***
С трудом разлепляя глаза в душном тепле, Сал оторвал голову от чужих ключиц, чтобы посмотреть который час. Мягкий утренний свет заполнял жёлтую комнату, согревая взгляд. Часы показывали восемь утра, и парень рухнул обратно. Сладкий запах пионов щекотал ноздри. От Криса практически никогда так не пахло. Значит, действительно бросил курить ради Сала. Голубовласый всосал губу. На душе стало легко и приятно. Но оставаться рядом с ним казалось неправильным. Не было точной причины. Остальные домочадцы постепенно просыпались и тихо копошились на кухне. Сал осторожно выпутался из объятий и надел чёрные джинсы, дабы не расхаживать в трусах. Дверь еле слышно заскрипела, и грубоватая, но нежная, рука погладила древесину, в надежде успокоить скрипучую негодяйку. На кухне похрапывал Марти, не обращая совершенно никакого внимания на шум, и наливала кофе себе и мужу Бараска. На большой плоской тарелке было множество бутербродов на двоих. Женщина заметила Фишера и улыбнулась по утреннему расслабленно и благостно, – Доброе утро, Сал, – шёпотом обратилась она и поставила на кружки тарелку с завтраком, чтобы было меньше шансов, что та уедет и разобьётся. – Доброе, – Фишер скованно улыбнулся. Хотелось посоветоваться, он совершенно не знал, как ответить и как завести об этом беседу. – Что такое? – метания Сала были слишком заметны, чтобы их проигнорировать. – Да нет. Ничего, – парень осмотрел спящего Марти. – Ну раз ничего, то дай, пожалуйста, пройти, – кружки схватили за ручки и подняли вместе с тарелкой, сохраняя баланс конструкции, – Я освобожусь через тридцать минут. Большего для Сала было и не нужно. По-хозяйски открыв дверцу холодильника, он достал остатки вчерашней индейки и отправил в микроволновку, мониторя время, дабы открыть в последний момент и не разбудить спящего. Пока птица остывала, кофе залили кипятком и достали нож, нарезая овощи и сыр для будущих сандвичей. Когда завтрак был готов, начал просыпаться Мартимьян. – Ммм, доброе утро, – спросонья мужчина выглядел одуревшим от груза существования. Фишер лишь приветственно помахал рукой и хлебнул из кружки. Он понимал Брожека – когда он только перестраивал режим под Криса, парню тоже было глаза не сконцентрировать от сна. Вместо тридцати минут, он решил прийти через сорок, чтобы наверняка. Николас отнёс посуду на кухню, помыл её и направился в гараж к машине. Бараска же сидела на диване и читала сборник Кастанеды. Завидев Сала, она перевернула книгу и положила разворотом вниз, чтобы не потерять страницу. Вот только ничего не сказала. Просто ждала. – Вам когда-нибудь признавались в любви…– советоваться о таком с матерью друга было странно, но какая разница? Более ебанутым это его не сделает. – Ну, как видишь, я замужем, – с улыбкой сказала Джоуи. Сал тоже улыбнулся и покачал головой, – Нет, я не закончил. Я хотел спросить, было ли такое, что вы не знали, как ответить? Женщина начала постепенно догадываться, но ничего не сказала, – В смысле? – Я не уверен, что чувствую к этому человеку. Он дорог мне, но чего-то глубокого я не испытываю. И обидеть не хочу. В коридоре послышался голос Кристофера и Сал на автомате дёрнулся к нему. – Если он поддерживает твоё безумие, значит, это твой человек, – брюнетка осознала, что речь о её сыне. Иного смысла обращаться к ней нет, так бы побеседовал с блондином. Конечно, больше всего, ей, как матери, хотелось встать на сторону сына и сделать так, чтобы было приятно конкретно ему. Сала тоже не хотелось насильно в это втягивать. Быть может, стоит подтолкнуть? – Давай так, – рука потрепала плечо, – Попробуй принять чувства, но, если что, остаться друзьями. Если бросит, то я тебя утешу и приготовлю что-нибудь сдобное. Хорошо? – Бараска бы не назвала своего сына человеком избегающим. Пускай хоть недолго, но будет счастлив, если что-то пойдёт не так. Николасу она решила не говорить – не этично это, вот так обсуждать чужие отношения. Сал задумался. Он молчал ещё минут десять, после чего по-детски послушно кивнул и направился к СиДжею.***
