Красные огни

      Феликс поёживается, прислушиваясь, и Сынмин подходит к нему, но не решается дотронуться. И ему очень непривычно обращаться к бывшему князю просто по имени:       — Феликс, ты в порядке? Всё хорошо?       — Да, Ким, не волнуйся. Лучше, чем ты себе представил. Минхо мне ничего не делает, это я насчёт… отношения Хёнджина.       — Что-то не так? — Сынмин напрягается.       Это ужасное беспокойное чувство всегда ворочается в груди, когда он видит у Феликса такой взгляд. Лицо озаряет лучезарная улыбка, он может даже смеяться — но это всё ложь. Он лжёт и внутри кричит. И на самом деле плачет. Сынмину постоянно хочется его защитить от этого, но часто, слишком уж часто он бессилен. А сейчас даже толком причину осознать не может.       — Я не думал, что… я так много значу для него, — тихо отвечает Феликс. — Постоянно казалось, что навязываюсь, что беспомощный, что…       Сынмин дотрагивается до его плеча, осторожно поглаживает. Слова подобрать трудно, но он пытается:       — Это не так. Мы все тебя любим. Заботимся о тебе, а ты — о нас. Тебе больно — нам тоже. И если радостно. Мы были одним кланом, почти одной семьёй, пока…       — Знаю, — Феликс закусывает губу. — Пока не появился Минхо. И я совсем о вас не думал, ни о тебе, ни о Хёнджине, и об остальных. Даже когда мы пытались расстаться… я снова вёл себя как эгоист.       — Мы тоже могли бы сделать больше для тебя, — успокаивает его Сынмин. — Больше того, должны были сделать.       — Да, я знаю. Особенно ты. Думаешь, не понимаю, что, если бы я только…       — Не произноси это. Я за тебя скажу. Да, я бы убил Минхо, не раздумывая.       Сынмин и бровью не ведёт от того факта, что Князь спит совсем рядом. И не потому, что крепко — не услышит. Потому, что это очевидная правда, известная всем вокруг, только до этого негласная. Даже у сверхсильного Князя Минхо сейчас такое беззащитное горло…       Убивать Сынмину не в новинку. И никаких мук совести он по этому поводу никогда не испытывает. Если это единственная возможность выжить и защитить то, что ему дорого — он сделает это, не раздумывая. Не любит только вспоминать жертв своего голода — новообращённый и брошеный, он был не в состоянии себя контролировать. Но не сожалеет о них — в тот момент у него не было выбора, потому что не было знаний. Терзаться — пустое.       — Странно и страшно, — Феликс опускает взгляд и теребит край влажной розовой рубашки. — Разве я стою того? Особенно теперь?       — Да, — просто отвечает Сынмин. — Независимо от того, Князь ты или нет, ты нам дорог. Плохо, что не всем нам.       — Может, что-то изменится, — нерешительно проговаривает Феликс. — По крайней мере, мне так кажется. Что Минхо… вроде как что-то понял.       — Сомневаюсь, — возражает Сынмин. — Он просто избрал другую тактику. В списке всех его грехов глупость не значится. Но у меня к нему особый разговор.       — Это насчёт… Яна? — Феликс осторожно, телекинезом поправляет складку на его одеяле, прикрывая колено.       — Да. То, что он с ним делал, недопустимо. Даже с людьми.       — Даже, — отмечает Феликс. — Ты очень долго вампир, Ким.       — Ты тоже. И я, без сомнения, рад, что Йени теперь вампир. Но не рад причине. Он мог умереть, Феликс. Просто потому, что ему так захотелось.       — Ким, — Феликс от таких разговоров выглядит усталым и больным. — Он мне пытался это объяснить. Разорванная связь? Что-то такое.       — Чушь.       — По мне — так нет, — возражает Феликс. — Я тоже был не в себе, ты в курсе. Показалось, что с Ханом… как-то иначе.       — Показалось, — констатирует очевидное Сынмин. — Это были бы самые нормальные отношения, Феликс. Получше, чем с Князем Со, которому на тебя всегда было наплевать, и уж куда как лучше, чем с Минхо.       — Мне иногда кажется, что я твоё дитя, даже не кровное, биологическое, — Феликс наконец-то слабо улыбается. — Ты меня постоянно опекаешь, а я… вообще ничего не могу дать тебе взамен.       — Как и любое дитя родителю, — Сынмин улыбается, — Мне будет достаточно того, что ты счастлив. И ответь мне честно, ты счастлив от того, что Минхо вернулся?       — Да, — не задумавшись отвечает Феликс. — Понимаешь, Ким, я надеюсь, что он не притворяется. Я увидел в нём… того, кем он был раньше. До того, как у него открылся дар.       — Те пару дней? — Сынмин щурится. — Опасаюсь, как бы это не оказалось признаком психоза. Как насчёт этого… Чана?       — Князя Чана, попрошу, — Феликс уже веселится. — И он может нас слышать.       — Это нам его приходится перекрикивать, — пожимает плечами Сынмин.       — Да, но сейчас…       — Целуются, — небрежно поясняет Сынмин.       — Ким! — Феликс тут же смущается.       — Но это правда. Так что насчёт него?       — Мухи не обидит. Минхо сказал, дар у него безобидный.       — Да, я видел. Не такой уж и безобидный.       — Что, вы тут с Яном… а он зашёл? В зеркало? — Феликс прикрывает покрасневшие щёки ладонями.       — Почти. Йени могли и похитить, если бы я отошёл, — ворчит Сынмин.       — Никому твоё кудрявое сокровище не нужно, — Бан Чан возвращается, в этот раз всё-таки воспользовавшись дверью.       Хёнджин прокрадывается за ним, прикрывая рот ладонью и извиняется взглядом. Сынмин вздыхает. Новый Князь и будущий Принц Крови не внушают никакого доверия. Не то чтобы Сынмин сомневался в своём даре предсказания, но что для кланов настали интересные времена — никаких сомнений.       — Вот именно, — оскаливается. — Моё сокровище.       — Ого, — отмечает Феликс. — Не советую связываться.       Тихо смеётся. И за этот смех Сынмин готов многое отдать. Слишком давно не слышал. Может, всё действительно наладится?       — Нас обсуждали? — вроде бы невинно осведомляется Чан.       — А как же, — невозмутимо отвечает Сынмин. — Особенно обсуждали бестактное нарушение границ.       — Давай забыли? — предлагает Хёнджин. — И вспомним, зачем мы тут собрались-то.       — Я больше всего с Минхо хотел поговорить, — пожимает плечами Сынмин. — Но будить его сам себе не советую.       — Тогда у меня есть вопрос, — осторожно берёт слово Хёнджин. — Я не справлюсь, Ликси.       — Это точно вопрос? — Феликс приподнимает бровь. — Хотя, если вопрос, то справишься. А я уже не вывожу это всё. Бессрочный отпуск, делайте с этим, что хотите.       — Но ты же никуда… из клана не уедешь? — жалобно спрашивает Хёнджин. — И из особняка?       — Насчёт клана точно, а вот из особняка… — Феликс бросает взгляд на спящего соулмейта. — Как Минхо решит.       — Он опять решает за тебя, — беспокоится Хёнджин и снова подсаживается к Феликсу на кровать.       Сынмин отмечает, что Чан настораживается. Конечно, весь разговор с Хёнджином было слышно, и параллельно беседовать с Феликсом не было проблемой. Ничего опасного, обычная соулмейтовая ревность. Понять его можно, у Хёнджина с Феликсом сразу сложились… особые отношения. Причём странные настолько, что они даже Минхо не делили, хотя одному он соулмейт, а второй моментально и безответно влюбился. Впрочем, теперь даже эта несуществующая проблема устранилась сама по себе. Сынмин не очень любил рассуждать на тему «а что, если», дар не способствовал, но если бы Хёнджин с Феликсом оказались соулмейтами… идеальней отношений сложно было бы представить. Но и их дружба была чудом. И как бы Сынмин ни обижался на Хёнджина, пользы от него было больше.       — Ты не понимаешь, это другое, — Феликс наконец-то развеселился и не собирается останавливаться. — Но кошачье племя будет радо моему возвращению.       — Ну только если котики, — Хёнджин смешно морщит нос. — Но всё-равно как-то… и за тебя страшно, и я так соскучился!       Снова лезет к Феликсу с обнимашками, тому в присутствии Чана заметно неловко их принимать. Обстановка так и продолжает искрить, и Сынмин тактично похлопывает Хёнджина по плечу.       Тот в ответ совсем не тактично ноет:       — И ты туда же, Ким. Но у меня появилась идея. Как насчёт того, чтобы позвать сюда Князя Чанбина?       — Зачем это?       Сынмин тут же настораживается. Конечно, Князь Со Чанбин и так знает больше, чем нужно постороннему, об взаимоотношениях вампиров в кланах теперь уже Чана и Хёнджина. Но всё-таки пускать его сюда, в такую приватную, если не сказать интимную, обстановку… тогда Феликс перестанет смеяться. И не хочется показывать ему доверчиво спящего Йени. Конечно, всё между ними теперь… более чем сложно, и точно станет достоянием всех кланов. Как же, у Щеночка завёлся кто-то постоянный. И если ещё вчера Сынмин в этом сомневался, то теперь со странным чувством сминает край футболки с собачками.       В номере Чонину вообще не сиделось, и пришлось совершить разорительный набег на туристическую зону, до которой ещё добираться пришлось. Впрочем, не в тягость — Чонин резвился, постоянно оборачиваясь, и его веселье передавалось. Они не то что не целовались — даже за руки не держались, но в одной из палаток на рынке пожилая продавщица хитро им подмигнула и предложила купить парные браслеты. Но с шармами в виде лисят или щенят, на счастье, не оказалось. Но всё равно… их отношение друг к другу было настолько очевидным? Внешне в себе Сынмин никаких перемен не замечал, ну только если не брать в расчёт щенят на футболке. Так тут пляжный отель, что тут полно Князей — случайность. Или начинающая сбываться закономерность.       — Разговор к нему есть и небольшое дельце, — лукаво щурится Хёнджин.       И не поспоришь же с ним — Князь! Вряд ли и осторожного совета послушает — к нему ещё придётся найти особый подход. Так, чтобы это ещё и Чана не смущало — обострение, кто на его Хёнджина посмотрит не так — пожалеет. Сынмин уже проходил подобное с Минхо. Но теперь в несостоятельный конфликт влезет ещё и Чонин — доверчивый, легко поведётся на провокацию. Только теперь уже из-за него… и это Сынмину до сих пор странно.       — Хорошо, — Сынмину приходится согласиться, но не посоветовать он всё-таки не может: — Закажем напитки?       — А ты в курсе, что он любит? — невинно любопытствует Хёнджин.       На лицо Феликса будто наползает тень. Он не улыбается — знает ответ и хочет его озвучить, но Сынмин почти перебивает:       — Всё, лишь бы на ценнике было побольше нулей. И попитательнее. Может, молочные коктейли с разными вкусами?       — Я за! — Феликс смотрит на Сынмина с благодарностью. — Чур мне тёплый с маршмеллоу!       — Мне виноградный, — скромно и словно смутившись, просит Чан.       — Мне из соевого…       — Хёнджин! — возмущается Феликс.       — Хорошо, хорошо. Обычный, мультифрукт. Только без сахара.       — Минхо будет с орехами и шоколадной крошкой, — авторитетно заявляет Феликс.       Сынмин замечает, что даётся это ему намного легче, чем вопросы о Чанбине. Ободряющая странность. Феликс и в выигрышном положении — он на самом деле очень внимательный, и точно скажет, что Сынмин бы с удовольствием выпил вместо молока цитрусового сока, но, если выбора нет — возьмёт любой коктейль. А вот какой купить Чонину, Сынмин теряется. Будет ли он молоко вообще? Бывает ли коктейль со вкусом колы?       — Хорошо, — Сынмин берёт телефон. — Я закажу на всех.       — А заплатит Князь Со, — безмятежно заявляет Хёнджин.       — Это каким же образом? — интересуется Феликс. — Мы же его в гости зовём.       — Увидишь, — лукаво щурится Хёнджин.       И они оба тихо хихикают, пиная друг друга в плечи, как младшеклассники, возня смутно мешает Чонину, но он не просыпается, а просто ворочается. Хёнджин, отсмеявшись, деятельно звонит Князю Чанбину, и мило с ним воркует вполголоса, конечно же к неудовольствию Чана — Сынмин замечает выражение его лица краем глаза. Пройдёт, гормональное.       