Красные огни

      Феликс тапает на значок отбоя вызова и бросает смартфон на кровать, подальше.       — Опять потеряешь, — Джисон садится, оправляет одеяло.       — Я его везде найду, — пожимает плечами Феликс. — Не нуди, Хан, хоть ты.       — Что-то случилось?       Нашарив телефон Феликса в постельном, Джисон перекладывает его на прикроватный столик, рядом со своим.       — Ничего незапланированного, — Феликс раздражается, но всего на мгновение.       Джисон не Минхо, не выйдет из себя и не раскричится. Всего лишь заботится о нём:       — Твой заместитель звонил? Даже ему надо запретить беспокоить тебя так поздно ночью.       Феликс созерцает сосредоточенно-озабоченное лицо Джисона и улыбается. Никогда он не думал, что о нём, вампирском Князе, может кто-то так трогательно и суетливо заботиться. Ведь Князь — самый сильный. Это он должен обо всех беспокоиться, о каждом в клане. Но так сложилось, что Феликс отчаянно нуждался в прикосновениях. Чтобы не думать, не тосковать. А Джисон — эмпат. И сейчас он обнимает Князя со спины, зарывается носом в белокурые волосы, вдыхает запах. Просто держит, никуда не отпустит. И шепчет ему на ухо:       — Я такого себе не позволяю. Князь Чанбин меня за это выебет и высушит.       — Прекрати ругаться, — Феликс фыркает.       Но на самом деле ругань его успокаивает. Напоминает о прошлых временах, когда он с битой и улюлюканьем громил тачки конкурента клана. Как раз Чанбина. Теперь между ними давно мир, и неприятности остались только в воспоминаниях. Сорок лет даже для вампиров — большой срок, чтобы таить обиды.       — Что поделаешь, я вырос в гетто, — Джисон пожимает плечами.       — Я тебя сейчас в окно выброшу, — шутливо угрожает Феликс и прикусывает ему запястье клыками.       — Ты научился телекинезом двигать живое? — Джисон притворно изумляется.       — У меня и физической силы хватит, не сомневайся. Хотя я на котах Минхо много тренировался, может, и получится.       Феликс любит свою силу, но никогда не упускает возможности её совершенствовать. Именно она возвела его на пьедестал, сделала Князем — бороться с тем, кто может в тебя швырнуть твою же тачку и весь дом по частям, мало кому хочется. Было бы намного проще, если бы удавалось сразу поднимать в воздух тех, кто посмеет хоть что-то вякнуть. Но даже кошку пока не удалось. Ещё и потом от Минхо влетело — своих пушистых деточек он любил… любил гораздо больше, чем Феликса.       Князь вздохнул и Джисон, сразу же уловив его настроение, откинул светлые пряди с шеи, поцеловал, чуть прикусил. Зашептал:       — Может, я сам из окна выпрыгну? Ты со мной?       — Не пытайся меня развеселить, — Феликс прикрывает глаза и расслабляется.       Окна его спальни в клановом особняке выходят во двор, большую часть которого занимает бассейн. Выпрыгнув из окна, просто невозможно мимо него промахнуться. И опять, и снова — Минхо его в окно выбрасывал, не желая контролировать силу. О чём бы Феликс ни пытался думать, мысли сворачивали в сторону бывшего. И он это не контролировал и ненавидел — связь истинных, соулмейтов, — это рабство.       — А то что? — выспрашивает Джисон.       — А то отправлю тебя назад к Чанбину. Думаешь, я не знаю, что он выслал тебя в качестве гуманитарной помощи?       