Красные огни

      Сынмин одобрительно похлопывает Чонина по спине. Тот отплёвывается от зубной пасты и ноет:       — Обязательно это делать? Там же есть, где заночевать?       — Конечно, конечно, я всё забронировал.       Сынмин показывает экран телефона в качестве доказательства, но Чонин даже не смотрит — уронил незакрытый тюбик зубной пасты, умудрился подтолкнуть его ногой под раковину и теперь ищет. Сынмин в очередной раз вздыхает, но почему-то не злится. Даже раздражения нет, хотя обычно его бесит любая подобная мелочь: несобранность, разбросанные в беспорядке вещи, пятна на одежде. Он всё подозревает в том, что это загрязнено — до мизофобии рукой подать. Если постельное бельё не хрустит — значит, где-то наверняка пятна. Если не успел принять душ три раза за день и столько же, если не больше, почистить зубы — стресс.       Но больше всего он ненавидит возвращаться с работы. Смывать пот, грязь и кровь, обрабатывать раны, чтобы заживали быстрее. И сейчас он чувствует себя странно свободно, хотя пару часов назад метался по особняку в ярости, сбивая мебель, пока Чонин тщетно его пытался успокоить, не один раз звонил Хёнджину, сбежавшему в особняк клана Минхо, а теперь уже Бан Чана, и натурально орал на него, даже Чанбину не поздоровилось. Он хотел немного задержаться у бассейна с Джисоном, но тот, только завидев Сынмина во дворе, предпочёл технично свалить. Минхо забрал Феликса — и это было страшно. Хоть Хёнджин со всей убедительностью заверял, что ничего дурного не произошло, Минхо действительно приехал мириться, ещё и с цветами… сердце Сынмина было не на месте. Особенно от того, что Феликс перестал читать сообщения, а звонки сбрасывал.       Но удивительное дело — успокоить Сынмина не получалось даже у Князей, но у Чонина — вполне. Вот и сейчас он обернулся, сияя белоснежными клычками, как будто на проверку, — и уже не так тревожно. Феликс сбрасывает — значит, хотя бы жив. И хотя бы одна рука у него не сломана… или он по-прежнему сохраняет способность пользоваться телекинезом. Сынмин стискивает зубы, глубоко вздыхает. Князь сам отказался от его помощи. Сам отпустил. Пойти против воли Князя — какой он после этого защитник. Может, всё и обойдётся. Может, в голове Минхо не родился очередной дьявольский план, и от Феликса ему ничего, кроме секса, и не потребуется. Тоже ничего хорошего, но хотя бы какая-то надежда.       — Ты опять, — Чонин легко дотрагивается до его плеча. — Скоро всё узнаешь. Он сам тебе позвонит.       — Я такой придурок, Ай Эн, — Сынмин обессиленно садится на диван. — Написал ему сообщение, отправил дурацкое фото. Он не ждёт от меня защиты теперь.       — Ничего не дурацкое, — оскорбляется Чонин в лучших чувствах. — Очень весёлое и милое. Между прочим, первое наше совместное, это что-то, да значит!       — Прости, — тут же извиняется Сынмин и тихо просит: — Посиди со мной.       — Хорошо, — недоумевает Чонин и всё-таки садится рядом.       Сынмин прижимается к его плечу, закрывает глаза. Почти успокаивается. Чонин прав — нет смысла паниковать, пока ничего не известно. Князья… не верится, что бывшие, отлично умеют прятать свои дела от посторонних. Сынмин в отчаянии потирается лбом о плечо Чонина. Феликсу удалось и его обмануть, просто мило улыбаться и честно-честно смотреть в глаза, заявляя, что он общается с Чанбином по старой памяти. Против подобного Сынмин не возражал, наоборот — молча одобрял. Потому что, когда не было Минхо, Князья долгое время встречались. Вроде бы вполне подходили друг другу — уравновешенный, заботливый, но в то же время скорый на расправу Чанбин, и дурашливо-восторженный Феликс. По крайней мере тогда он был таким. Не появлялось на лице выражение тоскливой задумчивости, ему не приходилось улыбаться вопреки боли и отчаянию — вот оно его