Не Преклонившийся

      Дорога к заветному особняку мистера Северина показалась Даймену, за это время предусмотрительно скинувшему с себя хотя бы жилетку с майкой по причине памяти о том, что гардероб у него пока что не бесконечен — невероятно короткой. Как будто только чихнул, окатив соплями колени — и вот, перед твоими слезящимися глазёнками вместо сверкающего безделушками вроде рекламных вывесок и витрин центра Сити — уже и мажорная, покрытая золотым песком, отличным асфальтом, и слёзами неудачников, гавань всея богачей, Дон Хилл. В этом вся неотвратимость, свойственная твоей жизни, приятель. И вот, когда фонари той самой трассы, каждый изгиб которой Айзенграу мог бы повторить как из пулемёта, разбуди его, к примеру, посреди ночи, замелькали перед его взором, ему окончательно стала понятна одна-единственная истина. И заключалась она в полном отсутствии какого-либо волнения. Или даже чего-то похожего на то. Тормоза были спущены, приятель. Твои грёбаные колодки, кажется, помахали тебе платочком с долбаными Микки-Маусами. Тормозная жидкость отправилась греться под луной, мать её. И стояночный чёртов тормоз отвалил куда подальше. Наверное, при прежних ещё хозяевах. Если только у танка такой имеется. Он не переставал слабо, криво улыбаться, только возрастая в решимости совершить то дело, в котором ему обещались помочь ещё и эти две грёбаные занозы. Айзенграу-младшего распирало живое любопытство — так ли они страшны в схватке, как старательно рисовали ему наперебой? Пускай сегодня говорят за себя. А в себе он будет априори уверен. Дай лишь только разгореться в нём этому местечковому озорному огоньку Преисподней. В который раз Даймен представил себе, как внутри него открывается эдакая чертовски неприметная дверка, из которой, как фронт огнемётного пламени, вылетает весёлый кроваво-огненный фейрверк, готовый проломить нахер грудную клетку, чтобы окатить собой больно много лишнего о себе думающих аспирантов, что вздумали выставлять себя затычками в каждой заднице. Увы, сосунки. Если вы и представляли собой затычки, то нынче их материал, кажется, превратился в помёт. Или в угольки. Подсказать вам, грёбаный мистер Северин, кого вы собой чертовски наглядно являете, или же, спустя парочку минут, сами догадаетесь? Не беда, пупсик. Добрый дядюшка-Дайм тебе сегодня обеспечит комфорт для полноценного узнавания. Твой отпуск будет проходить под эгидой шести футов, не сомневайся.       Шаркнув колёсами от резкого торможения, пикап остановился у ворот. Так хорошо ему знакомых. В особенности — какого качества покрытие здешней стоянки. Дьявольски некомфортное, как помнил Даймен, уже отбрасывая со своего пути пассажирскую дверцу. Улыбка стала ещё шире, отдавая откровенным безумием. Но… разве он обещал себе сегодня нечто иное? Пока черепушка твоя заполнена этим дерьмом, не ведая трезвости — чем не вариант? Стеснительным нытикам в таком предприятии не место. Здесь ими питаются, кажется — не так ли, чёртова задница? Давай, крути баранку собственной уверенности, ковбой. Вырулишь — начнёшь крутить тот самый грёбаный бур для нефтяных скважин.       — Что это ещё за блядство?! — возопила Феррил, едва не запнувшись об большую канистру, что Даймен предусмотрительно выгрузил из салона прежде, чем выполз оттуда сам.       В ответ на что Айзенграу-младший просто рассмеялся.       — Ах это… — Даймен похлопал по большой канистре, поставив ту рядом с колесом пикапа — Корм моего Камаро. Дорогой. Сладкий. Душистый. Прихватил из багажника, на всякий случай. Так может случиться, что сегодня его пожрёт и наш дорогой друг. Ему понравится. И, думаю, он не забудет поблагодарить моего приятеля, что поделился им с ненаглядным мистером Уайзменом. Да Сатане пусть замолвит словцо о том, какой качественный премиум на заправках Тексако. Сегодня тебя ждёт увлекательное путешествие прямиком к нему на койку, малыш. — Куда, твою-то палку, тебя понесло, дремучий дурень ты деревенский! Ты ведь просто поехавший! — Феррил, по обыкновению, выразила свою точку зрения всё тем же неизменным криком. На какой Даймен лишь с неизменной улыбкой смолчал. Как там завещал Риггз? И да постигни любовь мою вместе с бензином. И он был чертовски прав. Именно сегодня, или же никогда.       Если, конечно, в бензине появится хоть какая-то нужда.       — Собрались, — оборвала Эфемера, хлопнув водительской дверцей. — Похоже, все уже в сборе. Нет нужды более скрываться, слуги наши. Сегодняшняя ночь будет тем самым, долгожданным щелчком по носу людишкам за всё то, что сделали эти двое, и Бримстоун в их лице. Да укроют тени это место, не смея выпускать живьём.       