Влюбилась...

Со своею частью работы Эстелла справлялась отлично. Ещё бы. Ей было придумано немало увеселительных мероприятий, один сад с сотней мини игр чего стоил. Живые шахматы, ребусы, шарады по типу «найди меня». Тайные закутки и гроты, где также ожидали сюрпризы. Эстелла повеселилась вволю, выпуская фантазию. Гостям развлечения пришлись по вкусу. Они с удовольствием рассыпались на небольшие компании, чтобы найти себе досуг по интересам. Чтобы вовремя запускать одних актёров и убирать других, Миллер была прямо в центре событий, искусно прячась в живых изгородях, невольно слушая и наблюдая, а иногда и с интересом. — Вы слышали о появлении некто Круэллы? — спросила одна дама другую, когда они отсоединились от основной компании. — О, да, дорогая герцогиня. — Как думаете, это неспроста? — Я бы сказала, что это случайность, но мне отчётливо видится закономерность. — Виконтесса, я была лучшего мнения о ваших аналитических способностях. — Вы что-то знаете, ваша милость? — Не более чем многие из нас. Но это же очевидно, виконтесса. — Месть? — Безусловно. Эстелла вся превратилась в слух, замерев под кустом роз. — И что же это доказывает? — Волосы, моя дорогая, волосы. Ну кому и зачем взбредёт в голову так уродовать свои волосы? — Неужели вы думаете, что кто-то взращивал это дитя для ненависти? — Баронесса-детоубийца. А что? Прекрасный заголовок для бульварной прессы. — Неужели это всё проделки лорда Эксли? — Он и не такие вещи выкидывал. Что ему чья-то разбитая жизнь? Он отнимал жизнь у целых стран. — Однако странные у него забавы. — Не более странные чем у всякого из нас, — улыбнулась герцогиня спутнице. У Эстеллы по коже шёл мороз. В присутствии этих двух ряженых красавиц было мерзко. — Однако все эти игры изрядно повеселили меня, — герцогиня улыбнулась виконтессе довольно недвусмысленно. Женщина тот час улыбнулась в ответ и приникла губами к губам. Эстелла отвернулась. Ей было противно и одновременно притягательно. Вот те раз. И что это баронесса из себя такую невинность корчила? И в её так называемом кругу были лесби. Скорее всего тайные, замужние, скучающие, маскирующие любовь под дружбу. Но вот их разговоры — они крайне не понравились Эстелле. Что твою мать за шутки? Какая ещё в жопу месть? Какая баронесса-детоубийца? Игры лорда Эксли? Кто такой этот Эксли? С какого хера ему вообще играть? И причём тут ради всех святых Круэлла? Миллер решила превратиться в слух и выведать как можно больше информации. Однако к концу вечера она не узнала ничего нового. Не выяснила кто такой лорд Эксли. Ни что там должно было быть между Хеллман и Круэллой. Только сомнения начали жечь душу, а вопросы теребить сознание. Джона спрашивать не хотелось. Он уже и так начал подозревать её в шпионаже за баронессой. На обычные то вопросы дворецкий отвечал со скрипом, где ему вдруг разговориться о тайных кланах и их играх. Гнилой народец однако, ох гнилой. И это ещё её и Джаспера с Хорасом называют отребьем. Да парни, несмотря на их криминальное прошлое, опять же по неволе криминальное, были честнее и приятнее многих из этих высокородных господ. Поспешив в замок для наблюдения за завершающим этапом игры, Эстелла столкнулась с баронессой, случайно. Срезая довольно существенный крюк по замку, Миллер зашла в одну из небольших проходных комнат, которых к слову было очень много. Комната не пойми для чего: кресло, нелепая дутая ваза, огромное зеркало, три двери. Две проходные обычные и одна скрытая: ход для прислуги. Эстелле нужна была скрытая. Так попасть на главный пост охраны можно было за пять минут, а не за двадцать. Но пройти эту комнату в предполагаемом режиме бега Эстелле не удалось. В тишине и полутьме, прислонившись к стене с закрытыми