***
Ближе к вечеру я собираюсь с мыслями и, наконец, встаю с кровати, пошатнувшись. Ноги ватные. Беру деньги, одеваюсь, прощаюсь с мамой и выхожу из квартиры. Сажусь на автобус, проезжаю несколько остановок, выхожу, иду в салон связи и оформляю новую сим-карту. Забираю, еду домой, поднимаюсь на этаж, в квартире раздеваюсь, иду в комнату. Вынимаю симку из телефона и вставляю новую. Номер Арса за смену я выучил наизусть, поэтому мне не составляет труда быстро его набрать и услышать заветные гудки. — Алло? — его голос звучит убитым. Он дрожит. На фоне слышно пиканье, посторонние разговоры. — Арс, что за хуйня происходит? Где ты? Что с тобой? — мой дрожит не меньше его. Чёртовы эмоции. — Тош, зачем ты это делаешь? — твой голос для меня мука. — Это ты зачем это делаешь?! Что происходит? Объясни! Я переживаю, Арс! — Антон, исчезни из моей жизни навсегда, прошу. И номер мой забудь. Всё равно поменяю. Прощай, — сброс вызова. Взгляд замирает на одной точке. Телефон выпадает из руки, слёзы начинают неконтролируемо катиться по щекам, сползая по подбородку, тяжело падая на футболку. Одна за другой. Быстро исчезая в ткани, оставляют за собой мокрый след. Губы дрожат. Немой крик рвётся наружу, но выходит только тихое сипение. Моё сердце рвётся на части. Мой разум сходит с ума. Я ненавижу тебя.***
Сейчас примерно полпятого утра. Я убит. Я не спал. Не смог. Я не понимал, почему часы в рыданиях проходят так быстро. В груди тупая саднящая боль. Во рту пересохло. Глаза закрываются под тяжёлыми веками, но сна нет. С прошедшими часами стало немного легче, но боль до конца не покидала мою грудь. Меня использовал человек, которого я полюбил всем сердцем, которому доверился. Наигрался, нацеловался и кинул. Я дышал им. Без него задыхался. А сейчас старался забыть его парфюм, который настойчиво бил в ноздри. Нет, в комнате нет совершенно никакого запаха, он сам всплывает в памяти и больно напоминает обо всём, что произошло. Бьёт точечно, без промахов. Ненормальное подсознание восстанавливает фантомные касания. Поцелуи в макушку. Переплетённые пальцы. Его губы на моих. Последняя дискотека и наши разговоры, его инициатива. Со временем рана заживёт, но шрам гарантированно останется. Глубокий такой, уродливый, широкий. Он не подарил ни одной вещи, но подарил больные воспоминания о себе. Его больше не будет в моей жизни. Больше никогда. За окном летают крупные хлопья снега. Фонарные столбы освещают двор с детской площадкой, которую уже занесло плотным слоем хлопьев. Всё вокруг приобрело белый окрас. На улице явно небольшой минус. Холод исходит от окна даже на расстоянии. Стоит кромешная тьма. Приближается холодная пора. Предновогодняя суета совсем скоро начнётся, в парках будет ещё больше влюблённых парочек. Будет больно выходить на улицу. Конец ноября. Конец нашей истории. Мама ушла на работу, а это означает, что я могу это сделать. Взяв телефон, я вставил старую симку обратно. Набрав по номеру, я вызвал такси к подъезду. Просто ткнул в рандомную точку на карте. Даже удивлён, что в пять утра люди таксуют. Собравшись и взяв только телефон, ключи, зажигалку и нашу фотографию со стола, выхожу. Закрыв квартиру, спускаюсь по лестничным пролётам. Этаж за этажом. Писк. Выхожу из подъезда, машина уже подъехала. Сажусь на заднее сиденье, трогаемся с места. Краски ночного города перемешиваются в единое тёмное пятно, с редкими просветами фонарных столбов. Мы едем в кромешной тишине. В голове полный бардак. Не соображаю от слова "совсем". Еду вообще не пойми куда.***
