Красные огни

      Чанбин созерцает возню во дворе особняка из шезлонга. Нацепил тёмные очки, несмотря на то, что небо едва окрасилось розовым — ещё не рассвело. Потягивает из бокала кровь из трубочки, на его краешек в шутку прицеплен лимон и воткнут зонтик. И сам Чанбин по обыкновению одет так, что лакшери — лучший синоним. И цепь на шее в палец толщиной.       Доверенные слуги мало обращают на него внимание — считают гостем Феликса. Хотя тот ждёт совсем другого Князя, и вот уже сам лично появляется во дворе, чтобы проверить, насколько всё безупречно готово. Сразу замечает Чанбина у бассейна и направляется к нему.       — Ты же знаешь, я ненавижу, когда ты появляешься вот так.       Чанбин приспускает очки на переносицу, смеряет Феликса взглядом.       — Зато ты как прежде, белокурая куколка. Ни на день не постарел. Как будто цвет лица улучшился. Хорошо спал? Много кушал?       — Давай к делу, мне сейчас немного некогда. За Ханом приехал?       — Ты оторвал ему руки и ноги, он не может вернуться? Тогда да. А вообще насчёт нашего дела поговорить. Обиделся на тебя.       Феликс закатывает глаза, выдыхает. Князь Чанбин всегда так. Вокруг, около и псевдосерьёзно. И как раз тогда, когда буквально каждая секунда на счету! Покорно садится на шезлонг рядом, горбится.       — Расслабься, Ёнбок, — Чанбин отпивает из трубочки с мерзким звуком. — Кому ты и что пытаешься доказать? Минхо лишнюю пылинку не заметит, а вот свежие укусы на шее — да.       — Я не обязан перед ним отчитываться.       — И именно поэтому ты нарядился как на свадьбу или похороны, накрасился, как статуя после реставрации, пахнешь «Kenzo» на весь особняк и даже в волосах заколка в виде короны.       — Потому что у него официальный визит, не то что у тебя. И прости, но этикет требует к нему подготовиться.       — А я требую, — Чанбин отставляет бокал, — чтобы ты поговорил со мной до этого. После ты никогда не в форме.       Феликс покорно и молча сглатывает обидную правду. После расставания с Минхо всё-таки приходится видеться — он и не подумал свалить из города, но и Феликс не сдаётся. На официальных Княжеских встречах держится вроде бы достойно, но потом запирается в спальне и швыряет всё, запускает торнадо из щепок, или просто тихо подвывает несколько часов на одной ноте, глядя в стену. И тогда ни о каких делах речи не идёт. Полностью в курсе такого положения дел только Сынмин, но Феликс не отрицает, что отменял кучу встреч.       — Основную новость, как я понимаю, ты уже знаешь.       — У меня глаза и уши везде, даже в твоей постели. Кстати, где Хан-то?       — Приводит себя в порядок и будет страшно счастлив, если не увидится с Минхо. Так что забирай свою передвижную лечебницу побыстрее.       — Ты какой-то раздражённый. Хан тебя историей своей жизни грузил, что ли?       Феликс неопределённо пожимает плечами, Чанбин выглядит довольным:       — О, точно грузил. Про то, какой плохой? Если что, наврал. За брата он сидел. Сводного. Тот, кстати, до сих пор на свободе, и нашего дорогого Хана этот факт вообще не беспокоит. Ему главное подвиг совершить, хоть на тебе.       — Если знаешь, что приехал? Я с Хёнджином ещё не виделся и даже не переговорил.       — На самом деле, я не собираюсь сбегать, — Чанбин демонстративно устраивается в шезлонге поудобнее. — Я тоже буду на встрече, официально.       Переворачивает цепь на шее, на грудь падает тяжёлый кулон-корона.       Феликс точно не знает, к чему ведёт Князь, но чувствует смутное облегчение. При Чанбине Минхо не посмеет вести себя не по протоколу. Не будет никаких косых взглядов, никакой плотоядной ухмылки. Хорошо. Замечательно.       — Не думай, что я на твоей стороне, бизнес есть бизнес, а Минхо его портит. Но виноват в этом всё-таки ты, Ёнбок.       Подобные обвинения злят, Феликс вскидывает голову и сужает глаза совершенно по-кошачьи. Требует:       — Поясни.       — Минхо никогда не нравилось то, что ты ищешь ему замену.       — Случайные интрижки? Не смеши меня. Если это всё, что ты можешь мне рассказать, то ты зря пришёл.       — Я не про памятные зарубки на твоей заднице. Ты действительно собирался подобрать себе нового соулмейта, так же? Прикрываясь всем этим благом клана и прочим. Пойти против воли Луны.       — Луна — это каменный шар в космосе. Нет у неё никакой «воли».       — Не играй словами. Ты хотел этого, а я, как дурак, вёлся. Ты же понимаешь, что Хёнджин сейчас ничего не соображает и всё выложил, а Минхо сложил два и два? И что его мелкий клановый вампирёнок твоего подопытного давно выслеживал?       Феликс устало трёт переносицу. Домыслы — худшее, что только может быть, и сейчас все вокруг страшно заблуждаются. Он пожинает плоды собственной скрытности. Даже Чанбину, партнёру по «бездоходному бизнесу», как они между собой называли эту затею, он не рассказал всей правды.       — Я ищу ещё одного соулмейта не для себя, — тяжело выдыхает Феликс, и его голос становится совсем грубым. — И не для тебя, хотя сколько тебе лет уже? Восемьдесят? Больше? Пора бы. Но нет. Я ищу его для Минхо.       Чанбин выглядит удивлённым, но тут же обдумывает новую информацию, не размениваясь на упрёки. И Феликса хвалит:       — Лучшая идея, которая только могла прийти в твою белокурую башку. О! — отвлекается и исчезает.       Феликс оборачивается. Чанбин тепло приветствует Хана, спустившегося во двор. Дар Чанбина — почти телепортация. Почти — потому что это всё-таки сверхскорость, просто так выглядит со стороны — вот он сидел в шезлонге, и вот уже на другой стороне двора. Дар страшный — если на подобной скорости хоть человека, хоть вампира пальцем толкнуть — ущерб будет, как от выстрела. Дара Чанбина боятся все — потому он и Князь. Но для него восхождение на престол было бескровным и бесконфликтным: Чанбин никому не желает зла и не приносит вреда. Слишком сильный, чтобы размениваться на подобное. Если бы он захотел, устранил бы всех неугодных, возглавил все кланы. Пожалуй, кроме клана Хонджуна — его «распад» всё-таки мог потягаться. Нельзя добраться до противника, если между вами резко может не оказаться ничего. Но Чанбин и не собирается ссориться. Ему нравится зажигать людей и вампиров, вести их за собой, как он выражался, «к свету». В его клане могли попросить приют самые слабые и обездоленные из сородичей, даже преступники. Но только искренне раскаявшиеся и готовые творить добро. Вампиры, которые содержат собачьи приюты или нянчатся с сиротками по выходным — это из клана Чанбина.       Но всё равно любой Князь остерегается. Феликс знает, что Минхо тренировал слепую, почти интуитивную реакцию — ему нужно было всего лишь успеть ударить Чанбина в момент атаки первым. И он сам иногда в Саду Камней — тренировочной площадке для его телекинетических способностей, — за секунду выстраивает вокруг себя шар-кокон — если и Чанбин его и пробьёт, то не сразу, будет мгновение для ответного удара.       Джисон со своим князем вежливо и церемониально раскланиваются, хоть и улыбаются, и это очень забавно наблюдать со стороны — Князь дотрагиваться до себя эмпату почему-то никогда не даёт. Феликс подозревает, что здесь кроется что-то глубоко личное, но это не приносит проблем — а значит, его и не касается.       Чанбин возвращается на шезлонг так же точно, при помощи дара, ещё и стакан с собой успел прихватить. Вытягивает ноги в тяжёлых ботинках с особой подошвой: поскользнёшься — перепашешь лицом весь двор вместе с камнями и бетоном, по пути располовинив бар. И всё равно пары таких хватает ненадолго — впрочем, у Чанбина своя фабрика. И не одна.       — Князья, — подойдя к ним обоим, Джисон так вежливо кланяется, как будто не он полчаса назад трахал Феликса в бассейне. — У вас официальная встреча?       — Не, расслабься, — машет Чанбин стаканом так, что из него выпадает зонтик и планирует на подстриженную траву, — выпей с нами. Минхо ждём.       — Тогда мне точно надо выпить, — видимо сглотнув, Джисон уходит к бару.       Вместо пакетика крови наливает в стакан виски, бросает лёд. Феликсу тоже хочется пару стаканов — опьянение у вампиров проходит почти мгновенно, но всё-таки почти. И эту пару мгновений ни о чём не думать — дорогого стоит.       — Ты вообще спишь? — Чанбин изучил Феликса чуть внимательнее. — Вроде бы ешь, не похудел. Но под глазами у тебя чернющий кошмар.       — Кончился тот тональник, который я занял у Хвана.       — Занял… это спиздил, и он потом его целый день искал?       — Хёнджин ничего не ищет, он просто покупает новое.       — И соулмейта он тоже не искал? И тоже нового купит?       — Бин, — Феликс устало морщится. — Ты на моей стороне или на Минхо?       — Ни на чьей, — пожимает плечами Чанбин. — Позиции Минхо я не знаю, твоя тоже сомнительна. Ты мне вообще планировал рассказать?       — Да, но…       — Это «нет, я бы справился сам, глупый Со»?       На это Феликс только вздыхает, сил вести подобный изматывающий диалог у него нет. Пытается вспомнить, когда последний раз спал и не может.       — Сынмин приедет? — заполняя паузу, интересуется Чанбин.       — Он уже приехал, — с облегчением отзывается Феликс. — У него возникли некоторые… осложнения.       — А осложнениями ты называешь вампира из клана Минхо, который сейчас пялится на нас вон из того окна? — Чанбин показывает стаканом на восточное крыло особняка, примерно на третий этаж.       Хан беззастенчиво смотрит, Феликс не оборачивается. Он знает, что так и есть, и что там «тихая комната». Кажется обычной, но на деле из неё нет выхода даже для Минхо. Вообще вся восточная часть выстроена так, что устоит при применении любых даров. Кроме «распада», но Хонджун клановые особняки не жалует — предпочитает встречи в людных местах. Так что мелкий пособник Минхо может только грустно в стекло поскрестись. А Сынмин уже вышел во двор и направляется к ним.       Феликс чувствует посторонний запах, от него исходящий — чужого вампира и немного колы. Хотя Сынмин предпочитает натуральные соки. Это странность, и странность опасная, Феликс всё-таки оборачивается, смотрит на своего заместителя и сразу всё понимает.       Потому что Сынмин улыбается. Нет, внешне его лицо совершенно не поменяло обычного выражения каменного спокойствия, но у него в глубине зрачков то загораются, то гаснут алые искорки. Рубашка на нём свежая, безупречно выглаженная, на джинсах ни пятнышка — даже по тревоге он приезжает так, как будто только что из примерочной вышел. Но это если не брать во внимание то, что верхняя пуговица на рубашке — немыслимо! — расстёгнута, и на шее… да, шрамы. Рваные точечки. Если бы не тот парень, что подкинул проблем… как его там звали? Сан, кажется. Так вот, если бы он не устроил организму Сынмина встряску, шрамики бы успели затянуться. Впрочем, и без них всё понятно.       — С заложником ты хорошо придумал, Ким, — благосклонно кивает ему Феликс. — Лишний козырь в рукаве против Минхо не помешает.       — Его зовут Ян Чонин, Князь, — Сынмин отвечает официально, поклонившись. — Я не нарушил вашу беседу?       — Да блядский боже, — Чанбин снова перекидывает корону на цепочке за спину. — Они так и будут расшаркиваться? Бухаем мы тут сидим, ждём ураган. Присоединяйся, не стесняйся. Хотя есть идея получше.       — Уедем и скажем, что никого нет дома? — оживлённо предлагает Хан.       — Почти, — кивает Чанбин. — Вы все сейчас расходитесь по комнатам особняка. Нечего Минхо показывать, что вы его ждёте. Его самомнение и так будь здоров, ещё решит, что мы его боимся. А мы его боимся?       — Нет, — качает головой Феликс.       И это правда. Ему неприятно, он противится этой встречи и отменил бы её, если бы мог, но не страшно. Страх давно исчез, в то мгновение, когда Минхо наконец сдался. И ушёл. Только на место страха так ничего и не пришло.       — Ну значит я его встречу. Переговорю. Как и с тобой, неофициально.       — Можно просьбу?       — Ёнбок, за кого ты меня принимаешь? Понятно, что ты себе на уме, но бизнес есть бизнес. Если Минхо думал так же, как я — твои проблемы. Ничего ему не скажу. У меня к нему другой вопрос, личный. Я и хотел сначала к тебе наведаться, потом к нему. И Хёнджина давно не видел, соскучился.       — Он стразы на твоей майке не оценит.       — Оценит, «Сваровски».       — Вот именно поэтому.       — Ой, ну тебя. И его тоже ну, — Чанбин обиженно отпивает ещё крови. — Расходитесь, давайте, — машет руками на остальных вампиров.       Сынмин тут же подходит к Феликсу, спрашивает:       — Князь, мне сопровождать вас?       — Не, не надо, — Феликс отмахивается. — Забери этого Чонина из изолятора. Если уж заложник, то пусть не такой явный.       — Князь, это для нашей безопасности.       — Для нашей безопасности, — Феликс щурится, — его не нужно было приводить сюда, и уж тем более с ним трахаться.       Наслаждается тем, как Сынмин закусывает губу — неслыханная эмоциональная реакция.       — Виноват.       — Пойдём, познакомишь.       — Вы уверены, Князь?       — А что, боишься, что я его уведу?       — Феликс, если о тебе и сложат легенду, то только как о совратителе мальчиков. Я удивлён, что вообще остался хоть кто-то непорченый, — Джисон беззастенчиво влезает в диалог. — Я тоже на него посмотреть хочу.       — Да-да, на великого покорителя каменного сердца Ким Сынмина, — продолжает потешаться Князь над своим заместителем.       — Какого хрена вы все ещё здесь? — возмущается Чанбин. — Вас подтолкнуть?       Выбора у Сынмина не осталось, Феликс с удивлением замечает, с какой неохотой тот слушается. Обычно ему хватало лишь взгляда, а уж защитить он мог броситься даже от Минхо. Это было само собой разумеющимся и успокаивающим, а теперь словно почва двигалась под ногами — вот-вот опрокинешься.       Почувствовав настроение Князя, Джисон дотрагивается до его плеча. Феликс перехватывает его руку, стискивает кончики пальцев. Сынмин оборачивается — они замерли в нескольких шагах от входа в восточное крыло. Феликсу почему-то становится немного стыдно — глаза Сынмина темнеют, выражение невозможно понять, но в них больше нет озорных алых искорок. Феликс сбрасывает с плеча руку Джисона и заходит в особняк первым. В этом крыле как всегда ни души — прислуга только из вампиров, которые знают своё место. В основном это случайно обращённые — разного возраста и пола, и с дарами столь слабыми или бесполезными, что можно и не упоминать. Например, способностью кипятить воду, но только в одном-единственном керамическом чайнике. Сейчас тот благополучно разбит и замена не найдена. Впрочем, это ещё полезное умение было — свежезаваренный чай на пикнике — вкусно и полезно.       — А какой у него дар? — интересуется Джисон, пока они поднимаются по лестнице.       — Пока неизвестно, — отзывается Сынмин. — Но это кровное дитя Минхо.       — Ого, — присвистывает Джисон.       — Это просто знак особого расположения, Хан, — качает головой Феликс.       — Потому, что кровное дитя ему нужно не в качестве боевой единицы, — холодно отвечает Сынмин.       Феликс едва не пропускает очередную ступеньку. Они все скоро догадаются, что Минхо просто-напросто внедрил в их ряды агента, и не куда-нибудь, а Сынмину в постель. А они повелись. Замечательно, ничего не скажешь! Но при Джисоне это никак нельзя говорить, тем более, Сынмин, как только догадается, мальчишку выбросит с того же пирса, что и остальных, что бы там между ними ни произошло. А этого не нужно, никак не нужно. Не сейчас. И дело не только в Минхо.       — Ты в порядке? — Джисон снова придерживает Феликса за плечо.       — Немного устал и задумался, — тот встряхивает головой и белокурые пряди рассыпаются, а маленькая заколка-корона съезжает.       