***
Эстелле было ужасно. Со всех сторон сыпались поздравления. Многие почему-то посчитали уход Ванессы личным достижением Круэллы де Виль, хотя никогда такой задачи и не стояло. Дом мод Круэллы не успевал принимать заказы. Но сама новоявленный кутюрье сидела мрачнее тучи. Парни закатили вечеринку. Арти, немного шаткий и улыбчивый после третьего бокала шампанского, подлетел к Эстелле сзади и громко чмокнул её в щёчку: — Ну, дружочек, что же ты не веселишься? — Отстань, голова болит. — А давай напротив её модного дома сделаем инсталляцию? А! Выложим платьями: «Прощай, баронесса». — Арти, — тихо прошептала Эстелла. — Прикинь, какое будет разрывалово? — Арти… — Я даже знаю кого надо… — Арти! Твою мать! — рыкнула Эстелла, отчего модельер обалдело захлопал нетрезвыми глазами. — Ну чего так орать-то? — Извини, оставь меня. Арти пожал плечами и отправился к Хорасу, что держал на руках поднос с закусками и шампанским. — Эгей! Дай мне ещё стаканчик. — Чего она? — спросил Хорас, кивая на подругу. — Да, — Арти махнул рукой, прикладываясь к следующему бокалу, — кислит. Не обращай внимания. — А чего это? — недоуменно поинтересовался Хорас. — Ну чего чего. Баронессы нет. Соперник устранён. Цель достигнута. Воевать не с кем! — Арти рассмеялся и вскинул руки вверх, на что Хорас посмотрел с укоризной. Он видел, что с Эстеллой было что-то не так и очень серьёзно не так, но не решался подойти и поговорить об этом. Он всегда в их команде был тактичным молчуном. Сейчас это его не радовало, но найти силы на беседу по душам он так и не смог. Джаспер, напротив, силы имел, но не хотел говорить с Эстеллой, точнее с Круэллой в которую Эстелла превратилась после излишне откровенной беседы с баронессой. Это уже была не его Эстелла — девочка, в которую он был тайно влюблён. Это была жёсткая и самостоятельная стерва, предпочитавшая игнорить всех и вся, курить в одиночестве и строить одной ей ведомые планы. Даже если бы Джаспер и захотел поговорить, Эстелла всех дистанцировала, осаждая колючим холодом голубых глаз. Она словно замкнулась в себе, не позволяя никому пробить невидимый панцирь отчуждения. Хуже всего было знать о чём горевала сейчас его лучшая подруга. Джас так и не поделился с Хорасом и Арти тем, что узнал от баронессы. А всех остальных устроило это тупое односложное объяснение. Да. Дочь. Да. Наследство. Да. Замок. А на попытку узнать что-то подробнее она просто отмахивалась фразой: «Долгая история, потом расскажу». Не долго думая, развесёлая компания Круэллы де Виль закатила вечеринку, празднуя обретение целого замка со штатом слуг, больших денег и возможностей, что так удачно совпало с уходом из бизнеса основного оппонента и конкурента. И чем более радостно было друзьям и коллегам, тем паршивее было на душе у виновницы торжества. Под конец, напившись так, что ноги на шпильках всё время рискнули подвернуться, Эстелла встала посреди огромного бального зала и крикнула: — Пшли нахер все отсюда! Сначала народ не понял и, замерев, кто как стоял или сидел, ребята обалдело взглянули на Круэллу. Лицо, мелово-белое, с размазанной тушью под глазами, вызвало неприятную ассоциацию с утопленницей. — Я сказала вон, — угрожающе просипела она. — Эсти, Эсти, — в её сторону направился Хорас, раскинув руки, чтобы успокоить всех. — Вас это тоже касается, — обратилась она к троице. — Что? — переспросил Джаспер, нахохливаясь на манер петуха. — Что слышал, блять. Я пять раз должна повторить? Валите все отсюда к херам собачьим. Я хочу быть одна. — Ну, знаешь… Джаспер бросил бокал на пол и даже не оглянувшись широко пошагал на выход. Бокал, рассыпавшись миллионами осколков, брызнул лучами отраженного света и растворился в узоре на полу. Эстелла стояла и плакала. Одна. Какая-то из горничных несмело прошла в зал, чтобы узнать распоряжения и возможно убрать осколки стекла, но хозяйка дома шикнула. — Я сказала - убирайтесь все. — Но куда, мисс? — Куда хотите. Никого не хочу видеть. Когда все ушли, Эстелла почувствовала себя ещё хуже. Она, едва ли не падая на каждом шагу, прошла из замка в гараж, где села в одну из машин, так и не отогнанных водителями Хеллман. Отпивая прямо из горла, Эстелла завела седан и газанула по гравию садовой дорожки. Остановившись под воротами в поместье, новоиспечённая баронесса фон Хеллман открыла люк и забравшись на крышу выбила бутылкой из надвратной надписи несколько букв. Получилось «Хелл холл».***
