Энтони Августин Гилберт
02.05.1985 — 02.05.2011
«Ни разум, ни сердце не могут поверить…»
Соммерс думала, что все слёзы уже были выплаканы, но как оказалось нет. Наверное, они никогда не закончатся, как не исчезнет и душераздирающая пустота. Ни тогда, когда полицейские нашли синее раздувшееся тело в ванне, а она опознала в этом нечто её милого мальчика, её Тони. Раздался тихий рваный всхлип, а затем ещё один… И ещё, и ещё, и ещё… Ей было всё равно, что о ней подумает Сальваторе, насколько жалкой и сломанной выглядит. Дженну не смогла сломать смерть матери, отца, старшей сестры Миранды. Но Тони… Он сломал её. Они оба мертвы, только он лежит в земле, а она зачем-то продолжает по ней ходить. Соммерс опустилась на колени и стала молотить руками каменную плиту, не обращая внимания на боль. Я трусливо отвернулся, закусив внутреннюю сторону щеки и случайно столкнулся взглядом с жесткими голубыми глазами. Какого черта…? Он смотрит прямо на меня. Я в шоке раскрыл рот, как Деймон жестко обрубил меня: — Ты действительно хочешь этого? — Что? — только и смог растеряно произнести я, пятясь назад. Я же сдох… Сдох! Сдох! Сдох! Всё резко замерло. Не было слышно шелеста листвы, пения птиц, криков Дженны… Весь мир остановился, кроме Сальваторе. Он демонстративно медленно и вальяжно двинулся в мою сторону. Его один шаг вперёд — два моих шага назад. Мой мозг работал, кажется, с космической скоростью, анализируя произошедшее ранее и происходящее сейчас. Воспоминания нахлынули мощной волной. Вечер. Звонок Дженне. Водка. Три записки. Ванная полная воды. Кровь в пакетах. Голод и клыки. Свёрнутая шея. Темнота. Сука… Вот же сука… Я больше не отступал, какой смысл? Деймон схватил меня за волосы на затылке и резко дернул вперёд на себя. Это сон, морок, иллюзия, как угодно… Главным и неизменным остается факт смерти. Моей смерти и… обращение. Всё произошло за секунды, если не меньше. Слишком яркие и бурные эмоции накрывали моё сознание одна за другой, а потом за точно такое же крошечное мгновение пропали, не оставив и следа. Внутри всё потухло. — Для чего ты показал мне это? — глухо спросил Энтони, сфокусировав спокойный взгляд на Сальваторе, который несколько растерялся от столь резкой перемены. Он совсем не этого добивался. Деймон многозначительно ухмыльнулся, слегка наклонив голову набок. — А ты не догадываешь? — Сальваторе, ты сейчас роешь самую настоящую могилу нашей дружбе… — выплюнул последнее слово, будто какую-то гадость, Тони и еле заметно усмехнулся, демонстративно оглядев окружавшее их кладбище. — Детка, у нас впереди целая вечность и долго ты без меня не протянешь, — он самодовольном оскалился, пошло подмигнув. Гилберт выразительно изогнул левую бровь. — У тебя слишком раздутое эго. — Говорят, любовные признания хорошо влияют на цвет лица и придают уверенности в себе. Взгляд Энтони стал по-настоящему жестким и холодным, в самой глубине зелёных глаз всплеснулась обида. Деймон облегченно выдохнул про себя, в Гилберте всё ещё есть живые эмоции, он не нажал на «большую красную кнопку». Резкое спокойствие Тони действительно испугало, а потому Сальваторе не контролировал, что говорил. Отматывать назад было поздно. Деймону хватает проблем по горло с одним неуравновешенным вампиром. Разбираться с Энтони, у которого пропала мораль и хоть какие-то сдерживающие факторы, совсем не хотелось. Уж пусть лучше презирает и обижается, чем… — Только не говори, что я неправильно всё понял, — ехидно произнёс он, наклонившись вперёд со скрещенными на груди