Красные огни

      Чонин с подозрением осматривается. Пробегает в комнату, возвращается обратно. Повторяет. Ему не верится, что квартира заместителя Князя может быть настолько скромной студией.       Сынмин замечает:       — Да, я тут живу, это не конспиративный траходром.       — Но…       — Если тебе нужен дворец, поезжай во дворец, — Сынмин говорит как всегда, тихо и спокойно.       Наверное, слишком тихо, Чонин тут же переспрашивает:       — Куда?       — Куда хочешь.       — Нет, мне всё нравится, — спешит кивнуть Чонин. — Просто это… странно. У нас не так.       — Ай Эн, — мягко отзывается Сынмин, когда непоседливый вампирёныш наконец перестаёт всё оглядывать. — Раньше не было никакого «у вас» или «у нас». Мы были одним кланом. Феликс правил, Хёнджин его замещал.       — Но… теперь же он с Минхо… я мало знаю, — сознаётся Чонин.       — Ты будешь есть?       — Это вместо ответа?       — Будешь или нет?       — Ну да, ты мне обещал, — Чонин подскакивает, как мячик.       С любопытством идёт за Сынмином на кухню, удивляется открытому холодильнику:       — С тобой кто-то живёт?       — Нет, — отзывается Сынмин, — ты что, никогда не видел конспиративного холодильника?       Чонин мотает головой:       — Я в особняке живу, там… всё обычное.       — Ну да, у Феликса тоже везде кровавые запасы. А это обычная квартира в обычном кондоминиуме, Ай Эн. Представь, что я уеду, а от трубы что-нибудь открутится, затоплю соседа. Приедет полиция, вскроет дверь. Захочется им водички попить — а у меня в холодильнике пакеты. Или друзья ко мне придут. Сосед за кусочком масла. Или меня в чём-то заподозрят, получат ордер. Знаешь, я многим людям порчу жизнь.       Чонин с удивлением рассматривает консервированные супы, сухие овощи и разные напитки.       — Холостяцкая жизнь, — Сынмин распахивает навесной шкафчик. — Рамён, соба, фунчоза, рис… не хочешь?       — Может, я новенький, но уже вампир, — насупливается Чонин.       — Ну тогда смотри, — Сынмин нажимает на колпачок лампочки в холодильнике несколько раз, и отодвигает боковую стенку. Пакеты с кровью хранятся плотно, как в патронташе — их хватит на год, не меньше.       — А, я знаю, — радуется Чонин. — Это на случай, если на твой след нападут.       Сынмин немного удивлён сообразительности вампирёныша, но виду не подаёт. Действительно, с виду простая квартира — крепость. В ней полно потайных мест и запасов. Настоящий обыск она и не переживёт, но поверхностный осмотр или визит гостей — вполне. А когда полиция находит что-то необычное, они звонят федералам. Которые тут все едят с руки Чанбина, а вот он зла ещё ни одному сородичу не пожелал.       — Держи, — Сынмин протягивает вампирёнку пакет.       — А выбрать? — капризничает тот.       — Это тебя Хёнджин приучает? Еда есть еда, — Сынмин захлопывает холодильник.       Ставит на стол два стакана, открывает ледогенератор, отодвигает пару банок пива и забирает формочку для льда.       — Рыбка или сердечко?       — М-м, рыбка!       Сынмин плюхает в стакан вампирёнышу фигурный лёд.       — Наливай себе сам.       Чонин и без подсказки уже возится с крышечкой. Сынмин привычно подносит пакет ко рту, аккуратно разрезает клыком. Наливает в стакан.       — Вау, — неожиданно комментирует это Чонин.       — А?       — Ты так… ловко это делаешь.       — Опыт, — пожимает плечами Сынмин.       — А мне… не поможешь?       — Ну так, как я, ты ещё не скоро научишься. А руками просто.       — Я не хочу опять пролить. Вечно всё пачкаю.       — Вот это правильно, — одобряет Сынмин. — Кажется, что крови много, но каждая её капля на самом деле драгоценна. Она поддерживает в нас жизнь.       — Ну мне мама что-то похожее про рис говорила. И братьям.       — Смотри, — Сынмин перехватывает ладони вампирёныша своими и направляет. — Тут сильно не дави, а тут можно подцепить ногтем. У тебя были брелоки-гели для душа?       — Что?       — Их сейчас уже не делают, наверное. Маленький сувенир — плотный прозрачный пластик, внутри цветной гель. Можно было носить, как брелок, а надоест — искупаться с ним.       — Звучит здорово, — Чонин, отпив из стакана ледяную кровь, одобряет: — Мило и полезно.       — Да, — Сынмин улыбается краешком рта. — Очередная старпёрская штука.       — На самом деле, мне очень интересно, — Чонин блестит глазищами. — Как было раньше. Ну… всякое такое. Древнее.       Сынмин обходит стол, тяжело опирается о него ладонями, смотрит, как на поверхности крови покачивается льдинка. Произносит тихо, но с расстановкой:       — Раньше было хуже. Не было никаких высокоморальных нравов или чудесных времён. Так же врали и убивали. А наука была в заднице. Ни интернета, ни телевидения, ни машин, ни нормальной сантехники, — помолчав, Сынмин добавляет: — А ты мне напомнил Минхо.       — Да? — удивляется Чонин. — А чем?       — Тот тоже у меня спросил после гадания, правда ли, что мне столько лет и в какой эпохе я бы хотел жить. Не хипповал бы случайно.       — И что ты ответил?       — Что здесь, сейчас и завтра.       Чонин задумывается, припивая кровь из бокала. Сынмин не мешает. Сложно быть самым старшим среди почти всех вампиров разных кланов, по-другому смотришь на вещи. Но в вампирёныше, сидящем на диване и играющимся рыбкой в стакане, что-то есть такое… интересное. Он похож чем-то на Феликса в молодости, что-то взял и от Минхо — переходы от полной неподвижности на несколько секунд к взрыву энергии, например. Сынмин тихо усмехается своим мыслям — если бы эти двое могли завести биологическое дитя, оно бы было точь-в-точь таким.       — А ты мне совсем-совсем не можешь погадать? — снова просит Чонин.       — Совсем-совсем, — Сынмин его передразнивает. — Без разрешения Князя никак.       — А его сложно получить? — опасается Чонин.       — Не знаю, — пожимает плечами Сынмин. — С Минхо всё сложно.       — Он даже не говорил об этом. Ну, что ты можешь такое.       Сынмин смотрит в бесхитростно распахнутые тёмные глазищи вампирёныша. У него ещё не открылся собственный дар, он жаждет чудес. И, при всех его недостатках, одного у Минхо не отнять — проницательности. Если он считает, что вампирёныш ещё не готов услышать значения Сна Обращения, так и есть. Но у Сынмина побольше жалости:       — Я не вру. Если ты во сне видел свою смерть, то, что ты убьёшь своих родных или свергнешь Князя, станешь законченным подонком или покончишь с собой — я это расскажу. И моё предсказание сбудется. Всегда.       — Ничего нельзя изменить? — Чонин слегка пугается.       — Не совсем, — качает головой Сынмин. — Я предсказываю точно, но сама жизнь разнообразна. Допустим, я предскажу то, что ты убьёшь Князя. Конечно же, ты подумаешь о завтрашнем дне и Минхо. А на деле пройдёт пятьдесят, сто лет, поменяется общество, мироустройство, страна, люди — и на какой-нибудь войне…       Чонин задумывается, раскачивая в бокале почти растаявшую рыбку. Сынмин неожиданно думает о том, знает ли тот, зачем в кровь принято класть кубики льда. Не потому, что так вкуснее — вампиры потеют, жидкость необходима. И не только потеют — Сынмин вспоминает горячую липкую субстанцию на животе. Море унесло, конечно, но после себя оставило соль. И неплохо было бы её с себя смыть.       — Я схожу в круглосуточный.       — Зачем и я с тобой!       — Посиди здесь и нет необходимости, — Сынмин вновь передразнивает. — Вот, смотри.       Обходит стол и открывает ящик тумбы под телевизором. Любопытный Чонин уже торчит у него за плечом и заглядывает.       — Вау, работает?       — Работает, только подключи, — Сынмин вынимает чёрную коробку и подаёт её Чонину.       — Это ж новый?       — Ага, «Series X». Не урони, у меня нет желания ждать такой же снова.       Чонин кивает несколько раз, впившись в коробку так, что та скрипит и сминается на уголках.       — Их с руками отрывают! Я хотел, но вот после…       — Играй, — Сынмин борется сам с собой, чтобы не потрепать вампирёныша по голове. — Дисков нет, оплачен Game Pass, разберёшься.       