Крис проснулся в пустой кровати. Он и раньше так просыпался, ему не впервой, но ощущалось подобное необычно. Ночью было теплее. Погоревав, что проснулся не вместе с Салом, СиДжей пересел на коляску и заправил постель. Тихо, стараясь не скрипеть плохо смазанной дверью, он приоткрыл её в надежде услышать, где находился Сал. Голос был едва уловим, парень сидел в гостиной и почти шёпотом о чём-то беседовал с Бараской, но слов не разобрать. Дверь прикрыли обратно. Если секретничают, он не будет мешать, не для его ушей. Расстелив клеёнку, Джоуи достал другие предметы личной гигиены, мази и масла, подгузники, положил рядом с клеёнкой и, на этот раз намеренно скрипнув дверью, чтобы привлечь внимание, громко попросил не заходить в его комнату. Замка не имелось. Сал пришёл только через минут десять, постучав в дверь. – Крис, можно? – Да, входи, я почти закончил, — грязные салфетки полетели в урну вместе с подгузниками, наконец, в руки попали очередные конкуренты по вонючести – заживляющие мази. – Давай я тебе помогу – закатав рукава, Фишер поставил колено на матрас и коснулся лбом лба блондина, рассматривая ноги. Щёки загорелись, опаляя за собой уши и шею. Прижав мази к груди, он нелепо захихикал, ощущая, насколько болезненно-чувствительной становится каждая клетка его тела рядом с Салом, – Я – я хочу сам. Самостоятельность, всякое т-такое, понимаешь? Сал всосал губу, но ничего не сказал, лишь отстранился, открывая окошко, дабы впустить свежий воздух. Он не смотрел на Криса. Он вообще никуда не смотрел, словно для него ничего не существовало. Неожиданно он вздрогнул и резко закрыл окно, будто не желая впустить кого-то или что-то. – Сал, будь аккуратнее, пожалуйста. Ставни старые – могут и не открыться в следующий раз, – Крис не обратил внимания на странное поведение парня, но вот за окна он беспокоился. А Фишера, казалось, такой исход только радовал. Общение как-то не складывалось. Будто Сал намеренно пытался отвязать от себя инвалида, вгоняя его в одиночество. Это пугало. Подсознательно не хотелось, чтобы Джоуи отвергали, но он обещал не давить. Если Салу так комфортнее, он уступит. В животе заурчало. Надев штаны, Крис пересел в коляску и оставил Сала в своей комнате и дальше смотреть в окошко. Тот был будто настороже, взглядом отгоняя каких-то врагов. Подобный образ защитника казался умилительным, но Христоф никак не решался подступиться и проявить ласку. С кухни уже вовсю доносились звуки жизни. Марти, не стесняясь своего музыкального вкуса, включил на полную трек старой рок-группы – Чёрный Саббат. «So live for today Tomorrow never comes Die young!» Перспектива умереть молодым, казалось, априори была привлекательной, но постоянно думать о подобном уже чересчур грустно. Как бы Крис себя ни ненавидел, урок с накоплением он извлёк. Почти. Чувства копились, но понемногу. По крайней мере, СиДжею хотелось в это верить, – Дядь Марти, можешь сделать музыку потише, я бы хотел поговорить, – немного поколебавшись, он закрыл дверь в кухню и огляделся на предмет наличия ещё кого-нибудь в помещении. От длительного молчания и тишины Брожек начинает засыпа́ть, но племянника не торопит. Блондин заметил данную сонливость и улыбнулся. Радовала его эта понимающая неторопливость, будто он мог спокойно всё обдумать ещё тысячу раз, и его никто не упрекнёт, – Знаешь, я… От неожиданного прерывания тишины Марти вздрогнул, но сделал вид, что слушал. – Я кое-кому признался в любви и, кажется, я всё похерил. Марти посмотрел на Криса. В голове пусто, даже не знал, что посоветовать, что за человек, даже теории не пытался строить, – Э-э-э, а есть вероятность, что тебя начнут избегать? СиДжей кивнул, – Более чем. Подозреваю, это самый очевидный исход. Лениво всхрапнув, Мартимьян посмотрел на трещинки шпаклёвки на старом потолке и помахал кистью руки, как бы разминая запястье, – Ну и забей тогда, у тебя ещё Сал есть, а если и он слиняет, то у тебя есть мой номер. Звякни, я тебя заберу и забудешь про