И вот он я, на окраине Воронежа. Один. Совсем один. Найдя какой-то 24-х часовой ларёк, мне без паспорта продают дешёвое виски и первые попавшиеся сигареты. Расплатившись с продавщицей, я иду, куда глаза глядят. Иду, заворачивая когда захочу, параллельно хлестаю некачественное виски из горла, чередуя глотки с сигаретами. Закашливаюсь, но снова и снова делаю новые затяжки. Ужасная херня. В конце концов набредаю на заброшенную девятиэтажку. Ноги немного заплетались, осталось полбутылки, выкурено три сигареты. Я не хочу тебя забывать. Просто тебе на меня наплевать. А я буду забытым. Ведь я для тебя никто. Я начал медленно, но верно подниматься на открытую крышу. В глазах плыло. Этаж за этажом. Выше и выше. Четвёртая сигарета пошла в ход. Слёзы снова начали течь, я шмыгал носом. Голова болит. Докурив, я как раз дохожу до заветного люка, ведущего на крышу. Приложив усилия, я оттолкнул металлическую дверь и поднялся наверх. Пройдя пару метров, оказываюсь на краю. Ночной город красив. Забавно получится, если я сейчас сорвусь. Хорошо, что я сюда не пришёл днём, а то чистое голубое небо напоминало бы его глаза. Перед глазами всё замерло, перемешалось и плавилось. Время бежало назад... — Думаю, это можно счесть за ответ. — Я люблю тебя, Антон. Всё было бесполезно. Пятая сигарета. Казалось, надо остановиться, но мой пьяный мозг хотел продолжения. И я ему его давал. Плююсь с противного послевкусия, но продолжаю курить. Арс ведь так этого хотел. Виски предательски некстати закончилось. Кинув пустую стеклянную бутылку куда-то в угол крыши, достаю фотографию из кармана куртки, вместе с ней достаю и зажигалку. В последний раз смотрю на счастливые лица. Подпалив угол, бумагу окутал огонь. Выпустив её с рук, она полетела вниз, медленно сгорая до тла. В голове прошмыгнула мысль полететь вместе с бумажкой вниз. Ноги еле держали. Шаг назад. Надо уходить из этого гиблого местечка. Редкие фонари освещали неизвестные мне тропинки. На улице ни души. Конечно, сейчас все нормальные люди спят мирным сном. А придурки с разбитым сердцем стоят пьяные на краю девятиэтажки. В моей голове нет ничего, я опустел . Я люблю тебя, Арс. Несмотря на то, что ты сделал, я всё равно люблю тебя. Я ненавижу тебя. Я ненавижу себя. Я люблю тебя. Я ненавижу себя. Пошёл снег. Крупные хлопья падали на холодный бетон, на мою куртку и волосы. Взглянув на часы, я увидел охеренные цифры. 5:36 Кажется, на эту ночь мы достаточно настрадались, пора домой возвращаться.***
Я выхожу у своего подъезда. 6:02 Я глупый и я пьяный. Один во тьме и без него. С трудом открыв дверь, захожу в парадную. Поднявшись на несколько этажей, шаркая по ступеням кроссовками, беру пачку сигарет и оставляю её на одном из подоконников. Это не моё. На утро её уже не будет. Жаль, с воспоминаниями так не получится. Положить бы их также на подоконник в подъезде, а на утро кто-нибудь выкинул их в мусорку или приютил в своей безумной коллекции боли. А сейчас нужно вернуться, и как-то дожить до утра. Утром будет лучше. Наверное. Вернувшись в квартиру, иду на кухню, где лежит аптечка. Включив небольшой свет, я начал шарить в ней, перебирая каждое лекарство, в поисках хотя бы валерьянки, а на идеальный случай снотворного. Спустя пару минут поисков выпиваю 5 небольших таблеток, которые ужасно воняют, но они смешанные. Первое со вторым. То, что нужно. Положив небольшую коробочку с красным крестом на место, я возвращаюсь в комнату и падаю в кровать, почти сразу проваливаясь в сон..***
