Сондер

      — Ну же, Вуд, разве тебе так сложно, — улыбающееся розовое лицо детектива Харриса было первым, что я увидела, зайдя с утра в участок. Я тяжело вздохнула.       — Ты же прекрасно знаешь, что нам нельзя разглашать подробности. Меня отстранят, — ответила я, бросая сумку на стол. Глаза слипались, за ночь я поспала буквально сорок минут, меньше всего мне хотелось вступать в бессмысленный спор с коллегой.       — Вот вы все, — он неосознанно кивнул на пустующий стол Аарона, — молодые формалисты. Куда же вас уволят, работать и так некому. Вам поэтому дело и дали, работаете как роботы, пока ФБР не придет и не даст всем по шапке. Старая гвардия слишком сильна, но по правилам этих федералов не работает, — он довольно улыбнулся, а я почувствовала запах перегара. — Покажи отчеты, так и быть, помогу тебе раскрыть это дело. Выслужишься перед Джефферсоном, — он понизил голос, произнося эту фразу. — Может там и детективом нормальным станешь.       — Харрис, я не могу. Я уже сказала, — огромной силы воли мне стоило отвечать вежливо и профессионально, но, видит бог, я была на грани.       — Ты с этим снобом переобщалась? — он разочарованно присвистнул. — Я же к тебе всегда как к дочери относился, а ты…       Я резко посмотрела на коллегу. Как к дочери? С моих первых дней в Портленде он только и делал, что опускал сексистские шутки или ставил под вопрос мой профессионализм. Если он действительно так общается со своими детьми, то мне их крайне жаль.       — Мистер Харрис… — я уже набрала воздух, чтобы разразиться долгой тирадой, но меня прервали.       — Кажется, у вас работы нет? — послышался ледяной голос Фостера. Никогда еще я не была так рада его появлению, как сейчас.       — У нас дружеский разговор, тебя-то уж точно не касается, — Харрис важно поправил ремень, на котором висела пустая кобура и слегка потертый значок.       — Сомневаюсь, что мисс Вуд… дружит с вами, — он поставил стаканчик с кофе на мой стол. — Отойдите от ее стола и займитесь работой, за которую платят налогоплательщики, — его голос ни на секунду не дрогнул. Выражение лица можно назвать просто убийственным. — У нас есть дела.       — Щенок, — его лицо скривила гримаса отвращения.       Харрис фыркнул, бросил напоследок еще пару совсем нецензурных оскорблений и вразвалку направился к кухне, где его появления ожидали патрульные, заинтересованные последними новостями о самом громком деле года.       — Спасибо, — произнесла я.       — За что? — искренне спросил Аарон, садясь за свое рабочее место.       — За кофе и… за Харриса.       — Кофе — компенсация бессонной ночи, а Харрис… Харрис просто должен был получить по заслугам. Мне самому это доставило удовольствие. Думаю, ты в курсе, что он говорил про тебя.       Детектив Харрис был из тех ужасно стереотипных представителей «старой гвардии»: не признавал молодых коллег, уничижительно шутил про женщин и пользовался всеобщей любовью остальных детективов за сорок. Он был тем самым персонажем, сошедшим с экранов старых полицейских сериалов. Во Флориде такого не было. Я знала всю команду, мы достаточно тесно общались и старались оказывать поддержку коллегам, а не обсуждать их за спиной. Безусловно, была пара пренеприятных «героев», но их было меньшинство.       