Баронесса смотрела на эскизы с головной всё более усиливающейся болью. Мысли, охватившие сознание, тупыми зубилами стучали о виски. Это было не то. Банальное не то. Холланд чувствовал во взгляде баронессы скользящее разочарование, словно во рту появилась невыносимо кислая конфета. Баронесса не говорила, не поправляла, не ругалась и не швыряла на пол, как любила делать с плохими эскизами и неудачными идеями. Стало быть это не было плохим, но и хорошим тоже. Ванесса сейчас мечтала о двух вещах: эскизах Эстеллы, и чтобы Холланд не заметил её мыслей. Вообще сейчас конспираторное поведение с Джеффри требовало более радикальных мер. Скрываться, после того как папарацци окружили нового главного дизайнера излишним вниманием, было сложно. Исходя из аксиомы: «Лучше гей, чем любовник», баронесса способствовала сплетням уже в таблоидах, что сильно нервировало Джеффри. У определенной части эта новость вызвала оживление и ажиотаж, чему Холланд был, мягко говоря, не рад. И до этого болезненно воспринимающий любые шутки или не дай бог оскорбления в свой адрес по поводу внешности и положения, теперь он стал озлобленно скрыто агрессивным и очень замкнутым. — Что закурил? — подколола его баронесса, когда они вдвоём, не согласовывая, оказались в курилке с зажжёнными сигаретами. Джеффри не ответил, лишь сверкнул глазами из-за очков в роговой оправе: — Вас как будто вся эта ситуация забавляет. — Конечно забавляет, — Ванесса выпустила облако дыма. — Все эти сражения, метания, смысл жизни, а по факту пустота. Так весело оказаться вне. — Пустота?! — брови Джеффри возмущенно взлетели вверх. — Всё вот это пустота, иллюзия, метания в никуда? — он обвёл пространство руками. — Для тебя нет, — улыбнулась Ванесса и, затушив наполовину выкуренную сигарету, ушла обратно в дом мод. Джеффри стоял ещё какое-то время, совершенно потерянный и раздавленный. Ванесса сбежала и радовалась этому, но при этом никуда не ушла и нервировала взглядом голубых невосторженных глаз. Джеффри подготовил ещё несколько эскизов. Выдохнув, он снова вошёл в знакомый кабинет и снова вышел из него разочарованным. Снова ни слова одобрения, ни критики. Почти равнодушное кислое ощущение что, да, хорошо, но не то: ни гениально, ни превосходно. Выкинув по ходу движения эскизы в мусорку, Джеффри пошёл к лестнице в подвал, где хранились все платья дома мод, все коллекции, все модели, удачные и не очень. Там среди тусклого освещения, он зарылся в шёлк и бархат, в меха и атлас, пытаясь постичь непостижимое. Где он ошибся? Что его вдохновляло или кто его вдохновлял? Ванесса помассировала виски и отправила маркетологов выполнять порученную работу. Косой взгляд через стекло. Нонель в белом халате всё такая же строгая и хмурая безукоризненно точно выполняла раскрой. Немое отчуждение, родившееся между ними после новости о смене главного дизайнера, так и не было решено. Ванесса сейчас много и бешено думала. Но прежде всего думала о своей тоске по Эстелле. Эта волчья тоска подтачивала глаза, то и дело рождая в них слёзы. Джеффри… При всей одарённости… Это была не гениальная Эстелла. И он был не виноват. Он делал вполне хорошо. Очень хорошо для новичка. Он был не виноват, что она скучала по рыжему нелепому парику на дерзкой и непредсказуемой голове, полной радикальных и слишком смелых идей. Он был не виноват, что она поцеловала его в жажде забыть её поцелуй. Он был не виноват, что она выставила его главным теперь и тихо ненавидела всех за то, что они не Эстелла. Эстелла — горечь на губах. Кислота, что прожгла самую крепкую броню. Любовь — отчаянная и сумасшедшая. Ванесса приложила руку к сердцу, что билось гулко и часто. Плоть от плоти, кровь от крови. Как же ей её не хватало. Словно было мало воздуха, словно стены казались тесными, люди пресными, еда безвкусной. — Так нельзя, — сказала баронесса невесть кому, и секретарь прекратила печатать, ожидая распоряжений, но, поскольку их не последовало, она удивлёнными глазами проводила начальницу до выхода из кабинета. — Где Холланд? — спросила её светлость у кого-то из персонала. — Вроде ушёл в подвал. В тишине склада Джеффри стоял на коленях перед прекрасным шёлковым длинным вечерним платьем. Он был настолько погружён в думы, что не услышал стука каблуков по бетонному