И действительно. Вокруг послышались возня, шушуканье и тихие, полные порочного довольства голоса. Множество шагов. Из тяжёлых, неестественных теней кругом, созданных развесистой растительностью, переполняющей Дон Хилл, внезапно выплыло несметное для этих мест число народу. Те самые разношёрстные панки, воинственно задиравшие кустарные орудия, сделанные из арматурин и водопроводных труб. У кого-то при себе были и какие-то, ужасного качества, запиленные в форме колюще-режущего оружия железяки. Третьи волокли дубинки и ножки от столов. У отдельных при себе имелось и огнестрельное оружие — слышались вокруг и передёргивания затворов. Культурой эти господа, похоже, действительно ни черта не отличались. Здесь же были и эти завёрнутые в колючую проволоку, бледнокожие грёбаные нелюди. Толпились где-то в последних рядах, поблёскивая своей агрессивной бутафорией. Даймен, было, подумал, что эта самая проволока и является их оружием, в какое они непременно хотят сегодня запеленать мистера Северина и его рыжеволосую пассию, как долбаных малышей в пелёнки, но спустя мгновения уловил, что волокли они с собой ещё более ужасного исполнения воронёные тараны, какие можно было с огромной натяжкой назвать мечами. Похоже, эти две стервы подготовились взаправду добротно, в надежде вальнуть этих двоих с двойной же гарантией. Хороший тон. Прямо как в старые времена, чёрт бы их побрал — когда всё население маленького провинциального городишка идёт по головы чем-то крупно им насравшей местной банды. Чем Айзенграу был вполне доволен. Последняя сигарета отделяла его от этого безумия. Его хохот повис на пепельном кончике, вот-вот готовом сорваться вниз, под ноги толпе.       Изготовившуюся к нападению процессию один за другим освещали тут и там разгоравшиеся факелы. И чем дольше Даймен, стоя бок о бок с хозяйками этой несметной кучи отморозков, почуявших аромат дармовой крови, наблюдал за этим — тем больше исполнялся уверенности в том, что основное их веселье всё ещё впереди. Он ощущал себя каким-то древним полководцем, правившим армией, готовой напасть на какой-то слабый, завшивевший город, в котором осталось полтора человека. Хм, а разве не так, а, братец-Айз? Пожалуй, что… и вправду, нет. Не так. Скорее, здесь ты — козырь. Секретное оружие. Призванное обеспечить успех операции. Не все эти костюмированные сраные меланхолики и вуайеристы. Не эти две аппетитных девчушки, на каких каждый божий день безостановочно дрочит эта шелупонь. Именно ты, и никто больше. Боевая машина нового порядка. И ему это нравилось. Он чертовски хорошо, яснее любого телеэкранного ссаного фарса в ярких тонах и до боли в зубах громких звуках, видел. Это шоу пройдёт без отмен. Без внеплановых сбоев. Можете считать, дражайшие составители программ передач сегодня дружно свалили в отпуск. Не просись к ним на полную горячих моделей вечеринку, мистер «потные портки» Северин. Сегодня для тебя на ручке будет висеть бумажка с надписью «не беспокоить».       Для тебя, и всех твоих сослуживцев. Ты ведь не один тут сегодня?       Что-то случилось со зрением Даймена Айзенграу. Сейчас он, точно в том бреду, видел сквозь стены. Чувствовал и ощущал ауры скрывавшихся там, за высоким каменным забором. Там, кажется, ведали о том, что случится в ближайшие минуты. Это пробегало незримыми мыслепотоками по всему вокруг. Кругом бежали эти… строки. Длинные ленты строк. Всё вокруг покрывали собой сложные, обладавшие неземной гармонией, печати. Казалось, и на каждой пылинке будет выписана история целого мира, заключённого в той. Тлеющие красноватыми угольями, строчки эти, тёкшие и бежавшие из самых разных источников, были странно знакомы ему. Ему, Даймену Айзенграу, сейчас способному читать их. Слова, рассеивавшиеся, точно некие сильные запахи ветрами, однако, доносившие до Айзенграу-младшего свои ароматы. Множество самых разных эмоций и чувств. Целый сонм, от которого человек мог бы сойти с ума — настолько мир, внезапно оживший в его глазах до состояния огромного живого организма, был могуч и ладен.       Однако… в этом букете прослеживался один особенно колкий, приятный след.       Аромат страха.       Эти люди… они боялись. Ждущего их погрома. Нагоняя от начальства за, в случае чего, напрасную тревогу и очередное открытие замыслов Бримстоуна вампирам. Отсутствия хоть какого-то подобия зарплаты в конце месяца. Ах какие же мещанские у вас устремления, да в такое-то недоброе времечко, а, террористы грёбаные? Ага, вот, уже кое-что интереснее… Ещё больше они боялись неведомого чудовища, какое, по убеждениям некоторых из них, могло быть в рядах того крупного сборища людей, что кричало и ярилось за воротами. Умные же вы сукины дети, бримстоунцы. Быстро вы раскусили его великую грёбаную тайну, если дошли до догадок о смене чёртового облика. Вполне ожидаемо. Почему бы вам не предположить, что в чудовище оборачивается какая-нибудь долбаная девочка лет десяти? Глядишь, вы бы нашли тысячу и один предлог уговорить её сдаться. Подтянуть под ваши догадки, охеренно выслужиться перед вашим начальством. А затем затащить в какой-нибудь подвал, изнасиловать всей компанией, а уж после и, по обычаю, освежевать. Не так ли? Это мечется в твоей голове, Профессор. Так тебя зовут — одна из центровых фигур группы поддержки? И каждый здесь поддержит тебя, ибо сослуживцы твои не бросят тебя в беде, правда? Это ведь именно то, чего вы, в паршивом извращенце-идеале, и ждёте, сукины детишки? Расписные марионетки ваших, таких же расписных хозяев. Наверняка, уж их-то помыслы смогут рассказать ещё больше интересного. Люди, коих могу я читать и понимать, как раскрытые книги. Запахи ваших грязных мыслишек… блядских фантазий, на какие не способно даже чудовище, насколько те низки, порочны, бессистемны… Они отвратительны даже демону. Как и те, кто держат в себе подобную грязь. В той или иной степени, но каждый из вас. Сейчас-то мы всё это дерьмо и разузнаем поближе…       Ну что же, господа. Надолго мы вас не задержим. Time for you make a wash your ass.