Влюбилась...

А баронесса вспоминала свои чувства, что подарил ей самый обычный из её рабочих дней. Она сидела перед трюмо, снимая макияж. Девочка. Кожа бледная, словно просвечивающая. Исполнительная, умная, сообразительная, талантливая, молодая. Одеваться и краситься сама ещё не умеет. Не умеет ещё кучу всего, но было в ней что-то особенное, притягательное. Неужели именно она? Баронесса взяла мундштук и закурила. У неё была чуйка на талант, на гениальный талант. В этой девочке он угадывался. Эта девочка. Чем же она так манила? — Джон! — звонок в колокольчик. — Ваша светлость. В дверях спальни появился лысый дворецкий. Он был высок, подтянут, всегда собран, молчалив и внимателен. Самый верный и самый преданный из помощников. Самый личный, самый тайный. Наедине просто Джон. Дворецкий тихо прошёл в комнату, прикрыв за собой дверь. — Как тебе бал? — Как всегда прекрас… — Тсс, слишком много слов, — прервала она его. — А как смотрелся мой ансамбль? — Также великолепно, миледи. — Избавь меня от своей фирменной фамильярности, Джон, — сказала она, разворачиваясь к мужчине всем корпусом. — Видел министра финансов? Я думала, он сожрёт меня глазами. Джон, слушай, а когда у меня в последний раз был секс? — Э, не могу сказать точно. — Ох, — баронесса выдохнула клубы дыма вместе с печалью. — Кажется давно, и похоже сегодня он мне понадобится. Сегодня ты остаёшься здесь, Джони, — сказала она с игривой улыбкой, от которой Джон немного побледнел. — Жду через двадцать минут. Джон слегка наклонил голову и удалился. Он терпеть не мог закидонов баронессы, но кем он был? Подчиненным без прав, подчиненным с очень хорошей зарплатой, и подчиненным, за чьей душой стояли весьма сомнительные дела. Баронесса прочно держала его властной рукой между ног. И, когда надо, ловко и больно сжимала свою красивую и сильную руку. Никто из личного персонала баронессы не мог иметь своей личной жизни. Все были обязаны крутиться вокруг её спонтанных желаний и рабочих решений. Джону не посчастливилось стать ещё и мальчиком для трахания, просто потому что так было удобно баронессе, которая не желала тратить время на любовные интрижки. Нет, он был не объектом для любви, не взаимно притягательным партнёром, просто универсально удобным живым предметом, который всегда находился под рукой, который можно использовать как и когда захочется. «Дворецкий с идеальным членом» — так она в шутку называла его. Джон зашёл в свою комнату, снял пиджак и брюки, быстро вымылся, немного надушился парфюмом из мужской коллекции «Баронесса Хеллман», хоть и не переносил этого запаха, и снова оделся. Ровно через двадцать минут он осторожно постучал в потайную дверь, что вела в комнату баронессы. Леди встречала его уже облаченная в полупрозрачный бардовый пеньюар. Ей было уже за пятьдесят, но ей всё ещё требовался секс. Требовалась мужская ласка, не только внимание. Секс с баронессой тоже был своего рода испытанием. Если ей что-то не нравилось, она тотчас могла запустить свои острые когти в беззащитную кожу, но что хуже, могла отвесить такой комментарий, после которого и свет становился не мил. Больше всего на свете Джон мечтал привязать Хеллман к кровати, заткнуть ей рот кляпом и трахнуть до боли. Но это были только мечты. Впрочем, Джон понимал, что как бы он не ненавидел баронессу, он всё же не мог её не обожать. В минуты, когда она кончала, иногда её глаза становились человечными что ли? Да, её тело было шикарным, но сама леди холодна как лёд. Кончила. Свободен. Ни поцелуев, ни слов, ни объятий, словно машина.