полу. — Размышляешь? — А?! — он резко обернулся и увидел баронессу. Затем встал, снял очки и протёр линзы салфеткой. — Простите меня, я не оправдал ожиданий. — О чём ты? — Ванесса медленно прошла мимо парня, и взглянула на наряд. — Осенняя коллекция тысяча девятьсот шестьдесят третьего. — Вы ошиблись, делая ставку на меня, — потупив взгляд и так и не надев очки, ответил Джеффри. — Нет, я не ошиблась, — Ванесса протянула руку вперёд и разгладила подол платья. — Но ваша реакция… Ванесса обернулась и, окатив Джеффри не то печальной, не то сострадательной улыбкой, сказала: — Ты просто не веришь в себя. Моя реакция… Я… Она не должна тебя волновать. Может быть я так реагирую не из-за тебя… — А из-за кого? Но вопрос остался без ответа. Леди молча продолжила ходить мимо платьев с грустной меланхоличной улыбкой, какая часто встречается на лицах самоубийц. — Вы ничего не хотите говорить, ваша светлость, — возмущенно пророптал Джеффри. — Порезы на руках, странные отношения с Эстеллой, Круэлла и война с ней. И всё типа невзаимосвязанно. Что вы всё время хотите скрыть? И при этом вы хотите тесных отношений? Но партнёрство невозможно без доверия! Ванесса не повернулась в ответ на слова, она продолжила стоять к Джеффри в профиль. — Знаешь почему я решила быть с тобой? Мне было хорошо от того, что ты ничего не спрашивал, ничего не знал обо мне. Просто… такой восторженный мальчик, переполненный чистой любовью, с крепкой рукой и благими намерениями. И в кой ты веки я почувствовала себя не под грузом прожитых лет, забылась, стала той, какую ты видел. Мне было хорошо, — баронесса медленно шаг за шагом приблизилась к Джеффри, затем осторожно словно лиана она начала обвивать руками торс и шею мужчины. — Мне было хорошо, — сказала она, прижимаясь всем телом к обалдевшему Джеффри, в чей нос ударил слишком раззадоривающий запах, запах женщины, желанной, соблазнительной женщины. — Умоляю, не спрашивай меня ни о чём личном, если хочешь быть рядом. Просто будь. Не надо узнавать мои тайны, не надо мстить за меня, просто будь рядом и шей красивые платья. — Но получится ли у меня? — спросил Джеффри, выдыхая в волосы Ванессы. — Что тебя вдохновляет? — Ты, — прошептал он, осаживая Ванессу прямо на пол и целуя в губы, размазывая алую помаду. В складках дорогой одежды той, что была недавно на телах, и той, что висела на вешалках, два дизайнера сплелись телами, глядя друг другу в глаза. Тело Джеффри горело, горело всё его естество. Недостижимая, непостижимая, таинственная и от того может быть такая желанная баронесса не хотела быть откровенной. Пусть. Статус богини ей шёл больше, чем статус простой побитой жизнью немолодой женщины. И только задней мыслью Джеффри сообразил, что вообще-то они на работе, на складе, где их мог застукать кто угодно. Но боль непонимания была таковой, что остановиться теперь было невозможно, когда твоё обезболивающее горячо дышала и возбуждённо шептала пошлости на ухо. Они просто обезболивающее друг для друга, прекрасное ни к чему не обязывающее обезболивающее. — Идиот, — ругнулась Ванесса, улыбаясь самыми кончиками губ. — Платья все помял. Помаду я ношу в сумочке, а не в кармане. Теперь надо как-то бегом дойти до кабинета. — Извини, — Джеффри уткнулся в пиджак, чтобы не засмеяться в голос. — И прекрати носить мне свои эскизы. Сделай так как считаешь нужным. Однако разойдясь по кабинетам, каждый остался при своём мнении. Джеффри, доставший из урны помятые порванные эскизы, задумчиво приложил кулак к губам, соображая кто бы мог ему помочь с делом Круэллы. Он должен был знать кто и что угрожало любимой женщине. Она леди, она и не должна ему говорить. Он сам всё выяснит. Баронесса же, успешно исправив макияж и надеясь, что никто ничего не заподозрил, в очередной раз пожурила себя за тупость и невозможность исправить характер. Никаких романов на рабочем месте. Кто не соблюдал это правило? Правильно, тот кто его ввёл. Джеффри… Ванесса закурила, выйдя на улицу, заметив, что Холланд был занят в дизайнерском. Нонель вроде нормально отнеслась к смене лидера. Во всяком случае она безропотно слушалась Джеффри, не кривила лицом, не хмурила бровей, что на языке её крайне скупой мимики означало бы верх возмущения и негодования. — Душно, чертовски душно, — промямлила Ванесса. — Фред! — Да, ваша светлость. — Заводи. — Куда прикажете?