Все говорят, что я люблю тебя

— Итак… Ты обычно не забираешь меня со школы, — прервал затянувшееся молчание Джереми, с любопытством рассматривая брата. На Тони были чёрные узкие джинсы, такая же по цвету футболка и серая фланелевая рубашка в крупную клетку. Он выглядел, как нормальный парень. Джер даже не сразу понял, кто его зовёт на парковке. Энтони слился с общей массой, без своих привычных рубашек, кожаных штанов, блёсток и всего такого прочего. Впервые Тони действительно походил на старшего брата, такого как у всех остальных. Самого обыкновенно. Даже его рыжие волосы не казались такими уж яркими. Включив левый поворотник, брат бросил на него короткий взгляд и вернул своё внимание к дороге. — Ага. Джереми подозрительного нахмурился, когда понял, что они свернули не совсем туда. — Мы не домой едем? — Пф, конечно нет. Я везу тебя в лес, чтобы убить, — пугающе серьёзно произнёс Тони. Фыркнув, младший Гилберт закатил глаза. — Не смешно. — А кто тут шутит? — вопросительно приподнял брови Тони. — Мне проблемы с Вольтури не нужны. Прищурившись, Джереми испытывающе прожигал профиль брата взглядом, но никакого эффекта. Его так просто не возьмёшь. — Может всё-таки скажешь нормально? — Терпение, мальчик мой. Терпение… — Не говори так, а то звучишь, как педофил. — Не переживай, в моём вкусе мужчины по-старше, — многозначительно ухмыльнулся Энтони. — У тебя кто-то появился или это Деймон? — поинтересовался Джереми, кивнув в сторону заднего сидения, где лежал букет. Тони протяжно и меланхолично вздохнул. — Если бы у меня кто-то появился, ты бы уже знал, поверь. Трудно не услышать радостных воплей Дженны. А Сальваторе… Не помню, чтобы он когда-нибудь дарил мне цветы. — Не в его стиле? — немного ехидно уточнил младший Гилберт, припоминая свои встречи с крутым вампиром в коже. — Не-а, он просто невнимательный мудак, — небрежно ответил брат, непроизвольно дёрнув уголком рта. — Ясно, — покивал Джереми и отвернулся к окну, думая, что разговор окончен, но не тут то было. Через несколько минут, когда они выехали на менее оживлённую дорогу, Тони прорвало. — Сколько я с ним был и ни одного цветочка! Нет, понимаю, у нас типо «секс по дружбе», а он не включает в себя романтики, но п-ха… Да даже дружбы там не было особо. У нас вообще по какой схеме обычно всё проходило… — Только, пожалуйста, давай без подробностей, — успел влезть в перерыве Джереми. Он как-то случайно услышал часть разговора Энтони с тётей и та травма до сих не зажила. — Хорошо, специально для твоей детской и ранимой психи, братишка — насмешливо произнёс тот и потрепал Джера за щеку. — В основном мы проводили время в моей квартире. Он мог позвонить, но чаще всего приезжал без приглашения или уже ждал меня внутри. Бывало мы ходили в клуб или бар. Кстати, забавная штука, которую я понял совсем недавно. Куда-то повеселиться шли только, если у меня не было настроения заниматься сексом. — А что в этом забавного? — непонимающе свёл брови Джереми. — Потому что потом я точно ебался с ним на любой поверхности и в любой позе. Заметив, что младший брат всё ещё не нашёл связи, Тони пояснил: — Люди ходят в такие места, чтобы подцепить кого-то на ночь. Вот Деймон и цеплял в наглую, а я ревновал, пил столько, сколько никогда не стоит и провоцировал в ответ. Как итог мы оба злые, словно черти, спускаем всё это друг на друге в постели. Джереми хмыкнул, выглядя очень задумчивым. Посмотрев на младшего брата в висящее прямоугольное зеркало, он негромко произнёс, стараясь скрыть излом в своём голосе: — Никогда не поступай так, Джер. Ничего хорошего из подобных «отношений» не выходит и неважно как сильно ты любишь человека. Такая