своего друга или подружку. Не знаю кто там у тебя. Про всех забудешь! В голове вспыхнул неловкий момент с парнями, поющими песни Аэросмита. Ой как неловко. Как стыдно! Но последующая за ней мысль была ещё напряжнее, – Я же немобильный, как ты со мной кататься будешь? – В смысле немобильный? – Брожек приподнялся на локте, разглядывая парня. – Ну я же на коляске, – Крис сконфузился. Обращать внимание на свою беду не хотелось. – Не вижу, где здесь немобильнось. Ты даже мобильнее меня будешь. На колёсиках, гоночки там, – голову наклонили и улыбнулись. Чем-то эта улыбка успокаивала. Недовольная интонация, будто на пустом месте на́чали хвастаться, приятно развеселила. Если только Крис видел в этом проблему, быть может, это и не проблема вовсе. Даже захотелось поехать, чтобы доказать себе, что он всё такой же полноценный член общества, а не половинка мужчины. – Тебя максимум из-за роста не пропустят на аттракционы. Они не для детей, – Если уж не первое слово плохое, то хотя бы последнее должно быть за упокой. Нахмурившись, Кристофер шлёпнул лежачего по ляжке, наблюдая, как тот смеётся. Тем не менее побег казался спасительным, несмотря на все неудобства. Конечно, проблемы это не решит. Сал ещё не ответил, а парень уже хочет исчезнуть. А что, если Сал действительно пропадёт с радаров, Крис же уже в состоянии более или менее заботиться о себе. Страх боли и потери сам отдавал приказы в мозг. Веры в ответные чувства нет, но без Сала так сложно, будто выбрасывает собственные жизненно важные органы. Как таковой помощи или совета он не получил, но хватило и поддержки. Какая путаница в голове. К моменту, когда они разговорись о росте и аттракционах, Сал вышел из прострации и тихо подкрался к инвалиду. Руки схватились за бока, легонько сжимая их, – Бу! Крис вздрогнул. Он не ожидал, что кто-то просто так войдёт, не постучавшись. Резкий разворот и удар в бок, – Ой, Сал, больно? Наигранно горестно вздыхая, Фишер положил тыльную сторону руки на лоб и запрокинул голову, – Ах! Как бо…– собирался пожаловаться парень, но нежное «Прости» со стороны колясочника заставило его совестливо замолчать. Неловко. – Ребятки, я уезжаю сегодня. Покажете город? – первым обстановку разрядил Марти. – Тебе я готов показать что угодно, и где угодно, – промурчал Фишер и хотел было коснуться оголённого живота, но, взглянув на Криса, убрал руку обратно на бок. Вот только мужчина заметил эти манипуляции и самостоятельно приобнял Сала за талию, не обращая внимания на возмущение в его лице. Такой же недовольный и ревнивый взгляд племянника он воспринял, как желание получить внимание от дядюшки, и нежно потрепал по голове, хотя и тот радости не выказывал, – Не могу не порадоваться таким дивным экскурсоводам! – блондина записали в проводники без вопросов, а хочет ли он. Подышит свежим воздухом, хуже не станет. Оторвавшись от мальчиков, он сбе́гал на улицу и вернулся через пару минут в старом сине-жёлтом бесформенном свитере с роликовыми коньками в руках, – Тоже хочу быть на колёсах. Нечестно как-то, что у Христофа преимущество. Кристофер смутился. Всё-таки, коляска, как часть тела, его смущала, как и внимание к ней. – Я тоже хочу! – подключился Сал, – Крис, у тебя остались ролики? – Тебе не подойдут –СиДжей почесал нос указательным пальцем, – У меня на два размера больше нога – сотрутся. Да и доставать долго. Сал смирился и устремил взгляд куда-то за спину Криса и отступил, потом опять подступился. Казалось, он был напуган, но Джоуи промолчал, наблюдая за танцем с бубнами.***