Сейчас же меньшинством была я. Скользнув взглядом по Аарона, невольно задумалась: посещали ли его такие мысли? Разве ему было не тяжело изо дня в день возвращаться в место, где его недолюбливают, поливают грязью за спиной и осуждают. Разве не тяжело было сохранить при этом себя? Для такого нужна немалая сила воли и самодостаточность. Порой мне казалось, что я сама скоро сломаюсь: пойду в бар после смены, на перерывах буду заходить в кондитерскую возле участка и брать пончики или чурос. Меня передернуло. Все же хорошо, что Фостер так неожиданно и ярко ворвался в мою рабочую жизнь. И… По правде говоря, не только в рабочую. Я мотнула головой, отгоняя непрошенные мысли про ночной визит. Старалась не думать ни о его улыбке, ни о точеных скулах или… Хватит. Меня совсем не туда уносит. Очевидно, мне не нравится Фостер. Он никак не может мне нравиться. Просто так вышло, что это первый мужчина, которому я смогла открыть тайны, которые надежно хранила в себе всю жизнь, и при этом не была отвергнута после этого. И последние дни мы проводим слишком уж много времени вместе, вот мой изголодавшийся по душевной близости рассудок и решил придумать какие-то непонятные чувства. Вот и все.       — Проверишь тогда архивы? — я прочистила горло: голос звучал слишком уж хрипло.       — Да, сначала бы сделать запрос по электронным базам, если ничего не найдется, придется отправиться в бумажный.       — Вчера на камерах было что-то? — поинтересовалась я. Разговоры о работе вытесняли мои собственные беспорядочные и непорядочные мысли.       — До полуночи сидел и смотрел все записи, но ничего.       — Ничего — это тоже хорошо, — пробормотала я.       Меньше всего надо было, чтобы на какой-то из камер промелькнул огромный черный волк, забегающий в лес. Конечно, едва ли это натолкнуло бы кого-то на мысли об оборотнях, но паника среди населения, несомненно, была бы. Я уверена, что сами охранники не побороли свое любопытство и отсмотрели все материалы.       — Какие фильтры поставить? — спросил Аарон.       — Шон сказал, что это произошло пятнадцать лет назад. Поищи в диапазоне четырнадцати или шестнадцати лет. Убийства, вызовы скорой помощи, пропажи. И надо сравнить с лунным календарем, — еле слышно добавила я, но Фостер меня прекрасно расслышал и кивнул.       Я бы могла спросить Шона, кем были те охотники, но тогда, высоковероятно, он догадается о ходе моих мыслей. Это слишком большой риск. Я постучала ручкой по краю стола и задумчиво посмотрела в пустой экран. Как будто после прошедшего разговора мне должно было стать легче, проще, но я понятия не имела, с какой еще стороны можно подойти к этому делу. Все легальные методы, на которые я привыкла опираться, очевидно, не работали. И в голове мелькнула странная идея.       — Аарон, — позвала я напарника.       — Да, — он явно был увлечен поиском людей.       — А что, если Харрис прав? — я сама не верила в то, что я только что сказала.       Фостер замер и резко перевел на меня взгляд.       — Может, возьмешь отгул? — он приподнял брови, вглядываясь в мое лицо, будто мог найти там признаки очевидного помешательства или безумия.       — Мы пытаемся использовать все… классические методы в этом деле. Но может нам нужно что-то…       — Незаконное, — закончил за меня он.       — Не притворяйся святым, я уверена, что ты следил за мной.       — Я никогда этого не подтверждал. Это лишь твои догадки, — он улыбнулся. По-настоящему улыбнулся. И мне захотелось улыбнуться в ответ, но я одернула себя.       — Что незаконного я могу сделать? — я откинулась на спинку кресла и посмотрела вверх, прикидывая варианты.       — В целом или из полезного? — Фостер окончательно отвлекся от своего занятия.       — Очень смешно.       — Ты можешь пробраться в дом Шона и поискать там личную информацию. Можешь задержать самых старых членов его… компании, повесить на него любое преступление и предложить ему сделку со следствием взамен на информацию…       — Это все звучит как что-то, что определенно делал Харрис в восьмидесятые, — фыркнула я.       — Я почти уверен, что он был слишком ленив для этого.       — Вообще идея хорошая, — задумчиво сказала я.       — Нет, идея отвратительная.       — Тогда спасибо за то, что мне ее подкинул, — я улыбнулась и взяла сумку со стола.       — Погоди, что именно из этого ты собираешься сделать?       — Пока не решила, — во мне проснулся дух бунтарства. Ни разу в жизни я еще не нарушала закон намеренно, так что сама мысль об этом будоражила, давала какой-то адреналин. Естественно, я не стала бы использовать свои полномочия против невиновных людей — даже если он не были такими уж невиновными.       В голову пришли слова Шона о том, что я должна быть на стороне оборотней, должна защищать их, потому что это мой род, никто никогда не будет мне ближе и не сможет в полной мере понять меня. Однако быть на стороне оборотней — предать себя. Не ту животную, природную часть, которую я ненавижу до глубины души, а настоящую себя. Ту Оливию, что я бережно растила уже двадцать четыре года, напитывала знаниями и моральными принципами и защищала.       Я начала работать в полиции, потому что верила в справедливость. И если охотнику и суждено умереть, то от смертельной инъекции, а не от зубов оборотня. Я на секунду остановилась. В Орегоне мораторий на смертную казнь. Я сжала зубы, покачав головой. В таком случае, мой план не казался таким уж выигрышным. Оборотней явно не устроит тот факт, что охотник будет оставаться в живых, пусть и за решеткой. Признаюсь честно, меня такая перспектива тоже не особо прельщала. Хуже отправки охотника за решетку может быть только приговор оборотню, но они обычно совершают самоубийство еще до наступления лунного цикла. Волчья солидарность.       Нам всем приходится особо трепетно подходить к правопослушанию, ведь одна ошибка может стоить не одной жизни.       «Не наделай глупостей».       Сообщение от Аарона. Я отправила короткое «ок», в полной мере осознавая, что вся эта затея — одна большая глупость. Тем не менее, я завела машину и сжала руль. Было ощущение, что как только я поеду к дому Ноксов, назад дороги уже не будет. И я нажала педаль газа.

***

      Пусто.       Возле дома не стояло машин, свет не горел, но я все еще помнила о тяжелобольной матери Шона, которая могла оставаться в доме. По официальной информации, она работала на кухне в небольшом заведении в паре километров от дома. Я набрала телефон менеджера заведения, вслушиваясь в гудки.       — Добрый день, кафе «Магистраль», меня зовут Элизабет, чем могу помочь? — раздался слегка вымученный голос женщины.       — Добрый день, Элизабет, я офицер Райдер, полиция Портленда. Хотела узнать, работает ли сейчас миссис Нокс, — я побарабанила пальцами по приборной панели.       — Д-да… — женщина явно смутилась. — Что-то произошло?       — Можете подсказать, до скольких она работает?       — Ее смена закончится в шесть, мне следует беспокоиться?       — Нет, спасибо за информацию, — я тут же сбросила звонок.       Сердце бешено билось в груди. Я только что солгала при исполнении. Солгала, чтобы пробраться на чужую частную собственность и незаконным путем добыть улики. Отличное начало дня. Просто потрясающее.       Я отъехала на приличное расстояние от дома Ноксов и припарковала машину у местного супермаркета, натянула поверх привычной кофты черную толстовку и тяжело вздохнула. Уверенным шагом я направилась по узкому тротуару, вдоль которого изредка мелькали домики. Дом Шона располагался достаточно далеко, но не был в таком уединении, как мой. Я поражалась, как им удавалось каждое полнолуние покидать дом в волчьем обличии и не привлекать внимание людей. Затем я стала приглядываться к коттеджам и поняла: большая часть была нежилой. Где-то красовались таблички об эскроу, где-то можно было разглядеть блеклые объявления о продаже, а некоторые дома и вовсе были