любовь очень изматывает. — Я понимаю, — также тихо ответил тот и сцепил пальцы меж собой, вспоминая то, что было у него с Вики. Может быть пора отпустить Донован? — Мы на месте, пойдём, — вырвал его из мыслей спокойный голос старшего брата. Хлопнув дверцей Volvo, Джереми замер и сглотнул. Они приехали на кладбище. В отличие от Елены он бывал здесь не часто. Может быть младший Гилберт и любил слушать эмо-музыку, но вот их взглядов на жизнь и романтического отношения к кладбищам не разделял. Взяв цветы, белые лилии, Тони неторопливо прошёл за ворота. Джер глубоко вздохнул, сжав за спиной кулаки, и последовал за ним. Не окружай их могильные плиты, можно было бы подумать, что они прогуливаются по парку, наслаждаясь природой. Погода сегодня действительно хорошая. Ещё пара дней и начнётся лето. Минут через двадцать они оказались на семейной части, рядом с родителями. Остановившись чуть поодаль, Джереми натянуто ухмыльнулся. — Никогда не думал, что ты принесёшь цветочки маме и папе. Тони в ответ выразительно фыркнул и отрицательно покачал головой. — Ещё чего, скорее свиньи полетят, — он прошёл мимо родительской плиты, принципиально не глядя на неё. Джереми нахмурился, когда тот остановился у камня, раннего наличия которого, младший Гилберт не помнил. — Вообще очень странно, что Миранда и Грейсон выписали меня из особняка, но оставили место здесь, — почесал щеку Энтони и, обернувшись к брату, закатил глаза. — Не стой столбом, подойди ближе.

Аннабель Чжу-Остин

20 мая 2011

Навсегда любимая дочь и девушка.

Джереми не мог оторвать слезящихся глаз от вырезанных на белом мраморе букв. Тони положил цветы на землю и слабо улыбнулся, с нежностью проведя кончиками пальцев по краю холодного надгробия. — Жаль, что мы не успели нормально познакомиться, Анна. Джереми не очень много о тебе рассказывал, но не волнуйся, он говорил только хорошее. Окружающий мир превратился для него в белый шум, поэтому младший Гилберт не заметил, как и когда он оказался в таких тёплых и поглощающих объятиях старшего. — Чш-ш, ребёнок. Всё будет хорошо, слышишь? Ты не виноват. Ты ни в чём не виноват. Можешь не верить, но она в лучшем месте, — нашёптывал Тони, гладя Джереми по окаменевшей спине. — Ты сильный, ты справишься. Тебе не нужно умирать и становиться для этого вампиром. Я верю в тебя. Вся наша маленькая семья верит. Ты не один. Никогда не будешь, старший брат никогда не оставит тебя и всегда защитит. Джер сжал трясущимися пальцами ткань клетчатой рубашки и прижался ещё сильнее. Он так хотел, чтобы эти слова были правдой, а не сладкой, утешающей ложью. Тони ведь не станет врать, как Елена? Ранее сидевший и внимательно наблюдавший за двумя братьями, иссиня чёрный ворон громко каркнул и слетел со своего места. Почему? Развалившись в пенной ванне, Деймон никак не мог понять: почему? Почему он должен рушить всё хорошее, появившееся каким-то чудом, вокруг него. Может быть на самом деле Сальваторе мазохист, а не садист, как считают все остальные. Но тогда разве он не должен чувствовать сейчас удовольствия? Хотя бы капельку. Сидя в обжигающей воде и проглатывая очередную порцию бурбона, Деймон чувствовал только тупую боль, словно в его груди ковыряли ржавым ножом. Это делал не кто-то, а он сам. Сальваторе сам виноват в том, что в его сердце вогнали лезвие. Он методично этого добивался и вот заслуженный результат. Так, почему Деймон не счастлив? Гилберт поступил так, как Сальваторе не надеялся, но ожидал. Надеялся он на совершенно глупое и обратное. Лишь в розовой фантазии достаточно трёх слов, чтобы всё исправить. В реальности их никогда не будет достаточно, уж слишком много он сделал не