Утро без его сообщения. Пустой угол без рамки с нашей совместной фотографией бьет ножом в сердце. Больше нет в моей жизни двух океанов. Тёплой улыбки. Трепетных касаний до бабочек в животе. Использовал и исчез. Молодец, Арс. Ты принят в агентство разбитых сердец, теперь ты главный директор там. И с должности ты не уйдёшь, даже если захочешь. Это твоё клеймо до конца жизни. Дешёвый алкоголь тоже даёт о себе знать и приходит в виде похмелья. На пьяную голову я не догадался оставить на тумбе хотя бы воды, я уже молчу про таблетки от головы. С огромным трудом встав с кровати, направляюсь на кухню. Осушаю стакана четыре воды. Снова беру аптечку и развожу аспирин. Мой взгляд упал на время. 15:47. Если я уснул примерно в полседьмого, то получается я проспал около девяти часов. М-да. В моей дурной голове всплывает факт того, что завтра на учёбу, а из домашки ничего не сделано. Да и хуй с ней с этой домашкой. Она мало ебёт сейчас. Что случилось с Арсом? Я его за почти четыре месяца хорошо узнал и с бухты-барахты он бы не стал вот так обрывать связи и уходить в закат. Да блять, всё уже забудь, отпусти его. Тебя кинули, придурок. Осознай и не ломайся. Факт остаётся фактом. Наша любовь сыграла в ящик. И всё из-за него.***
Моё тело гниёт изнутри, в унисон с моей душой. Сколько вылито слёз за прошедшие сутки в подушку? Мысли о счастливом прошлом разрушают меня. Кажется, меня никто не спасёт. Да и кому я нахер нужен был? Оказывается, никому. Снова вечер. Снова снег. Снова боль. Снова слёзы. Кошки скребутся не только на душе, но и в горле. От эмоций я кричал в подушку, казалось, вечно. В таком ужасном состоянии я никогда не был. Состояние безысходности. Когда ты хочешь получить то, чего тебе дают очень мало, в моём случае, это банальное тепло и ласка от человека, которого я искренне, всем сердцем и душой полюбил, а тебя посылают, тогда и начинается эта бесконечная бездна страданий. Хотя нет, у неё таки есть конец, но будет ли он, зависит от самого тебя. Либо ты справишься с накипью мрачных дней, при помощи своей силы духа, веры в лучшее, близких людей, друзей, родни, общения, хобби и т.д., либо ты свихнёшься. Ты будешь на столько много думать об этом человеке, а он уже о тебе забыл. Ты хочешь увидеть его хоть на секунду, прикоснуться к нему, а он имени твоего не помнит. Ты захочешь сказать ему столько тёплых слов, несмотря на вставленную им бензопилу в твою грудь, а он лишь нажмёт на её пуск. Тело было отдано в подчинение тремору. Когда ты настолько одинок, шансы, что ты свихнёшься, больше, чем должны быть. И это пугает. За окном давным-давно темно. Снег валит крупными хлопьями, похоже на слабую метель. В голове ничего. Лишь редкие кадры тех самых событий мелькают перед глазами, замирая на несколько секунд. Завтра на пары. А я убит. Зашибись.***
6:28 Трели будильника выводят из глубоко сна. Тело будто переехал КамАЗ. Просто валяюсь безжизненным мешком мяса с костями и желаю, чтобы будильник отключился сам. Высунув ногу из-под одеяла понимаю, что в комнате с утра холодно. Мама снова что-то готовит на кухне, вкусный запах стоит на всю квартиру. Похоже, яичница и кофе. Живот предательски заурчал. Неудивительно, я не ел сутки. Элементарно не до этого было. Забывал. Приподнявшись, я опёрся на локти и выключил будильник. Так и не отключился самостоятельно, падла. Холодный воздух комнаты обдал мой тёплый обнажённый торс. Мурашки пробежали по всему телу. Хочется завалиться обратно в уютную постель и продолжить лежать овощем. Только вот не хочется потом пропуски отрабатывать, да и мама не разрешит просто так остаться дома. Конечно, у меня есть причина – убитое моральное состояние, но ей нельзя знать о нём. Поэтому натягиваю улыбку, пусть и не самую искреннюю, и иду завтракать.***
