Влюбилась...

Джон вёл Эстеллу по хитросплетению коридоров и тайных ходов, отчего замок не избавился от своей странной атмосферы злобного места, наоборот, только прибавил в антуражности. — Западное крыло, — произнес Джон, распахивая двери в помещения, где заметно пахло сыростью и пылью. Эстелла шла вслед за широкой спиной и испуганно вжимала голову в плечи. — А почему это крыло нежилое? — Так захотела леди. Это крыло используется под склад. Поместье принадлежит династии фон Хеллман. Барон был последним представителем мужской линии, после его смерти титул барона было некому передать, поэтому по правилам английской аристократии этот титул теперь официально носит его вдова. Она же распоряжается средствами барона, движимым и недвижимым имуществом. Однако выкинуть семейные портреты и разного рода реликвии ей не разрешили. — О как. А я думала, что баронесса это просто жена барона. — Да, это называется титулом учтивости. Но надо сказать, что до замужества леди Хеллман имела более высокий статус — виконтесса, но опять же это тоже был титул учтивости. Теперь же леди фон Хеллман официально носит титул баронессы, как вдовствующая леди. Титул барона она могла бы передать своему сыну, если бы у неё были сыновья. При отсутствии таковых титул передавался бы дочери, а от дочери соответственно внуку баронессы, и вот он уже был бы официальным бароном фон Хеллман. Но, к несчастью, у леди нет детей, и это значит, что титул барона перейдёт только после её смерти кому-то из родственников её мужа по мужской линии. — Господи, как сложно! — Эстелла возвела глаза к потолку. — И зачем такие сложности? — Это правила аристократических семей. Им, к слову, уже несколько сотен лет. — Понятно, — протянула Эстелла, разглядывая старые портреты неизвестных людей. — А кто тут изображен? — Предки барона Артура фон Хеллмана. Перед вами портрет его матери, а чуть левее прабабушки. — Джон, вы знаете всех, кто изображён на этих портерах? — Да, это моя обязанность как мажордома. Прежде чем приступить к обязанностям дворецкого я долго учился, а затем стажировался у предыдущего мажордома. — Значит, вы знаете всё об этом замке? — Практически да, — Джон сдержанно улыбнулся. — Серьёзно, — сжав губы, кивнула Эстелла. — Так, — протянул Джон, — нам надо подготовить розовые, голубые и серебряные покои. — Какие? — Все комнаты в доме имеют называния. Комната со львами или комната с лебединым пейзажем, розовая или голубая — по цвету мебели или отделки стен. — Понятно. — А эта дверь куда ведёт? — А там детская, которая так и не смогла побыть детской, — мрачно ответил Джон. — А можно заглянуть? — Эстелла не понимала почему её так манила и волновала какая-то заброшенная комната в нежилом крыле. — Можно, только там страшно пыльно и грязно. Джон, звеня огромной связкой ключей, нашёл нужный и отпер дверь. Комната была красивой, полукруглой с высоким, арочным потолком, разрисованным под небо: с солнцем, луной и звездами. Было очевидно, что ребёнка ждали, что для его прихода постарались сделать всё возможное. Теперь эта комната, пустая и тихая, стояла словно могильный памятник несбывшимся надеждам. Эстелла прошла вглубь. Лавируя между огромными вазами, канделябрами и накрытыми парусиной портретами, она подошла к комоду и открыла верхний ящик. Там лежали детские вещи: ползунки, распашонки. Эстелла догадалась, что всё это было пошито самой леди. Печальные мрачные тайны не менее мрачного особняка. Идя обратно, Эстелла задела плечом ткань и обнажила портрет какой-то необычайно красивой женщины в старинном платье. — Кто это? — спросила Эстелла, чувствуя, как у неё начала намокать спина. — Это? — Джон подошел ближе. — Это прапрапрабабушка барона, леди Лисбет фон Хеллман. Эстелла какое-то время не могла оторвать взгляда от портрета. На груди у великосветской красавицы красовался рубиновый кулон, обрамленный мелкими бриллиантами. Эстелла обернулась на Джона, дождалась того момента, когда он отвернулся. Затем быстро вытащила из-под блузки свой кулон и внимательно посмотрела на него. — Интересная причёска, — как ни в чём не бывало заметила Миллер. — Да, — отозвался Джон, он уже был на выходе из комнаты и готовился закрыть двери, — у леди Лисбет было забавное заболевание — недостаток меланина, светлые пряди не вольность художника и не разноцветный парик. К счастью или сожалению такой особенности больше ни у кого в роду Хеллман не было. — Понятно, занятные истории, Джон, а где здесь можно покурить? — Воспользуйтесь лестницей, что справа от входа, она ведёт в северный сад. Уличная дверь немного заржавела, поэтому толкайте сильнее. — Хорошо. Этелла вышла на улицу и затянулась, полная задумчивости и неопределённости. — Пс, пс, пс, пс… пс, — куст неподалёку явно привлекал к себе внимание. — Эстелла, я тут, нагнись. — Хорас? Мать твою ты что здесь делаешь? — Пришёл тебя навестить, а то ты пропала. — Я теперь от Хеллман ни на шаг, старуха думает, что лишила меня возможности быть Круэллой. — Я уже догадался. Что нам делать, твои эскизы заканчиваются, а народ хочет одеваться у тебя? — Приходи завтра ночью, вон под тем камнем я оставлю эскизы. Как Джаспер, как остальные? — Хорошо. — Лишний раз сюда соваться не старайся, ты слишком приметный. — Ладно. — Эй, получилось достать то, что я просила? — Да, пришлют ровно в срок. — Хорошо. Я пойду, иначе меня хватятся. Посмотрев по сторонам, затушив окурок, Эстелла с невинным видом ушла за дверь. Ещё около часа они с Джоном ходили по комнатам и составляли списки гостей, пока горничная не сообщила им о приходе мистера Линовски. — О, а вот и моя дорогая выдумщица. Ваш чёрно-белый проект был великолепен, — начал мэтр, едва увидел Эстеллу. — Мне понадобится ваш талант. Я тут накидал кое-что, хочу чтобы вы посмотрели свежим взглядом. — Конечно, — Эстелла улыбнулась в ответ. — Прошу сюда, — Жуль пригласил девушку проследовать за ним в кабинет, где на больших столах стояли макеты и были разложены планы предстоящего мероприятия. — А выходное платье её светлости уже готово? — спросила Эстелла. — Конечно. Желаете взглянуть? — Да. Двери в примерочную были распахнуты со всей помпезностью. На манекене, возвышаясь посреди комнаты, висело серебристое платье, чем-то напоминающее рыцарский доспех. Эстелла прошлась вокруг, дотрагиваясь до переливчатой ткани. — Приём в стиле средневековья? — Мне нравится то, как вы быстро всё схватываете, Эстелла, — с улыбкой заметил Жуль. — Мне потребуется ваша помощь для оформления второго и третьего дня. Основной концепт ясен, но я пока не могу найти красивого решения для соединения трех дней приёма. Есть идеи? — Да, — ответила Эстелла, улыбнувшись своим мыслям.