к тому страшному. Например, к убийству его дочери. Полиция не подозревала Паулу, так как у той имелось веское алиби. Это могло говорить о непричастности женщины к преступлению, но также и о том, что она тщательно к нему готовилась. Себастиан всё больше убеждался во втором варианте. В таком случае, его ситуативная приятельница превращалась в кровного врага.***
В конце августа Синевир отмечал праздник урожая. В этот раз не было шумно и гостей приехало наемного. Себастиан внимательно наблюдал за происходящим. Макс, Джозеф, остальные Донованы — всё выглядели далеко не радостными. Беззаботность Фионы была напускная, наигранная, как и других членов семьи. Все что-то предчувствовали, но не знали что, где, как. Той ночью Макс привел Августу к Себастиану. Она впервые после расставания была так близко. Макс не оставил их одних, а заночевал в гостевой спальне. Позже пришёл Джозеф. Себастиан прислушивался к тому, что твориться у парней и чувствовал их настороженность даже сквозь стены. Перед рассветом всё прояснилось. Приехал Майкл, Ульрих, позже полиция. Макс тяжело вздохнул, принимая неизбежность. Его бледное, словно обескровленные лицо, застыло в немом безумии. Тогда, как Джозеф находился в состоянии близком к панике. Он хотел как-то утешить Макса, но не знал как. Однажды Макс пожаловался Джозефу, что боится за малыша именно того, которому он является биологическим отцом. Ни за кого из детей так не боится, как за него. Джозеф тогда был недоволен. Они договорились в самом начале, что не будут делить детей. А Макс не делил — он предчувствовал. Никаких предпосылок нервничать и подозревать плохое не было. Дети развивались в утробе, уход за суррогатными матерями был на высоком уровне. Макс, наученный предыдущим не очень удачным опытом, переложил ведение беременности женщин на других специалистов. Те делали своё дело хорошо. До тех пор, пока одна из суррогатных матерей не исчезла. Ничего не предвещало беды. Был обычный день, который мало чем отличался от других. Завтрак, купание в бассейне, йога с инструктором, анализы и осмотр врачей. Вечером одна из женщин пожелала встретиться гадалкой. Желание хоть и было странным, но по мнению службы безопасности, вполне безобидным. Чтобы не создавать лишний стресс беременной, охрана пошла у неё на поводу. За всё время сотрудничества та не доставляла им особых хлопот и не было причин ограничивать ей свободу. Гадалку проверили на новый вирус, осмотрели дом. Ничего опасного. Суррогатная мать закрылась с гадалкой в комнате и оттуда послышался монотонный усыпляющий шёпот. Шло время. Охранник приоткрыл дверь и увидев в полумраке беременный силуэт за столом, оставил всё как есть. В следующий раз, когда заглянул внутрь, его что-то насторожило и он включил свет. За столом напротив гадалки сидела абсолютно другая женщина с подкладным животом. А та, настоящая сбежала через тайный ход в шкафу, который вёл в подвал, а оттуда к соседнему дому. Поиск начался немедленно. Перекрыли дороги, обыскали аэропорт, были задействованы собаки-ищейки, вертолеты и дроны облетали окрестности. Но было утеряно время. За те часы беременная женщина могла оказаться где угодно. В доме Себастиана начала собираться семья. У всех на лицах была полная растерянность. Себастиан хорошо чувствовал Макса. Его отчаяние было безграничным, как океан. Он не просто потерял ребёнка. Этот малыш рисковал повторить судьбу своего отца. Возможно, в наихудшем её варианте. Найти маленького ребёнка в большом мире задача почти неосуществима. Невозможно и незаконно проверить ДНК всех новорожденных детей страны, а может планеты. Круг вновь смыкался и Макс был в отчаянии, он не видел из него выхода. История повторялась…