***
Модная тусовка проходила сегодня у здания театра. Несмотря на холод, баронесса стояла лишь в вечернем платье, ловя восторженные возгласы и просьбы прессы посмотреть в камеру. На фоне других по моде одетых женщин, баронесса привычно контрастировала, она, безусловно, знала всё, что нужно сделать, чтобы быть самой эффектной. Однако не сегодня. По общему волнению среди журналистов, было понятно, что они чего-то ждали. Леди попросила Джеффри выяснить в чём была причина их повышенной суетливости. — Прошло сообщение, что сегодня на открытии фестиваля ожидается нечто грандиозное. Больше никто ничего не знает. Все только и глядят друг на друга, — отрапортовал секретарь. — Странно, — ответила Хеллман, — о приезде кого-либо из королевской семьи было бы известно заранее. Охрана на местах? — Да. — Пусть глядят в оба. — Конеч… — но Джеффри не успел договорить, так как в этот момент на полном ходу в толпу въехал мотоцикл, наполняя вечерний воздух удушливой гарью палёной резины. Толпа, охая, расступилась, а папарацци наоборот ринулись вперёд в охоте за редким кадром. И тут баронесса увидела. Она стояла ровно напротив неё со шлемом в руках. Куртка, сшитая не то из перфорированной тиснёной кожи, не то из покрышек, наглухо застёгнутая, переходила в яркие переливчатые паеточные штаны и грубые сапоги на рифлёной платформе. Но больше всего привлекал не этот вульгарный наряд прибабахнутого байкера, а боевой раскрас, что составлял на лице Миллер слово «будущее». Миг взрывного взгляда глаза в глаза, и свет на площади разом потух. В ту же секунду на здании театра образовалась проекция, состоящая из разнообразно написанного имени Круэлла. И пока народ с открытыми ртами обалдело пялился на стену, нарушительница, ловко прыгнув на заднее сидение мотоцикла, скрылась в клубах дыма. По сути выход был сорван. Баронесса больше не собиралась стоять на площади ни минуты. Расталкивая руками словно обезумевший от восторга народ, она спешно шла к своей машине ограждаемая шкафоподобными охранниками. И только сев внутрь седана, она смогла перевести дух. — Вот же гадина, — прошептала Хеллман злобно. — В особняк, быстро! — крикнула она водителю, и тот начал неспешное движение через толпу суетящихся людей. — Ваша светлость, всё хорошо? — с переднего сидения развернулся Джеффри. — Да, — резко выпалила её светлость. — Фред, ну что такое?! Давай побыстрее! — Не могу, миледи, иначе мне придётся ехать по людям, — отозвался водитель. — Господи, да посигналь ты им, — сказала Хеллман и очень тихо ругнулась. В особняк машина добралась только спустя полчаса. Баронесса взъерошенным львом влетела в холл, швырнув тяжёлую расшитую кристаллами сумочку в лицо горничной так, что та не смогла удержать равновесия. Фон Хеллман уже видела, как она идёт по лестнице в закуренную малогабаритку. Как влетает в комнату, заваленную эскизами, как наотмашь бьёт по лицу с разномастными волосами. Но… тут словно всё замерло. — Лучший способ не поддаваться на провокации — проигнорировать, — сказала она себе самой, уже придя в себя в комнате. — Не дождешься ты от меня срыва, дрянь. Джон стоял с вопросительным лицом, держа на весу открытый кейс для украшений. — Ваша светлость, вы сегодня рано. Что-то случилось на открытии фестиваля? — Завтра в газетах прочтёшь, — бросила Хеллман, срывая с себя украшения и кидая их в кейс под напряженные взгляды горничных и охраны. А Эстелла тем временем мчала по ночному Лондону и хохотала в голос. Её переполняло чувство свободы и полёта.***
На следующий день в доме мод только и шептались о произошедшем инциденте на открытии фестиваля. Лицо Круэллы крупным планом украшало собой всю первую полосу газеты. Баронесса шла по ателье, словно никого не замечая. Её взгляд бы намертво прилеплен к статье. Внимательно читая, леди даже плечом не повела в сторону, где сидела Эстелла. Слишком много чести. Единственным человеком, чей взгляд крайне обеспокоенно проводил баронессу до дверей кабинета, была Нонель. Из кармана её белого, как и у всех работниц дома, халата тоже торчала утренняя газета со снимком вчерашнего происшествия. Эстелла беззвучно смеялась, скрываясь за рыжими прядями