Сынмин на это уже не реагирует — открывает дверь. Вражеский вампирёныш сидит за столом и играется трубочкой в пластиковом стакане с колой. Её запах заполняет всю комнату.       — Князь Феликс! — Чонин тут же вскакивает, кланяясь.       — Ты, должно быть, Чонин? — Феликс не подаёт виду, что ему что-то известно. — Добро пожаловать. Сынмин оставил тебя здесь только из предосторожности. Не так нужно принимать гостей.       Феликс строго смотрит на заместителя, тот подыгрывает, опуская глаза. Джисон беззастенчиво протягивает «гостю» руку:       — Я Хан Джисон из клана Князя Чанбина.       Вампирчика, похоже, об его даре не предупредили, он доверчиво жмёт протянутую ладонь:       — Ян Чонин, из клана Князя Минхо.       Джисон показывает остальным вампирам взглядом, что «ничего особенного». Вряд ли у новообращённого вампира было бы столько самообладания, если бы ему поручили диверсию, а не разведку.       — Тебе что-нибудь нужно? Мы постараемся сделать твоё пребывание здесь максимально комфортным.       — Спасибо, Князь, — вампирчик кланяется неловко, ему явно непривычно. — Я просто жду Кима, получилось, что напросился. Он обещал отвезти меня посмотреть на гибискусы.       Честность — лучшее оружие. И выражение лица Сынмина сейчас дорогого стоит. Феликс щурится. Вампирёнок этот ой как не прост. Надо было в поиске соулмейта начинать всё-таки со своего заместителя, или хотя бы присматривать за его личной жизнью, а то секс ему ума не прибавил — это ж надо притащить агента прямо в особняк! Понятно, чем он думал, и что потом опомнился и его запер. Только вот эта комната и вообще всё крыло — последнее место, где ему нужно находиться.       Потому что после ухода Минхо в помещения и несущие конструкции были внесены изменения, о которых тому знать незачем. И если вампирёнок врёт, и у него уже открылся какой-нибудь дар типа ультразвукового сканирования или чего-то подобного… в общем, дело ясное. К счастью, легко решаемое:       — Гибискусы? В особняке чудесный сад, Ким тебя проводит.       — А Князь Минхо ещё не приехал?       — Вот до его приезда и погуляете, — лучезарно и категорично улыбается Феликс.       Не сомневается, что Сынмин его поймёт — держать вампирёныша надо от особняка подальше и подольше, до приезда Князя и после. Заместитель уже и так понял, что не стоило его сюда приводить — теперь сделает всё, чтобы ситуацию исправить. Чонин бежит за ним охотно и тут же начинает что-то щебетать, ещё и дверь за ними не закрылась – худшую пару и представить себе нельзя. Нет, определённо, после этого кризиса надо всё бросать и искать соулмейта Сынмину.       Феликс тяжело опускается на стул, где до этого сидел Чонин. Выбрасывает из его стакана трубочку и отпивает. «Coca-Cola Zero», ну хоть не «Orange» и прочая фигня, бывает даже с зелёным чаем. Зачем-то существует, и на неё тоже находятся извращенцы-любители.       — Точно не маньяк, — Джисон вслух подтверждает очевидное.       — Что-то необычное почувствовал? — Феликс отводит взгляд и вынимает телекинезом лёд из стакана, встряхивает и опускает в пепельницу.       — Вообще ничего особенного. Только он настолько энергичный, что я бы не сразу сказал, что вампир.       — С новообращёнными всегда так, — Феликс продолжает воровать колу, сделав большой глоток.       — Но этот какой-то… не знаю. Не особенный, но… в общем, не тот, кто будет льдинки в пепельнице хранить.       — Не люблю разбавленную.       — И любишь чужую.       — На территории Князя всё — собственность Князя. Кроме других Князей. И тебя, ты собственность Чанбина, грелка постельная многоразовая, с регулятором температуры.       — Если ты хочешь меня обидеть, то у тебя это плохо получается, — Джисон обходит Феликса сзади и кладёт ему руки на плечи, поглаживает пальцами шею.       — И что ты мне сделаешь?       — Я? –Джисон наклоняется к самому уху Князя. — Ничего. Раздевайся.       — А ты не охренел?       — Расстёгивай рубашку, живо, давай, — не шутит.       