так. Деймон знал свои ошибки, но искренне не понимал, чем последняя хуже предыдущих. Как попытка уберечь, пусть и слишком радикальная, хуже попытки изнасилования и тех событий, когда он чуть не убил Тони? Да, Сальваторе просил прощения, но какое это имеет значение, если после он не становился особо то лучше в своих поступках? Деймон не менялся, в отличие от Энтони… Он игнорировал это, старался ранее не думать, ведь Гилберт был рядом и никогда не отказывал. Речь не столь о сексе, сколько об эмоциях. Тони всегда давал почувствовать рядом с собой. Основными эмоциями, которыми Деймон жил больше века были ярость и жажда. Ярость на брата, на невозможность быть с Кэтрин, а потом и на саму Пирс, на общество Августина, на мир, на себя в целом. Жажда до мести, до жестокости, до секса, до убийства, до крови. Даже с Энтони всё началось из-за жажды. Жажды красивой вещи. Строптивый парнишка с большими глазами-изумрудами и округлой задницей, чем-то неуловимо напоминающий Кэтрин Пирс — любовь всей его жизни… Как по-идиотски и неправильно это звучит теперь. Сальваторе никогда не чувствовал к вампирше того, что раздирает его сердце теперь. Скрипнув зубами от звука писклявого голоска, раздавшегося с первого этажа, Деймон выпустил бутылку из рук и скользнул под воду, погружаясь с головой. Кэролайн Форбс — раздражитель, которому в пору посоперничать со Стефаном за первенством в списке жестоко убитых. Парадокс безмозглой черлидерши состоит в том, что Сальваторе благодарен ей. Совсем немного. Без аварии, в которую попала блондинка, Тони бы не приблизился к Мистик Фоллс и на километр. Узнав от Лиз о плачевном положении её дочери, у Деймона сразу же появился в голове план или, точнее сказать, перспектива. Маленькая Форбс должна была умереть. Смерть близкой подруги точно бы выдернула Гилберта откуда угодно. Такое трагическое событие не сломило, но пошатнуло Энтони и ему бы понадобилось крепкое мужское плечо рядом. Чем не шанс исправиться для Сальваторе? Он бы утешил, приласкал, собрал заново… Их бы ждала вечность. Вместе. Идеально. Но вмешались ведьма-недоучка и Елена, надавив на его совесть. Деймон сам в шоке, что она у него всё ещё есть, пусть и жалкие крупицы. Исцеление Кэролайн немного отрезвило погрузившегося в мечты Сальваторе. Он вспомнил, что Гилберт не наивный дурачок, отойдя от горя, тот бы обязательно задался вопросом, почему Деймон допустил смерть близкого для него человека и понял специальность бездействия. Сальваторе пришлось перестраиваться. План поменялся с расчётом на благодарность Тони за спасение. Времени бы понадобилось больше, чем в первом, но риски были меньше и он бы всё равно вернул Энтони. Надо же было сучке Пирс всё испортить. Раньше Деймон думал, что ненавидит Кэтрин больше некуда, но как оказалось… У ненависти, как и у любви нет предела. Ему хочется верить, что с любовью именно так. Ведь ненависть и любовь две стороны одной монеты. Тони признался в любви к нему и Деймону до одури страшно… Что если у любви Гилберта предел есть и он его уже преодолел? Боже, как же сильно он хочет его увидеть… Неважно, что при этом скажет Гилберт, накричит, ударит или молча уничижительно посмотрит. Просто увидеть. На прикосновения Сальваторе и не надеется, всё-таки он реалист. Ещё немного и Деймон опустится до банальной слежки. Резко вынырнув, он откинул прилипшие пряди со лба и слитным движением полностью поднялся из остывшей ванны. Не обращая внимания на остатки пены и капающую с его тела воду, Сальваторе взял висящее рядом полотенце и свободно повязал его на бёдрах. Эта блондинка такая шумная, что аж реально придушить хочется, не так как Гилберта в порыве страсти и