парика. Алиби у неё было — встречалась с парнем, а доказать, что Эстелла Миллер — лесби баронесса не сможет, иначе ей придётся рассказать о том, как она узнала про это. Маленькая сладенькая месть, а ещё большой и красивый пиар. В цеху только и разговоров было, что о крое костюма, о материале куртки и штанов. Её дерзкий выход точно пошатнул умы обывателей, сбрасывая с сонного Лондона размеренную скуку. Кто она? Кто она? Только и звучало отовсюду. Неужели новый дизайнер, смелый и бойкий? За рулём байка был сам Арти. Он визжал от восторга ещё громче чем Эстелла и кричал: — Я люблю тебя, детка! Да! Мы сделали это! Ну что за милый парень, такая же оторва на всю башку, как и она сама.***
Нонель влетела в кабинет кутюрье. — Ванесса! — только и выдохнула она, задыхаясь. — Нонель? — удивилась её светлость. — Что случилось? — Что случилось? — в глазах главного закройщика стояло непонимание. — Ванесса, я сто лет тебя знаю, это мне в пору спрашивать, что случилось, — сказала она, бросая на стол газету. — И, — протянула баронесса. — Ты не хуже меня разбираешься в крое и пропорциях фигуры и способна отличить лорда Хамингтона от графа Пюррея, не прибегая к заглядыванию в лица. — И что ты хочешь мне сказать? — спросила леди, вскидывая небесно-голубые глаза в немом упреждении. — Да неужели ты не понимаешь, что это она! — возмутилась Нонель. — Она это кто? — Миллер, кто кто. — А, Миллер, — протянула баронесса, словно ей говорили уже всем известную новость. — И ты так спокойно это слушаешь? — А с чего мне волноваться? — Я тебе всегда поражалась, Ванесса. Я тебе сразу сказала, что она мне не нравится. Ещё когда я принесла тебе исправленные ею выкройки. Чёртова гордячка не могла не наследить, не могла не нагадить по-тихому. — Спокойно, Нонель. У меня всё под контролем. — Контролем? И это ты называешь контролем? — Нонель тыкнула пальцем в газетный снимок. — А завтра она что предпримет? Сорвёт выпуск весенней коллекции? — Не сорвёт. — Это ещё почему? — Она её разрабатывает. — В смысле? Тогда всё это к чему? — Да пусть девочка развлекается. Лишний шум, лишнее внимание, а всё в итоге превращается в деньги. — Никогда я не понимала твоих далёких за пределом горизонта стратегических расчётов. — Зато они всегда работали. Спасибо, Нонель. Спасибо. Я признательна тебе за заботу. Но с Эстеллой Миллер у меня свой план работы, — спокойно ответила леди. — Смотри, как бы не сгубила тебя твоя вечная тоска по юным талантам. Конечно, не моё дело, что ты ей столько позволяешь, но прошу тебя, Ванесса, будь аккуратнее. Она не такая простая девушка, какой хочет казаться. — Я знаю это, — Ванесса улыбнулась странно и довольно тепло. Нонель постояла перед столом ещё секунд десять, пытаясь понять, что вообще происходит, но затем развела руками и, развернувшись, вышла из кабинета. А вот здесь надо сделать маленькое отступление, чтобы иметь возможность разъяснить в какого рода отношениях состояли закройщица Нонель и баронесса Ванесса фон Хеллман. Когда леди только начинала свой бизнес, в её проект никто не верил. Ну что за бред аристократке шить платья, соревнуясь с модой Парижа? Однако через три года так уже никто не говорил. И основной причиной успеха баронесса считала идеально подобранную команду, возглавляемую невозмутимой, точной и хладнокровной как хирург на операции закройщицей Нонель, которую Ванесса уговорила уйти из фабрики по пошиву костюмов. Пережив вместе самый старт, колебания и рассвет модного дома, женщины, будучи примерно одного возраста, невероятно крепко подружились. Между ними никогда не существовало никаких сословных ограничений. Нонель всегда была только Нонель, а Ванесса только Ванессой. Леди Хеллман знала, что преданнее и ревностнее Нонель в её модном доме не было никого. Она любила её за упрямый открытый характер и нередко в шутку называла кремнем. На что Нонель всегда отшучивалась, что кремень это баронесса, чиркни и разгорится пламя, а она скорее холодный и острый, точный скальпель. Ванесса не спорила, ей было приятно такое сравнение. Ей было приятно, заглядывая в будущее, надеяться на то, что её каменная крепость сможет преодолеть любые испытания судьбы.