Прошлись они по парку, около университетов. Свой институт Кристоф решил пропустить, слишком страшно встречаться с бывшими приятелями. Художественный институт прошли лишь оттого, что у студентов были пары и отвлечь никого не удалось бы. Почти весь город прочесали. А Сал всё крутился вокруг да около, пытался то загородить, то спрятаться. Выдерживать подобное долгое время просто невозможно. Жалостно глядя на нервного парня, Крис взял того за руку, но её мгновенно выдернули, стоило оглянуться. Блондин вновь потянулся к руке, но не взял, лишь коснулся костяшек и шёпотом спросил, – Чего ты боишься? Фишер отвёл взгляд. – Не ври мне, Сал. – Знаешь, почему я свободен? – неожиданно спросил курчавый, – Это всё потому, что я ничего не боюсь. Блондин нахмурился, но сказать ничего не успел. К ним подключился Марти. Ранее он отходил приударить за какой-то байкершей. Номерок ему, конечно, не дали, но комплименты с радостью при́няли. Он не выглядел сильно расстроенным, но можно было сказать, что для его это было упущением. – Хорошие слова! Надо взять на заметку, а то отговариваюсь, что у меня никого и ничего нет, и от этого я сильнее и свободнее всех. Постепенно начинают надоедать с поддержкой и всякой чепухой. – Погоди, а как же мы? – удивился Крис, – Ну в плане мама, папа, я, дедушка с бабушкой. – Ты, мой мальчик, – мужчина плавно потянулся и со сладострастным стоном выгнулся назад, – Вы принадлежите самим себе. Ни мне, ни кому бы то ни было, только себе. Поэтому никогда не раболепствуй! – Долго речь готовил? – прыснул блондин. – Со вчерашнего дня хотелось, ещё с монолога про трусы. А тут такая возможность! Спасибо Сал, – он погладил того по плечу и улыбнулся. Крис поджал губы. Марти был прав, каждый принадлежит сам себе. Но собственничество взыграло, и он непроизвольно ухватил Сала за рукав. Тот не отпрянул, но и ничего не сделал, просто взглянул вниз, будто разглядывая, какой плебей схватил царя за рукав, перевёл взгляд к Марти и улыбнулся ему. Он это специально? Мужчина поднимает брови и улыбается, – Интересно. -И что тебе интересно? – всосал губу Фишер, разглядывая брюнета. - Парень ты интересный, вот и интересуюсь, – Брожек пожал плечами и заметил копящееся недовольство Джоуи. Соблазн подразнить так и распирал, но обещание он держал. Ревность удержанием никогда ни к чему хорошему не приводила. Надо будет поговорить об этом с блондином. И тут до него дошло. Христоф признался Фишеру? Брюнет не мог решить, ловить ртом мух иль нет. До Криса тоже начала доходить его догадка и колясочник побледнел, – Очуметь. И как я раньше не допёр. Ебать я, конечно, мозг вселенной. – Ты о чём? – Фишер не особо следил за чужими глазами, стараясь разглядеть что-то, что видел только он. – Да вот, только осознал, какой ты классный чел. Не дай бог в тебя влюбиться – сердце разобьёшь. – Юр гонна брейк май харт эгейн, ю невер лет ми форгет ит, – пританцовывая напел Фишер и рассмеялся, – Жаль, ты понял это слишком поздно. – К слову. От тебя бензином и доро́гой пахнет. Любишь что-то подобное? – Нет, просто часто из дома сбега́ю и сплю на заправке, – солгал Фишер. Говорить о стритрейсинге не хотелось, ведь тогда придётся провести экскурсию и туда. Крис будет неуместен – кто-нибудь обязательно спросит об аварии и о жизни. В общем, мнения о мотоциклистах он был невысокого. – Так вот почему та девушка тебя знает. У тебя ещё и кликуха такая горячая, – Марти довольно осклабился, как только Фишер начал напрягаться, – Христоф, ты знал, что у него погоняло Пожарник? – Пожар за поворотом, если быть точным. Давняя история, бензоколонку случайно поджёг, – закусив нижнюю губу, Сал скрестил руки на груди. Не хватало ещё объяснять свои попытки развлечь окружающих, делая что-нибудь экстремальное. – Слушай, есть же место, где эти чувачки катаются. Сводишь посмотреть? Хочу с кем-нибудь познакомиться. Фишер помотал отрицательно головой. – А почему? Мозги в спешке придумывали причину так, чтобы не задеть Криса. Нужно что-то отстранённое. Быстро. СиДжей улыбается. То, что Сал катается – это их с ним общая тайна. Но почему он так осторожен с этой темой. Не хочет напоминать об аварии? До сих пор чувствует вину или жалость? Ещё больше давило молчание. О чём он беспокоится? Видит все эти изъяны и считает неудобством? Указав на небо, с которого начинал падать снег, Фишер потёр плечи, – Долго гуляем. Замёрз. – И это говорит мне человек, ночующий на заправках? – усмехнулся брюнет. – А ты думаешь, почему я