Влюбилась...

Утренний вызов в кабинет был весьма предсказуемым. Эстелла напряглась, вжала голову в плечи и постучала. — Да, да, — раздалось властное с той стороны двери. Несмотря на ранний час, баронесса была уже собрана, накрашена. С причёской, видимо, решила не возиться, голову закрывала чалма. А ещё на её лице грозно блестели очки с золотой каймой. Эстелла жутко боялась этих очков. В них баронесса напоминала ей самую суровую из воспитательниц приюта — мисс Перистон, которая надевала свои грозные очки, чтобы сделать кому-то из воспитанников строгое внушение. Возможно, леди Хеллман тоже надевала такие очки, чтобы попугать своих работников, не известно, как оно было на самом деле. Но смотрелась она в них действительно пугающе, или Эстелле так казалось из-за ночной сцены. — Не желаешь объясниться? — спросила леди, не отрывая взгляда от бумаг на своём столе. — Эм, — Эстелла потупила взгляд в пол. — Видите ли, баронесса, вы меня, наверное, неправильно поняли… — Я тебя ещё вообще не старалась понять, — прервала её баронесса. — Я дала тебе более чем конкретную задачу. А ты тут всякие фривольности рисуешь. Я, надеюсь, что мой бюст не станет лейтмотивом для вечернего платья? — Нет, нет, что вы. Я просто. Просто вы такая шикарная женщина. Это вообще, ну как бы вам сказать, это как холсты древности… — Чего? Какие холсты древности? — Ну, раньше, старые мастера, они же обнаженную натуру рисовали. — Ты про художников ренессанса что ли? — Наверное, я не очень хорошо разбираюсь в живописи. Баронесса сняла очки и наморщила лоб, округляя глаза: — Более странного ответа я в жизни не слышала. — Я понимаю, это странно выглядит, но я не ожидала, что кто… — Поверь, этого никто не ожидал, и хорошо, что это увидела я, а не кто-то из моих сотрудников. Я, конечно, не знаю, как там у вас у молодежи теперь принято. Однополые увлечения, пара на пару и так далее, но на рабочем месте никаких экзотических рисунков эротического содержания. Поняла? Даже если ты там одна. — Да. — А если тебя так привлекает искусство стиля ню, то тогда сходи в музей. — Искусство чего? — не поняла Эстелла. — Человек, изображаемый без одежды, в искусстве называется стилем ню, — баронесса возвела глаза к потолку. — А, — только и ответила Эстелла. — Иди, с глаз моих долой, — баронесса нервно взмахнула рукой, словно Эстелла очень мешала ей. Но когда молодой дизайнер ушла, Хеллман тут же вскочила со стула и направилась к шкафчику, который маскировал мониторы скрытых камер. Леди поправила очки и вцепилась взглядом в худощавую фигуру. Эстелла бы словно и не обиделась. Спокойно села за работу. — Чёрт знает что в башке у этих молодых и современных, — под нос произнесла Хеллман. Однако через неделю, как и было уговорено, Эстелла представила свой наряд. Баронесса не сразу поняла, почему в доме царил такой ажиотаж, и все столь нагло манкировали рабочими обязанностями, но когда она увидела причину, то на миг потеряла дар речи. Платье Эстеллы было великолепным. Оно сочетало в себе смелость, оригинальность и приверженность традициям «Дома Баронессы». Выполнено оно было безукоризненно. Идеальная строчка, идеально пришитые камни и украшения, идеальная обработка ткани. — Да, то что надо, — сказала баронесса вслух с придыханием, словно не замечая никого рядом с собой. — Это то, что надо. Кажется, я нашла визитную карточку. Джеффри, Барни! — она хлопнула в ладоши. — Готовьте платье для показа, внесите изменения в реестр и каталог. Переподготовьте портфолио. Ох, мне, кажется, надо выпить, — сказала она взволнованно. Эстелла стояла как вкопанная. Улыбка кисло сползала с её лица. И это типа всё?! Ни спасибо, ни насрать? — Эстелла, за мной! Властный манерный голос и палец с алым лаком манящий за собой. — Ууу! — Эстелла начинала уже закипать. Она не видела в пылу юношеского негодования, как большая часть работников ателье смерила её