собственнического желания оставить метку, а так, чтобы позвоночник хрустнул в секунду. Какого чёрта она вообще всё ещё здесь? Оставляя за собой мокрые следы на полу, Деймон спустился на первый этаж, ему нужны ещё несколько бутылок бурбона и может быть миска черники. Продумав всё заранее, я освободил свой график дел, оставляя только приготовление ужина и вечерний звонок Кэролайн, так что никак не торопил Джереми уходить с кладбища. После того, как он успокоился, мы пробыли там около трёх часов. Я держался рядом, но не слишком, давая брату какое-никакое личное пространство. К счастью, мне было чем заняться. Кроссворд сам себя не решит. На обратном пути Джереми молчал, но всё же чувствовалось, что ему стало легче, да и мне тоже… Может мы не очень-то близки, но я всегда старался заботиться о нём. Всё таки Джер — семья, пусть пока не такая близкая, как Дженна. И на этот раз мне пришлось достаточно заморочиться, я даже готов признать, что рад своему вампиризму. Ненавижу бюрократию и все эти бумажки всем своим большим и прекрасным сердцем. А ещё морг не самое приятное место, даже его холл, особенно запах. Я начал дышать только для того, чтобы поблагодарить сотрудника вынесшего урну с прахом Анны. До неё, как невостребованного покойника у перегруженных в последнее время работников всё никак руки не доходили, так что вместе с остальными «случайными» жертвами пожара она ждала своей гос-очереди. Её мать мне найти не удалось. Вполне возможно, что она жива. Собственно, я был очень занят последние дни, в особняк возвращался поздно, говорил непривычно мало. Наверное, не нужно удивляться подозрительности Елены, но… Она меня уже заколебала. Я могу хоть шаг ступить без её косых взглядов и перешёптываний со Стефаном? Серьёзно, неужели я так сильно похож на нестабильного маньяка? Нет, главное крышу сорвало у её любимого белкоеда, причём неоднократно, а в группе риска оказался я! Это как так вообще получилось? Я ведь сижу тихо, курю бамбук, пью кровушку исключительно из пакетов, но всё ей опять не так… Думаю, Елене уже ничем не угодить, а я так заебался чё-то. Вот реально, только вроде в «отпуске» был, а чувствую себя хуже выжатого лимона. Этот город точно выкачивает мои жизненные силы, зуб даю. Хотя, может частично виновато отсутствие сна? Не знаю. Я ничего уже не знаю… Сделав огонь плиты по-тише и прикрыв почти готовый суп стеклянной крышкой, запрыгнул на край стола и бросил взгляд на поднимающиеся в духовке шоколадные кексы, по которым тайно сходит с ума Джер. Мальчонка почему-то вбил себе в голову идею о том, что крутые парни не должны любить шоколад настолько сильно. Ха-а, подростки… Я вот думаю, что это мило, когда у всего из себя крутого парня есть какая-то милая сторона. Это делает их более привлекательными в каком-то смысле. Ну да ладно, Джереми ещё не дорос до таких разговоров со мной. Для подобного мне достаточно Дженны и Кэролайн. Кстати о последней… Хм, обычно Форбс берёт трубку не позже трёх гудков. Что-то случилось? — Кэр? — обеспокоено позвал я, нахмурившись. — Деймон такой мудак! — без лишних предисловий начала она. Мне не нужно было её видеть, чтобы знать как именно поджаты её розовые губы и зло прищурены глаза. Усмехнувшись, потёр челюсть. — Факт, но может просветишь, из-за чего он мудак в этот раз? — Что ты в нём вообще нашёл, Тони, серьёзно?! У тебя же есть вкус, я точно знаю! — чересчур возбуждено восклицала Кэролайн. — Большой и крепкий хуй, — невозмутимо произнёс я, заставляя Форбс смущенно остановить поток своей речи. — Не такой уж и большой, — немного помолчав, небрежно фыркнула она. — Ну, не знаю, я всегда кончал, но может всё-таки вернёмся к более