чуть не спалил бензоколонку? Холодно, надо было погреться. Сейчас я научился делать костры. Как человек из семейства моржовых он не особо понимал, где в минус пятнадцать холодно, но не спорил, лишь устроил лунную походку на роликах, а позже развернулся. В дом он даже не зашёл. Не считал нужным. Там у него ничего не осталось, – Сал, будь добр, иди погреться в дом. Мне надо с Христофом переговорить. Кивнув, Фишер скрылся за дверью. Джоуи перебирал пальцами плед, подозревая, о чём будет разговор. Прозрение дяди будет сниться ему в кошмарах, – И о чём же ты хотел поговорить? – Пропущу очевидный факт и перейду к сути, – снимая ролики и остужая ступни в сугробах, Марти потоптался на месте и упал на снег, делая снежного ангела, – Подобной ревностью ты только оттолкнёшь его, не пытайся удержать. – Я и не пытаюсь, – поник парень, – Просто мне страшно, что я не смогу сравняться с другими. – Это причина, по которой ты пытаешься его удержать, – Брожек сел и посмотрел на собеседника, бросая в коленку снежок, – Единственное, что делает тебя неполноценным, так это твоя неуверенность в себе. Никто из семьи не видит в тебе недостатков. – Но ведь… – парень действительно не замечал ничего такого ни в ком из родни, даже в Сале, который был с ним и ухаживал практически двадцать четыре на семь. Логическое осмысление ситуации просто-напросто махает ручкой и упорхает, оставляя его наедине с богатым воображением и низкой самооценкой. Марти нахмурился, встал и положил руку на светлую голову, – Если ты не успеешь подкорректировать свою самооценку до того времени, как вы начнёте встречаться, то обсуди это с Салом – влюбляемся мы за слабости и откровенные диалоги. А если у вас ничего не выйдет, то я тебя заберу. Крис повеселел, но наваждение это быстро спало. Этим утром идея уехать казалась сказочной, с множеством весёлых моментов и отдачи увлечениям. Вот только одна беда. Парень понимал, что, если общение прекратится, то он не захочет больше петь и писать, ведь всё это будет напоминать о близком друге. А говорил ли он Салу, почему он в него влюбился? Нет, тот не спрашивал. Наверное, полюбил он за доброту и за то, что разговоры у них всегда о главном. О том, что они переживали и что любили. И сейчас он любил Сала, так сильно любил, что хотелось сказать Фишеру об этом прямо сейчас. Но Марти всё ещё был здесь и о чём-то говорил, Крис не слушал. Вышел он из транса, когда кудрявчика позвали попрощаться. Бараска, которую, никто не позвал, вышла первой и самой недовольной. – Тоже мне, брат называется, – цокнула она языком. Не сказать, что она была удивлена, просто недовольна, – Впрочем, ты никогда со мной не прощался. – Ну а зачем мне с тобой прощаться? Всё равно списываемся, – Брожек пожал плечами. – Ай, чёрт с тобой, – махнула рукой женщина и обняла брюнета, – Я даже в первый день обнять тебя забыла, так давно этого не было. Хоть бы задумался о моих чувствах. – Вот вечно я должен о ваших чувствах думать, – Марти закатил глаза и обнял сестру в ответ. – Обижаешь, конечно, должен. А то обижусь и больше не буду тебе отвечать. – Какая грязна манипуляция! – наигранно возмутился мужчина и усмехнулся, – Ты точно моя сестра? Не может быть, чтобы у такого честного человека, как я, такая лисица в сёстрах. – Так я тоже с тобой честна, – ничуть не смутившись ответила та и прищурилась, – Обижусь ведь. – Не лги царю, не обидишься, – объятия сжали крепче и женщину покачали в них, чтобы успокоилась, – Вот я с тобой прощаюсь, надеюсь, ты будешь это помнить. Бараска, чьё блаженное хихикающее личико нежно потрепали, в последний раз довольно прижалась к братской груди и оторвалась, – Ну мне всё равно нужно будет напоминание изредка. – Хорошо-хорошо***