руками. Кончики их носов практически касались друг-друга. Гилберт и не думал отдаляться. — Какая же ты дрянь, — сквозь зубы произнёс он. — О-о-о, да! Но за это ты меня и любишь! — с чрезмерным восторгом, протянул Сальваторе, театрально кривляясь. — Не обольщайся, это скоро пройдёт, — мрачно отозвался Тони, отведя взгляд. Отдалившись, Деймон нахмурился и надул губы. — Врать самому себе так утомительно… Не надоело? — А тебе? — уголок губ Энтони дернулся в подобии ухмылки. Сальваторе закатил глаза. Пространство вокруг стало размываться. То ли подсознание было слишком глубоким, то ли падал Тони слишком медленно, но этого времени вполне хватило чтобы подумать о том, что его ждёт дальше. Перспективы совсем не радовали. Лёжа на боку, Деймон прижимал к себе Гилберта, уткнувшегося носом ему в районе ключиц. Энтони очнулся не так давно, но странно, что он ещё не столкнул Сальваторе с кровати или не сотворил чего-то этакого. Липкая тишина спальни, разбавляемая лишь звуками дыхания и медленным биением сердец, напрягала Деймона. Но ничего кроме томительного ожидания ему делать не оставалось. Неосознанно он запустил пальцы в спутанные светлые волосы с отросшими корнями, как его тут же остановил Тони, схватив за запястье. — Не трогай меня, — твёрдо произнёс Гилберт и откатился в сторону, отбросив от себя чужую руку. — Ладно, принцесса. Главное не нервничай. Сев в противоположном углу постели и поджав ноги, Энтони, фальшиво хихикнув, сказал: — Боишься, что разобью какую-нибудь старинную вазу о твою пустую головушку? Деймон также сел и неопределенно пожал плечами, чем, кажется, развеселил Тони, по-крайней мере так это выглядело на первый взгляд. Если же приглядеться внимательнее… Костяшки Гилберта побелели от того с какой силой тот сжимает свои колени. Взгляд судорожно бегает из стороны в сторону. Грудь почти не вздымается от слишком поверхностного дыхания. — А ты не собирался этого делать? — с насмешкой поинтересовался Сальваторе, поудобнее облокачиваясь на подушки. Не напрямую, но он хотел показать, что приближаться не собирается… пока. — Я умею считать, — выдавил шутливую улыбочку Энтони. — Не переживай, принцесса. Теперь ты можешь ломать всё что угодно, расплатиться всегда успеешь, — наклонив голову набок, он подмигнул. Было видно, как плечи и шея Тони напряглись, а взгляд стал более загнанным, чем раньше. Неловко обняв себя за предплечья, он к собственному стыду понял, что на нём из одежды только нижнее бельё и шелковый халат нежно-голубого цвета, который точно не его. Поджав губы и сглотнув излишне вязкую слюну, Гилберт гневно взглянул на Сальваторе и, схватившись за угол, попытался натянуть на себя как можно больше одеяла. Оно поддавалось с трудом, так как на нём нагло полулежал с забавой наблюдавший за Энтони Деймон. Тони шумно выдохнул и со всей силы рванул на себя покрывало, от чего то громко треснуло, а он упал назад с кровати. Сальваторе с трудом сдерживался, чтобы не рассмеяться или хотя бы не фыркнуть. Гилберт сейчас такой ранимый и нестабильный, поэтому лучше не надо. С демонстративным сожалением, когда Энтони поднялся с пола, Деймон произнёс: — Ну, оно никогда мне не нравилось. Кстати, с Днём Рождения, — коротко и искренне улыбнулся он, кивнув на халат. В другой бы ситуации Тони обязательно поблагодарил и, возможно, как-то приятно ответил, но не сейчас… Гладкая, нежная ткань жгла и раздражала кожу. Хотелось сорвать короткий халат, но мысль стать перед Деймоном практически обнаженным непривычно стесняла. Ему стало так гадко и