Не Преклонившийся

      Бримстоун, конечно же, быстро разузнал о готовившемся нападении вампиров, заранее стянув в эту точку Дон Хилл довольно приличный даже по меркам штурмового, отряд. Многих ради призрачного успеха скоропалительной компании даже не преминули дёрнуть с уже сформированных заданий. В частности, в последние дни Общество собрало как можно больше тех, кто способен работать тихо и незаметно, преимущественно в стане врага. Тщательно замаскированные под новых добровольцев в ряды рядовых вампирских прислужников, от каких отбоя не было ни днём, ни ночью, соврать бы не дали. Предвидя успех, сэр Трумейн в приказном порядке утвердил контроперацию, в какой предполагалось урезонить парочку крупных мерзавцев, которые, и думать не стоило, должны были появиться на ночном рандеву. Ещё с дневного времени занявши здесь, в особняке Северина, оборону, бримстоунцы следили за каждым шорохом. Иной раз заставлявшим вздрагивать — воспоминания о столкновении на окраинах Сити были у всех на слуху, не успевши ещё выветриться. Их нервы были опасно близки к пределу, стоило лишь сумеркам вступить в свои права. Раз уж ничто не помешало кровососам начать нагло выползать на свет божий, не боясь вообще ничего и никого… А теперь ещё и крошить в промышленных масштабах тех, с кем бримстоунцы ещё неделю-другую тому назад здоровались за руку, или обсуждали новые назначения и грядущие миссии. Солдаты ведали, на что идут. Подразумевали при каждом новом задании, что могут более никогда не встретиться. Однако удивительная вампирская безнаказанность, ставшая прямым следствием отсутствия каких-либо опознанных как чистая кровь Верховного лорда, трупов… она ставила в тупик. Кроме того — не все были готовы вот так, ни за что, складывать свои головы, тем более, когда тому или иному человеку пока ещё было что терять.       Нескольким семьям посыльные Трумейна уже принесли не самые приятные вести. В кратком перечне заслуг и достижений каждого значился ещё один обязательный, одинаковый для всех пункт — без возможности видеть тело. Вид того, что оставляли от оперативников вампиры и их прихвостни, был всем в Бримстоуне прекрасно знаком. Траты людской силы стали ощутимо напрягать уже не только среднее звено Бримстоуна, но и его верхушку. Похоже, здешний расклад сил был несколько неправильно оценен ими. Вдобавок, прежде укрывая свои замыслы, Бримстоун сам аналогично избавлялся от наиболее слабых и ничтожных в своём составе. Одинаково плевав на любые моральные ценности и правила.       В таком ключе обе организации были удивительно гармоничными, дополняющими друг друга соперниками. Многие сотни лет.       Для Северина и Рэйн, что молчаливо ожидали спрогнозированного наступления на имение в Дон Хилл, это нисколько не было новостью. Оба хорошо знали и понимали, что да как устроено в рядах подобных сообществ. И если Рэйн это прогнозируемо отвращало, а с Бримстоуном она шла рука об руку только до того момента, как будет обнаружен и уничтожен последний выродок её отца, то Северин был вполне удовлетворён таким порядком вещей. Дампиршу эти распри и взаимная ненависть всех и вся заставляли только больше импровизировать, исполнять заказанное ей исключительно в своём ключе, со многими игривыми дополнениями или вовсе отказами от полноценного завершения миссий. Попытки заставить её плясать под их дудку — вот чего Рэйн отродясь не терпела.       