Влюбилась...

Волнение нарастало с каждой секундой, сменяя настроение с пораженческого на паническое. Ванесса стоически брала себя в руки, глядя на телефонный аппарат и вспоминая номер малогабаритной квартирки. Номер, как назло, впечатался в зрительную память и всплывал навязчивой картинкой, словно дразня и издеваясь. Наконец решившись, Ванесса выдохнула и набрала заветный ряд цифр, молясь, чтобы квартирантка не съехала или не находилась вне дома. Трубку подняли. И когда Ванесса услышала знакомый голос, было ушедшая робость снова сковала тело. — Э… Эстелла, это я, — неловкое морозное молчание на том конце заставило сглотнуть. — Это серьёзный разговор, не бросай трубку. Он касается финансов. Дом… особняк… Хеллман холл, он принадлежит тебе, как и прочие средства барона. Это долго по телефону. Я ожидаю тебя в лондонском особняке… с документами. Я пригласила юриста, — молчание с другой стороны снова заставило баронессу на этот раз нервно затеребить край пиджака у горла. — И хотела добавить. Не заключай контракта с Маккинси. Он приходил, хотел продать тебя. Это опасный человек. Эстелла? — Я буду, — короткий ответ, отдавшийся моментальной слабостью в ногах. Баронесса неуверенно положила трубку, так и не найдя силы сказать самого главного. Эстелла долго стояла перед телефонным аппаратом, глядя на равнодушный пластик. Тело беззвучно трясло. Хотелось выть. — Парни! — бравурно крикнула она. — Старая ведьма сдаётся! Едем в особняк Хеллман! — Да? Что же случилось такое?! — удивлённо откликнулся Арти. — Она признала мою правоту, — жеманно произнесла Круэлла, ещё стоя спиной к парням, пока Эстелла истерично натягивала на лицо наглость и безумную улыбку в то время, как глаза плакали. И только Джаспер, посвященный во все тайны, бросил тревожный взгляд. Хорас развёл руками — ну в особняк, так в особняк. По дороге у Эстеллы поубавилось самоуверенности, хотя победоносная Круэлла скалилась во все тридцать два. Перед дверьми особняка походка и вовсе стала ломаной, и именно для этой цели в образ была добавлена трость, чтобы казаться властной и устойчивой, когда наоборот требовалась опора. Впрочем, Хеллман выглядела немногим лучше. Опыт брал своё, баронесса была просто серее обычного, с более плотно сжатыми губами и с меньшим количеством слов, хотя в её деловом лексиконе и так было порядком скупо. Зато мимика стала изрядно более выразительной. Одни брови чего стоили, казалось, что они выписывали морзянку на перекошенном лице. — Документы, — бросила баронесса за спину Роджеру, который тот час вынул из портфеля кипу листов. Круэлла самодовольно улыбалась, Эстелла мучительно смотрела в лицо той, которую боялась и ненавидела, о которой не хотела думать. Когда бумаги были подписаны под удивлённые взгляды присутствующих, Круэлла засмеялась, запрокинув голову: — Ну что, мамаша, решила откупиться? — Выйдите все, — тихим спокойным низким, но от того ещё более властным голосом, не терпящим возражений, сказала баронесса. — Нам надо кое-что обсудить наедине с моей, кхм, коллегой и… родственницей. Роджер взволнованно посмотрел на Джона, тот быковато на Джаспера, Хораса и Арти, двое последних в свою очередь удивлённо меж собой, и все вместе на парочку дуболобых охранников. Закончив молчаливую переглядку, мужчины вышли, оставив женщин наедине. И с каждым выходящим из комнаты самообладание Эстеллы уменьшалось, пискнув комаром, когда Джон закрыл входную дверь. Баронесса, до этого стоявшая в пол оборота к Эстелле и старавшаяся не пересекаться взглядами, в тот же миг развернулась. В её глазах были мольба и боль. Эстелла, не выдержав прямого визуального контакта, развернулась и, выудив из пачки сигарету, закурила прямо в кабинете: — Ну и к чему был этот фарс? Этот акт доброй воли? — спросила она с издёвкой, затягиваясь и выпуская клуб дыма. — Ты сейчас в сложной ситуации. Не хочу, чтобы тебя использовали в грязных играх всякого рода подонки. Сломать им все карты и головы. Они этого не будут ожидать. Да и вообще я за