Джисон только хмыкает. Феликс ухмыляется. Чистая правда. Которую особенно и не пытались скрыть. Именно в сотрудничестве с Князем Чанбином Феликс открыл свой маленький бизнес, почти бездоходный, но смысл был и не в этом. Агенты, надеющиеся на обращение или просто нанятые за деньги, ловко сновали по клубам и борделям, проверяли частные объявления в интернете, искали и находили. Наиболее восприимчивых людей, раскованных и искренних, или наоборот — ловких и скрытных приспособленцев. Главное, чтобы их ничто не пугало и не останавливало. И они были готовы ехать к кому угодно и за чем угодно, если хорошо платят. Некоторые их клиенты были настоящими, просто денежными мешками, а некоторые — подсадными. Вампирами из кланов и лояльными одиночками, или очень верными людьми. Феликсу с Чанбином поступала информация, которую они сортировали и даже пытались вывести какие-то формулы.       — Я справляюсь?       — Вообще нет, — врёт Феликс. — Дай мне телефон, я позвоню твоему Князю и скажу, чтобы забирал.       — Сам возьми, — хмыкает Джисон.       — Я не могу, лень открывать глаза.       — Тебе и на мне попрыгать лень. Вот поэтому у моего Князя заместитель по ночам в кровати лежит, а твой чёрт знает где жопу морозит.       — В августе?       — Ты понял, о чём я, — Джисон убирает несколько прядок с лица Феликса, рассматривает его родинки. Считает вслух. Сбивается.       — Зато всё получилось, Хан. Мы подобрали соулмейта для вампира.       — Шутишь, — присвистывает Джисон. — Так быстро?       — Без малого десять лет и бессчётное число попыток, — Феликс прагматичен. — И всего лишь мизерный результат, больше похожий на случайность.       — На самом деле внутри тебя олени польку танцуют.       — И одна корова, — соглашается Феликс. — Я ненавижу твой дар, Джисон, ты знал?       — Все так говорят. Знаешь, ты не думай, что я продаюсь. Или что Князь меня заставляет.       — Лучше б это было так, — Феликс открывает глаза и встречается взглядом с взглядом Джисона. — Ты просто не мог пройти мимо. Тебя не хватит на всех, Хан. И что потом остаётся в твоей душе? Пепелище?       — Я не фиксируюсь на этом. Не ты ли наставляешь молодых вампиров жить сегодняшним днём и завтрашним, никак не вчерашним? Я могу помочь, я помогаю.       — Но что ты сам при этом чувствуешь?       — Удовольствие, — Джисон наклоняется и целует Феликса в лоб. — Мне приятно помогать вампирам. Особенно, таким сексуальным.       — Комплимент засчитан, — Феликс улыбается. — Я не могу на тебя злиться.       — Польсти Князю и будь на вершине мира, — хмыкает Джисон.       — Проговоришься Сынмину, он тебя с потрохами сожрёт. Из ревности.       — Прости, могу ошибаться, но вы же не трахаетесь. И разве он не ненавидит Минхо всей душой? По-моему, его должно порадовать, что я здесь, с тобой. Его драгоценный Князь обласкан и доволен. Ты доволен?       — Оу, да, — похотливо тянет Феликс. — Но это ненадолго.       — Я весь твой, — улыбается Джисон. — Не загоняйся, мне это действительно нравится.       — Но Сынмин тебя всё равно приревнует. Он готов был уступить только Минхо — против воли Луны не пойдёшь. А вот прошлых моих любовников можно на дне моря отыскать. Один неловкий чих — и ты будешь там же.       — Я буду чихать исключительно ловко, — убеждает его Джисон. — А они там надолго?       — Иногда вылавливаем. Голодные и злющие, но обиды не держат — ты знаешь Сынмина, он умеет долго, нудно и с расстановкой объяснять, за что он ломает кости и скручивает цепями. Сам понимаешь, вампирчикам это только на пользу.       — У тебя нездравая склонность к новообращённым.       — Ты это Минхо не скажи, главное, как встретишь. Я готов тебя отправить к Чанбину обратно, но не по частям.       — О, какая забота, — Джисон наклоняется и трогает губы Феликса губами, отстраняется, добавляет: — А что, представится случай с ним повидаться? Я не горю желанием.       — Как? — Феликс хлопает ресницами. — Не хочешь исцелить его страдающую душу?       — Нет у него никакой, души. Не в обиду тебе будет сказано. Нет у демонов души, Феликс.       Джисон опять несдержанно ругается, и Феликс видит хмурые морщинки на его лбу. Он и ненавидит Минхо, и одновременно его тянет к нему. Слишком очевидно, Феликс не осуждает. Сейчас, когда его соулмейт далеко, уже получается рассуждать о ситуации здраво. Видеть как будто со стороны все поступки Минхо, его отношение. Но тогда, больше года назад, когда он был совсем рядом и в очередной раз творил всё, что вздумается, разум был почти бессилен перед чувствами. На одно-единственное «уходи», произнесённое тихо и хрипло, Феликс потратил столько энергии, как будто прожил десятилетие за секунду. Надтреснутый мир сломался и разлетелся на осколки. Минхо зарычал, требуя его, Феликса, назад, в своё безраздельное владение. Не как возлюбленного — как добычу или кусок аппетитного мяса. И тогда ему в плечо ударил первый взвившийся в воздух предмет — кажется, это была книга. Когда уже через несколько минут клановый особняк превратился в руины — такого не запоминаешь. Но Феликс помнит, как сгибался пополам, кричал, как вокруг взвивались в воздух стёкла, куски мебели и стен, как это всё летело в Минхо. А он сопротивлялся. Пытался пробиться сквозь шквал ударов, собственным даром кроша бетон в песок и дерево в щепки. Если бы он тогда добрался, если бы…       Феликс снова напрягается, заново переживая это чувство — как будто внутри что-то бьётся, отрывается с мясом, дробит кости, кровоточит и разлагается одновременно, скрежещет свалкой металла и хрустит яичной скорлупой. Умирает, корчится, царапается, цепляется за жизнь.       — Он бы меня убил, — произносит Феликс тихо.       — Нет, — качает головой Джисон. — Убить соулмейта — как самого себя. Минхо на это не способен.       — Хреновый ты эмпат, — вымученно хмыкает Феликс. — Не физически. Он бы душу мою убил. Моё «я». Я бы не смог уже ничего возразить. Остался бы марионеткой, игрушкой. Я был так чудовищно слеп…       — Но ты справился, — тепло улыбается Джисон. — А я всё-таки эмпат, а не телепат. Мысли не читаю. Хотел бы. Но не могу.       — Не хватало ещё, чтобы ты в моей голове рылся и вызнавал клановые тайны.       — Например, почему Сынмин не знает, чем именно ты занимаешься?       — Сейчас? А что такого, подумаешь, лежу голый и сексуальный, совращаю тебя.       — Не совращаешь, — хмыкает Джисон. — Старайся лучше. Я о всей этой дичи с искусственными соулмейтами. Если и был какой-то толк от твоих отношений с Минхо, так то, что ты это дело бросал. Сам подумай, если на тебя свалилось такое сраное счастье, как Минхо, зачем ты берёшь грех на душу и подыскиваешь соулмейтов другим?       — Ты думаешь, — Феликс резко серьёзнеет, — что я забочусь о всех, как наседка? Что пытаюсь построить империю, как Чанбин, или сколотить самую отмороженную банду, как Минхо? Нет, Хан. Если честно, мне давно на всех плевать. Я ставлю эксперимент. Мои отношения с Минхо — плохой пример. Исключение из правил. Такое тоже нужно для статистики. Но все не просто так. Если соулмейты существуют, это не может быть бесполезно. Я пытаюсь понять — благословение это или проклятие. Чего больше в таком союзе, добра или зла. И если добра — я постараюсь сделать всё для своих. Если зла — я буду отстреливать этих эмпатов, как бешеных собак, и пускать на кровавые консервы.       — Ты бы себя слышал, Ли, — Джисон озадачен. — Тебе наплевать или ты всё сделаешь для своих ребят и вообще ради мира во всём мире?       — Тебя, как универсального соулмейта, пристрелю первым и лично, — Феликс хмурится, но уже в шутку, потом вздыхает: — Если честно, я сам себя не понимаю. Я запутался.       — Нет, — возражает Джисон. — Ты просто врёшь. Недоговариваешь. Хочешь, я угадаю, чего ты хочешь на самом деле?       — Рискни всеми зубами, — оскаливается Феликс.       Джисон невозмутим:       — Ты хочешь найти способ разорвать свою связь с Минхо. Узнать, бывает ли так, что у вампира может быть не один соулмейт. И как так выходит, что идеальные партнёры для нас чаще всего — жалкие смертные люди. По идее, еда.       — Не всё перечислил, — бурчит Феликс в ответ, пытаясь выбраться из объятий. — Хотел бы знать, почему все пары соулмейтов, которые я знаю — однополые.       — Вот это как раз просто, — Джисон не спешит разжимать объятия и выпускать Князя. – Мы обычным путём не размножаемся.       — А вот ты, — Феликс всё-таки выворачивается из объятий, садится напротив. — Разве не хочешь, чтобы твоим соулмейтом оказалась пышногрудая красоточка?       — Я любил члены ещё до обращения, Ли. И если уж на то пошло, пусть у неё будет шикарная жопа.       — Любовь зла, полюбишь и пи… женские половые признаки.       — Не вздумай подложить под меня какую-нибудь мерзкую старуху. Я сбегу от неё на остров в Тихом океане, окажись она хоть трижды моей предназначенной, так и знай. Останетесь без эмпата.       — Ой, невидаль. Я себе другого выпишу, у Князя Хонджуна.       — Уён к тебе не приедет, у него есть соулмейт. И насколько я знаю, они даже не ссорятся.       — И вот скажи мне, Хан, — тянет Феликс, — Зачем в клане такой эмпат? Который плохо владеет ситуацией?       — Знаешь, мы не постельные грелки. Мы помогаем справиться с эмоциями и не более того.       — И поэтому ты, — Феликс почти мурлычет, — здесь, со мной? Без одежды?       — Не хочу разводить пафосные сопли, Феликс, но со мной тебе слова не нужны. Я на расстоянии чувствую, когда ты просто играешься.       — Ах так, — возмущается Князь. — Тоже мне, мистер обходительность. Ты за жизнь и бабочки не обидел, наверное. А если обидел, то извинился. Ты вообще хоть когда-нибудь делаешь то, что хочешь?       — Я отсидел в тюрьме за изнасилование, Ли, — тихо отзывается Джисон. – Чанбин вытащил меня оттуда. Ты должен помнить ту заварушку с побегом. Он спас меня, как человека. Просто так, потому что мог. А ведь, как ты говоришь, люди — еда. Я поклялся за ним и в огонь, и в воду. Твоя постель не горит и не тонет.       — А говоришь, тебе это нравится, — качает головой Феликс. — Всё-таки приказ.       — Я тогда был под наркотиками, — неожиданно исповедуется Джисон. – Я даже лица того парнишки не помню. Я поклялся себе, что никто, ни одна живая душа не будет из-за меня страдать. Луна меня услышала, Феликс. Можешь посчитать это бредом.       — И именно из-за острого человеколюбия ты стал вампиром?       — Это решил за меня Чанбин. Укус вампира не приносит боли, ты же знаешь. И кровь можно получать другими путями. Какому-нибудь гипертонику наши укусы, может, даже полезны, но я не врач. Я чувствовал, что не смогу это искупить никогда, что жизни слишком мало. Но когда мне предложили вечность — я согласился. Если тебе от этого легче, я здесь не только ради тебя. Ради себя.       — Эмпат, а такой эгоист. А ты не пробовал снять груз с души каким-то более тривиальным способом? Разыскать того парня, попробовать пообщаться. Объяснить ситуацию, что ты ничего не соображал. Люди прощают, Хан. Даже такое. Ты мог бы попытаться.       — Он повесился, пока я был в тюрьме, Ли, — отзывается Джисон тихо. — Это не искупить. Но если я могу помочь кому-то другому, я это делаю.       — Знаешь, — Феликс склоняет голову, локон свешивается на сторону, — я тебя понимаю. Но пообещай мне, что ты остановишься. Как только почувствуешь, что сам растворяешься, найди в себе силы сказать «хватит».       — Я клялся в верности Чанбину, не тебе. Но обещаю.       — Значит, в качестве доказательства… — начинает Феликс, но замолкает.       Его речь перебивает вибрация телефона. Он поднимает смартфон в воздух телекинезом и перехватывает.       — Да, Бан Чан. Какие-то проблемы?       Джисон усмехается, глядя на то, как Феликс потрясающе играет неосведомлённость. Князь — это что-то, лицедей с сотней ролей, но настоящий Феликс — дурашливый и добрый. Так что вся его Княжеская серьёзность смешит Джисона.       Феликс, закатив глаза, выслушивает какую-то сбивчивую исповедь, скучающе постукивая пальцем по губам. Джисон ему подыгрывает, поглядывая на воображаемые часы на руке. Наконец, разговор окончен, Феликс по своему обыкновению швыряет телефон опять куда попало, и поясняет:       — Только что у меня уволился работник. Такую ерунду нёс, что встретил любовь своей жизни…       — Феликс.       — … и значит, теперь ни капли в рот, ни сантиметра в жопу, и я его постоянно безбожно угнетал, заставлял пьянствовать с клиентами…       — Ли Феликс!       — …и что плачу я дерьмово, и клиенты старые и страшные, а он уже не мальчик. Ну что?       — Не ломай комедию.       — П-ф, я твой дар всё сильнее ненавижу. Конечно, это тот самый новоиспечённый соулмейт. Похоже, влюблён по уши и пусть весь мир горит. Кстати, уже обращённый.       — Ты это по голосу понял?       — Хан, ты слишком полагаешься на свой дар. Конечно, это не трудно.       — Тогда поздравляю, — Джисон протягивает руку Феликсу для пожатия. — В вашем клане прибыло.       — Э, нет, — Феликс отпихивает протянутую руку кончиками пальцев. — Я подкинул проблем Минхо.       — А я уж подумал, что тебя гиперопека Сынмина достала, ты ему кого-то нашёл, и разыгрываешь спектакль тут.       — Если бы, — вздыхает Феликс. — Я его еле уговорил не ехать сюда прямо сейчас с отчётом, дождаться утра.       — А, то есть он с этим делом всё-таки связан.       — Вслепую и косвенно. И мне за это достанется, можешь не беспокоиться. Так отчитывает, как будто Князь он, а не я.       — Может, тебе и на пользу? Ты начисто забыл, о чём начал говорить?       — Ничего я не за-абыл, — тянет Феликс.       Смотрит на телефон, тот вибрирует, отключаясь. Джисон настораживается, но зря, Князь всего лишь предлагает:       — Раз пообещал, то начнём прямо сейчас. Пока солнце не взойдёт, делаем только то, что хочешь ты. Без обмана. Не я, а ты.       — Даже если я соберу свои вещи и уеду? — ухмыляется Джисон.       — А ты сможешь уехать? — тянет Феликс.       Изгибает шею, отбрасывает с неё пряди, ведёт по коже кончиками пальцев, поглаживает ключицу. Любуется сам собой и ласкает. Князь знает, что он дьявольски, невероятно, даже по вампирским меркам, красив. Потягаться с ним в красоте может разве что Хёнджин из клана Минхо, но сравнивать их между собой и неправильно — слишком разные типажи. Разная энергетика. И Джисон понимает, что никуда он не поедет. Не сейчас уж точно.       — Тогда, — соглашается с правилами игры, — встань и закрой глаза. Не подглядывай только!       — Честное Княжеское, — фыркает Феликс и вскакивает, вытягиваясь по стойке «смирно», дурачась.       