В колледже, в перерывах, я сижу в аудитории. Не хочу появляться публике на глаза. Не хочу кого-либо видеть. Не хочу с кем-то разговаривать. У меня нет на это сил, нет желания. Я один, так и оставьте меня одного. Здесь тихо. За дверью слышатся десятки голосов, диалогов, споров. Каждый куда-то идёт, что-то с кем-то обсуждает. Я же наслаждаюсь моментом спокойствия, когда я могу сидеть один в большом помещении и навести порядок в голове. Правда, это очень сложно, когда твои мысли забиты одним конкретным человеком. Ни на чём толком сконцентрироваться невозможно. Счастливое прошлое тяготит меня. Самокопание прервала моя староста Ира, вошедшая в аудиторию, в которой я сидел. — Антон, ты чего тут один сидишь? — вот он, вопрос, на который я не хочу отвечать честно. — Просто сижу, чего тут такого? — Значит, вопросом на вопрос. Что-то случилось? — да тебе то какое дело до меня, Ир? Ты хорошая, конечно, но помочь ты мне вряд-ли можешь. — Может и случилось, может, просто не хочу кого-либо видеть, я имею право быть один. — Ясно, — сделав громкий вздох, цокая каблуками, Ира подошла ко мне и села напротив, — рассказывай. — Ир, у тебя своих дел полно, не забивай голову ещё и моими проблемами. Личный пиздец, считаю, должен оставаться в личном дурдоме. — Тош, если ты хочешь выговориться, ты можешь довериться мне и вылить наружу всё то, что тебя беспокоит, — Тоша... Меня Арс всё наше время общения так называл. Такая формулировка моего имени звучит исключительно его голосом в моей голове. От этого в глазах застыли слёзы. Я ненавижу плакать при ком-то, показывать свою слабость и т.д. Ненавижу. Но эмоции снова берут верх и кристальная слеза срывается и бежит по щеке, падая на парту с глухим стуком. — То-ош, ты чего? Что-то серьёзное? — Да блять, не называй меня так! — я кричу на Иру, вскакиваю с места, хватая рюкзак, и быстрыми шагами, чуть ли не выбивая дверь аудитории, иду в туалет. Кидаю рюкзак куда-то в угол. Одноместное помещение даёт мне на время закрыться ото всех. Включив ледяную воду, умываюсь. Холодные капли падают на пол, стекают по подбородку, кончикам чёлки. От обжигающего холода слёзы перестают идти. Дыхание восстанавливается. Сознание снова даёт мне понять и проанализировать, что только что произошло. Я накричал на Иру в порыве эмоций. Разрыдался при ней. Видела слишком много. Догадывается теперь о чём-то и не даст спокойно жить, пока либо не извинюсь, либо не расскажу. Я не хочу никому говорить об этом. Но при этом хочу выговориться. Внутреннее противостояние не даёт мне выбрать нужный путь. Возможно, если я расскажу, то станет легче, будет какая-то элементарная поддержка, понимание. Ты не на столько хорошо знаешь Иру, чтобы быть уверенным, что тебя не зачмырят. Ты не можешь здесь доверять кому попало, как бы тебе не хотелось. Не все люди добры. Значит, надо будет извиниться. Шоколадки и "прости", думаю, будет достаточно для неё. Выключив воду, я опёрся кистями на раковину и склонил голову. Мудак. Под дверь прошмыгнула сложенная бумажка. Наклонившись, я вытаскиваю записку из проёма и распрямляюсь. Развернув её, я вижу адрес ближайшего кафе, время и подпись: "Если не придёшь, я найду тебя лично и заставлю поговорить". Звучит, как угроза, но она желает мне добра, несмотря на то, как я по-свински обошёлся с ней. Теперь чувствую себя ещё большим мудаком.***