Эти укрывающиеся за тяжёлыми железными дверьми и багряными портьерами, тесными кружками сидевшие за казёнными столами и шелестевшие стопками бумаг фанатики, обряженные в рясы по примеру какого-нибудь Ку-Клукс-Клана, всю дорогу никак не прививали доверия к себе. Вне своей диаспоры они были закрыты и неразговорчивы, как будто воды в рот набрали. Однако вся их тихая и безмолвная деятельность, зачастую сомнительная и провокационная, не могла быть тайной перед одним из самых долгоживущих и ценных агентов Бримстоуна. Ей уже доводилось видеть и клевету во благо человека, и непохожих на её родню — вампиров или полукровок, которым были интересны совершенно другие вещи на этом свете. Была возможность лицезреть и безжалостные, часто абсурдные приказы с устранением тех, кто не мог представлять указанной опасности. Массовые казни в специально отведённых для того подвальных помещениях, где долгие часы пытали и убивали любого, кто туда только попадал — вне зависимости от пола, возраста, вероисповедания или, например, взглядов на устройство этого мира в целом. Чумные ямы, откуда нет выхода. Вольеры с голодными оборотнями. Пропитанные болью и мглой подсобки со всем арсеналом инквизиторского инструмента, не раз бывавшим в деле. Порой и не раз за сутки. Нет, рыжеволосая дампирша давно для себя всё осознала и приняла. Насилием, каким бы неприглядным то не являлось, её было не удивить и не пронять. Взгляд её ярко-зелёных, таких ледяных глаз — оставался неизменен в каждый из эпизодов. Когда она была совсем ещё молодой и зелёной девчонкой, командированной в Бразилию, а затем в нацистскую Германию, дабы устранить целое тайное крыло СС, Рэйн успела наглядеться такого, о чём можно было бы написать полноценное собрание сочинений на тему необозримо глубокого падения мира в целом. И ныне… все эти, спешившие выслужиться во благо человечества ребята… разве могли они не знать, что ждёт впереди?       Ей думалось, даже если и видели они меньше, то уж накалом своего садизма, какой, частенько, скрывали даже друг от друга, не говоря уж о собственных родных и близких — они давно достигли нужной кондиции. И в этом они слабо отличались от тех же нацистов. Вот почему Рэйн сознательно избегала такой компании всю свою жизнь. Желая найти что-то новое в этом мире для себя, дампирша лишь раз за разом всё более и более утверждалась в том, что те, кто хотя бы разок видел смену времён года — могут спокойно себе ложиться в гроб. Все эти болваны, беспрестанно мурыжившие учёные круги Бримстоуна со своими концепциями параллельных миров, чужих измерений, многочастного мироздания… Если бы только один из них добился бы хоть чего-то на этом поприще. Пожалуй, даже в этом её не ждала никакая новизна. Чего уж говорить об очередной горсти вампирских фанатиков, уже стучащихся в их двери?       Вот, кажется, какой-то очередной баран, быть может, даже ценой собственной жизни, подорвал ворота… Этого грохота снаружи не признать было невозможно. Рэйн, уже значительное время расслабленно посиживая в уютном кресле гостиной, занятой по периметру бойцами Бримстоуна, устало прикрыла глаза. Тихо вздохнула, рукой нащупывая приставленные к креслу боевые клинки. Всё вполне в духе традиций, сложившихся кучу лет тому назад. Право же, ну не визита же сюда библейских Ангелов стоило бы ожидать в столь поздний час? Да и послушники кровососов пока ещё не привыкли стучаться перед тем, как получить дозволение войти. Как и не носили фраков с цилиндрами и моноклями. Ха, Рэйн, кажется, ты предусмотрела все возможные сценарии того, что могло бы тебя и вправду удивить. Как жаль, что сценарии каждый раз выглядели каким-то плохо поставленным бурлеском.       В гостиную тут же влетел лихорадочно сверкающий глазами Северин. В обеих его руках просматривались пистолеты. Рыжеволосая дампирша хорошо уловила его настрой ещё днём, когда координатор казался отсчитывавшим буквально каждую минуту перед грядущей на редкость дерьмовой ночкой. Похоже, его задница давно не бывала в таких переплётах. Размякла, как лежалое яблоко. Рэйн довольно улыбнулась своим мыслям, не обращая внимания на все попытки привлечь её внимание. В этой милой тьме гостиной, когда свет ей был предусмотрительно затушен — ей хотелось бы находиться одной, и только одной. Всё это время. Но замершие неподвижными изваяниями бойцы, и вот этот кретин, крутившийся всюду и везде, как залетевшая в помещение муха, сегодня её исправно, и несказанно раздражали. Да, это был его дом. Да, его грёбаная мебель. Его личное время, если на то угодно. Но… не медитировать же ей в районе ванной или туалета?       — Они уже здесь, — спокойно, однако же, с легко ей различаемыми нотками волнения проговорил Северин, едва двери в гостиную открылись. Что? Ты боишься, приятель? — И их много. Очень много. Выдвигаемся, Рэйн. Предстоит действительно серьёзная драка.       Она лишь с горестным видом вздохнула.       — Слышала, — был её ответ. — Только после вас, сэр. И не вздумайте сдрейфить.       Дождавшись, когда простынет след координатора, Рэйн со спокойной уверенностью выбросила в боевое положение ранее надетые ей боевые клинки. Вскоре она была уже снаружи, где ей сразу же пришлось столкнуться с никем иным, как той самой Эфемерой…       Так и была дана отмашка крупной заварухе, учинённой по прихоти всё нараставшей наглости вампиров. И в данный момент она вовсю разгоралась, так как эти две сумасшедшие стервы, заглянувшие на огонёк в это имение, были совсем не так просты, как могли казаться.       Для Северина, метавшегося между элементами изгороди, вазонами с цветами и стриженными кустарниками, и пытавшегося отстреливаться от валом валящих отовсюду, кровожадно орущих прислужников культа, одуревших от вседозволенности, стало большой неприятностью известие о том, что Эфемера, оказывается, вполне себе жива и здорова. Как это получилось — координатор упорно не мог понять. Он ведь спланировал всё идеальнейшим образом, без вариантов со внезапными чудесными спасениями! Или же эта мадам изобрела способ телепортироваться, взгрев любые мечты такого плана среди ведущих мировых учёных? А может быть, опять плюнула на человеческие возможности, и предусмотрительно клонировала себя? Вдруг у неё там, чёрт побери, целый холодильник с пробирками точно таких же, как она, эта самая Эфемера? Никогда не думал об этом? Нервы Северина шатались всё сильнее с каждым мгновением боя. Это очень хреновая практика, друг. Очень. Ты же понимаешь, что это значит? Ведь кроме всего прочего — его ещё днём сильно растревожили слухи о некоем «новом оружии», каким теперь, по заверениям осведомителей, обладал местный клан. Что это было такое, и в чём заключалась его суть — тут никто не знал. Из-за чего Северин только больше злился. Походило на то, что пока это оружие кого-то тут не кокнет — они так ничего и не узнают. Кровь очередного миньона, уже отлетавшего прочь с изувеченным пулями лицом, каплями осела на его собственном лице. Как бы только ты сам не оказался той самой точкой отсчёта, мистер Северин… А пока что его и Рэйн, явно не спеша открывать свои карты, вовсю третировали не только предатели рода людского, но и эти две особы королевских кровей.       Остановилась Феррил, всё такая же первозданная и яростная, уже только после того, как вся троица дампиров, буквально в считанные минуты лишившаяся всякой человеческой помощи со всех сторон, легла разбросанными во все стороны комплектами тел, конечностей и органов после, как ей самой показалось, нескольких дружественных пассов за авторством её когтей. О да, она ведала, насколько была быстрее и сильнее жалкой, грязной крови, смевшей испробовать свои силы супротив её дара. Её истинной власти. В очередной раз вампирша, полная потусторонней жестокости, только бытовала в убеждении, насколько её природа и силы различаются с реалиями этого бренного мира. Иногда это смешило. Но чаще это доставляло ей ощутимый дискомфорт. Так было и сейчас. Однако понимание того, что