недоброжелательными взглядами. Джеффри правда так и стоял с открытым ртом, не веря, что это чудо сотворила «помойная девочка». В ресторане с приглушенным светом было мало народу, что, впрочем, с учётом раннего времени было нормальным явлением. — Ну что, выпьем за предстоящий успех коллекции, — сказала баронесса и пригубила бокал с шампанским. — А я думала, что вы похвалите меня за мою работу, — насуплено и холодно заметила Эстелла. Баронесса так и замерла с фужером у самых губ. — Что? Она глянула на насупленную спутницу. Эстелла молча пила из фужера. — А ничего, что я тут тебя словно папик выгуливаю? Ты что видишь, чтобы я с собой весь швейный цех пригласила? — Нет, но вы могли бы хоть как-то похвалить меня при всех, — Эстелла отставила фужер в сторону и вскинула на баронессу взволнованный и резкий взгляд. Баронесса недовольно поставила свой фужер. Похоже у кого-то тут был приступ обиженной манечки величия. — Скажу честно, я редко видела проявление такой уникальной одарённости, но не забывай, что ты работаешь на модный дом, а не на своё имя. У тебя ещё нет своего имени. Своё имя у тебя появится, когда ты откроешь свой бренд. А пока модным домом Хеллман руковожу я, а ты только нужный этому дому элемент. Перестанешь быть нужной, тогда до свидания. Это жестокий мир, девочка. Ты думаешь первый фурор и это всё? Признание? Почивание на лаврах? Индустрия моды — это постоянная гонка. Да и потом, чтобы быть на коне, никогда нельзя думать о других. Где бы я была, если бы думала о других? Составила бы компанию всем тем одаренным, гениальным, но похороненным под прахом небытия женщинам. Цени то, что есть. Цени то, что мне понравилась твоя работа. Цени то, что на ней будет пришита бирка «Дом Баронессы», это очень многого стоит. Ты ещё без году неделя как из полотёрок в дизайнеры, а уже хочешь, чтобы я, баронесса Хеллман, хвалила тебя при всех? Я ещё посмотрю как ты выдержишь темп работы модного дома. Думаешь, я не видела кучу молодых и дерзких, которые сгорали в один миг? Глаза Эстеллы были на мокром месте. Баронесса уже немного пожалела о своём тоне. Девочка реально была в бизнесе всего ничего, и ей было тяжело слушать правду. Немного подумав, баронесса сменила позу и заговорила более вкрадчивым голосом. — Я не сомневаюсь в том, что тебе со временем хватит таланта начать собственное дело, но вот в чём парадокс. Успех определяет не избыточность креативных идей, а инстинкт убийцы. Вот есть ли он у тебя — большой вопрос. — Надеюсь, что есть, — тихо ответила Эстелла. — Хороший ответ. — Спасибо, баронесса. Извините меня. — Запомни две вещи, Эстелла. Никогда не благодари в ответ на критику, и никогда не извиняйся за свои решения — это удел неудачников. — Хорошо, я поняла. — Ну раз поняла, то чудно. Баронесса снова пригубила из фужера. Она посмотрела на съёжившуюся девушку. Интересно, сможет ли проглотить? Обидно было бы терять такой кадр. А Эстелла невольно любовалась баронессой. В полумраке ресторана её бронзовый ансамбль, прическа и макияж были такими очаровательными. Линия декольте так и манила. Эстелла понимала, что ей очень хотелось быть на месте её светлости, выглядеть также эффектно, быть всея владыкой моды, умной опытной женщиной, женственной и притягательной. А какой была она? Бледный заморыш в чёрных тонах одежды. Нет, она бесконечно экспериментировала с собственными нарядами, но выходило ничуть не лучше, чем просто обычно, а хотелось именно эффектно. — Ладно, — вдруг сказала баронесса. — Чтобы ты тут не закисала, а реально понимала сколько труда надо на всё, пойдешь на презентацию коллекции вместе со мной. Но, ради бога, прошу тебя научись краситься. Твой макияж похож на лицо утопленника. Эстелла слабо улыбнулась. — Ну слава тебе богу, лёд тронулся, — подумала Хеллман, про себя отмечая, что только что нарушила одну из своих заповедей — не думай о нуждах подчиненного.