Тебе не будет больно

Вот уже новый пациент Дазая, неловко пошатываясь, тащил свой чемоданчик чуть-ли не волоком прямо по полу. Осаму свободной рукой выхватил груз Рюноске. Последующий жест, который, по всей видимости, означал благодарность или доверие, вызвал легкую, одобрительную улыбку Осаму. Акутагава тощими пальцами крепко вцепился в рукав халата своего врача.       «-Кажется, я ему понравился. Это очень хорошо.» Дазай искренне радовался, когда ему удавалось войти в контакт с пациентами. Особенно рад он был, что с парнишкой этим пока все мирно. Дазаю приглянулся невзрачный мальчик. Он совсем не раздражал, напротив, был довольно приятен. Объективной причины Осаму не мог отыскать. Просто нравиться и все тут. А еще жалко его до ужаса. Еще толком и не разобрался в нем и в проблемах его, а уже жалость так и пробирает. На втором этаже все было спокойно. Больница сама по себе небольшая, так еще и «не сезон» сейчас, так что в общей комнате было всего шесть человек. Палаты пустовали. Ребята увлеченно играли в карты, общались, смотрели телевизор и читали книги, словом, делали все то, что было дозволено в свободное от процедур время.       Боковым зрением Дазай увидел, что его пациент уставился на группу ребят. Подростки разных возрастов и диагнозов что-то оживленно обсуждали. Раздавался громкий смех. Дежурная санитарка стояла немного поодаль, но внимательно прислушиваясь к разговору больных. Завидев Дазая и Акутагаву, она сначала поздоровалась со врачом, после взглянула на мальчика и по-доброму улыбнулась. Тот, кажется, даже не заметил, поскольку был увлечен другими жильцами второго этажа. Вероятно, он ожидал трясущихся по углам, как избитые дворняжки, запуганных и измученных детей, но увидел довольно счастливых и разговорчивых, казалось, обычных подростков. Тут и рыжий мальчик-тихоня с грустным взглядом четырнадцати лет, и две девочки, которые вечно ходили вдвоем и хихикали по углам, и семнадцатилетняя девушка, пережившая смерть обоих родителей и самостоятельно решившая пройти лечение от неврозов и депрессивного расстройства. Были, безусловно, и пару ребят, которые сидели в одиночестве и ни с кем не общались, да и те выглядели безобидно и приятно. В общем, атмосфера второго этажа не угнетала и не давила, никакого ужаса не вселяла. По крайней мере, как считал Осаму, пока ты не столкнулся с этой атмосферой темной, тихой ночью один на один.       -Эй, Рюноске, ты не переживай, быстро в коллектив вольешься. Тут все ребята спокойные. Буйных нет. — Дазай врал. Не во всем, разумеется. Буйных детей с интенсивными психозами действительно не было здесь. Ребята с обострениями располагались этажом выше в наблюдательных палатах. Доступ к общим комнатам им был запрещен, соответственно, до перевода в обычное отделение. Однако, Осаму соврал в том, что его новый пациент без проблем вольется в коллектив. Как правило, «свежих» тут не жаловали и в устоявшиеся компании не принимали, если только новичок не особо настырный попадется и сам к ним не пристанет. Акутагава, как успел заметить Осаму Дазай, не самый разговорчивый малый, так что ему придется непросто со здешними больными. Разум Акутагавы был где-то далеко. Дазая он, кажется, совсем и не слушал. Халат врача давно уже отпустил, и теперь нервно теребил свой серый свитер, растягивая пальцем дыру между шерстяными нитями. Наконец, дойдя до самого конца коридора (палата была последней на этаже), врач и пациент остановились у белой двери с номером 27 и с замочной скважиной.       -Вы будете меня запирать? — безмолвный парень, наконец, подал голос. Дазай отпер дверь большим ключом, покрытым золотой краской, которая кое-где уже облезла.       -Только если будешь хулиганить. Будешь хорошим мальчиком, тогда не запрем. За скрипучей дверью была светлая, опрятная комната с большим зашторенным окном во всю стену. У стены стояла одинокая железная койка с белым матрасом, рядом тумбочка и кресло. Дазай сделал шаг от двери, чтобы пропустить Акутагаву вперед. Рюноске, робко зашел в комнату и плюхнулся на кровать, сразу немного попрыгал на ней и легонько улыбнулся:       -Довольно мягкая. Знаете, Дазай, я думал будет гораздо страшнее.       -Знаю, малыш, — Осаму сам не заметил, как назвал своего пациента малышом- глупость, да и только, -ну что, а теперь немного о формальностях. Дазай прокашлялся, гордо приземлился на стул, закинул ногу на ногу и, как профессор в университете, лекционным тоном начал краткий экскурс в больничную жизнь:       -Это твоя палата. Неплохая, не правда-ли? Ванная комната в начале коридора, столовая на первом этаже. Общая комната в твоем распоряжении в свободное от процедур время. В 22:00 ты укладываешь свое тело в кроватку и быстренько засыпаешь. Сейчас придет санитарка и проверит твои вещи, а еще сообщит тебе распорядок дня. Скрип двери прервал Дазая. В палату зашла женщина.       -А вот и вы. С Вашего позволения, — Дазай встал и уже было направился к выходу, но тут же обратился к Рюноске, сидевшему на уголке кровати, скрестив ноги и сжав руки в замок:       -Скоро снова встретимся, не скучай, -тотчас сказав это, Осаму пулей вылетел из кабинета.       «Твою мать.» Дазаю непривычно неловко находиться рядом с «тряпичной куклой». Хотелось отнестись к нему как-то особенно. Будто тот был не пациент, а старый знакомый, быть может даже, друг.