сжирало. Так, что Сынмин часто оставался на страже его сна — без конца ловил хаотично леветирующие предметы, менял освежающую повязку на лбу, поправлял одеяло. Много раз спасал консоли и ноутбуки от случайного уничтожения. Всегда следил за тем, чтобы с утра на столе у Князя стоял свежий молочный коктейль, сладкий до приторности. Как он любит. Настолько к этому привык, что воспринимал каждого нового любовника как вызов. Каждую интригу — как рану. И сейчас всё не мог проглотить обиду — опять эта возня с соулмейтами, которая в этот раз закончилась совершенно неожиданным результатом — то есть, вообще каким-то результатом.       Рыжий, наверняка безбожно крашеный, выскочка Сынмину не очень нравится. Пока он старается не делать поспешных выводов — всё-таки совсем кому попало Минхо бы Княжеский титул не передал. Он с удивлением отмечает, что немного беспокоится за Хёнджина. Конечно, тот поступил так себе, оставив Феликса. С другой стороны, Минхо с его характером нуждался в нём гораздо больше — как знать, сколько на самом деле катастроф и последствий предотвратил Хёнджин. По крайней мере, он может спокойно взять Минхо за руку, даже толкнуть в плечо или подшутить. То есть больше, чем один раз — Минхо на него удивительным образом не злится.        Сынмин обнимает Ай Эна плотнее, тот вздыхает и обречённо копается в телефоне. Но не сопротивляется, и на него тоже решительно невозможно злиться.       По-хорошему, давно пора ехать, но Сынмину нравится такая уютная неподвижность. Удивительная — словно ему совсем не нужно кого-то защищать, куда-то бежать и суетиться. Чувство… странное. Как будто он снова пришёл… домой? И при этом он полностью отдаёт себе отчёт, что знаком с Чонином всего лишь пару дней, и он никаким образом не подходит на роль соулмейта. Но опять словно мысли читает:       — Мини, как ты думаешь, у вампира один соулмейт за всю жизнь?       — Всегда так было. К чему ты спрашиваешь?       — Я не так выразился, — досадует Чонин. — За всю его жизнь… в общем. Ты же говорил, что тебе сто пятьдесят лет…       — Сто тридцать семь, — уточняет Сынмин.       — Не важно. Вот если твой соулмейт жил в прошлом веке… и вы так и не встретились. Ну и… не дожил, — Чонин неопределённо поводит руками в воздухе. — У тебя может быть новый, или… всё?       — Кто знает, — Сынмин приподнимает голову и открывает глаза. — Может, да, может, и нет — я знаю очень мало соулмейтных пар, Ай Эн. Минхо и Феликс у нас, теперь ещё Хёнжин и этот Чан. Одна пара в клане Князя Хонджуна, одна у Князя Шону, ещё…       — Хватит, я никого из них пока не знаю, Мини. Мне достаточно того, что ты сказал. Просто я боюсь.       — Чего? — удивляется Сынмин.       — Что соулмейт отберёт тебя у меня.       — Может, наоборот?       — Мне никакой соулмейт не нужен, я уже говорил, — возражает Чонин. — Ты мне нравишься, не уходи никуда.       — Да что ты, — холодно усмехается Сынмин.       На самом деле ему хочется задушить наивного и влюблённого вампирёныша в объятьях — тот успешно провалил свою миссию, умудрившись её выполнить. И вот теперь — не отлипает. И не раздражает — что удивительно, Сынмин настолько рассеянных и хаотичных людей и вампиров на дух не переносил. Раньше.       — Мне кажется, я уже умею различать, когда ты говоришь не то, что на самом деле думаешь.       — Меня это беспокоит, — охотно высказывает свои подозрения Сынмин, пытаясь перевести тему. — Говоришь, не знаешь, в чём твой дар? Может, чтение мыслей?       Чонин корчит серьёзную мордашку, прикладывает пальцы к вискам и строго смотрит на Сынмина, как будто гипнотизирует. Не выдерживает, смеётся. Сынмин растрёпывает ему кудряшки, но его не покидает подозрительность:       — Уверен, что нет?       — Уверен, — вздыхает Чонин. — Если бы. Тогда бы я точно знал, чего тебе на самом деле хочется, даже когда ты на меня холодно смотришь, типа «отвали».       