противно от Сальваторе, от всего того, что происходило между ними на этой самой кровати и не только, а особенно мерзко сделалось от самого себя. Что же он наделал… Насколько же он отчаявшийся и жалкий слабак, что не смог перетерпеть всю ту сердечную дурь и полез в койку, чтобы взять себе хоть что-нибудь. И ведь имел наглость и глупость, обманывать себя каждый день, что всё нормально и скоро чувства пройдут нужен лишь ещё всего один совместный ужин, поцелуй, ласка, ночь… Не прошло и Деймон теперь знает обо всём. Какой позор. Его горло стало неприятно скрести, Гилберт понимал почему. Присев на край постели, он глубоко задышал, стараясь успокоиться. — Я хочу побыть один, можешь выйти? — не поворачиваясь к Деймону лицом, напряжённо попросил Тони, незаметно стискивая в кулаках простынь. — Вообще-то это моя комната, принцесса. Энтони нечеловечески быстро встал, от непривычки чуть качнувшись. — Ладно. Гилберт слегка рвано выдохнул и сделал пару размеренных шагов по направлению к двери, осторожничая. Энтони боялся своей новоприобретенной и плохо контролируемой им силы. Сальваторе удивлённо вскинул брови, с растерянностью смотря вслед. Деймон настолько привык к их небольшим перепалкам по поводу и без, что чуть ли не скривился от такой совсем не возбуждающей пассивности. — Ты куда?! — в секунду оказавшись рядом, Деймон крепко схватил Тони за локоть. Тот бросил на него хмурый взгляд из-за плеча и полным сарказма и яда голосом ответил: — Загорать. Сальваторе только сильнее сжал руку Гилберта, с чьей стороны послышалось глухое рычание. Энтони дернул верхней губой, демонстрируя появившиеся клыки. Когда в следующее мгновение на горле Деймона появилась чужая рука, он дико ухмыльнулся, в глазах блеснули азарт и желание. Как только он ответил Тони такой же хваткой на шее, тот с силой впечатал Сальваторе в стену. Но Гилберт не смог долго удерживать главенство и через несколько секунд сам оказался вбит в стену. Душить друг-друга они не переставали ни на мгновение. Ещё немного поигравшись со сменившим облик Энтони, Деймон повалил его на кровать. Заведя руки Тони над головой и усевшись на его бёдра сверху, Сальваторе произнес, игриво облизнувшись: — Урок номер один, запомни, чем старше вампир, тем он сильнее. Гилберт замер, перестав вырываться и пробовать укусить, а затем небрежно фыркнул и закатил глаза: — Я то надеялся, что твои педофильские наклонности изжили себя. А, нет. Сильный и старый учитель прижимает к кровати слабого и юного ученика. Фу! — язвительно-чопорно сказал он, поджав губы. Деймон шумно выдохнул, прикрывая глаза. — А ведь раньше тебе нравились наши ролевые игры… — с томным придыханием, прошептал он, опаляя ухо Тони. Деймон провёл кончиком носа по его шее, а затем оставил на ней несколько поцелуев, наслаждаясь отзывчивой реакцией тела Гилберта. Энтони и раньше был довольно чувствительным, а теперь то… Оторвавшись от истязания шеи и ключиц, Сальваторе вернулся к нечеловеческому лицу Тони. Они пристально смотрели в глаза друг друга, не моргая. Деймон видел во взгляде Гилберта внутреннюю борьбу с самим собой и собственными желаниями. Адамово яблоко Энтони нервно дернулось. Это единственное, что выдавало его волнение. Когда Сальваторе почти коснулся полураскрытых губ, Тони жёстко сказал: — Я больше не хочу тебя. Он скептично усмехнулся. — А твоё тело говорит обратное… — Я не могу продолжать спать с тобой, Сальваторе. Деймон фыркнул и, отпустив запястья Гилберта, скрестил руки на груди. Он продолжал сидеть на бедрах Тони, держа