***
Артём, не дожидаясь неторопливо ковылявшего позади Захара, взлетел вверх по лестнице, ведущей в центральный вход больницы. Дёрнул на себя дверь, но та поддалась с трудом. Догнавший его Захар потянул за ручку и впустил Артёмку внутрь. Сидевшая за стойкой медсестра меньше всего ожидала увидеть посетителей в холле больницы в почти одиннадцать часов ночи. —Вам кого? Артём посмотрел на папу, ожидая, что он разрулит ситуацию. —Здрасьте, — заговорил сонный Захар, —Скажите, пожалуйста, Нателла Наумовна Стрельникова ещё на дежурстве? "Вот смешно будет, если она уже домой уехала," — подумал он про себя. Медсестра с недоверием посмотрела на странную парочку, явившуюся в ночи и зачем-то спрашивающую Нателлу Наумовну. —Она ещё на операции. Тяжёлый случай привезли. —Вот видишь, — шёпотом обратился Захар к сыну, всё это время крепко сжимавшего его руку, —А сколько ещё примерно ждать? — опять спросил он у медсестры. —Откуда ж я знаю. Надеюсь, закончат скоро. Уже часов пять, не меньше, работают. Захар поблагодарил девушку и заговорил с сыном. —Вот видишь, я же сказал, она на работе ещё. Тяжёлый случай. А ты уже испереживался весь. Артём заметно успокоился после того как убедился, что с мамой всё нормально. —Пап, мы маму подождём?.. —Подождём. — выдохнул Захар и тяжело опустился на жёсткое сиденье скамейки для ожидающих. Он закрыл глаза и упёрся в стену, стараясь принять наиболее удобное положение. Расслабиться почти не получалось, без остановки хотелось зевать, и клонило в сон. Рядом в нетерпеливом ожидании ёрзал Артёмка, мотая головой туда-сюда и ловя все пролетавшие по коридору звуки, в надежде, что один из них окажется звуком маминых шагов. Сквозь дрёму Захар почувствовал, как сын жмётся поближе и тянет к нему руки. Он приобнял льнувшего к нему Артёмку и тихо спросил: —Ты спать не хочешь? —Нет. — ответил Артём. Всё, чего он сейчас хотел — дождаться маму с операции. —А если до утра придётся сидеть? — поинтересовался Захар. Кто знает, сколько ещё ждать? Случай-то тяжёлый. Артём что-то замямлил в ответ, не зная, что сказать. Но до утра ждать не пришлось: в коридоре послышались усталые шаги. Артём тут же вскочил с места и весь обратился в слух. Через несколько секунд из-за угла показалась знакомая фигура. —Как вы долго, Нателла Наумовна, — произнесла медсестра, протягивая постовой журнал. —Да, просто ужас какой-то… — согласилась Нателла. Не успела она поставить подпись напротив своей фамилии, как в неё врезался обрадованный её появлением сынишка. —Мама!.. — крикнул Артёмка, обхватывая её руками. —Это что?.. Ты что тут делаешь?.. — недоумённо спросила опешившая Нателла, уставившись на сына. Она подняла глаза и встретилась взглядом со стоящим неподалёку Захаром. —Это что такое? В чём дело? — уже возмущаясь, спросила она. Вид у Захара был самый виноватый. —Ну, он просто… К тебе захотел, — начал вяло оправдываться он. Ко всем шишкам, которые вот-вот в него полетят, он уже был готов. Артёмка всё ещё не выпускал Нателлу из объятий, утыкаясь ей лицом в живот. С каждой секундой она принимала всё более грозный вид. —Ладно. Потом разберёмся. Я очень устала и хочу домой, — отрезала она. Артём тут же отпустил её и побежал скорее открывать ей дверь на выход, забыв о том, какая она тяжёлая. Захар одним движением распахнул дверь, пропуская перед собой сначала Нателлу, даже не посмотревшую на них, а потом Артёма, поспешившего догнать маму и взять её за руку.***
—Мам, а я сегодня во дворе нашёл перо от птички! Такое красивое!.. Я тебе дома покажу!.. — вещал Артёмка с заднего сиденья. —Как здорово, — почти бесстрастно отвечала Нателла. Сосредоточенный на дороге Захар старался лишний раз даже не смотреть в правое зеркало, чтобы не встретиться взглядом с сидевшей на пассажирском женой. Артёмка что-то радостно и беспечно рассказывал ей о том, как прошёл день, вообще не улавливая настроения мамы, а он чуть ли не кожей чувствовал — сердится. Нателла, впрочем, не ругалась, хотя отвечала на все реплики сына односложно и сдержанно. И, спустя буквально пять минут после их отъезда от больничного крыльца, Артём замолчал, а вскоре совсем заснул. Калейдоскоп эмоций, пережитых им за последний час, исчерпал всю его энергию, и батарейка села. Нателла, убедившись в том, что сын спит, негромко заговорила с Захаром. —Ну и как это понимать? — железным голосом спросила она. Захар понял, что ему не отвертеться. —Я честно попытался, Нат… Говорю, поздно уже, спать пора, мама будет ругаться, — сбивчиво начал он, —Ну он стал капризничать, а потом вообще заплакал. Испугался очень. "А вдруг маму хулиганы украли?". Я говорю, мол, да всё в порядке, не переживай, а он ни в какую!.. Ну что мне было делать?!... Недовольство Нателлы не уменьшилось. —А неужели нельзя как-то построже? Посерьёзнее? Захар, ты взрослый человек! — горячо воскликнула она, —И не можешь повлиять на собственного ребёнка!.. —Да как мне на него повлиять, когда он плачет?!... Мне что, его бить?.. Или ругаться на него? За что?.. —За то, что детям в двенадцатом часу ночи надо спать!.. — произнесла она и, скрестив руки на груди, отвернулась к окну. Захар злился. И так понимал, что виноват — не убедил ребёнка, не успокоил, не повлиял. Где его родительский авторитет? Где его характер? До рождения сына он совсем другой был — закрытый, колючий, даже диковатый. Жизнь вынудила отрастить такую броню, за которой он чуть было не потерял себя. Ворота его крепости отпирались только для прекрасной принцессы, единственной, сумевшей усмирить дракона. Никого он больше к себе не подпускал. А сейчас он совсем смягчился… Стал, можно сказать… Добрым?.. Может быть, это неплохой знак? Наверное, жизнь наладилась, и больше не надо до изнеможения бороться за своё счастье? Ужасно хотелось спать. Мимоходом Захар вспомнил, что перед выходом из дома они не расстелили кровать и не разложили диван. Значит, гром, скорее всего, ещё грянет. —Ну чё ты. Ну не злись. — тихо заговорил он, дотрагиваясь до её плеча, —Вон, он спит уже. Зато мы тебя на машине забрали. Чё, не здорово разве? Нателла, конечно, не отрицала, что комфортная дорога домой была жирным плюсом во всём ночном приключении, но сказать это вслух — ни за что! Сейчас нельзя выходить из образа, надо посердиться ещё. Так легко они не отделаются! Молчание — знак того, что буря стихает. Захар чувствовал — она ещё злится, но знал, что скоро перестанет. Наверное, уснёт, нарочно отвернувшись к стенке, а уже утром будет обнимать и целовать их с сыном, соскучившись после долгой смены. Тем временем они приехали. Захар вылез из машины и аккуратно взял на руки Артёмку. Тот тихонечко посапывал во сне, забавно открыв рот. На часах было без четверти двенадцать, когда семья Стрельниковых вернулась домой.