Закрывает глаза, едва сдерживает улыбку. Слышит, как Джисон встаёт, чувствует колебания воздуха, когда тот подходит. Странный скрежет, который не может распознать, но перестаёт гадать — ощущает прикосновения пальцев к плечам — Джисон позади и шепчет на ухо:       — Доверься мне и ничего не бойся.       По спине Феликса ползёт холодок. Снова кольнуло очередное воспоминание о Минхо — он тоже просил доверять и не бояться. Только его слова ничего не стоили.       — Ну-ну, тихо, — Джисон поглаживает Феликса по плечам, успокаивая. — Я не маньяк и не извращенец. Ничего особенного не будет, не надейся.       — А я и не боюсь, — выдыхает Феликс и плотнее зажмуривается.       Больнее и страшнее, чем мог сделать Минхо, никто не сможет. А Джисон и близко не такой садист:       — Сделай шаг назад, на меня, давай.       — Если наткнусь жопой на твой член, а ты заржёшь, укушу, — предупреждает Феликс, расслабляясь.       И шагает. Ничего не происходит.       — Давай ещё, — просит Джисон.       Феликс находит это странным, но подчиняется.       — И ещё немного, полшажочка.       — Я могу от бедра пройтись в дамском платье, если захочешь, а ты тут время теряешь, — бурчит Феликс, но ещё немного пятится.       — Вот так, хорошо, — одобряет Джисон. — А теперь не дыши.       — Боюсь представить, зачем.       — Не дыши, ок?       Феликс демонстративно зажимает нос и в ту же секунду, как он это делает — получает толчок в грудь чудовищной, вампирской силы, но не болезненный. И… летит вниз. Даже испугаться не успевает, как его обхватывает Джисон и они вместе падают в бассейн во дворе, поднимая тучу брызг.       Феликс выныривает, отплёвывается, отбрасывает налипшие волосы и протирает глаза.       — Ты придурок! — ругается на Джисона.       — Сам сказал, «что хочу». Я решил, что это забавная идея. А ещё я хочу тебя. Прямо здесь.       Джисон подплывает ближе и подталкивает Феликса к бортику бассейна. Князь сглатывает. Некстати помнит, как Минхо пытался его тут топить, и так едва живого после падения из окна — не было просто толчка, это был удар, сломавший пару рёбер, и затем второй, о дно бассейна — перелом плеча. Срослось, конечно, за пару часов, но это были часы ада.       — Хочу, — повторяет Джисон. — Но я навсегда завязал с насилием. Поэтому, пожалуйста, дай своё согласие.       Феликс успокаивает дыхание и смотрит на Джисона. Мокрого, взъерошенного, с лихорадочным алым блеском в глазах. Но — открытого в своих желаниях и доброго. Который интересуется им, его комфортом, дурачится, но не желает зла. Вместо ответа — притягивает его к себе и целует. Жадно, глубоко, с языком, не сопротивляясь тому, чтобы упереться спиной в бортик бассейна, вынырнуть до пояса и опереться о него локтями.       — Теперь ты опять скажешь, что это была эмпатия, — отстранившись, заявляет Джисон и перебирает пальцами по привставшему члену Феликса.       — Не скажу, ты первый начал. А я хоть и хорошо плаваю, но не бревно.       — О да, я это знаю, — Джисон опускает голос. — Может быть больновато.       — Больновато девственникам, Хан, а не тогда, когда третий раз за ночь, — хмыкает Феликс.       Джисон протискивается между его ног, чуть подныривает. Под водой направляет член и подаётся Феликсу навстречу, поставив руки на бортик по обе стороны от Князя.        С выводами Феликс погорячился — не больно, но не совсем комфортно. Вода в качестве смазки работает не очень. Но это только в первые несколько толчков, пока не вытекли остатки прошлой, нормальной. Потом Джисон прижимается ближе, целует Феликса в соблазнительную шею, тихо шепчет:       — Так хорошо? Ничего, что без резинки?       