Оказывается, современная индустрия питания додумалась до коктейлей с золотой посыпкой, но не со вкусами газировок. Придётся выкручиваться — взять на всякий случай пару на выбор, потому что «вкус жвачки» звучит интересно, но только звучит. А такой же, как заказал Феликс, точно вкусный. На него и скидка — очень популярный. Но раз платить будет Чанбин… Сынмину почти не терпится узнать, что же задумал Хёнджин. Вряд ли игру в «камень, ножницы, бумага» или «кто последний, тот и…». По части продуманного и изящного подстёбывания у новоявленного Князя конкурентов нет. Минхо может резко и громко, язвительно, но что скрывать, метко и смешно задеть. Сам Сынмин не раз продумывал и осуществлял розыгрыши — но в качестве мести, не для смеха. А вот Хёнджин… одна только поздравительная поэма на старинном языке в театральном стиле чего стоила. Ни одного грубого слова, наоборот, изящная похвала, но Князь Чанбин едва её смог прочитать, а уж понял ли хоть что-то — загадка. А поминки по самгепсалю на вечеринке прощания с барбекю!       Было на грани фола, но прокатило. У Хёнджина помимо основного дара наверняка есть и другой — пакостить ровно в той пропорции, чтобы выжить. Кстати, золотая крошка в коктейле для Князя Чанбина — ну просто гениально! Пока не видишь итоговый ценник. Феликс, конечно, много раз говорил, что за накопленные за жизнь Сынмина деньги можно купить всю Трансильванию вместе с замком Дракулы и перевезти за свой счёт туда Статую Свободы, ну… чтобы стояла. Но всё равно… это же просто молоко с фруктами, хорошо, если натуральными, а не ароматизаторами.       — Чанбин скоро будет здесь, — жизнерадостно сообщает Хёнджин. — И Джисон тоже. Ему скучно, вы же его знаете.       — Прям очень скоро? — беспокоится Сынмин.       — Ох, нет, — Феликс знает, в чём дело, и подтягивает одеяло на Минхо ещё выше.       — Не знаю, — безмятежно отвечает Хёнджин. — Сколько сюда ехать?       — Учитывая то, что Джисон одевается с той же скоростью, с которой Чанбин раздевается, то… — Сынмин пытается подсчитать в уме хотя бы примерно.       — Что? Ты о чём? — почти одновременно переспрашивают Чан и Хёнджин.       Ладно, Чан не в курсе. Но у Хёнджина иногда из умозрительной прорехи в голове выпадает что-то очень важное, и до него как до ламы в Андах, далеко не сразу и не всё доходит. Если вообще доходит.       — Стоп, — Сынмина выручает Феликс, обернувшись к Хёнджину. — С чего ты взял, что они сюда поедут, а не…       Оглушительный хлопок. Конечно же хаос — Минхо просыпается моментально, но Сынмин реагирует всё же быстрее, защищая Чонина, прикрыв его плечом и согнутым локтем. Удар довольно сильный, но всё-таки инстинктивный — больно, но не травматично. Минхо быстро соображает, кто он и где, и резко успокаивается, обняв Феликса. Тот всё ещё морщится от резкого звука, но уже осторожно улыбается своему соулмейту.       — Мини? — Чонин приоткрывает глаза. — Что-то упало?       — Князь Чанбин прибыл, собственной персоной! Встречайте!       Джисон заходит через дверь на пляж первым, на ходу снимая мотоциклетный шлем и стягивая перчатки. Он в полной моточерепахе, причём особой, гонщики «Формулы -1» позавидуют.       — Фу-х, жарища, — тут же тянет молнию на куртке. — Есть чё попить?       — Мы заказали, — заверяет его Феликс.       — Дамы и малолетние в доме есть? — Князь Чанбин кричит прямо с пляжа.       — Я тебя прошу, оденься, — кричит ему Джисон в ответ. — Женщин и детей нет, хотя…       — Да мне двадцать уже, — заметив взгляд, ворчит Чонин. — А что случилось?       Сынмин присаживается к нему на край кровати, наклонившись, осторожно отодвигает завиток волос от уха и шепчет:       — Ты же в курсе, какой дар у Князя Со? Скорость.       Чонин честно пытается сосредоточиться и кивает. Сынмин надеется, что у него поучится быстро и понятно объяснить:       — Ему использование скорости вреда не причиняет. А вот предметам, одежде или тем, кого он берёт с собой — запросто. И хлопок, который тебя разбудил — преодоление звукового барьера. Хотя обычно он путешествует аккуратнее. И тише, — добавляет Сынмин чуть громче, не сомневаясь, что его хотя бы Джисон услышит.       