Феликс пробует сопротивляться, но он тут же перехватывает его руки и направляет к пуговицам. Как только Князь справляется с несколькими из них, аккуратно вынимает из пепельницы кусок льда и ведёт ему по груди.       — Хан, ты чего? — шипит Феликс.       Льдинка дёргается у того в пальцах, но он держит крепко — а управлять людьми Феликс не способен. Капли стекают у него по животу.       — Всё снимай, ты же не хочешь намочить одежду? — Джисон нетерпеливо подёргивает за пояс брюки Князя.       Феликс сглатывает. Это так странно — остаться обнажённым в комнате, в которую могут войти, с окнами во двор, когда полный особняк вампиров и все заняты делом. Кроме Джисона, который улыбается, глядя Феликсу в глаза и смещает льдинку чуть левее, задев сосок Князя её краешком.       И безусловно возбуждает, Феликс обречённо расстёгивает пару пуговиц и тонкую молнию, приспускает брюки. Джисон проскальзывает льдинкой по животу, несколько капель достигают члена.       — Холодно, — жалуется Феликс.       — А так? — Джисон проводит горячей ладонью по его коже, стирая воду.       Феликс коротко взрыкивает. Это похоже на то, как истязал его Минхо — призраком ласки, едва намеченной нежностью. Которые в очередной раз оборачивались только грубостью и болью. Но с Джисоном иначе — его пальцы действительно гладят, не царапая, губы трогают шею — без укусов. Льдинкой он лишь слегка касается кончика члена Князя, и тут же поглаживает, согревая. Феликсу хочется замурчать, как большому чёрно-белому коту из американской рекламы.       Джисон прикусывает мочку уха, но очень нежно, тихо шепчет:       — Всё-таки у нас не так много времени. Ты как, в настроении кончить?       Феликс сглатывает, прислушиваясь к своим ощущениям — сложно понять, когда кусочек льдинки проскальзывает по члену, размазываясь тяжёлыми каплями. Но такая забота — чистое тепло. Пусть это только проявление дара — это не важно. Хан изначально и был таким — взял на себя чужую вину и, если бы Чанбин не вытащил его тогда, до сих пор бы был наказан ни за что.       — Так что? – Джисон сжимает ладонь, прижимая льдинку к члену плотнее.       — Давай попробуем, — Феликс облизывает губу, чувствуя сладость колы.       — Попробуешь, — исправляет его Джисон.       — Какой ты, — шипит Феликс.       — Трезво оценивающий свои возможности, — Джисон трогает губами за ухом Феликса. — Я всё-таки эмпат, а не супер-мега любовник, на такие подвиги не способен. Так что сам. Я посмотрю.       Чувство унизительной опасности скребётся в позвоночнике, но Джисон его тут же гасит поцелуем. Осторожно и ненавязчиво трогает губы Феликса своими, улыбается. Не как Князю, не заискивающе. Не хищно и страстно, не влюблённо. Просто тепло.       Феликс откидывается назад и кладёт голову ему на плечо. Собственные пальцы на члене кажутся обжигающими после льда, от них чувствуется лёгкое покалывание. Джисон поглаживает Феликса по пальцам, одобрительно. Тот сжимает их, сдвигает кожу — почти забытое ощущение. Желающих услужить Князю много, его постель никогда не пустует. Но ласкать себя самому — это что-то забытое, из молодости. До бесконечно запутанных отношений с Чанбином, до вереницы интрижек, до изматывающих отношений с Минхо.       Странно, приятно и спокойно — пальцы проскальзывают по тёплой воде — льдинка давно растаяла. Приятно и спокойно — это именно так, как нужно. Джисон всего лишь обнимает и иногда поглаживает грудь. Не мешает. Наблюдает ли? Феликс и знать не хочет, закрыл глаза, глубоко дышит. Быстрее. Джисон прав — тут только самому и справляться, с любым любовником было бы невыносимо долго и болезненно муторно. Какой раз за ночь? Феликс не помнит, вообще уже ни о чём не думает и никого не представляет — только чувствует кончики собственных пальцев, плотно сжимающие член, только…       — Я удивлён, что ты, когда дрочишь, мизинец не оттопыриваешь, — смеётся Джисон, но беззлобно.       