заколочены. Я подозревала, что те немногие заселенные дома также принадлежали членам стаи Шона. Почти все оборотни пришли на вчерашнее собрание пешком — значит жили они недалеко. Неплохая стратегия. Отвоевать весь район, выжить соседей и наслаждаться спокойной жизнью без риска быть разоблаченными или наткнуться на нежелательные вопросы. Вот только в таком случае мне стоило опасаться случайных свидетелей моего вторжения. Я накинула на голову капюшон, но паранойя съедала изнутри. Захотелось развернуться и со всех ног кинуться к машине. Но я упрямо не отклонялась от намеченной цели. Я мельком всматривалась в окна, искала признаки присутствия кого-либо, но ничего.       Секундное замешательство — я перед домом Нокса.       Мой дом всегда открыт для тебя, так же, как и для любого члена моей стаи.       Вот, что сказал мне Шон. Если каждый мог в любой момент прийти, значит все должны знать, где лежит запасной ключ. Я осмотрела крыльцо. Приподняла камень, горшок с цветами — пусто. Слишком просто и стандартно.       Старое кресло, небольшой пыльный деревянный столик — все не то. Я надавила на половицы, те жалобно скрипели, но были надежно прибиты к полу. Почтовый ящик пуст. Я уже начала приглядываться к окнам, когда заметила небольшую скульптуру собаки, расположенную под облысевшим деревом. Вот оно. Я перемахнула через ступеньки и трусцой побежала к находке. Прямо на животе собаки было небольшой отверстие, в котором и лежал ключ.       — Символично, — прошептала я про себя и направилась к двери.       Дверь отворилась. Я прислушалась к звенящей тишине и выдохнула. Никого. Я стянула с себя ботинки и на носочках поднялась по лестнице. Комната Джордана была мне уже знакома, но тратить время на ее проверку не хотелось, гораздо важнее было попасть в комнату Шона или бывшего хозяина дома. Я наугад открыла первую попавшуюся дверь и проскользнула внутрь.       Убранство простое: двуспальная деревянная кровать посередине комнаты, небольшая тумбочка с абажурным ночником, небольшой туалетный столик с пыльным зеркалом и шкаф. Это явно комната миссис Нокс, Шона в таком интерьере я представляла слабо. Я натянула рукав толстовки на ладонь и начала поочередно открывать ящики. Косметика, книги, нижнее белье — все не то. Со вздохом я открыла шкаф, за аккуратно висевшими кофтами и платьями разглядела коробку.       — А вот и ты, — прошептала я и села на колени, приподнимая крышку.       Внутри было множество фотографий, альбомов и старенький потрепанный дневник в коричневом кожаном переплете.       Первые записи неразборчивым почерком датировались девяносто шестым годом. Слишком рано. Дрожащими пальцами я принялась листать пожелтевшие хрупкие страницы, пока не добралась до две тысячи девятого года.       «Бернсайд стрит, 15».       Короткая заметка, ничего не скажешь. Глупо было надеяться, что вожак стаи ежедневно изливал свои чувства в дневнике, но я надеялась на большее количество информации. Полистав страницы, я убедилась, что все записи были короткими, иногда заметки отсутствовали месяцами. Вздохнув, я решила просмотреть более ранние записи.       «Бенджамин Уокер, Крейг Палмер, Дейл Виндвуд…». Следующие два имени были перечеркнуты, я бы даже сказала — закрашены. Кто-то старался устранить эти имена с бумаги так усердно, что протер страницу. Неплохо было бы показать этот листок криминалистам, был шанс, что под слоем чернил удастся распознать хотя бы несколько букв. Я осмотрела листок на свету, но тщетно. Мистер Нокс явно постарался: имена были закрашены теми же чернилами, что и написаны, а это значительно затрудняет экспертизу.       — Черт… — прошептала я.       