Приближалось рождество. На улице шёл моросящий дождь, что собственно не портило лондонцам предпраздничного настроения.
Баронесса ехала на заднем сидении своей комфортабельной дорогой машины и с опустошением смотрела за обычной жизнью за окном: за суетящимися, торопящимися куда-то, счастливыми людьми. Джеффри, сидевший на переднем сидении, то и дело оборачивался назад, словно хотел удостовериться, что с её светлостью ничего не случилось.
То, что он увидел в кабинете, когда вошёл, повергло его в шок. Он подумал, что у леди случился сердечный приступ. Разбросанные со стола вещи, это при идеальном порядке во всем, Джеффри обожал баронессу за то, что она была абсолютным перфекционистом, сама её светлость в углу, на полу, с растрёпанными волосами. Чтобы там не произошло с Миллер, но это уже было не просто ссорой между начальником и подчиненным. Возможно, именно поэтому баронесса вызвала её в нерабочее время, не хотела скандала на глазах у всех. И это ещё после того как провалился зимний бал.
Джеффри было искренне жаль леди Хеллман. Но он не знал как помочь, он был для неё лишь Джеффри — мальчик на побегушках, управляющий Джеффри, тощий как жердя, полюбить которого можно только из жалости. Да, именно такие комментарии он слышал о себе. И тут такое неожиданное действие со стороны леди. Что это было? Минутное затмение обезумевшей от свалившихся на неё неприятностей женщины? Она хоть и была многоопытной и непробиваемой бизнес-леди, но всё равно она была женщиной, которой, как и любой женщине, иногда требовалось к кому-то прильнуть, от кого-то получить чувство защищенности. Не он первый потянулся к её губам. Он никогда не осмелился бы.
Он вообще был счастлив только от того, что его взяли управляющим и личными помошником в «Дом Баронессы». На момент своего принятия на должность, он имел куда как более выгодные предложения, но выбрал именно то, куда звало его сердце. Отец никогда бы не простил его, узнай, что его сын бредит модой, тряпками и духами. Так Джеффри и рос потомственным финансистом и управленцем в семье финансистов и управленцев. А душа жаждала красоты. Ох, эти силуэты, модели, стразы, перья, а среди всего этого она — богиня моды, нетленный светоч классического элегантного стиля, угасающего почти везде. Джеффри жалел, что не родился раньше, что его молодость не пришлась на пятидесятые, на расцвет изысканной эпохи. Но то, что он застал было уже сосредоточением всего самого великого. Он работал в лучшем модном доме с самой яркой дивой уходящего века, с дивой чья слава ещё гремела на весь мир. И вот сейчас она сидела, сжавшись на заднем сидении автомобиля, глядя за окно не то отрешенно, не то в задумчивости.
Вкус её губ дрожал на губах Джеффри. Если бы она не отстранила его от себя… Но думать об этом помощник её светлости себе запрещал. Он мог понять страхи баронессы: разность возраста, служебный роман. Баронесса категорически запрещала любые интрижки на рабочем месте. Он часто слышал сплетни о её якобы бесконечной плеяде молодых любовников, в реале никакой плеяды не было. Джеффри знал о страсти желтой прессы к придумыванию сенсаций и о том, что стоило леди кому-то улыбнуться, то из этого уже делали роман.
Леди в последнее время чаще бывала одна. В поместье слуги шептались меж собой, что любовником баронессы уже давно являлся дворецкий Джон. Что ж вполне интересный выбор. Джеффри даже как-то было смешно сравнивать себя и брутального, высоченного и широкоплечего Джона. К тому же он всегда замечал эту удивительную синхронность в их с баронессой движениях и почти мистическую способность понимать друг друга по взгляду. Возможно, служанки в доме были правы. Но почему, почему у баронессы всегда был такой одинокий взгляд?
— Фред, останови, хочу подышать воздухом, — вдруг раздалось сзади.