честную конкуренцию, честный бизнес. И потом… Ты законная владелица состояния фон Хеллманов. — Что-то не очень то они хотели, чтобы я ей становилась. — Но ты жива и здорова. И теперь это твоя головная боль, — сказала Ванесса приглушённо. — Почему моя? — Эстелла обернулась, маска Круэллы медленно сползала с лица. — Я так и не решилась копаться в этих тёмных делах. Мне хватило нелепых странностей и ударов судьбы, — баронесса устало присела на край стула. — Я не Хеллман по крови. Ты — Хеллман, тебе и карты в руки. Кольцо, что сейчас у тебя, для меня было всего лишь защитным символом, залогом, что если я не лезу в дела семьи, то и семья не лезет в мои дела. — Но должна же быть причина почему Хеллманы решили отправить на тот свет одну из своих? — Причина, скорее всего, в том, что ты наполовину Вудвилл. Магия крови… Сумасшествие чистой воды как по мне, — Ванесса поднесла руку ко рту. — Но причина по которой ты жива, может быть как очевидной, так и невероятно странной. Мне так и не удалось понять мотивы и причины поступков этих людей. Я просто научилась быть в их круге, не входя в их круг. Кто знает, что сможешь ты. Но… — Ванесса замолкла, разглядывая маникюр на плотно сжатых руках. Эстелла снова отвернулась и затянулась протяжно и горько, сигаретный дым словно спасительный якорь от шторма мыслей. И вдруг на плечах, на щеке она ощутила… Это была непередаваемая нежность. Ласковость пальцев, трепетное дыхание в шею. Мир снова замер, как тогда в квартире. Мягкая грудь упёрлась в зажатую спину, заставив мурашки пробежать от макушки до пят два раза. Эстелла силилась изо всех сил, чтобы сдержать слёзы. — Это такая глупость, — послышался шёпот в копну волос. — Говорить о чём-то, спорить, злиться, дуться, ненавидеть. Как можно ненавидеть? Как можно думать о ненависти, когда… когда не было, и вот появилась. Я плакала о тебе двадцать с лишним лет. И вот ты живая, — баронесса взяла Миллер за плечи и развернула к себе. — Доченька… Этого хватило, чтобы Эстелла окончательно потеряла рассудок. Рывком вырвавшись, она шарахнулась в сторону, упала на колени и зашлась в рыданиях, громких и горьких. Баронесса присела рядом и погладила по кучерявой двухцветной голове. — Выкинь всё из головы, выкинь. Иначе это раздавит тебя. — Как?! — Разъярённое гневное лицо с размазанной тушью. — Как ты жила с этим почти четверть века?! — Ушла с головой в бизнес, в шитьё. Все, кого любила — или уходили, или умирали. Лучше было, когда не любили, когда использовали, игрались — так хотя бы просто было расставание, хотя и от этого я устала. Но когда на закате лет полюбила и сильно… Его смерть… Я снова почувствовала себя как тогда, много лет назад… беспомощной. Шить больше не смогла, так потеряла и второго ребёнка, точнее то, что его заменило. Но в грязь ударять лицом — уже как-то не по статусу было что ли… Да и потом характер стал на редкость говённым. Хоть с кочергой в заднице, но никому, ничего, ни слова о боли, только улыбка и образ идеальной самовлюбленной женщины. А потом случилась ты. Смешная, — Ванесса улыбнулась, вспомнив знакомство с полотёркой в Либерти. — Талантливая. Так похожая на него. Да, проклятие всегда со мной. Всех, кого полюблю, погублю. Но ты какая-то неубиваемая, — баронесса несколько истерически рассмеялась. — Видать кровь фон Хеллманов против себя не работает. Эстелла, полная жгучего негодования, вскочила на ноги. — Я… Они… Это всё… В глазах стояли злые слёзы. И, так и не договорив, она выскочила за дверь. Баронесса легла прямо на ковёр на спину. Глядя в узорчатый потолок, она думала о многом. О смерти и капризах жизни. Эстелла мчала на всех парах к авто. Джаспер и компания, увидев подругу, только и рванули за ней, едва успевая за поспешностью движений. — Эсти, ты может это всё же скажешь хоть что-нибудь? — поинтересовалася Хорас, обалдело глядя на то, как эпатажная законодательница моды уселась за руль. — Пристегнитесь, водитель я так себе, — сказала Круэлла низким сиплым голосом и вдавила в педаль.