глазами, стояла баронесса. Леди не ожидала увидеть перед собой хоть кого-нибудь, думая, что здесь может найти уединение. — Уже успела выучить все тайные ходы? — спросила она Эстеллу, снова закрывая глаза, низким уставшим голосом. Эстелла была поражена такой перемене. Баронесса боялась. Она была слабой. Она скрывалась от своих гостей. Впервые на памяти Эстеллы. — Что вы здесь делаете? — спросила Эстелла, скорее в попытке нарваться на искренность, чем в жажде услышать ответ. — Отдыхаю, — ответила леди. — Согласна, — вставила Эстелла отчего леди тут же открыла глаза и с непониманием и возмущением посмотрела на Миллер. — Простите мне, ваша светлость, может излишнюю прямолинейность, но эти люди, они реально выматывают. Баронесса хмыкнула, а затем рассмеялась. — Да, чего таить, я тут прячусь, — Хеллман вздохнула и прошла от стены к креслу. — Я их всех ненавижу, — она села в кресло. — В основном здесь родные моего покойного мужа — те ещё твари. И терпеть их ещё два дня. Ладно, беги, не задерживайся. У тебя ещё много работы. И прими поздравления, твои игры в саду произвели фурор. — Хм, спасибо, — чопорно выдавила из себя Эстелла. — Я думала, что вы никогда никого не хвалите. — Да? — баронесса удивилась, — Я думала, тебе это важно. Ты столько за этим гонялась в доме мод… Эстелла ничего не сказала, лишь быстро вышла за дверь, оставляя её светлость дальше пребывать в одиночестве. Вся эта ситуация скребанула по сердцу. Ближе к ночи Эстелла решила выгадать момент и наведаться в покои леди. Джон был занят на кухне — гонял персонал. Стоило дождаться, когда Джеффри доложит положение дел, и Жуль уладит все дела со вторым днём приёма. Поэтому Миллер решила проследить за обоими. Прыгающую походку Джеффри Эстелла заприметила в саду, там же оказался и Линовски. Затаившись у цветочной арки девушка внимательно проводила взглядом невысокую фигуру режиссёра. Он с кем-то встречался. Голосов Эстелла не расслышала, но увидела, что Жуль кого-то нежно обнял, а затем и поцеловал. — Пидарасы, — злобно улыбаясь, прошипела Миллер. Путь к заветной комнате был открыт. Но что-то затормозило Эстеллу. Стоны. Она отчётливо услышала стоны. Приоткрыв дверь для прислуги чуть шире, Миллер увидела в щель то, что ей меньше всего на свете хотелось бы видеть. Баронесса сидела на стуле у туалетного столика, а рядом с ней на коленях стоял… Джеффри. Эстелла осторожно закрыла дверь и тихо вышла из коридора в сад. Достав сигареты и затянувшись, Миллер закашлялась. Жуль лобызался с каким-то другим пидарасом, Джеффри лобызался с баронессой. Эта сцена просто перевернула всё внутри девушки. И самую боль доставило не то, что этот нервный выкидыш моды прикасался к святому, а выражение лица баронессы: страсть и нежность. — Шлюха! — в сердцах кинула Эстелла, чувствуя как горячие слёзы ненависти залили всё. — Шлюха, шлюха, шлюха! Блядь, потаскуха, старая шалава, перетраханная всеми в Лондоне! Та мысль, что родилась в голове Эстеллы после встречи с баронессой в проходной комнате, улетучилась. Вернуть ей собак, отменить план уничтожения Хеллман как кутюрье. Ага! Да, пошла ты нахуй, ваша светлость! Тебе там нравится больше? Да как я вообще могла тебя полюбить? Мерзкая старая баба, подбившая под себя штат молодых лбов, чтобы её имя могло сверкать в лучах славы. Ну с кем угодно, только не с этим… Ну не с таким выражением… сладострастием… стонами… Эстелла не понимала, что делает, она не чувствовала боли. Розовый куст был окончательно испорчен, правда и пальцы исцарапаны в кровь. — Ну я тебе покажу, что такое страстный трах, — зашипела Миллер. — Я тебе такой трах устрою, век не забудешь, милая, — после чего заливисто рассмеялась, как обычно смеются злодеи в героических боевиках.