Чонин уже увлечённо копается в коробке, и Сынмин думает, что он вполне мог успеть съездить к Феликсу с отчётом и вернуться, получив новые задания. Но Князь чётко дал понять, что его не ждёт.       Сынмин пытается отогнать мысли, насвистывая незатейливый мотивчик, спускаясь по лестнице — и не подумал запирать вампирёныша внутри, хотя тот точно не заметит, если его вместе с телевизором унесут. Навстречу поднимается соседка, Сынмин вежливо ей кланяется. Волк среди овец не должен выделяться.       Круглосуточный магазин буквально через дорогу, где можно купить абсолютно всё, от гондона до патрона. Сынмин решает, что резинки ему точно пригодятся и сразу прихватывает их около кассы, вместе со смазкой и салфетками. Долго ходит по рядам с принадлежностями для гигиены, решая, какой запах шампуня может понравиться Чонину. Вертя в руках очередной флакончик, содержимое которого химозно пахнет даже через крышку, ловит себя на мысли, что совершенно не разбирается в том, как это делается. Как пытаться угадать чужой вкус. Заботиться для него не в новинку – он постоянно оберегает и охраняет Князя, готов по кивку сорваться на край света. Но это всё-таки другое. Мочалку купить жёлтую или белую?       Оказывается, запах колы у гигиенической косметики бывает только в детском отделе. Чонин напиток полдня выпрашивал — значит, нравится. Взгляд Сынмина неожиданно выцепляет на полке то, о чём он говорил буквально полчаса назад. Гель для душа в упаковке. Лисёнок. Или собачка — художник не определился. Правда, не брелок, что-то вроде фигурки, которую можно поставить на полку. Детская блажь, но раз увидел — судьба.       На кассе Сынмин долго скучает — самообслуживание отключено на ночь, а перед ним глуховатая старушка напрочь забыла пин-код карты и звонит внучке — превысила лимит. Сынмин думает о том, что ему не сложно оплатить её покупки — при Князьях никто не бедствует. Но пожилые люди очень внимательны — у них отличная память как на зло, так и на добро. И у него нет ни малейшего желания при каждой встрече с этой бабушкой вежливо выслушивать пожелание здоровья силами Будды. Вампиры и так не болеют. Но долго живёт он не поэтому.       Как можно меньше о нём знают — не поймают. Его и в клане не все воспринимают, как заместителя. Феликс, понятное дело, ослепительно сияет — как раз в его сиянии можно спрятать что угодно. А вот в обычном кондоминиуме от соседей… что ж, он неплохо справляется. По крайней мере, справлялся, пока не привёл вампирёныша сюда.       Зачем? Он не мог до конца себе объяснить. Не хотелось ехать в лав-отель, и всё. А соваться в особняк с вампиром из другого клана было чревато — но только потому, что Князь мягко говоря не в настроении принимать гостей. Сынмин не любопытствует, кто там в очередной раз согревает его постель — после Минхо там даже люди бывали. И там уже зависело от степени их борзости — потребовать от Князя какой-нибудь подачки решал каждый второй. Ну и каждого третьего приходилось вывозить на заброшенный пирс и там популярно объяснять, почему вежливость и скромность — добродетели.       Сынмин морщится. С последним упёртым пришлось туговато — не такой и птенец оказался, тем более, выкормыш Князя Хонджуна. Пока тот не знает — но «осложнений» не избежать. Феликс сказал, что плевать хотел — не Сынмину за Князя решать. Дар у обидчивого малолетки оказался серьёзный — почти непробиваемое тело, которое, в свою очередь, отлично пробивало всё подряд. Но на стороне Сынмина всегда играл опыт. Однако от двух ран навылет он не помог. Они давно превратились в шрамы, но ещё зудели.       