Сондер

      Я раскрыла глаза уже днем. В голове был неприятный шум, а тело казалось невероятно тяжелым. Единственный минус выпитого накануне вина. Взгляд упал на пустую бутылку, стоявшую у кровати. Увлеклась.       От звенящей тишины было не по себе. Я лежала на свежих простынях и смотрела в окно, через которое лишь мельком виднелись верхушки деревьев. Такой вид обычно вызывал у меня умиротворение, но сейчас на меня нахлынула странная тоска. Захотелось поехать в участок, двинуться хотя бы куда-то. Последняя неделя порядком меня вымотала, высосала все силы. Я отвыкла от отдыха, отвыкла от уединения.       Я прочистила горло и села, ощущая, как по телу медленно разливается боль.       Стало лишь хуже, когда я опустила ноги на холодный пол. Правая нога резко заныла, от неожиданности на глазах навернулись слезы. Я совсем забыла о вчерашнем приключении. Воспоминания калейдоскопом пронеслись перед глазами. Зажмурившись, я взглянула на голеностоп.       Опухлости больше не было, лишь нездорово-бледный цвет ноги выдавал последствия вчерашней травмы. Впрочем, это не так уж плохо. По крайней мере, обошлось без перелома или надрыва связки.       Вздохнув, я оттолкнулась от жесткого матраса и рывком поднялась на ноги. Уже стоя перед зеркалом в ванной на одной ноге, я наконец заглянула в телефон.       Звонков не было, но было несколько сообщений.       «Сможем встретиться сегодня в восемь? Есть важное дело.»       Я бездумно чистила зубы и пыталась выжать из своего выпотрошенного рассудка внятное оправдание, чтобы избежать встречи. Пока выходило не особо хорошо, поэтому я открыла другой диалог.       «Как нога?»       Улыбнувшись, я зажала зубную щетку меж зубов и поднесла телефон ближе, любуясь сообщением от Аарона.       «Уже лучше: наступать больно, но выглядит не так плохо».       Я смотрела на экран телефона, будто ожидая мгновенного ответа. Мотнув головой, я решила вернуться к своему утреннему ритуалу. После нанесения утреннего крема, я направилась вниз, напевая под нос заевшую в голове песню. Хриплый голос разрывал тишину, отчего становилось даже спокойнее.       Телефон завибрировал, а я мгновенно просмотрела уведомление. Всего лишь интернет-магазин сообщал об акциях к черной пятнице. Я фыркнула и разочарованно сжала губы. Чего я жду? Ответа от своего коллеги по работе?       Раньше в выходные я вообще не просматривала сообщения, только принимала особо срочные звонки. Что же сейчас стало. В голове зародилась совершенно безумная мысль написать еще одно сообщение Аарону, но я задушила ее на корню. Вместо этого перешла в диалог с Шоном.       «Привет, у меня сегодня выходной, есть личные дела, не смогу подъехать».       «Если ты дома, скинь свой адрес».       — Быстро ты, Шон, — пробормотала я и задумчиво постучала пальцем по столешнице.       Если я буду так настойчиво уклоняться от встречи, это может быть странно и подозрительно. С другой стороны, мне лучше встретиться с ним на своих условиях. Вздохнув, я отправила ему адрес. Для тренировки я прошлась по коридору, наблюдая в зеркало за своей походкой. Все было далеко не так плохо, как я думала. Если закрыть повязку, наложенную Аароном, носком, то, скорее всего, Нокс ничего и не заметит. Я кивнула своим мыслям и запрыгала по лестнице на второй этаж.

