Aнгиак

Мартин Берлинг начал своё путешествие из аэропорта Копенгагена. В момент, когда он готовился к полёту, совершил посадку самолёт с Максом Донованом на борту. Мартин, может быть, его бы узнал, если бы они пересеклись. Как тут не узнать, он всю жизнь искал того, кого может назвать родственником. Мартин давно не выбирался из своего логова. Не потому, что не любил путешествовать или здоровье не позволяло. Его нигде не ждали. Что касается здоровья, то оно сейчас лучше, чем три года назад. Тогда он очень боялся умереть. Не самой смерти, а того, что никогда не узнает, что случилось с украденным из его семьи малышом. Какая судьба его рода? Мартин взял себя в руки и занялся здоровьем. После непродолжительного лечения его состояние улучшилось, и он чувствовал себя, как никогда хорошо. Только кому это надо, его здоровье? Мартина не удивлял и не пугал возраст. В его семье все были долгожители. Те, кто не погиб трагически. В путешествие Мартин взял с собой компаньона — чёрного волкопса. Его звали Экко, что значило — Луна. Он был потомком неразборчивой в половых связях волчицы и загулявшего охотничьего пса. Мартин купил его у охотников. Экко не страдал внешними уродствами, как часто бывает у его собратьев волкопсов. Генетическая красота. Малыша волкопса часто принимали за собаку люди не знающие. Те же, кто разбирался, видели его волчью сущность. Мартин оформил для своего питомца документы собаки-поводыря. Это было как насмешка. Но, стоит заметить, Экко не был так пуглив, как другие волкособы или волки. Он вытянул из своих родителей всё самое лучшее. Мартин любил Экко, хоть тот бывал временами просто невыносим. Да и кого ему любить? Из семейного чата Мартин выяснил, что Себастиан Ридель проживает в пригороде самого северного мегаполиса бескрайней Канады. В контакт с родственниками Мартин пока не вступал. Не находил нужных слов. Лучше с глазу на глаз. Канада встретила Мартина плохой погодой. Оставив Экко и вещи в отеле, он поехал к Себастиану — своему ближайшему родственнику. Его, Мартина Берлинга, не пропустила к нему охрана. Как посмела? Он грозился избить молодцов своей тростью и, кажется, был настроен решительно. Во дворе Себастиана играла крошечная, хорошенькая девочка. Она любовалась своими новыми красными резиновыми сапожками и такого же цвета дождевичком. Светловолосый мужчина рядом не спускал с малышки глаз, как с самого дорогого сокровища. Мартина он признал с первого взгляда. Большое сходство не только генетическое, но и внешнее. Мартин был шире в плечах. Не сухонький, как другие старички, а крепкий, благородный. Себастиан, подумал, что и он таким будет, только позже. Это хорошо, он не хотел быть сгорбленным и худым в будущем. Себастиан дал знак охране и те пропустили гостя. Мартин зло посмотрел на одного из них и таки замахнулся на него тростью. Совсем распустил прислугу его внук. Нужно будет ему помочь. — Почему твоя дочь бродит по лужам? — Выругал внука Мартин, вместо приветствия. — Она же девочка, может простудится. Ей рожать! Что ты за отец такой? Себастиан радостно улыбаясь обнял сварливого старика. — Она моя внучка. И кто же позволит ей рожать. Вы не знаете её отца. — Что ты говоришь, Себастиан? У тебя уже есть взрослый сын? — Если бы… Внук. Взрослый внук. — вздохнул Себастиан. — Твой внук какое имеет право, что-либо запрещать своей дочери? Он, что мусульманин какой-то? — Вы угадали, мистер… Мусульманин. Маленькую Рахмону заинтересовал незнакомец. Она любила мужчин. У этого, так похожего на её любимого Себастиана была трость. Крепкая с набалдашником в виде волка и острым наконечником внизу. Такой можно измерить глубину лужи, можно играть на ней как на гитаре, а можно оседлать, как лошадь и ускакать далеко. Очень полезная вещица. Рахмона мило заулыбалась незнакомому мужчине и сердце того растаяло. Он ещё не знал, что попал в цепкие лапки обаятельного монстра.