Феликс чувствует, как тонет, но не в воде, а в заботливом обожании, в чувстве того, что нужен и важен. Это не обжигающая страсть, не любовь — но то, что ему сейчас необходимо.       — Ты эмпат, Хан, — облизнув губы, шепчет. — Ты знаешь ответ.       Джисон зацеловывает его ключицы, сжимает губами ареолу соска, дотрагивается языком, прикусывает. Толкается членом глубже, под углом, так, что Феликс чувствует горячую волну по спине. Определённо, всё опять идёт не так — Джисон уже не для себя старается. Опять уловил эмоции Князя, сплёл их в желания — и осуществляет.       Феликс покусывает губу, прикрыв глаза. Его укачивает, дыхание сбивается — Джисон кусает в шею. По-настоящему, так, как делают вампиры — но этот укус не приносит боли, всем известно. Наоборот, это сильнее заводит — маленькие ранки, запах крови, вкус её капелек — нет смысла пить кровь сородичей, это скорее афродизиак. Немного — сладости. Блестящие сахарные драже на маффинах или тортах. Но всё равно — есть ощущение того, что ты беззащитная жертва. Во власти хищника — и хочешь этого.       Стонет Феликс тихо, не показушно, только тогда, когда нет сил терпеть. Но всё же до себя не дотрагивается — доверяется Джисону и уже точно знает, что тот не соврал. Джисон впивается в шею сильнее, вздрагивает, шумно втягивает воздух и на пару секунд замирает. Феликс чувствует, как внутри него пульсирует член, выбрасывая обжигающую сперму. Слышит тихое рычание — все вампиры немножечко звери, но уже через мгновение Джисон нежно зализывает укусы.       — Эмпат херов, — теперь уже Феликс ругается. — А я?       — Ты же сказал, что я могу делать, что хочу, — сбивчиво отзывается Джисон.       — Ой, ну прости. Тогда не соблаговолишь ли ты, в рамках исключения, заняться хуем высокоблагородного Князя? — взрыкивает Феликс в ответ.       Джисон усмехается окровавленными губами. Феликс строит из себя недовольного, ерошась, стирая оброненные алые капельки с ключиц, потирая маленькие ранки на шее, и встряхивая спутанными волосами. Нетерпеливо кусает губу, возбуждённый и почти что разочарованный.       Джисон подхватывает Феликса под задницу, приподнимает и усаживает на бортик. Погружается в воду по плечи и осторожно прихватывает зубами член Князя.       — Только не кусай, — почти хнычет Феликс.       — Но ты этого хочешь, — возражает Джисон.       — Да, — выдыхает Феликс. — Но, прошу тебя, не надо.       Феликсу хочется, чтобы это всё хоть как-то закончилось, чтобы ему перестал мерещиться проклятый Минхо, перестали чудиться его окровавленные клыки. И чтобы собственное тело перестало желать извращённых укусов, чтобы всё стало, как прежде — простым и понятным сексом. Нежным и энергичным.       — Делаю, что хочу, — заявляет Джисон и нежно ведёт языком от основания члена Феликса к кончику.       Повторяет. Берёт в рот глубже, сжимает губами и плотно прижимает языком. Совсем не кусает — двигает головой, зализывает языком. Иногда чуть выпускает изо рта, покрывает влажными поцелуями, поддразнивает уздечку кончиком языка и заглатывает снова.       Двумя пальцами поглаживает анус Князя, вталкивает внутрь сразу оба — они легко проскальзывают по вытекающей сперме. Поворачивает кисть руки ладонью вверх, чуть сгибает пальцы, давит.       Феликс стонет громче. Запрокидывает голову. Так… так тоже хорошо. И совсем не страшно, и призрак Минхо хоть на несколько секунд отступает прочь. Феликс готов сам подаваться навстречу пальцам и губам Джисона, но осознаёт, что этим только испортит удовольствие.       