Наконец, старушка поковыляла по своим делам, и продавщица устало улыбнулась Сынмину. Он улыбнулся в ответ — слегка и вежливо. Обычно. Угрюмых запоминают, слишком искренних — тоже. А особенно тех, у кого большие клыки. И неожиданно представил рядом с собой непоседливого Чонина. Как они вообще везде и всюду появляются вдвоём. Вляпываясь в подобное, надо думать не только о себе — любое близкое существо, хоть собачка с кошечкой — потенциальный заложник очередного обиженки, которого выловили из моря. С бетонным блоком на ногах им там было не очень комфортно: если вампир не будет дышать и есть, он не умрёт — впадёт в состояние анабиоза на неопределённо долгий срок, будто окуклится — кожа затвердеет, и никакая морская вода ей будет не страшна. Сердце будет биться пару раз в час, активность мозга приблизится к нулю, температура тела — сравняется с окружающей средой. Вампирская история знает немало случаев разной степени забавности, когда «мумия» или «нетленные мощи» неплохо так кормились на археологах. Кто-то вроде Сынмина по «профессии», но гораздо извращённей в плане фантазии, запер неугодного ему сородича в сундуке склада для хранения манекенов. Рабочих, занимавшихся ликвидацией магазина, было жаль. Сейчас эта «куколка» где-то в спецтюрьме, ждёт амнистии. Но это уже дела Князей.       Чонин тоже похож на такую «куколку» — не шевелится, только глаза бегают и пальцы жмут на клавиши. Сынмин видит его напряжённый силуэт — вампирёныш сидит на полу, наверное, так ему удобнее. На экране маньяк тщательно целится в жертву и метает в неё ножи, один за другим.       — Здорово, что у тебя Трюкач открыт, хотел за него побегать, — Чонин произносит это, не отрываясь от экрана.       — Я убил Сынмина и теперь граблю его дом, — шутливо рыкает «убитый».       — Xbох не трогай только. Или пока катка не кончится. Ага, тварь человеческая, не сбежишь!       Сынмин усмехается. Игра и ему нравится, каждые выходные даже собирается небольшая партия его интернет-знакомых — аватары и сообщения, иногда голосовой чат, кто где что чинит и где маньяк. Но обзывать жертв «тварями человеческими»…       Сынмин заключает, что два больших полотенца и вторая зубная щётка смотрятся странно. Не более странно, чем детский гель для душа… чёрт, а зачем он, если утром вампирёныша придётся вежливо попросить тут больше не появляться?       Он проскакивает сбоку, спрашивает:       — Всё купил?       — Всё. Закончил?       — Ага, всосал как мог. Сложный он, этот k-pop’ер поехавший. Баланс — не слышали.       — Там и «тварь человеческая» новая появилась. Говорят, в следующем сезоне Пинхед будет.       — А кто это?       Сынмин ощущает культурную пропасть, но пожимает плечами:       — Маньяк.       — Ким, я бы никогда не подумал, что тебе такое интересно.       Сынмин чувствует смутное тепло внутри. Чонин зовёт его совсем не так, как Феликс, а будто с акцентом. Очень опасное тепло.       — Не то чтобы очень. Надо как-то отдыхать, вот и всё.       — Вот опять ты очень тихо говоришь. Значит, врёшь. Или тебе неинтересно.       — Если сюда пришёл, мойся. Завтра трудный день.       — Он всегда трудный, — капризничает Чонин, но уже расстёгивает рубашку, откатывает рукава.       Оборачивается, трогает Сынмина за плечо:       — А ты?       — После тебя, воду можешь не экономить.       — Нет, я… — Чонин резко замолкает, смутившись.       — Хотел, чтобы мы вместе искупались? Тут не джакузи и не бассейн.       — Ты опять это тихо сказал, — лукаво щурится Чонин.       Сынмин смотрит в его тёмные глаза с озорными красными искорками и заключает, что они вполне тут поместятся. Только брызги летят в разные стороны, даже ширма не помогает. А ещё Чонин слишком уж близко. Мокрый и без одежды. Ага, создаёт облака пены, с воодушевлением и без спроса присвоив себе мочалку хозяина — зелёную. Поворачивается, фыркает и намыливает уже грудь Сынмина. Сосредоточенно, без всяких непристойных подтекстов. Чудо какой миленький.       — Шрамы, — замечает.       — И что? Заживут.       — Кому-то предсказал смерть?       — Нет. Кто-то не хотел поплавать в море.       — А, ты же… да, Минхо же говорил. Я иногда туплю, прости.       Сынмин хочет добавить, что далеко не иногда — наоборот, у Чонина скорее вспышки просветления в потоке белиберды и капризов, но сдерживается.       — Ав, — потянувшись к полке, берёт с неё гелевого зверька и тыкает в плечо Чонина, «кусая». — Р-р. Их ещё выпускают, оказывается. Только не брелоки.       — Ой, — Чонин перехватывает зверюшку. — Лисичка.       — Ага, намыливай. Там где-то крышечка.       — Ну нет, — сопротивляется вампирёныш. — Она же умрёт.       — Что? Это гель для душа!       Сынмин искренне не понимает этого вампирёныша. То есть пусть полигональные, но люди в игре — «твари, не сбежите». А гель для душа «умрёт».       — Всё равно. И я уже вымылся.       — Нальёшь туда воды, — пожимает плечами Сынмин. — И «воскресишь».       — Тогда она будет уже не апельсиновая.       — Нальёшь апельсиновый гель для душа. Забирай, — Сынмин уже жалеет, что купил эту безделушку.       — Пусть у тебя и живёт, — Чонин пристраивает лисичку обратно на полку.       Сынмин морщится. Вот её потом будет неприятно выбрасывать. Как и все «забытые» вещи его бывших пассий, за которыми те искали предлог вернуться. Надо было всё-таки ехать в отель.       Бегающий в полотенце на голове Чонин пытается снова подцепить геймпад с пола, но Сынмин опережает его и выключает консоль:       — Спать.       — Э-э, ты не моя мама!       — Зато я тот, кто знает, что ты вторые сутки маешься. Да, ты вампир, но ты ещё живой. И спать всё-таки надо. Хотя бы каждую неделю.       — Значит, у меня ещё пять дней, — Чонин пытается отобрать геймпад, но натыкается только на строгий взгляд Сынмина. Бурчит: — И кто на диване спит, кто на полу?       — Это диван-кровать, сейчас разложу. Но постельное бельё какое есть.       — А какое есть?       — Нестиранное. Пару раз спал, возможно, капнул соком кое-где.       — С кем спал? — интересуется Чонин, наблюдая за тем, как Сынмин переставляет столик и возится с диваном.       — А это, прости, не твоё дело.       Вампирёныш насупливается и пытается неуклюже пояснить:       — Если только ты спал, ничего страшного. А после кого-то ещё я простынь не хочу. И подушку тоже.       Сынмин не может сдержать улыбки. Мелкое это чудо пытается узнать, нет ли кого у Сынмина. Ага. А он ещё в порыве бреда предложил Чонину встречаться. Впрочем, до утра — вполне себе встреча.       — Только я, — сдаётся Сынмин, — тебя устроит такой ответ?       Похоже, что вполне — вампирёныш забирается под одеяло раньше, чем Сынмин его полностью расправил, трёт полотенцем волосы, разлохмачивает. Отряхивается по-собачьи, спрашивает:       — У тебя фен есть?       — Похоже, что должен быть?       — У тебя всё такое… как бы тебе сказать, — Чонин пытается подобрать нужное слово. — Аккуратное, что ли. Формочки для льда, полотенце розовое, детский гель для душа…       — То есть ты намекаешь, — Сынмин присаживается на кровать, — что у меня где-то тут платье, чулки и лак для ногтей? Что я очень «сладенький»?       Чонин молчит и чуть розовеет. Сынмин слегка хлопает его по лбу:       — Балда. Нет у меня фена, а остальное какое продали. Если полотенце может пошатнуть твоё половое самоопределение, плохие новости. А гель я вообще-то тебе купил.       — Мне? — Чонин блестит глазами.       — Не думай, что ты тут поселишься, — спешит осадить его Сынмин.       — Ничего не слышу, — заявляет Чонин и придвигается ближе. — Повтори.       — Не думай, что… эй!       Сынмин попался на такую простую уловку — Чонин его просто облапал и потянулся за поцелуем. И не откажешь же! Кровавый привкус ещё чувствуется — зубы вампирёнок и не подумал чистить. Но целуется уже гораздо лучше, чем в первый раз — учится. А ещё — требовательно оглаживает плечи и грудь Сынмина, напирает. Тот позволяет себя опрокинуть и целовать. Это… так забавно. Чонин как львёнок или лисёнок — маленький хищник, для которого любая добыча ещё большая и не по зубам. Но «добыча» сама не сопротивляется, Сынмин разрешает себя целовать, даже слегка кусать. Чувствует, что Чонин возбудился по подростковому быстро, и уже собирается наделать глупостей. Перехватывает его за плечо, останавливает, отстраняя.       — Погоди.       