Но тому, похоже, не до этого — он встречается слегка растерянным взглядом со спокойным и насмешливым взглядом Минхо, который теперь уже неожиданно нежно, осторожно, и совсем без причины обнимает Феликса. А тот эмоции прятать толком не научился — балдеет так, что, кажется, стечёт и в кровать сияющей лужей впитается. Сынмину Хана почти жаль — тот по жизни мечется. Влюбчивая натура и дар под стать — знать, что у людей на душе, какие эмоции, — почти что становиться ими. Не так тяжело и страшно, как предсказывать будущее — но зато для самого себя опаснее. Когда-нибудь перестанешь различать свои чувства от чужих, потеряешься — вот ему и кажется постоянно, что он в кого-то влюблён. А, может, и не кажется — но ему явно придётся переключиться с Минхо и Феликса на кого-то другого.       Сынмин очень надеется, что ума у него хватит не трогать Хёнджина. И уж тем более Йени. Его Йени. Снова волна непонятного и беспочвенного раздражения. Чан прав — никому, кроме него, такое сокровище и не нужно. Но Сынмину важно, чтобы никто даже не подумал о том, что это на самом деле драгоценность. Не заподозрил. Пока Ай Эн сам не наиграется и не уйдёт — не отпускать. И никого не подпускать. Жёлтая сигнальная лента, алые флажки — хищникам вход запрещён. Сынмин незаметно вдыхает глубже, всё ещё не отстраняясь. Запах Йени. Никогда не раздражал, даже после того, как они почти сутки провели в машине наедине почти безвылазно. Теперь уже кажется приятным. Запах счастья и дома.       — Что, не ждали, сволочи-кровопийцы? — Князь Чанбин входит не менее эффектно, чем Хан.       Точнее, он так думает, что достаточно впечатляет. Яркая футболка с разводами двусторонних пайеток, обтягивающие светлые джинсы и цепь на шее толщиной с палец. Снова новая? Платиновая, наверняка. И на каждой у него по Княжеской короне болтается. Если у Сынмина денег больше, чем достаточно, Хёнджин обогащается со скоростью света, Минхо с Феликсом тоже не бедствуют, то Князь Чанбин богат просто неприлично. Даже непристойно. Почему и как? Жизнь не нужна — спросите. Сынмин примерно представляет, кое о чём знает, в остальном почти уверен, но никому от это информации нет пользы — какая разница, чем занимается Князь, если он более чем лоялен к Князю… бывшему Князю Феликсу? И с Хёнджином у него никогда не было разногласий, как и с Минхо. Даже на почве сражения за сердечко Феликса ничего не произошло. Если Феликс в одно время очень серьёзно увлёкся их романом, для Чанбина такие отношения не несли выгоды и не представляли ценности больше, чем развлечение.       И если богатство прибавляет ему вес… в обществе, то вот отсутствие обуви в данный момент крадёт величайшую ценность — рост! Сынмин не особо понимает, как такая мелочь может серьёзно волновать вампира, особенно и так массивно-опасно сложенного. Он не Хёнджин — не ноет насчёт физиологии, просто упражняется день за днём и всё. Зато Хёнджину достаточно стать к Князю Чанбину поближе и посмотреть сверху, чтобы испортить тому настроение на целый день. Сынмин признаёт, что, возможно, не понимает этого из-за того, что не воспринимает Хёнджина высоким — немного повыше, разница легко меняется обувью. А вот если новый Князь поднимется сейчас, в шлёпках на платформе… он благоразумно остаётся сидеть, лишь замечает:       — Мы тебе и позвонили.       — Хорошо, не вижу радости и праздника! Почему половина из вас в постели? Тут что-то очень неприличное, о чём я не знаю? А это кто?       