Мартимьян уехал. Все, даже Николас, выбежавший в последний момент, обняли того на прощание и, наконец, Крис вспомнил про Фишера. Не церемонясь, он потянул того за собой в комнату. Из прикроватной тумбочки показался знакомый Салу маленький ключик и повис на указательном пальце блондина, – Я хочу задать тебе вопрос и, пожалуйста, не ври мне. – Хорошо, – как-то безучастно ответил Сал, вглядываясь в лицо Кристофера, будто пытаясь разглядеть в нём блондина. – Сал, я действительно хочу услышать правду. И я поверю тебе, чтобы ты не сказал, но если и это окажется ложью, я больше никогда тебе не поверю, – вдохнув поглубже, он всё-таки решился, – Почему ты действительно не хотел прогуляться туда, где ты катаешься? Сал закусывает губу. Он может соврать, сказав правду, но другую, но ведь это не будет первостепенной причиной, почему он отказался вести Криса на трек. А терять с трудом обретённое доверие ой как не хотелось. Всё-таки задеть страшнее, – Я не хотел, чтобы тебя задевал всякий сброд как физически, так и словесно. Такая простая причина сняла весь груз страха инвалида, он засмеялся. Он ожидал всего. Что Сал будет стыдиться дружбы с ним, считать того грузом. Но Фишер лишь заботился, хотя эта опека в какой-то степени оскорбляет. Ощущение, что с ним нянчатся, – Сал, не сто́ит беспокоиться по такой глупой причине. Мне уже давно плевать на мнение таких людей, я тебе уже говорил. Не надо меня защищать, это выглядит как жалость. Жалость как отдельный вид дерьма, а оно всё мерзкое. – Это как-то непроизвольно выходит, – Сал передёрнул плечами и посмотрел в окно, – Слушай, мне домой нужно. Дела некоторые вплыли. Ты не против? Справишься без меня. – Обижаешь, – на материнский манер ответил Крис и солнечно улыбнулся, – Благодаря тебе, я самый самостоятельный человек на планете, – Он понимал, что это очередная отмазка, но не давил. Он не просил быть честным в причинах побега. Наверное, какие-то сторонние проблемы воспринимать легче, нежели, когда проблемой являешься ты. Вяло улыбнувшись, Фишер кивнул и удалился, – Пока.***
Ближе к вечеру в комнату постучалась Бараска. – Что такое, мам? – сознание вырвалось из раздумий, когда женщина уже стояла над кроватью и наклонялась к его лицу. – Поцеловать тебя пришла, – губы коснулись щетинистой щеки и тело примостилось рядом с лежащим, – Тебя что-то беспокоит? – Да так, – хотел было отмахнуться младший Джоуи, но прокряхтел это так, будто начинал монолог, что пришлось продолжить, – Просто ощущаю себя плохим человеком. – Почему это? – Не знаю, но я всегда был таким противным ко всем. Совестно. – Как говорил Маркиз де Сад, человек, чтобы стать счастливым должен пройти через все возможные пороки, и никому не делать добра, – женщина нежно погладила колено сына. – Пороки говоришь? Может в порно податься? – блондин с усмешкой поднял взгляд в потолок. Бараска явно была недовольна шуткой Христофа, – Лучше подумай получше... Ты же не хочешь, чтобы в ошибках и угрызениях совести прошла вся твоя жизнь. – А, может, и хочу, – ответил тот с вызовом, – Человек, пытающийся задушить свою индивидуальность, обладает своеобразным эротизмом, связанным с состоянием подчинения. – Ну, я в любом случае против такого, так что подумай ещё. Но, чтобы ты не выбрал, не поддавайся уважению к нашим абсурдным общепринятым нормам. – Хахаха, ты говоришь как дядя Марти. – Семья как никак, – Бараска опустила глаза в пол, разглядывая свои ноги, – Понимаешь, не бывает на свете полностью злых людей. У тебя много качеств, которых ты не замечаешь. – Например? – Не выуживай из меня комплименты. У тебя целый вечер впереди, подумай над этим. После этих слов Кристофер остался один. Всё оставшееся время он думал. Раньше, он бы согласно кивал каждому слову матери, но его самооценка упала на коляску вместе с ним, как разговорчивость Сала, когда тот был замотан бинтами в больнице. Он всё не мог принять эти слова. Как же это возможно? Ставить себя на первое место. Сал так не делает. Сал. Ах, Сал такой добрый. Хотя людей уважают ради тех выгод, которые собираются из них извлечь. Какая же выгода Фишеру от дружбы с инвалидом? Всё равно никакой. Сердце забилось чаще, и прохладные пальцы коснулись горячих щёк. Спрятав лицо в подушку, парень горячо выдохнул «Люблю» в подушку и заснул, не выключив свет.