***

Макс не давал о себе знать. Движения средств на его счетах не было. Но Ульрих держал своего подопечного в поле зрения жёстко. Ему была непонятна логика в его передвижениях. Но она была. Макс появлялся неожиданно в самых разных местах мира и также неожиданно исчезал. Он словно играл в прятки с невидимым игроком. У Питера было много недвижимости по всему миру, которая перешла Максу. Он иногда пользовался ею, как было с загородным домом под Прагой или виллой в Италии, но бывало снимал номер в отеле, когда имелась квартира неподалеку. После отъезда Макса в семье Макклаев случился публичный скандал. Две девушки независимо друг от друга дали интервью известным ютуберам. Они поведали миру свою грустную историю, как в подростковом возрасте их растлил один очень богатый и известный человек. Растлителю тогда было лет двадцать, а девчонкам по тринадцать. Свой рассказ они снабдили пикантными подробностями, временами вопиющими и ужасными. Имя растлителя было –Кевин Макклай. Тень упала на семью Донованов, особенно на Лукаса. Ведь в скандале фигурировал его пасынок. Это плохо повлияло на бизнес. Посещаемость ресторанов резко упала, продажа кондитерских изделий снизилась. Но, Лукас стоически отнёсся к неприятности. Куда хуже пришлось Кевину. Его невеста разорвала помолвку. Молниеносно. Как только услышала в чём его обвиняют. В день выхода интервью. Брезгливо вернула все его подарки. Репутация семьи Макклаев была здорово задета, если не уничтожена. Полиция не заинтересовалась Кевином, несмотря на то, что факт преступления был на лицо. Для Ульриха, это было ещё одним подтверждением голливудского клише о нерасторопности канадской полиции. Кевин после скандала исчез из страны. Это был не первый раз, уже были подобные скандалы и побеги. Потом всё успокаивалась и он возвращался обратно. Всё шло по кругу. Вскоре, Кевин объявился в Европе. Для Ульриха он был более предсказуем, чем Макс. Уже после второй локации, стало понятно, тот идёт следом за Максом. Кевин появлялся в тех местах, где незадолго до этого светился Макс. Ульрих отослал своих людей незаметно наблюдать за своим подопечным, но велел никаких действий не предпринимать, если ему не угрожает опасность. Джозеф страдал и не мог скрыть своё отчаяние. Он без Макса не мог спать, есть, дышать. Исхудал. Если бы не дети, побежал бы, поехал, полетел вслед за ним. Ползал бы у него в ногах. Даже если бы тот прогнал от себя. В конце ноября, Макс объявился на публике. Может сам того не желая, а может, это было намерено. Ведь Макс ничего не делал просто так. В разгар антиковидных мероприятий, он попал в объективы видеокамер на Denmark Street в музыкальном центре Лондона. Почти все музыкальные магазины, студии звукозаписи находятся именно там. Пандемия сделала милую улицу пустынной и какой-то грязной. К тому же погода в такое время была особенно унылой. Макс, наверное, в одном из магазинов приобрел себе скрипку и тут же на улице решил испробовать её. Он играл чардаш Витторио Монти и его сняли на телефоны сразу несколько прохожих с разных ракурсов. Владелец магазина тоже снял своего странного покупателя, довольно профессионально. Какая никакая реклама. Макс звучал иронично, красиво. Ему не нужно никаких спецэффектов, чтобы завладеть вниманием публики. Джозеф только теперь понял, что лучшие преподаватели, конечно же, сделали своё дело, но Макс родился с уникальной музыкальной душой. Учитывая его родню, по-другому быть не могло. Он мог играть веселую музыку, а звучать грустно и наоборот. Не ноты управляли Максом, а он ими. В кадр попали люди: серые, спешашие по своим делам и те, которые, остановились послушать. Атмосферность картины подчеркивали валяющиеся под ногами использованные медицинские маски, словно опавшие листья. Получилась унылая, депрессивная картина. И чардаш какой-то грустный, не такой. Необычное видео завирусилось в интернете. Этого добивался Макс? Джозеф пересмотрел все ролики