Сынмин озадаченно почёсывает нос. От такого количества романтических признаний у него почти тошнота. Точнее, неясный свербёж в районе солнечного сплетения. «Бабочки в животе» — так бы сказал Хёнджин. «Гусеницы, прогрызают себе путь наружу» — поправил бы его Минхо. От этого воображаемого диалога Сынмин улыбается, и Ай Эн принимает это на свой счёт:       — Так лучше, Мини-волкодав.       — Очень смешно, — тут же насупливается Сынмин. — Думаешь, я виноват в том, что так выгляжу? Не всем же быть шкафами, как этот рыжий Чан. Или Чанбин.       — Он скорее тумбочка.       Сынмин не выдерживает, смеётся. Пытается успокоиться, глубоко вдыхает, выдыхает. Получается произнести:       — Ты ему только это не скажи. Шутить об росте и весе Князя Чанбина святое и благородное дело, но только когда он не слышит.       — Серьёзно? — удивляется Чонин.       — Ещё как. Даже Минхо шутит об этом. Наверное, особенно он. А при Чанбине без последствий может разве что Ёнбок пошутить. И Хёнджин — тому вообще всё всегда с рук сходит. Слишком милый.       — Ёнбок?       — Ай Эн, ты серьёзно? — фыркает Сынмин. — Князь Феликс.       Смотрит на Чонина почти с нежностью. Вот же вампирёныш, какой из него шпион и разведчик, если он даже имени Князя не знает?       — А, ну это… слушай, — Чонин трёт около глаза, как будто туда что-то попало. — Я совсем недавно вампир. Только что тесты на дар сдал. Вроде экзамена же, да?       — Да, — соглашается Сынмин.       — А кто ничего не показывает, вообще по нулям, с теми что делают?       — Ничего, — честно отвечает Сынмин. — Всё равно они члены клана.       — Ага, только вот слуги, — соглашается Чонин. — Не подумай, я не напрашиваюсь, но тебе не нужен… не знаю, оруженосец?       — Перестань меня смешить, — хмыкает Сынмин. — Иначе я никогда не поверю, что тебе действительно нравлюсь.       — Нравишься, — неожиданно резко заверяет Чонин. — Но я серьёзно.       — Ты думаешь, все сразу догадались, что я гадаю по снам? — хмыкает Сынмин. — Я вообще не подозревал, что у вампиров есть дары, пока не увидел, как Князь Феликс при мне сдвинул парочку машин, просто на них посмотрев.       — Ты продолжаешь звать его Князем, — отмечает Чонин.       — Конечно, — кивает Сынмин. — Я не очень верю в передачу власти. И кому? Хёнджину? Он с финансами справляется исключительно, конечно, но его дар на вампиров не работает. Вообще. Кстати, его тоже долго считали бесполезным. Ты проходил тест с людьми?       — Да, — кивает Чонин и слегка смущается: — Было очень неловко, хотя они хорошо ко мне относились, как к знакомому.       — Обычно это лояльные к нам люди. Надёжные, — соглашается Сынмин. — Так вот, раньше с ними тестов не было, и дар Хёнджина открылся совершенно случайно, в обычном баре. Смеху тогда было… он, бедолага, до сих пор забыть не может.       — А что было? — любопытствует Чонин.       — Тебе кто-нибудь другой расскажет, — отмахивается Сынмин. — Я не мастер в этом. Князь Чанбин — лучше всего.       — Ты так говоришь, — вздыхает Чонин и поглаживает Сынмина по руке, — как будто Князья будут со мной лично общаться, а не подай-принеси-отойди-не-мешай.       — Ты кровное дитя Минхо. Он тебя точно не бросит. И пока у тебя не открылся дар, ты… что-то вроде ребёнка в клане и есть. О тебе же заботятся, так?       — Конечно, — охотно кивает Чонин. — Меня многому научили, все очень добрые и не расстраиваются, если я что-то порчу. А это у меня постоянное. Но… я не очень хочу прислуживать.       — Кто ж хочет, — подтверждает Сынмин. — Но ты всё усложняешь. Люди ходят на любимую работу, ведь так? Ну и вампиры так же. Это такая же работа, такой же график, оплата. Надоело до смерти — никто тебе не запрещает её поменять. Даже уйти с работы клана вообще, главное, ему помогать. Ты просто найдёшь себе занятие по душе.       — Но… — Чонин всё равно расстроен. — Ты охраняешь Феликса. И будешь охранять Князя Хёнджина, так?       — Придётся разорваться, — соглашается Сынмин. — Князя Феликса я не брошу. Если мне пожалуют этот титул — не откажусь.       — Ну вот, — тянет Чонин. — А я что? Рыбок кормить буду?       — Тоже большая ответственность, — серьёзно заявляет Сынмин. — Любая работа — это ответственность. Рыбы редкие, требуют особого ухода. Особенно, когда на них с моста кто-то падает.       — Перестань, — прыскает Чонин.       — Да всё так, — не уступает Сынмин. — А ещё парочка на одной и той же работе — всегда катастрофа. Мало кто так живёт. Надо иногда и отдыхать друг от друга.       — Ты от меня устал? — полушутливо интересуется Чонин.       — Я в общем. На будущее. Понимаешь, это не проявление усталости. Или нелюбви. Просто каждому нужно время на уединение. И без накопления негатива друг от друга хотя бы на работе.       — Нет, сложно, — встряхивает головой Чонин, вымытые и блестящие кудряшки растрёпываются. — Я хочу быть с тобой всё время.       — Это пока, — вздыхает Сынмин. — Ладно, объясню проще. Что, если ты захочешь мне сделать сюрприз? Купить подарок? Угостить где-нибудь в баре коктейлем? А я постоянно рядом с тобой. И чем старше вампир, Ай Эн, тем меньше ему нужно сна. Ты примерно в два раза больше меня спать будешь, почти как человек, хоть и реже.       — А ты?       — А я? Рядом с тобой, сколько нужно, — тепло улыбается Сынмин. — Мы же встречаемся, помнишь? И я в отпуске. Так что всё остальное время… не знаю, играть буду. Гонять всяких амогусов или маньяков.       — Ты без насилия вообще не можешь?       — Виртуальное насилие снимает стресс, Ай Эн.       — Знаю, — сопит вампирёныш. — Но всё равно…       — Будем вести себя как женатая парочка, где один муж ходит на свою работу, второй — на свою. Вечером видятся и пьют чай. Группы «B».       — Звучишь, как столетний дед. Ой, — Чонин прикрывает рот рукой. — Я не хотел тебя обидеть!       — Хорошая шутка. Но сейчас у нас вроде как медовый месяц? — Сынмин разжимает объятья и похлопывает Чонина по плечу. — Собирайся, поедем смотреть на гибискусы. С ладонь. У них так на сайте написано, это не я придумал.       — А как же… Князья?       — Ну Хёнджин близок к истерике, судя по переписке — все слова дописывает нормально.       — А обычно?       — Не разберёшь, опечатался он, созвучие прикольное уловил или телефоном почесался, — Сынмин поигрывает мобильником, как раз проверив сообщения.       — Мне вообще до сих пор странно, что вы все вот так общаетесь… в смысле, пользуетесь телефонами и всем остальным. Ну, знаешь же, вампиры — это замки всякие…. — Чонин разводит руками. — Гробы, кровь девственниц…       — Если тебя такое заводит, так и скажи.       — Не-ет!       — Не стесняйся. Я знаю пару-тройку тематических мест. Хочешь туда?       — Мини, ты меня убиваешь своей серьёзностью. Я не об этом. Странно… просто. Что вы все такие. Современные.       — Второй раз шутка про мой возраст уже не заходит, — беззлобно улыбается Сынмин.       — С тобой невозможно, — Чонин вскакивает с дивана. — Всё, поехали смотреть цветы.       — Ты хоть любишь цветы? — интересуется Сынмин.       Закусывает губу. Ну да. Наконец-то он этим поинтересовался!       — Понятия не имею, — пожимает плечами Чонин. — Но я любою всё милое и красивое.       — Они милые и красивые, — с облегчением выдыхает Сынмин и встаёт следом.       Похлопывает Чонина по плечу и зовёт за собой. Тот умудряется споткнуться на первой же ступени лестницы из коридора вниз и жалобно это прокомментировать:       — Лучше бы лифт был. Хотя нет. Я бы его сломал.       — Глупости, — категорично заявляет Сынмин. — Ноги у тебя ровные, просто мечтаешь постоянно о чём-то.       — Я не понял, это был комплимент или нет? — обиженно бурчит Чонин, но Сынмин делает вид, что не слышит его.       Солнце уже вовсю нагрело двор и лучи отблёскивают на осколках бокала, которые не успели убрать. Сынмин не настораживается — это он сам отобрал у Князя Чанбина стакан и высказал много нелестных слов. Кто, как ни он, должен был беречь Феликса от Минхо? Любыми способами?       Сынмин снова чувствует погасшее было раздражение, сглатывает. Пробует ещё раз позвонить Феликсу — но тщетно. Хёнджин его странно не беспокоит — а по идее должен бы, спросить хотя бы насчёт кодов доступа к документам. Похоже, совсем не понимает, во что ввязался. Либо — и что гораздо вероятнее! — занимается сексом со своим соулмейтом, вообще забыв обо всём. Сынмин приостанавливается, закрывает глаза, глубоко вдыхает. Прекрасно помнит, как в жизнь клана вломился Минхо. И что именно творил с Феликсом в спальне. И как именно Сынмину приходилось вытирать кровь с лица Князя. Его кровь. Но страшнее всего было видеть его улыбку — измученную, только для того, чтобы никто не беспокоился.       — Всё хорошо? — Чонин заботливо касается плеча.        Немного отпускает. Сынмин открывает глаза, выдыхает.       — Ничего не хорошо. Но нас это не касается. Поехали, нам ещё на мойку нужно заехать.       — О, туда, где девушки в купальниках? — оживляется Чонин. — И они будут мыть нам стёкла своими…       — Профессиональную, — резко обрывает его Сынмин. — У тебя нет машины?       — Нет, мне не нужна.       — Заметно, что нет.       — Ты опять! — Чонин отчаянно хватает Сынмина за плечо и разворачивает к себе. — Хватит, мы с тобой уже не на задании, ты за мной не присматриваешь!       — Ай Эн, — Сынмин мягко перехватывает его ладонь, сжимает. — Я всегда такой.       Сглатывает. Всё же он дурак. Думал, что вампирёныш догадался, что он с ним вовсе не играется, действительно не может иначе. Сторожевой пёс до смерти — сторожевой. Никак не поправить и не изменить — можно только научить на своих не лаять.       — Нет, ты сегодня особенно «не такой». Я привык, что ты мне резко отвечаешь, но… ты впервые поругал меня за неуклюжесть. Раньше… — Чонин смущается таких слов и отводит взгляд, только потом договаривает: — Мне казалось, что ты на это не злишься. А ты просто молчал.       — Не злюсь, — возражает Сынмин. — Меня раздражает беспорядок. Но я не злюсь. Это разные вещи.       По виду Чонина понятно, что он не уловил разницы, но Сынмина он всё равно отпускает. И идёт следом, покусывая губу. Сынмин подавляет желание обернуться по пути, и нашаривает ключи от автомобиля. «Audi» ждёт в гараже, где он её и оставил, припарковав идеально ровно.       — Соболезную газону, — Чонин уже вьётся около машины, осматривая. — Это мы через него так?       — Князь Минхо, — безошибочно определят Сынмин, хоть и не был свидетелем. — Ты же со мной в машине был.       — Был, — сознаётся Чонин, но тут же выкручивается: — Но ничего не заметил, потому что на тебя смотрел!       Сынмин на это только приподнимает бровь и садится за руль. Конечно же пристёгивается и перебрасывает ремень через вампирёныша на сиденье рядом. Чонин фыркает:       — Ты водишь даже на огромной скорости так аккуратно, что мы и мухи не собьём.       — Вампир без головы — мёртвый вампир, — холодно парирует Сынмин. — Или которого напополам разорвало. Или…       — Хватит! И ещё знаешь, что? Машина чистая, нам не нужно на мойку.       — Не спорь.       — Почему? — теряет терпение Чонин. — Потому что ты старше и тебе лучше знать? Можешь ехать. Куда хочешь. Только без меня.       Открывает дверь машины и порывается выйти, но Сынмин его удерживает за руку. Соглашается:       — Поехали смотреть цветы. Если хочешь.       