ждёт впереди — не давало Феррил привычно впасть в гипертрофированное самолюбование, а заставляло направить свои шаги в сторону парадного крыльца, где ещё недавно обретался Северин, опять позорно скрывавшийся за несколькими оперативниками, державшими двери особняка, и не сбавлявшими огня. «Бандерас» же, так ничего и не достигший в попытках добраться хоть до какой-либо части тела вампирши, был безжалостно утоплен в крови, буквально разделанный на тысячи обрезков и лоскутов плоти, не оставивших от дампира ни грамма живого места. Познавши вечность когтей, рвущих плоть, безмерных страданий и удовольствий, навеки замерла затихающая искорка его души, среди сотен таких же, спешащих занять место среди тех, кому было предписано служить и умирать…       Памяти более не было. Было будущее. Будущее, в котором они утопли. Будущее, которого не было для павших.       Примерно в это же время получила своё долгожданное угощение сталью и Рэйн, которой Эфемера всё же нанесла чувствительный удар клинком прямо в живот. Это заставило рассерженную дампиршу на секунду сбить ритм, что привело к финальной затрещине от Эфемеры, которая, воспользовавшись открытостью врага, немедленно нанесла той страшный удар ногой с разворота. Затем, издеваясь, Эфемера схватила её за горло, подняв над собой, и швырнула прочь. Будто бы хищник, играющийся со своей жертвой, которой и нечего сказать в ответ. Отброшенная волной битвы в уже порядком помятый палисад, рыжеволосая дампирша, наконец-то, к своему немому удовольствию, повстречавшая достойных соперников, которые с ней особо не церемонятся, мгновенно вскочила на ноги, пальцами потрогав прореху в боевом облачении, рана под которой, подчиняясь её сильной природе, уже почти затянулась, и вновь приготовилась к схватке. Перед ней маячила цель, расшифровка которой была традиционна. Следующий её заход — минус одна слишком уж наглая фигура женского рода. Которая, словно объятая клубящимся чёрным дымом теней, уже медленно восходила на крыльцо, продолжая холодно улыбаться, и сверлить всех и вся вокруг провалами этих совершенно чёрных глаз.       Как вдруг… она увидела Даймена Айзенграу.       Невесть как оказавшаяся тут одна из целей Бримстоуна, вдобавок оголённая по пояс, и забрызганная кровью с головы до пят, ответно поглядывала на неё. Внутри Рэйн всё смешалось. Какого дьявола тут забыл ещё и этот персонаж — Рэйн решительно не догоняла. Она просто потеряла всякую нить происходящего. Внезапно дампирше показалось, что прямо здесь и сейчас вкруг неё творится какой-то отменный розыгрыш, основная идея которого — грубо посмеяться над глупенькой рыженькой Рэйн, почему-то внезапно решившей, что весь мир против неё.       — Что ты тут делаешь, Даймен? — крикнула первое пришедшее в голову Рэйн, вновь вскидывая боевые клинки. — Тебе не кажется, что правильные парни должны бы видеть десятый сон у себя дома? Здесь опасно!       — О чём ты говоришь, Рэйн? — Айзенграу-младший, несмотря ни на какие внешние раздражители, значительный выбор каких просматривался вокруг хотя бы в виде града пуль, грома выстрелов и воплей раненных либо погибающих, выглядел самим спокойствием. — Как ты думаешь, кто находится перед тобой? Кого ты видишь? Ты абсолютно не осведомлена, опираясь на опыт прошлых глупостей. Я… не в опасности…       И тут, в один короткий миг, дампирша поняла всё. Вспомнила пространные разговорчики бримстоунских старцев, реплики юноши-чудовища и свои сны, которые совсем себе и не сны. Её чувствительно пронзил натуральный ужас. Такой, что это выдали даже её расширившиеся глаза. Только вот менять что-либо было уже поздно.       — Я и есть опасность. — раздавался всё более и более низкий, грубый, клокочущий рык из огромного кровавого костра, что разгорался на месте Даймена Айзенграу.