Водитель Фред остановил машину почти у самой реки. Джеффри по вышколенной привычке открыл перед баронессой дверь. Дул жесткий холодный ветер. Леди вышла ему навстречу лишь в лёгком дизайнерском пальто, чьи полы тут же разметал в сторону мощный поток воздуха с ледяной мокрой взвесью. Джеффри мгновенно подскочил к её светлости, накидывая ей на плечи своё гораздо более тёплое шерстяное пальто.
— Ваша светлость, вы простудитесь.
— Ах, — она словно не замечала ничего вокруг себя. — Спасибо, — рассеянный взгляд, странная улыбка и пальцы вскользь коснувшиеся его руки, когда он накидывал пальто. — Это ничего, Джеффри, ничего. Мне душно. Мне надо немного прийти в себя. Ты совершенно милый мальчик. Прости меня за мою выходку. Не стой на ветру сам. Иди в машину.
— Просто я хочу, чтобы вы знали, что я люблю вас, — внезапно признался он, словно не в силах вынести её молчаливой тяжести невысказанных проблем.
— Я знаю, Джеффри, я всё знаю, — как обычно ответила она, при этом грустно улыбнувшись.
— Я хочу вам помочь. Я могу вам хоть чем-то помочь?
— Нет, Джеффри.
Джеффри, неуверенно помявшись, вернулся в седан. Баронесса стояла у Темзы ещё минут пять, пока водитель и секретарь молча сидели в салоне. Джеффри всё смотрел на фигуру её светлости от которой сквозило одиночеством.
***
— Джон! Джон!
— Да, ваша светлость.
— Через полчаса в моей спальне.
— Хорошо.
***
За окном завывал противный ветер. Мышцы на огромной спине мужчины бугрились. Женщина, что лежала под ним, стонала низким грудным голосом. Через двадцать минут движения прекратились, и мужчина попытался прикоснуться к губам женщины, но она в последний момент поставила между своими и его губами палец и произнесла, глядя ему прямо в глаза:
— Хорошая попытка, Джон, но не сегодня.
— Чувствую себя полноценным проститутом, — ответил Джон, отстраняясь от женщины.
— А ты и есть самый настоящий проститут, — ответила ему Хеллман, удобнее устраиваясь на подушках. — Я просто купила твое тело, твоё время, секс с тобой.
— Не спорю, я мужчина красивый…
— И скромный, — ехидно добавила Хеллман.
— И скромный. Но неужели леди настолько лень искать себе ухажёров её статуса?
— А это проституты титулом не ниже графа? Оригинально. Ты как себе это представляешь? Граф Оксворд лучший член Великобритании, — баронесса спародировала голос одного из известных дикторов.
— Я серьёзно.
— Серьезно? А если серьезно, то я сегодня чуть не совратила своего секретаря.
— Джеффри? — Джон удивился и при этом одновременно улыбнулся, словно леди рассказывала ему о первоапрельском розыгрыше.
— Джеффри. Знаешь, в мальчике столько безнадёжной любви.
— И что же тебе помешало?
— Возраст, служебное положение, да и место проститута уже занято, — с этими словами баронесса улыбнулась и шлепнула Джона по ноге.
— А что это тебя на таких юных доходяг потянуло?
— Тебя рядом не было, вот и кинулась на первого попавшегося мужика.
— Эдак вы, ваша светлость, на столбы кидаться начнёте.
— И все же ты неотесанный мужлан.
— А также главный, после алкоголя, стрессосниматель леди Хеллман.
— Ох. Что-то ты сегодня не в меру разговорчивый. Ну раз так язык чешется, то давай лучше им поработай.
— Ммм, леди ещё не до конца расслабилась? — спросил он игриво, устраиваясь в ногах баронессы.
— Просто чтобы тебя заткнуть.
Джон приступил к обязанностям проститута, а баронесса тем временем постаралась расслабиться, но мыслями все рано уходила то к сцене бала, то к поцелую с Джеффри, то к поцелую с Миллер. Всё это было тревожно, неправильно, и всё это ещё даст о себе знать.