Чонин обречённо хлопается на сиденье обратно и послушно пристёгивается. Только когда машина поворачивает не к городу, а в сторону окружной трассы, успокаивается. Опускает стекло, несмотря на работающий в салоне кондиционер, подставляет лицо ветру и солнечным лучам.       — Кожу испортишь, — ворчит Сынмин.       — Тебя это волнует? — щурится Чонин.       — Не особо. Но она у тебя от природы гладкая и красивая.       Чонин фыркает:       — Отвратительный комплимент. Как в «Гарри Поттере». Ты смотрел?       — Читал, смотрел, был на трёх приватных вечеринках в замке Алнвик, был в Глостерском соборе и на тематической экскурсии в колледже Крайст-Чёрч. И ещё где-то по теме, я уже не помню.       — Ты много путешествовал? — удивляется Чонин.       — Князь Феликс много путешествовал. Если захочет, продолжит. Он даже родился не здесь.       — Нет, ты… сам?       — Сложно сказать. Я скорее скитался. Это долгая и нудная история от старика, который в последний раз даёт тебе совет не портить кожу.       — Ничего ей не будет. Я вампир. Даже не блестит.       — Вот этот прикол я особенно ненавижу, — хмыкает Сынмин. — Анти-пиар команда тогда перестаралась.       — Есть и такая?       — Конечно. Как только о ком-то из наших сородичей начинает ползти слишком уж много подозрительных слухов, просто выпускают в свет очередное произведение про вампиров, которое становится «культурным явлением».       — И успешно?       — Ты знал о вампирах до встречи с Минхо?       — Нет, он первый… и это. Неприятно, в общем.       — Тогда не рассказывай, — покладисто соглашается Сынмин.        — И вот как у тебя это получается? Теперь я хочу рассказать.       Сынмин пожимает плечами и молча смотрит на дорогу.       — Нет, пожалуй, — всё-таки мотает головой Чонин. — Ты так неприязненно отзывался о Чане.       Сынмин отмечает, что вампирёныш подслушивал его разговоры с Хёнжином, но не то чтобы они были тайной или он сильно прятался — просто уходил в другую комнату. Но понятно, что именно имеет в виду Чонин.       — Ты тоже собирался быть хостом?       — Не совсем. В один момент мне были отчаянно нужны деньги. И я подумал, что не такой уж и плохой вариант… хотя сейчас я понимаю, что и сайт был сомнительный, и люди, и вообще на такое соглашаться… но тогда я о себе не думал. Подумаешь, руку сломают. Я и так её могу сломать, упав на ровном месте, не сегодня, так завтра.       — Но? — поддерживает разговор Сынмин.       Чонин отворачивается к окну, снова наплевав на совет насчёт солнца, чтобы не ловить его взгляд. Признаётся:       — Но я не думал, что перелом будет открытый и в трёх местах. Только одной руки, а второй… я потерял где-то литр крови, может, больше.       — Это смертельная кровопотеря, — отмечает Сынмин.       — Да. Но Минхо не ушёл, и меня не бросили в море с камнем, я не пропал без вести.       — Было очень больно?       — Тебе лучше не знать. Не когда ломал — сам понимаешь, трезвым на такое никто не пойдёт. Когда… это Сном Обращения называется?       — Точно так. Я по ним как раз и гадаю.       — Но разрешения у меня до сих пор нет, — обернувшись, Чонин слабо улыбается. — И тогда мне было действительно больно. Как будто я в том же «Гарри Поттере», и мне растят кости заново.       — Но не могут исправить зрение, — хмыкает Сынмин. — А обращение в вампира смогло.       — Да откуда ты…       — Ты щуришься характерно. Как будто долго очки носил.       — А в музее Шерлока Холмса ты случайно не был?       — Ты не поверишь, я вообще-то с Конан Дойлом в одно время жил. Лично знаком не был, но его книги были, что называется, «вирусными». А ещё спиритизм, масонские ложи и да, вампиры в то время были тоже жутко популярны. Тогда же «Дракулу» написали.       — А говоришь, что всё твоё прошлое скучное, отсталое и вообще…       — Я и не собирался ударяться в воспоминания, — честно признаётся Сынмин. — Пытаюсь просто отвлечься.       — От чего? — тут же интересуется Чонин.       — От мысли о том, что Минхо издевался не только над Феликсом, но и над тобой, Ай Эн.       — Но я же сам согласился. И он решил все мои проблемы.       — Поразительная логичность. Но дела это не меняет. Он причинил боль двум дорогим мне вампирам. Этого достаточно.       — А второй это…       — Это ты, — резко обрывает его Сынмин. — И это значит то, что значит.       — Худшее признание, — ворчит Чонин.       Но от Сынмина не укрывается, что вампирёныш широко улыбается, хоть и пытается отвернуться и прикрыть рот. Вот же. Проблемы. С другой стороны, зачем скрывать правду? Он действительно дорог. Ценность одних людей и вампиров для других не обязательно определяется родством, долгом или проведённым вместе временем. Иногда это… просто происходит.       Сынмин едва не пропускает нужный поворот, в очередной раз бросив взгляд на вампирёныша, который делает вид, будто задремал, и его ресницы поблёскивают от солнца. Вредно — но очень красиво.       — На месте, — Сынмин осторожно толкает Чонина в плечо, когда паркуется.       Их уже встречает валет, которому Сынмин кивает — знакомый вампир, — и вкладывает в ладонь ключи.       — Сервис? — удивляется Чонин, выбравшись из машины и оглядывая местность.       — Столько звёзд и на американском флаге нет. И никто тебе не навязывается. Это важнее. Ты не заметишь никого лишнего.       — Как в клановых особняках, — соображает вампирёныш.       — Лучше. Хозяин здесь — сильнейший эмпат из тех, которых я знаю, Джисон ему и в ученики не годится. Хотя поучиться мог бы.       — А, то есть… он нас чувствует?       — Да. Но ты не беспокойся, это вроде камеры теплового видения — он не знает, кто именно у него в гостях, как выглядим, если специально не поинтересуется. Только то, что мы чувствуем. Нужна ли нам помощь, ранены, в опасности.       Сынмин открывает калитку в низеньком заборчике, сразу входит в отель.       — А если мы, ну…       — Завидовать будет, — пожимает плечами Сынмин и забирает карточку-ключ от номера на совершенно пустой стойке администрации. — Относись к этому… как к системе «умный дом», например.        — Постараюсь, но…       — Не старайся. Просто не думай об этом. У нас отдельное бунгало почти на пляже, ничего?       — Чего. Поехали обратно. Ещё что-нибудь спросишь?       Сынмин молчит и только щурится. Вот же не понять: всё сам решаешь — не так. Спрашиваешь — опять не так. Но вампирёныш уже выбежал в заднюю дверь отеля. До пляжа ещё далеко — и тут, на берегу, на особых террасах, целый парк или сад под открытым небом. Гибискусы окружают причудливо петляющие дорожки, и цветут всеми цветами, которые только есть в спектре. У некоторых цветы мелкие и простые, у других — махровые и действительно с ладонь. А за ними пальмы, бамбуковые заросли, ещё море разных кустов и клумб. Чонин замедляет шаг, с восторгом разглядывая всё вокруг. Сынмин его не торопит — путь к домикам указывают небольшие, но заметные деревянные указатели, а если вампирёныш и при этом умудрится заблудиться — он просто возьмёт его за руку и отведёт, куда нужно. Ему точно будет нужно, потому что на указатели не смотрит, только на цветы, и восторгается ими:       — Наверное, Рай выглядит как-то так!       Сынмин резко останавливается, перехватывает его за запястье, тянет к себе. И возражает, твёрдо и тихо:       — Нет, Ай Эн, это Ад.       Прямо напротив них, под большим деревом на изящной гнутой скамейке сидит вампир и читает. Замечает к себе повышенный интерес, перебрасывает ляссе через страницу, закрывает книгу. Поднимает голову.       Чонин замирает на вздохе, а вот Сынмин настроен решительно, голос его звучит холодно:       — Доброго дня, Князь Минхо.