Я сфотографировала список имен. Вырвать страницу, когда нет особой надежды на результат, было бы слишком большим риском. Если Шон это обнаружит, он мгновенно поймет, кто это сделал. Я тяжело сглотнула, только представив, как мой дом окружает группа оборотней или даже обычных людей. Я нервно убрала дневник обратно и закрыла коробку.       Прикрыла за собой дверь и заскользила по коридору. Справа располагалась ванная, значит напротив нее — комната Шона. За отворившейся дверью был беспорядок: несколько пустых стеклянных бутылок, стаканы с янтарной жидкостью на прикроватной тумбочке, незаправленная постель. Сквозь приоткрытую форточку в комнату проникал холодный осенний ветер, он же уносил с собой запах алкоголя и горя.       В шкафах Нокса был еще больший бардак. Провода, бинты, документы — все было свалено в одну большую кучу. Я сжала губы. Это будет непросто. Внезапно я замерла, уловив шум подъезжающей машины.       — Нет… Нет-нет-нет, — сорвалось с губ. Я отодвинула шторку и увидела то, что желала меньше всего: машину парковали прямо у гаража.       Хозяева дома. Встречайте гостей. Я захлопнула ящик, в котором беспардонно копалась несколько секунд назад и выбежала в коридор. В ванной комнате напротив, как я и ожидала, было небольшое окно прямо под потолком. Думать времени не было — в замочной скважине щелкнул хозяйский ключ — а дверь была открыта. Дела плохи.       — Эй! — послышалось с первого этажа. — У меня есть оружие!       Я зажмурилась на секунду, собираясь с духом, и полезла в узкое окно, благодаря всех богов за свой невысокий рост и щуплое телосложение. Тем не менее, это оказалось нелегко: плечи еле пролезли, торчащий из старой деревянной рамы гвоздь порезал спину, разорвав толстовку, я зацепилась за карниз, смотря на неровную землю под собой. Будет больно. Но единственная возможность — прыгнуть и бежать. Хреновая возможность. Я протянула тело вперед, чувствуя, как все тот же гвоздь врезается в кожу. На глазах выступили слезы, но я продолжала брыкаться, как рыба, которую вытащили на сушу.       Я отчетливо слышала, как Шон бежит по лестнице вверх. Не было времени бояться или размышлять, я повисла на краю карниза и разжала пальцы.       Удар. Он проходит электрическим разрядом от моих стоп по позвоночнику. Колени врезаются в землю, в глазах пляшут темные пятна. Ничего не видно. Я приоткрыла рот, втягивая в себя воздух. Надо заново научиться дышать. Раз. Два. Легкие горят, но я поднимаюсь и бегу. Вернее, усиленно хромаю подальше от дома. Позади себя слышу неразборчивый крик.       Тело врезается в редкие деревья, я все сильнее замедляюсь, а духу не хватает, чтобы проверить, преследуют ли меня. Телефон вибрирует. Неважно. Сейчас все неважно.       Когда дыхание заканчивается, а правая нога ноет до невозможности, я останавливаюсь. Я не знаю, где нахожусь. Вокруг меня хрупкие деревья и невысокие кустарники. Тело оседает на землю. За мной не гонятся. Это хорошая новость. Кажется, я подвернула ногу. Это плохая новость.       Я достаю телефон из заднего кармана джинсов. Шесть пропущенных звонков от Шона. Внутри все сжимается. Он понял, что это была я или звонит мне, как сотруднику полиции? В любом случае, сейчас выяснять это я не хотела. Пальцы сами нашли другой контакт. Несколько долгих гудков.       — Да? — послышался голос Аарона.       — У меня, кажется… — в легких не хватало воздуха. — Кажется, у меня проблемы.       — Ты где?       — Понятия не имею… Скину тебе геопозицию, — проговорила я. — Заберешь меня?       — Господи, Лив… — проворчал Фостер, но за этой напускной строгостью было что-то еще. Беспокойство. — Конечно. Жду.       Я сбросила звонок и на секунду прикрыла глаза, стараясь отогнать пульсирующую боль. Лив. Он назвал меня Лив. Как давно я не слышала этого сокращения…