насущной проблеме? Мы можем поговорить о сексе в другой раз. — Да, точно! Просто он же тебе очень нравился… — Кэролайн, — с нажимом проговорил я. — Ты не говорил, что тот амулет от солнца его подарок. — Это не имеет значения. — Оказывается очень даже имеет! Может быть не для тебя, но для этого психа уж точно… — Где ты сейчас? — напрягшись, спросил я. — Стефан отвёз меня домой, потому что тут будет безопаснее и я с ним, пожалуй, согласна. — А как же Лиз? Ты в порядке с ней? У тебя достаточно крови? — Она на дежурствах следующие три дня… И уж лучше тут, чем там, — кисло выдала последнее Кэролайн. — Сегодня Деймон чуть ухо мне не оторвал, заметив в нём твою серёжку. Он прямо с катушек слетел. Но не волнуйся, со мной всё хорошо. Бонни завтра придёт и сделает мне другой амулет. — Бонни? Бонни Беннетт? — мои брови взметнулись вверх от удивления, а голос был полон недоверия. — Ведьма, которая смотрела на тебя, как на главного врага народа всего пару дней назад, сделает тебе антисолнечный оберег? Ты шутишь?! — Нет, Тони. Я не знаю как, но Стефан смог её убедить помочь мне. Может быть наша дружба с ней ещё не потеряна, как думаешь? — неуверенно спросила Форбс. Пф-ф-ф… Прикольно, чё… Прикольно… — Я ничего не могу сказать точно насчёт Беннетт, тут тебе стоит довериться своему чутью и хорошенько подумать самой, а нужна ли тебе эта дружба. Но послушай внимательно вот о чём… Будь осторожна со Стефаном. Он может и кажется душкой и невинным ангелочком, особенно на фоне старшего братца, но он та ещё двуличная сволочь. — Ты уверен, что не путаешь Стефана с кем-то? — Да, — твёрдо сказал я. — Я не прошу тебя избегать его или не принимать помощь, просто будь осторожна. Он не так прост, как кажется. — Хорошо, — с заминкой в несколько долгих секунд согласилась Кэролайн, сглотнув. — И ещё… — я закусил губу, сомневаясь стоит ли продолжать фразу. — Тебе лучше сказать мне, Тони. — Постарайся не пить человеческую кровь в его присутствии. — И даже не спрашивай его о причинах «благородного воздержания». Он только скажет какую-нибудь высокопарную и очень моралистическую чушь в стиле познавшего дзен. — Я уже слышала. Стефан пытался уговорить меня питаться кровью животных. — Согласись, он звучит, как сектант, — едко ухмыльнулся я. — Ага, — хихикнула Кэролайн, но почти тут же себя оборвала и быстро произнесла: — Я слышу его машину рядом, он привёз мини-холодильник. Мне пора, целую! — И я тебя! — только и успел сказать, как Форбс бросила трубку. Небрежно отбросив телефон в сторону, закрыл лицо руками и запрокинул голову назад, шумно выдыхая. Интересно девки пляшут… Очень интересно. Если Стефан хоть в чём-то поможет Кэролайн, то я не против. Вперёд и с песней! Не мне же этим в конце концов заниматься. Я сам ничего толком не знаю и держусь нормально, кажется, исключительно из-за усилившейся паранойи. Может ОКР Форбс поможет ей примерно так же. Ну, хочется на это надеяться. Деймон, конечно… Я честно не ожидал от него подобной херни. Это так мелочно забирать назад подарки. Неужели он всегда таким был? Хм, ладно, если ему так жмёт, то пусть подавится. Сейчас кексы допекутся и поеду собирать всё в коробочку, чего тянуть то. Надо поскорее ублажить нетерпение этой истеричной королевы, пока он сам не нагрянул и… Я правда не хочу с ним ругаться, ещё больше. Может так и не скажешь, но на самом деле я не большой любитель реальных ссор. Покричать, побить посуду, покидаться вещами, а после бурно помириться там же где только что ругались — всегда пожалуйста. Чего-то более серьёзного и реального я предпочитаю избегать. Трусливо? Возможно. Не отрицаю. Достав выпечку из духовки через пятнадцать минут, выложил