Джисон пальцами имитирует толчки члена, но точно в том месте, где нужно, и облизывает член Феликса, выпустив изо рта, прижимая тот к его животу. Зализывает по-собачьи или скорее по-волчьи, как рану, чтобы исцелить. Феликс стонет чаще и сбивчивей, задыхается, всасывает воздух, едва не кашляет. Джисон не выпускает и делает то, что считает нужным — прижимает языком уздечку сильнее, лижет размеренно, жарко и уверенно. Быстрее бы…       — Быстрее, — сбивчиво шепчет Феликс пересохшими губами.       Но Джисон уже не успевает послушаться — Феликс вскрикивает, несколько раз крупно вздрагивает — и его анус сжимается вокруг пальцев, а на живот выплёскивается сперма. Несколько её капель срываются с кончика языка Джисона. Он продолжает облизывать член Князя, пока тот не прекращает пульсировать, размазывая сперму повсюду.       Отстраняется, довольный, вытягивает пальцы. Толчком подаёт себя из воды и садится на бортик рядом с Феликсом — как раз вовремя, чтобы его подержать, он едва не падает на спину, когда утирает капли со лба. То ли воды, то ли пота. Джисон заглядывает Князю в лицо, видимо надеясь хоть что-то уловить.       Феликс не открывает глаз и кажется, вот-вот вырубится. Джисон бережно пристраивает его голову к себе на плечо, зачерпывает немного воды из бассейна и поливает Князю живот тонкой струйкой из ладони – смывает сперму. Она плавает, так и не улёгшиеся волны её подхватывают и уносят подальше. Чистильщику бассейна завтра будет, с чего посмеяться.       — Хан, — просит Феликс слабым голосом, — я так устал. Отнеси меня в спальню, пожалуйста.       Феликс понимает, что обещал Джисону делать то, что он захочет. Но он словно тащил в гору огромный камень всё это время и наконец-то бросил. В голове гудит, руки и ноги подрагивают. Он очень давно не спал и не ел.       — Ох, — Джисон это чувствует. — Давай я отнесу тебя в шезлонг и принесу крови. Потом в душ, потом уже спальня.       Феликс слабо кивает. Конечно, план Джисона лучше. Это просто временная слабость. Последствия перенесённого стресса.       Джисон осторожно подхватывает Князя за плечи и под колени, без труда поднимает и доносит до ближайшего мягкого лежака под тентом. Берёт из стопки пару полотенец, одним заботливо прикрывает бёдра Феликса, второе наматывает вокруг своей талии как юбку. Обходит бар, открывает мини-холодильник и готовит порцию крови со льдом в высокий стакан.       Феликс благодарно принимает напиток, жадно отпивает. Успокаивается.       — Спасибо, — слабо благодарит. — Я скоро буду в норме.        — У меня телефон звонит, слышишь? Я схожу.       — Зачем? — интересуется Феликс и смотрит на распахнутое окно спальни. Из него плавно вылетает трезвонящий телефон Джисона и планирует по дуге прямо тому в руку.       — Твой телекинез — чертовски крутая и удобная штука.       — Я знаю, — улыбается Феликс, удерживая в воздухе стакан с кровью, пока обеими руками трёт волосы полотенцем.       — Слушай, это Сынмин. У тебя что-то с телефоном?       — Дай, — Феликс телекинезом вырывает трезвонящий смартфон из руки Джисона и вешает около уха. — Да, чего тебе? В смысле сейчас приедешь? В смысле не один? А? Что? Так, подожди, который час?       Феликс отстраняет смартфон и смотрит на часы. Отбрасывает полотенце и перехватывает рукой, опять подносит к уху:       — Половина четвёртого утра, даже волки в логове спят, ты в порядке? В смысле? Я тебя правильно понимаю? Минхо уже едет сюда, в особняк? Что?!