— В общем, поэтому я таким овощем сегодня был. Я... я просто разбит. Ну, ты поняла короче. — Дурак твой Арсений, Антон. Такого парня просрал. У тебя ещё столько парней и девушек в жизни будет, не счесть! Чего ты переживаешь так? — Ира самодовольно сёрбала кофе, прикладывая все свои силы, чтобы как-то успокоить меня, подбодрить. — Во-первых, не факт, во-вторых, Арсений охеренный человек, просто я ему чем-то где-то не угодил, вот и попал в просак. — Интересно, чего это ты ещё виноват, что он решился на такой мерзкий поступок, после всего того, что между вами было? — подруга как-то зло посмотрела на меня, со звоном поставив чашечку на блюдце. — Потому что обычно в подобных ситуациях везде виноват именно я. — А не пробовал конкретно на эту ситуацию с другой стороны посмотреть? — на этих словах меня будто током ударили. Какая-то надежда загорелась тусклым огоньком в туманном мозге. — Нет, — сказал, как отрезал. Потому что я правда не переворачивал медаль на другую сторону, искал постоянно вину где-то в себе. А что если правда, я тут в принципе не при чём? — Как бы грустно, обидно, больно, мерзотно и предательски это не звучало, но всё же. Ведь просто возможно, что у него появился кто-то другой или другая, и ты тут не виноват. Просто судьба тебя козырным тузом уложила, в то время, как у тебя козырей не было и вовсе, — от слов, что у Арса мог появиться другой человек, и я им попросту мешал, пепел моего сожжённого сердца лёг тёмным и плотным осадком где-то в районе солнечного сплетения. Проступившие слёзы заполонили взор и уже хотели вновь скатиться по щекам, но я успеваю смахнуть их рукавом худи. Какое совпадение, это то самое худи, в котором меня в первый раз поцеловал вожатый.Я блять уже везде вижу его. Всё напоминает о нём. — Ты права. Чертовски права. Но дело в другом, — сделав глубокий вдох, я поднимаю голову и смотрю Ире в глаза, — я не могу забыть его. Отпустить. Не. Могу, — выдох. — Слова тут мало помогут, дело времени. Долгое, мучительное, больное время поможет залечить твою рану. Но к сожалению, шрам останется. Тебе будет труднее доверять людям, возможно, на долгое время поставишь запрет на чувства к кому-либо другому, ведь захочешь быть верным ему. Ну, точнее, не то, чтобы верным, просто не захочешь, чтобы тебе сделали больно во второй раз. Не захочешь наступать на те же грабли. Но жизнь такая штука, что хочешь, не хочешь, а наступишь на эти ёбанные грабли ещё не раз. И от этого никуда не деться. Слова Иры – чистейшая правда. Ведь жизнь только начинается, я буду ещё не раз влюбляться, не раз делать кому-то больно, и мне будут делать больно. Первый опыт такой. Болезненный. Горький, с привкусом алкоголя и запахом табака. Бессонными ночами, опухшими от слёз глазами, голодом, ведь забываешь поесть. Мыслями, полными бреда, который делает только хуже. Я молча несколько раз киваю старосте, полностью соглашаясь с её словами. На внешней стороне кисти я чувствую горячую ладонь Иры. — Всё будет хорошо. Ты справишься, сможешь пройти этот путь и отпустишь его. А я тебе помогу в этом, хорошо? — Хорошо... Ира встаёт из-за стола, надевает куртку и выходит из кафе. Я ещё с минуту сижу, понимая, что вот он, мой ангел-спаситель, который правда поможет мне. Выслушает, поддержит, скажет правильные слова. Не будет спрашивать лишнего. Вскоре и я собираюсь, расплачиваюсь и ухожу. На улице минус. Снова снег. Темно. А дома меня никто не ждёт. Даже сообщения не будет с вопросом дома ли я, как прошёл мой день, рассказом о глупых студентах, голосового сообщения со смехом тоже не будет. Я удалил ту коллекцию.***
Ирина Кузнецова Ты добрался до дома? 20:48