Феликс рассматривает пузырьки на пальцах — спермы было всего несколько капель и она от трения превратилась в пену. И всё равно её надо куда-то девать.       — Я схожу в ванную за полотенцем, никуда не уходи, — Хан замечает затруднения Князя.       Тот слабо кивает и остаётся в комнате один. Полураздетый, в воде и перепачканный. Усмехается неловкости. Решает, что если его так застанут — их проблемы. Перехватывает стакан с колой чистой рукой, отпивает. Напиток нагрелся и лишился газа — противно. И пепельница теперь полная воды — но вот это как раз проще всего объяснить.       В дверь стучат — но голос Джисона:       — Это я, не дёргайся.       Заходит и кидает в князя большим пушистым полотенцем:       — Вытирайся тоже сам, а то разучишься. За тобой тут и жопу подтирают?       — С чего ты взял?       Феликс растирает кожу до красноты и почти до боли — не знает, зачем. Застёгивает брюки и рубашку, встаёт. Ждёт, что навалится усталость — но наоборот, стало больше сил. Всё-таки нужно будет Джисона проверить на способность к целительству — он сам только утверждает, что эмпат, как на деле — неизвестно. Чанбин должен знать, но теперь точно не расскажет, даже если спросить, — секрет за секрет.       — Слуг куча, я даже в этом крыле на двоих наткнулся. Не боишься, что всё разболтают?       «Наткнулся он. Специально выискивал» — Феликс хмыкает своим мыслям.       — А нечего разбалтывать, нет у меня никаких секретов. Я ничего и никогда не отрицаю.       Феликс снимает заколку с волос, прибирает непослушные прядки и снова закалывает. Неплохо было бы посмотреть на себя в зеркало — Чанбину он наврал, тональника Хёнджина осталось ещё навалом — он вечно линял какой-нибудь мелочёвкой по комнатам, без потерянного кольца или браслета редко какой день обходился. Прислуга приносила, кланяясь, чаще, чем рассчитывалось — быть на особом счету у заместителя Князя выгоднее, чем закладывать ценности в ломбард. Уже больше года не появлялся, а всё равно что-то иногда находят — шпилька где-то в мебель завалилась, кулон за раковину упал.       — Тогда можно вопрос? – Джисон перестаёт улыбаться.       Феликсу его тон не нравится. Он понимает, что эмпат его загнал в ловушку, обманул и усыпил бдительность — и именно сейчас пытается добиться своей цели. Чушь про взаимопомощь и добро, возможно, была не полной. Но не только это им двигало.       — Если вопрос не про Минхо, задавай, — напрягается Феликс и решает себя обезопасить.       — Не про него. Про Чанбина.       — Не забывай, что он твой Князь и я могу отказаться отвечать. Не соврать, просто отказаться — есть и его секреты, не только мои.       Джисон понимающе кивает, молчит несколько мгновений, но наконец решается:       — Вы же встречались?       — «Да кто не спал с Ёнбоком?» — Феликс очень похоже передразнивает голос Чанбина.       — Нет, вы же вроде… официально и долго.       — Неофициально и коротко, — парирует Феликс. — Со кому хочешь в трусы залезет, даже если трусы на столб натянуть, у них будет завтра свиданка.       — То есть вы… — Хан отводит взгляд. — И тебя всё устраивает?       Феликс усмехается. Вот как? Похоже, Чанбин сам приказал вызнать. Интересно. Вот это уже стоит того, чтобы начать разнюхивать. Как-нибудь потом.       — Нет, мы партнёры. Но только деловые. А ты подумал, что это было бы неплохим ходом — уж Чанбину Минхо ничего не сделает?       Джисону точно не хочется отвечать на этот вопрос. Он ходит по комнате, подходит к окну и выглядывает из него. Сообщает жизнерадостней, чем нужно:       — Минхо явился, смотри.       В эту же секунду звонит телефон Феликса — кто пытается его предупредить, Хёнджин или Сынмин? Не так уж и важно, он сбрасывает вызов, подходит к окну и становится рядом с Джисоном.       План Чанбина удачный — Минхо не просто с ним беседует, он даже опёрся о бар и взял стакан. Выражений лиц не разобрать, как Феликс ни старается. И тут интересность подмечает Джисон:       — Он что, с букетом цветов приехал?