Перегибается через подлокотник дивана, копается в пакете и кидает в Чонина смазкой и пачкой презервативов. Наслаждается, как тот краснеет до кончиков ушей, лепечет:       — Я просто… только с девочками…       — А зачем ты соблазнил взрослого дядю, Ай Эн?       — Я… ты мне нравишься, — выпаливает Чонин и возится с тюбиком смазки, потом сдаётся: — Покажи, пожалуйста.       — Открываешь и мажешь на член, — просто отвечает Сынмин. — Равномерно и густо. Себя я сам подготовлю.       — А вот это, — Чонин, смутившись, трогает пачку презервативов так, как будто она может укусить.       Сынмин понимает, что про девочек вампирёныш наврал. Сжаливается при виде его несчастной мордашки:       — Можешь не надевать. У тебя, и уж тем более у меня детей не будет, всякой гадостью не болеем. И кровью с соком питаемся, всё более гигиенично. Но с людьми будь добр натянуть и всем подряд не рассказывать, что ты неуязвимый.       Чонин покаянно кивает и отдаёт тюбик. И тут же вместо смущения с жадным интересом следит за тем, как Сынмин раздвигает ноги и проскальзывает пальцами в собственный анус. Туговато — ещё бы, уже и не вспомнить, когда был последний партнёр. Готовиться долго, но Сынмин видит, как не терпится вампирёнышу — он уже не просто намазывает член, просто беззастенчиво дрочит на него, Сынмина.       — Фальстарт, — скалится тот и убирает пальцы, разводит ноги шире, приглашает.       Чонин себя не заставляет ждать — набрасывается, попадает только со второй попытки — но сбить его желание ничто не способно. Толкается членом, взрыкивает. Глаза вспыхивают алым, горят — не контролирует. Как его Минхо вообще от себя отпустил? Сынмин утягивает подушку и подтыкает под поясницу. Изгибает шею, подставляя под укусы — не жалко. Зализывать ранки вампирчик уже научился. Гладит Чонина по плечам, путает пальцы в его влажных волосах, пахнущих колой. Слушает хриплое дыхание, лёгкое рычание. Секс в таком виде его не очень возбуждает — даже члену мало интересно, он только слегка налился кровью. Но ему нравится наблюдать за партнёром, как он пытается достичь собственного удовольствия, толком ещё не зная, что и как делается, на инстинктах. Изгибается, глубоко целует Чонина. Наверное, зря, вампирёныш напрягается, рычит ему в губы и кончает. Сколько продержался? Секунд тридцать? Ничего, молодец. Научится.       Сынмин целует его в щёку около глаза— очень хотел. Чонин смущается и тут же там трёт и вообще довольно растерян. Ну конечно, навоображал себе мужскую силу, как у «лысого из Brazzers». На деле до таких высот ещё трахаться и трахаться. Оказывается, беспокоит его не только это:       — А ты… не успел, да?       — Ай Эн, — мягко улыбается Сынмин ему. — Секс не так просто работает, и иногда достаточно и того… а?       Чонин неожиданно ложится, облапывает его бёдра и осторожно целует член. Тот на это реагирует, и ещё как! Чонин убедился в этом и смущённо поясняет:       — Я попробую.       Сынмин только вздыхает — похоже, на сегодня он подопытный. Чонин тут же совершил типичную ошибку новичка — попытался заглотить поглубже и подавился, теперь судорожно сглатывает, сопит. Но не перестаёт — действует осторожнее, но всё равно нет-нет, а заденет клычком. Такое только Феликса заводит — Сынмин наслушался о Князе предостаточно грязи. Но ему нравится само старание вампирёныша ради него. Так… странно. Но всё-таки для оргазма недостаточно, так можно и до утра провозиться, а нужно спать.       — Ай Эн, — Сынмин осторожно толкает его в плечо. — Давай рукой.       — Не получается, да? — Чонин обижается тут же.       — Очень даже получается, — одобряет Сынмин. — Я бы мог встать и уйти, а стоит тут только член.       