идеально прямую осанку и смотря на того сверху вниз. Всего на долю секунды в вернувшихся к норме зелёных глазах промелькнуло восхищение и страстное желание. Что бы Энтони не говорил, они оба знали, что тот хочет Сальваторе. — Это из-за письма? — спросил он, по-птичьи наклонив голову набок. Приподнявшийся на локтях Тони бессвязно пожал плечами, смотря вниз, бóльшая часть его лица была скрыта растрепанной длинной чёлкой. Немного помолчав, Деймон легкомысленно произнёс: — Оно не имеет значения, так что не усложняй. — М? — выдавил из себя Энтони. — Я бы позаботился какое-то время о Дженне и без «признания». Так что ты мог и не идти на такие жертвы. — То есть, я не люблю… тебя? — уголки искривленных губ слегка дрожали. Сальваторе нахмурился. — Пф, ну разумеется. — Слезь с меня, — аппатично попросил Гилберт. Деймон недовольно поджал губы, но всё же выполнил просьбу и пересел на матрас. Не отрывая взгляда от пола, Тони пошёл к двери. Когда он схватился за ручку, то Сальваторе окликнул его: — Эй! — Что? — Гилберт замер на месте, стоя слегка сгорбленной спиной к нему. — А как тебе вообще такая глупость в голову пришла? — с искренним интересом спросил он, пялясь на светлый затылок. — Водка, — кратко и сухо произнёс Тони и, больше ни секундой не задерживаясь, вышел вон. Деймон задумчиво прищурился, а затем упал обратно на постель, раскинув в сторону руки. Сальваторе не обратил внимания на несколько искривленную ручку двери. Зайдя в самую дальнюю комнату противоположного от спальни крыла, Энтони скатился по стене вниз. Он прикусил нижнюю губу и, смотря наверх, часто заморгал. А чего он собственно ожидал? Смерти. Тони ударил себя кулаком в грудь несколько раз, а затем съежился на холодном пыльном полу, цепляясь за спутанные волосы. Слёз не было, лишь удушающее чувство меж рёбер. Энтони должен его ненавидеть! Должен, но не может. Хочет, но не может. Так было бы правильно, так почему нет? Его голова разрывалась от тупой пульсирующей боли, каждая конечность ныла, как после тяжёлой тренировки в зале на следующее утро… Стоп! Утро! Точно, утро, конечно же! Ощупав пальцы, запястья, шею и на всякий случай щиколотки и мочки ушей, он облегченно выдохнул, почти рассмеявшись. На нём нет ни колец, ни кулонов, ни браслетов, ни серёжек, а значит шанс ещё есть. Тони, пошарил взглядом по погруженной в ночную тьму комнате, внутренне удивляясь отличному зрению и слуху, если тот напрячь. На столике стояли диковинные и явно старинные часы, которые показывали, что до рассвета оставалось всего полтора часа. Опираясь на стену позади, Энтони встал на ноги и дергано повел головой. Жажда драла горло со страшной силой, но он не собирается ей подчиняться. Ни сегодня, никогда. Он взял стул за обитую тканью спинку и потащил за собой к зашторенному окну. Гилберт снял подаренный халат и аккуратно сложил на краю письменного стола. С выпрямленной спиной и приподнятым подбородком Тони присел на стул перед раскрытым окном, сложил на коленях руки и прикрыл веки с трепещущими ресницами, ожидая рассвета. Он ждал смерть уже в третий раз, надеясь, что этот раз станет последним. Ведь на большее его решимости попросту не хватит. Либо всё закончится здесь и сейчас, либо никогда и ни за что. А ведь единственное за что Энтони был готов возненавидеть Деймона хоть немного, это не обращение в вампира против воли, а то, что он не поверил ему. Даже на жалкую, крохотную секунду не поверил, что по какому-то странному недоразумению Тони может глупо и отчаянно любить его, вопреки разуму.