снятые с разных ракурсов. Ему мало было Макса. Он изменился. Стал бледный, аж серый, глаза выглядели больными, воспалёнными. Может это из-за линз, которыми он пытался откорректировать их цвет. Теперь оба его глаза стали тёмно-серыми. Макс коротко подстриг волосы и изменил их цвет на более тёмный. Джозеф слишком хорошо знал Макса, иначе бы задумался: «он или не он?». Конечно же он! Его стиль игры, жесты, мимика, улыбка. У Джозефа стукнуло сердце. Прибежала Рахмона и заглянула в телефон отца. — «Daddy»! — неожиданно сказала она. Это было её первое слово. — Да, это твой папочка! — сказал Джозеф и взял дочь на руки. В тот же день Макс вылетел в Париж. Через двадцать четыре часа в Лондон прибыл Кевин Макклай. Макс провёл в Париже девять дней. Поселился в крошечной квартирке под чердаком в центре города. Её купил Питер для Лукаса, когда тот учился в Европе. Макс много бродил по городу, завёл несколько ни к чему не обязывающих знакомств, сделал селфи на фоне парижской улочки и выложил в сеть. До одиннадцатого декабря (дня когда он выкладывает фото в сетях) оставалось ещё семь дней. А та улочка не была такой уж достопримечательностью Парижа. Что хотел донести этим Макс? Неизвестно. Может он приятно провел время на той улице? Этим фото Макс нарушил привычный для него много лет порядок вещей. Посетив ненадолго ещё две страны, Макс покинул Европу и объявился в ОАЕ на вилле Рашида ибн Хайдара. Ульрих вздохнул облегчённо. Под крылом своего бывшего опекуна Макс в безопасности. Минуло Рождество, первое в жизни Лео и двадцать четвертое в жизни Макса. В тот день Джозеф впервые решился написать ему, поздравить с днём рождения. Ожидаемо, тот не ответил. «Мусульмане не празднуют праздники кафиров»! — вспомнил Джозеф слова Макса. Жестоко с его стороны. Макс остался в ОАЕ до десятого января. А потом связался с Джозефом сам. Через мессенджер, включив видеосвязь. Было шумно, звучал неизвестный язык. Джозеф догадался, что Макс находится на железнодорожном вокзале. Он сидел на лавочке и на коленях держал ноутбук. Джозеф тогда ещё подумал, что есть более удобные средства связи. Громоздко. Макс повернул экран так, чтобы показать окружающий его вид. Джозеф увидел надписи, которые ниже дублировались на английском. Первые минуты Макс молчал, всматривался в экран. Как же Джозеф соскучился за ним! Макс аккуратно подбирал слова, боялся ранить. Джозеф не сразу понял, что он говорит об их разрыве. Юридически это очень непросто — двое детей, состояние. Морально ещё хуже. — Я не даю согласие. Ты не указал причины, — сказал Джозеф. — Мы приносим друг другу несчастья. Я виноват в гибели сына. Это навсегда. Мне страшно подумать, что он пережил в последний момент жизни. — Это не довод, Макс. Это трусость. — Я не люблю тебя, – соврал Макс. – Найди себе кого-то другого. Это у тебя хорошо получается. Макс отключился, чтобы не слышать ответ. Джозеф сцепил зубы. Если он хочет разрыва, то почему едва сдерживает слёзы? — Игнорируй его просьбу, — сказал позже Лукас. — Что-то не вижу в его глазах желание расстаться. Очередной заскок. Ульрих после просмотра записи спокойно сказал Джозефу: — Делай, как он тебя попросил. Заяви о разрыве, заведи интрижку. Все должны думать, что у вас испортились отношения, — Ульрих не знал зачем это нужно Максу, но нужно. — Смотри, — Ульрих повернул к Джозефу экран Айпада, — Макс вышел на связь с вокзала города Фейсалабад, это в Пакистане. Его воспитатель Рахмон из Пешавара, что тоже в Пакистане. Там осталась жить его мать. Уверен, что он держит путь к ней. — Зачем ему это? У него здесь дети. Даже если меня разлюбил… — Ты серьёзно веришь, что разлюбил? — вмешался Лукас. — Знаешь, кого мне сейчас напоминает Макс? Птицу, которая увидев хищника рядом с гнездом, притворяется раненной и увлекает его подальше от своих детей. — Почему, тогда, он ничего мне не объяснил? — Не знаю. Может не хочет, может не умеет. У него специфическое воспитание.