её на большую тарелку остужаться. Суп тоже полностью сварился и я оставил его настаиваться под крышкой. Джереми крепко спал, так что я написал ему записку и прикрепил магнитиком на дверцу холодильника. Мало ли он проснётся прежде, чем успею вернуться. Если этого ребёнка не тыкнуть носом в нормальную еду, клянусь, он будет питаться одними чипсами и газировкой. Мне действительно хочется верить, что он поест суп перед тем, как решит уничтожить все кексы подчистую, но всё же лучше будет вернуться раньше и проконтролировать. Оказавшись в своей квартире довольно скоро, всего через полчаса, осмотрелся, вспоминая дружеские и «любовные» подарочки Сальваторе. Я принципиально верну ему всё и принесённые им секс-игрушки-аксессуары тоже. Так, красные верёвки для шибари точно его, а вот меховые наручники…? Кажется, их покупал я. Да-да, помню как долго не мог решить леопардовые или фиолетовые. Совместные фотографии, видеокамера вместе со " случайно забытыми» футболками также отправились в большую шляпную коробку. Его чашка, тапочки-драконы, милые записки, которые я аккуратно хранил в запертом на ключ ящике рабочего стола, флакон незаконченного цитрусового парфюма из Лос-Анджелеса, альбом полный набросков прекрасного спящего брюнета, связанные им тёмно-синие перчатки, плюшевый белый кашалот… Наконец закончив, обессиленно сел за свой туалетный столик с тремя зеркалами. Несколько минут я держал голову низко опущенной, вцепившись до боли в короткие волосы. Фух… Пожалуй стоит начать приводить себя в порядок, я должен выглядеть идеально и поистине роскошно. Никаких слабостей. Подняв взгляд, я увидел, как в отражении по моим щекам не переставая текли слёзы из широко раскрытых, покрасневших глаз. С остервенением выдернув пару салфеток из картонной коробки, стал грубо утирать лицо, а затем ударил себя кулаком в грудь.

Прекрати так сильно биться, тупое сердце.

Мне больно.

Я стал складывать и умножать трёхзначные числа в уме, пока наносил немного трясущейся кистью коричневые тени, а затем подвёл глаза чёрным карандашом. Шкаф встретил меня приличным количеством пёстрых вещей, которые заставили меня неожиданно нахмуриться и выбрать что-то гораздо более сдержанное: тёмно-коричневая или скорее очень тёмно-бордовая рубашка с длинным рукавом, такого же непонятного цвета классические брюки, обычная белая футболка под низ, чёрные матовые оксфорды и кожаная куртка, всё-таки уже вечер, немного прохладно. Взяв в одну руку коробку, а под другую мягкую игрушку, вышел из квартиры, больше не ощущавшейся домом. Прислонившись голой спиной к холодной стене, Деймон сидел в погружённой во тьму комнате. Его веки были полуприкрыты, он глубоко дышал, стараясь уловить слабый запах. Эта спальня принадлежала Гилберту после обращения. В Сальваторе боролись два сильных желания: одновременно Деймон хотел уничтожить всё в комнате и вместе с тем боялся прикоснуться хоть к чему-то. Постель выглядела в точности такой, какой её оставил в последнюю ночь Гилберт, абсолютно беспорядочной. Наполовину сползшее на пол одеяло, сбитая от частых кручений на месте простынь, примятая подушка в левом углу кровати и переброшенный через спинку шёлковый нежно-голубой халатик с держащимся в одной петле тонким поясом. Во всём этом чувствовалась застывшая жизнь. Мгновение и в распахнувшуюся дверь войдёт Тони с очередным томиком английской любовной классики из библиотеки Сальваторе и огромным запасом язвительных комментариев от искушённого читателя. На губах Деймона появилась слабая полуулыбка, но тут же потухла. Маленький гвоздик с лазуритом снова жёг ему руку. Он и Энтони… Всё просто не может так закончиться. Это неправильно.