Чонин вроде бы ещё и обижается, но не выдерживает, прыскает. Смеётся. Сынмин вздыхает — смех сексу скорее помеха, чем друг. Ну он тоже хорош — хотел, чтобы получилось понятно и пошловато, получилось, как получилось. Но Чонин всё-таки вовремя прекращает смеяться, перехватывает его член, потирает. Убедившись, что тот всё-таки недостаточно влажный, нашаривает смазку. Холодная! До невеликой премудрости согревания её в пальцах вампирёныш не додумывается. Зато трёт член очень энергично, со знанием дела и энтузиазмом — только очень уж быстро. Понятное дело, в большой семье особо и некогда уединяться, везде очередь, вряд ли есть своя комната. Ничего, Сынмин расслабляется, закрывает глаза. Он научит. Желания у вампирёныша хоть отбавляй, а это главное. Странно, что его вообще можно так хотеть — скорее всего порыв, пройдёт, и быстро. Можно его прямо с утра и не выкидывать с вещами на лестницу, довезти до кланового особняка Минхо. Демонстративно поцеловать. Несколько дней не соглашаться на встречу — он переключится на кого-нибудь другого. Тогда можно и не учить…       Заметив, что Сынмин что-то слишком глубоко задумался и о постороннем, Чонин наклоняется и слегка облизывает кончик его члена, чуть заглатывает, не переставая двигать пальцами. И вот это Сынмину уже нравится, возвращает из раздумий. Он вновь запутывает пальцы в волосах вампирёныша, чуть поглаживает его по голове. Тот принимается заласкивать его член с удвоенным усердием, которое наконец вознаграждается – Сынмин всасывает воздух и коротко выдыхает.       Конечно же Чонин отплёвывается, причём прямо на одеяло. Сынмина, однако, это не злит — вампирёныш слишком уж потешный, тут же стыдится беспорядка:       — Прости, я уберу… не ожидал такое.       — Всё бывает в первый раз, — Сынмин садится и, не удержавшись, притягивает к себе вампирёнка и чмокает в макушку.       — Да у меня не первый! — отрицает очевидное тот.       — Нечего стыдиться, — шепчет Сынмин ему в волосы. — Никто не рождается сразу опытным.       — Но ты намного меня старше… а я вообще ничего не умею. Тебе не понравилось.       — Моё «не понравилось» на вот, салфеткой вытри, — Сынмин протягивает Чонину пачку с ними.       Тот вроде бы не успокоился, но уже с довольным видом прибирает за ними обоими. К лучшему не усложнять, не объяснять ему, чем отличаются часы технически блестящего секса, за которые ты кончишь не два и не три раза, а потом просто оставишь деньги и уйдёшь, и такие вот неумелые и робкие попытки, но ты — самый важный, хотя не то что не соулмейт, даже не ровесник, не друг и вообще…       — Точно всё нормально? — обтерев и одеяла, выспрашивает Чонин.       — Точно, — Сынмин целует его снова, осторожно трогая губами налипшие на лоб прядки. — Я приму душ и приду. Тебе нужно?       — Да, я потом.       Сынмин кивает. Стоит под струями воды, подняв лицо вверх и закрыв глаза. Ни о чём не размышляет, слушает, как бьётся его сердце. Едва не забывает, что пришёл в общем-то подмыть задницу. Смазка смывается плохо — ну хорошую в неспециализированном магазине и не купишь. Возится он долго, и когда выходит из душа, вытираясь, Чонин уже спит. Свернулся на боку под одеялом и оставил для него место. На столике лежит телефон — то ли проверял почту, то ли ставил будильник. Сынмину без надобности — он проснётся ровно во столько, во сколько захочет — давно выработанная привычка. До рассвета всего пара часов, но Феликс любит поваляться с утра.       Сынмин решает, что он тоже себе может подобное позволить: основную информацию Князь уже знает, и сплетня о них с Чонином подробностями обрасти успеет.       Он осторожно ложится рядом, стараясь не разбудить вампирёнка — но хищник из него ещё мелкий, где устал, там и спит. И разбудить его можно только специально. Долго на него смотрит, сам не знает, зачем, пока не гаснет экран телевизора.       Уже погружается в лёгкую дрёму, когда звонит его собственный телефон. Точнее, глухо вибрирует где-то в сброшенных джинсах. Сынмин встаёт и неохотно тащится к ним — даже если это Князь, именно сейчас звонку он не рад. Хёнджин. Ему-то какого дьявола приспичило? Проверить сплетню прежде, чем распускать?       — Слушаю.       — Сынмин, ты в особняке?       — Нет, а что? — он не видит смысла врать.       — Срочно поезжай туда. Я задержу Минхо, но ненадолго. Он собирается к Феликсу, и он в очень, нет, в очень плохом настроении.