Вопросы из него не перестают сыпаться, причём на месте он при этом не стоит — уже занял одно из плетёных кресел, налил себе сока из графина, проверил сохранность телефона, который ему подал Джисон, вытянув из рюкзака. Сынмин не успел рассказать Чонину об ещё одной вещи этих двоих — аварийной сумке. Тоже чудо техники, которая прячет в себе целую мини-аптеку, всякую технику, смену одежды, наборы для выживания, экстренной связи и многое другое. С виду — обычный вместительный рюкзак. Сменная одежда-то понятно, почему. На «походной» скорости на Чанбине ни нитки не останется. А остальное… на случай, если он «пассажира» всё-таки уронит. Случаев пока не было, но Джисон судьбу не искушал — идея была его, проект тоже. За кажущейся несерьёзностью поведения скрывалась вызывающая уважение усидчивость и безграничная, восторженная фантазия. Сынмин любил, когда Джисон гостил в их клане — мало того, что всех успокаивал — «отпускал грехи», — как шутили, так ещё и смотреть с ним какой-нибудь фантастический фильм или играть в игру было в удовольствие — на каждую поразившую его воображение штуковину Джисон тут же придумывал различные применения, рассказывал, где он уже встречал что-то подобное и что бы он улучшил или переделал. Даже Феликс, на тот момент ещё Князь, не знал, что комнату в особняке, которая была защищена от применения большинства даров, Сынмин спроектировал не сам. Записал за Джисоном массу идей и подобрал стопку набросков. Для того это было просто упражнение для фантазии, о котором он тут же забыл. На деле — ворох пригодных идей и решений, если только у кого-то хватит терпения их отделить от рисуночков динозавриков и сердечек. У Сынмина терпения было в избытке, и «всё время мира», как говорит Хёнджин.       — Мне представиться? — Чонин тихо спрашивает разрешения почему-то у Сынмина.       — Не нужно, — шепчет он в ответ. — Смотри.       — Как я по вам всем соскучился, — продолжает Чанбин. — Все похорошели, поздоровели, загорели, кровь с молоком прям! Хёнджин, когда свадьба? Чан, поздравляю. Феликс, надеюсь, ты в добром здравии. Минхо, здравствуй поближе. Сынмин, классный прикид, где взял?       — Я кажется понял, — Чонин тихо шепчет и улыбается.       Сынмин закатывает глаза. Ну, лучше поздно, чем не совсем. Князю Чанбину отвечать на вопросы не обязательно — это вежливость у него такая. Единственный вопрос, на который требуется ответ — достаточно ли он хорош в данный момент времени. Но поскольку его в этом заверяли, и не один раз, спрашивает он подобное нечасто.       Наконец, поток вежливости иссякает, и тон Князя Чанбина меняется:       — Так всё-таки из-за чего вы меня позвали?       — Нам нравится твоё общество? — шутливо «предполагает» Хёнджин.       — Никаких сомнений, но ночью? Или вам на самом деле был нужен Хан?       — Конечно, — Джисон приглаживает волосы рукой. — Я важнее.       — Огребёшь, — беззлобно отзывается Чанбин и тут же переключается: — Предлагаете ночное купание?       — Мы хотим объединить кланы, — заявляет Хёнджин вроде бы между делом. — Я и Чан.       Повисает тишина. Сынмин беззвучно хмыкает, разглядывая лица присутствующих. Минхо крайне обескуражен, Чонин вообще ничего не понимает, но и не очень хочет — скорее уж поспать. Хан быстро переводит взгляд с Хёнджина на Чанбина и обратно, ища подсказки — шутка или нет. Чанбин при этом озадачен, но спокоен. У Чана точно такая же реакция, как и у Феликса — сначала недоумённо распахнутые глаза, потом тёплая улыбка облегчения.       Сынмина слегка беспокоит факт того, что предсказание начинает сбываться слишком уж быстро, но не само объединение кланов. Наоборот, это здорово. Они и были одним кланом изначально — это правильно. Куда как легче приглядывать за Феликсом, Ай Эном и Князем Хёнджином, если они все будут жить в одном особняке. Хотя Хёнджин и коты… впрочем, свою аллергию он наверняка выдумал, опасаясь царапин. Откуда у вампиров вообще аллергия? Они никогда ничем не болеют, наоборот, обращение зачастую — способ спасти жизнь. Мысли Сынмина снова соскакивают на то, что Чонин мог умереть — и умер бы. Стиснув зубы, гонит их прочь. Одному виду заболеваний вампиры всё же подвержены. Болезням разума. Сколько раз он опасался за то, чтобы Феликс не ушёл — не счесть. А теперь что, и сам туда же? В параноидальные ненависть и ревность? И когда? Тогда, когда Чонин легко сжимает его запястье изящными пальцами? Просто так и потому, что не планировал скрывать отношения. Никому вроде и не говорит — но и не отрицает. Сынмину такой подход очень нравится. Это только их дело — и ничего предосудительного тоже нет.       — А ты меня как Князя перед этим фактом ставишь, или просто как твоего старого дружбана Бини?       — Как дружбана, — Хёнджина легко рассмешить, и он сдерживается из последних сил. — Просто… мы это сделаем, и хотим спросить совета.       — Подожди, — Чанбин машет на него полупустым стаканом. — Поправь меня, если я не прав, но ты просишь совета для того, что уже решил?       — Да. В плане того, какой будет твоя реакция, как Князя. И в том, что скажут остальные Князья. Один ты не можешь быть свидетелем такого союза.       — Увы и ах, но я буду свидетелем на вашей свадьбе, — хмыкает Чанбин, но тут же косится на Минхо и Феликса: — И на вашей.       Колко. И не в тему. Всё же вроде решено, и Чанбин никогда и не дорожил Феликсом — но как собака на сене. Впрочем, если соулмейты действительно поженятся, на желчь исходить не будет никакого смысла. Феликс, к его чести, удар держит:       — Так даже лучше, в один день сделаем, на крови и алкоголе для тебя сэкономим.       Минхо зарывается лицом в его волосы. Прячет улыбку — Сынмину заметно. И Чанбин не дурак, поймёт. Но приличия соблюдены.       — Отошли от темы, — всех выручает Хёнджин. — Так что?       — Я не просто «за» всеми своими полномочиями и личным мнением Бини, — Чанбин говорит вроде бы несерьёзные вещи, но деловым тоном. — Я с вами. Возьмёте?       — Ты шутишь? — уточняет Хёнджин.       Но Сынмину уточнять не надо. Князь ещё как серьёзно. Вот это уже попахивает катастрофой. Прежде всего, потому, что клан у него многочисленный, и одного особняка не хватит, даже если к нему на всю территорию пристройки отгрохать. И в связи с этим ещё и крайне беспокойный — если даже Джисон, правая рука Князя, отсидел в тюрьме, пусть и ни за что, то остальные…       — Вполне. Но только по бумагам. Держать своих ребят я буду сам. А вам сплошные плюсы. Со множеством нулей после единички.       — А тебе? — интересуется Чан.       — Слышу Князя, — улыбается Чанбин. — Мы толком не знакомы, но ты мне уже нравишься. Идея твоя?       — Теперь да, — не врёт Чан. — Так что получишь ты?       — Феликс в курсе, — хмыкает Чанбин.       — Чистые деньги, — бесхитростно заявляет тот во всеуслышание к неудовольствию Минхо.       Ну да, только Чан мог спросить подобное. Ну или Чонин. Если бы того разговор вообще интересовал... а он планировал пристроить голову на колени Сынмину и ещё немного поспать. Но это зря, телефон вибрирует — доставка прибыла. Быстро же. Сынмин встаёт, почти с удовольствием отмечает, как Джисон вздрагивает, а Минхо сужает глаза — не страх, готовность к неприятностям. Хёнджин тоже нервно оборачивается — власти Князя у Сынмина нет, но есть авторитет.       — Коктейли привезли, — бесстрастно сообщает он.       Хёнджин драматично изображает облегчение, и тут же не теряется:       — Чанбин, заплатишь? Вступительный взнос, так сказать.       — Не вопрос, — тот разблокирует пальцем телефон и кидает его Сынмину. — Сегодня всё за мой счёт.       Сынмин легко перехватывает мобильник в полёте и выходит из домика в галерею. Доставщик — обычный немолодой человечек, — очень удивляется, что Сынмин меняет статус оплаты и нерешительно протягивает считыватель. Но после того, как Сынмин, покопавшись в кармане, даёт ему всю найденную там наличку в качестве чаевых, благодарит и исчезает. Сынмин уверен, что там были и монетки, и запасная пуговица от новых шорт. Почему-то это его сильно веселит, и прежде чем вернуться с объёмной коробкой, набивает Хёнджину сообщение: «А как ты планировал получить деньги изначально?» Ответ прилетает почти моментально: «Я бы поспорил с ним, что он ни за что не угадает кое-что». Сынмину искренне любопытно: «Что?» Но в ответ прилетает только смеющийся смайлик. Что ж, в этом весь Хёнджин.       За дверью, впрочем, уже какой-то шум и недовольные возгласы. Сынмин вздыхает. Вот же… как дети! Оставить ни на минуту нельзя!