***

      Волнение нарастало. Шон должен приехать с минуты на минуту. Я заранее поставила чайник, приготовила кружки и достала все виды чая, чтобы мне не пришлось лишний раз искушать судьбу своей совсем не модельной походкой.       Гравий жалобно заскулил под колесами.       Вот он, решающий миг.       Глубоко вздохнув, я прислонилась лбом к двери, слушая, как Нокс паркуется, выходит из машины и поднимается по лестнице. Стук.       — Привет, — я открываю дверь настолько быстро, что вижу легкое удивление на лице Шона.       Шаг вправо — боль, тщательно скрываемая за вежливой улыбкой. Нокс медленно входит, осматриваясь по сторонам.       — Миленько, — бросил он, достаточно быстро стягивая тяжелые ботинки. На его кожаной куртке дрожат мелкие дождевые капли.       — Чай?       — Не напрягайся, мне просто переговорить надо.       — Нехорошо выйдет, ты же меня накормил после полнолуния, — сказала я и направилась к кухне, изо всех сил стараясь не морщиться. Вытащила первый попавшийся пакетик, бросила в кружку и налила кипяток.       — Ладно, — он следовал за мной, а спиной я чувствовала прожигающий взгляд. — Ты подумала над тем, что я говорил тебе позавчера? — прямо спросил он.       — Про охотника? Да. Я ищу его.       — Нет. Тебе надо решить, на чьей стороне ты будешь, если хочешь спокойно жить в этом городе. Никому не нравится, что ты ошиваешься без стаи, работаешь в полиции. Это небезопасно.       — Это касается только меня. Я никак не ставлю вас под угрозу, — я скрестила руки на груди.       — Одиночки плохо кончают, пума. У нас уже был опыт. Ты без присмотра. Никто не знает, в какой день твои цепи окажутся недостаточно крепки, а когда ты будешь слишком беспомощна, чтобы защитить свою шкуру, — он говорил отстраненно, под глазами залегли тени. На Шона явно многое свалилось. Я прекрасно понимала, что он преследует не столь свои собственные интересы, сколько интересы всей стаи. Наверняка, они многое высказали ему после того, как я воспротивилась коллективному желанию мести. Боятся, что я могу помешать. В этом они правы — это именно то, что я собираюсь сделать.       — Ты беспокоишься обо мне или о том, что говорят твои оборотни?       — Я беспокоюсь обо всех. Ты запуталась, а это — угроза для нас. И для тебя.       — Я помогаю вам, — фыркнула я, не веря в то, что он мне все это говорит.       — Как?       — Я ищу охотника и делаю все возможное, чтобы судмедэксперты не копались в неудобных уликах. Этого мало?       — Это важно для тебя в первую очередь. Я же хочу, чтобы ты примкнула к стае. Это залог всеобщей безопасности и спокойствия. Достойный компромисс.       — Я никогда не стану этого делать, Шон. Это мой принцип. И тут, уж прости, ты либо миришься с этим, либо больше не обращаешься за помощью ко мне.       Я искренне не понимала, как он может пытаться заставить сделать меня нечто подобное. Как можно заставить меня дать клятву на крови, ходить на общие собрания и подчинить свою волю альфе. Это не для меня. Я всю жизнь была одиночкой и прекрасно справлялась со всеми проблемами. Более того, я еще и решала чужие. В моей жизни меня не было. Я пошла в полицию, чтобы окружить себя чужим горем, которое могло бы затмить мое собственное. Я работаю с преступлениями, которые вытесняют мои собственные мысли и не дают мне рефлексировать над смыслом моей собственной жизни. Так легко положить себя всю на благо одного дела, притом такого благородного. Справедливость.       — Ты совсем не понимаешь? Ты не можешь быть третьей стороной. Пока ты не с нами — ты против нас.       — Это бред.       — Это правило, которое помогало нам выживать тысячелетиями, — Шон повысил голос. — Ты можешь отрицать, но я уже знаю, что произошло во Флориде. И я не хочу, чтобы подобное повторилось сейчас.       Я оторопела, ставя кружку на стол.       — Мою семью убили из-за разборок между стаями, — процедила я.       — Вас всех бы убили гораздо раньше, если бы не стая.       — Может быть, вам тогда стоит прекратить бессмысленные внутренние разборки? У вас уже есть общий враг и…       — У вас? У нас, Оливия. Или ты думаешь, охотники будут разбираться перед тем, как проткнуть кому-то череп? Ты потерялась. А мы готовы тебе помочь. Прими эту помощь с благодарностью.       — Мне она не нужна, — бросила я. — Я не присоединюсь к стае. Это окончательный ответ. Теперь вы что, убьете меня? — я нервно посмеялась, искренне надеясь, что Нокс будет это отрицать.       Однако Шон молчал. Он рассматривал меня, как обычно рассматривают добычу, попавшую в смертельную ловушку. Но было что-то еще в его глазах. Сожаление. Внутри меня все сжалось. Я не хотела чувствовать себя жертвой, подчиненной или слабой. Я не хотела бояться за свою жизнь. Во что я ввязалась?       — Мы не убиваем своих без причины. Ты можешь отказываться от этого, но ты своя по праву крови. Я дам тебе время. До следующего полнолуния ты решишь, как дальше сложится вся твоя жизнь.       — Это угроза?       — Это предложение.       — И что? Ты хочешь, чтобы в полнолуние я бегала с вами по паркам, охотилась на енотов и белок, а в остальные дни приходила на собрания?       — Скоро все сильно поменяется. Я собираюсь продолжить дело своего отца. И, поверь мне, тебе лучше быть с нами. Я не хочу тебе зла. Я пытаюсь тебе помочь, — он смотрел в пустоту, явно вымотанный всем происходящим. Я понимала, как много ему пришлось пережить за последние дни: смерть брата, новая роль в стае, возвращение охотников. Однако это все меня не касалось. Мое дело — найти убийцу, полнолуние пережидать в подвале, пытаться жить свою обычную размеренную жизнь.       Я молча покачала головой, горло жгло. Слова застряли где-то в грудной клетке, мешали дышать.       — Что поменяется? — я вскинула голову. — Какое дело ты хочешь продолжить.       — Отец смог наладить связь между оборотнями. Действительно глубокую связь на ментальном уровне. Но он рассказывал, что раньше оборотни могли обращаться не только в полнолуние. Мы могли делать это по своему желанию, — впервые за весь разговор в его глазах загорелся огонь. — Я хочу попытаться сделать это. Вернуться к истокам.       Я ошарашенно откинулась на спинку стула. Раньше оборотни представляли опасность только в полнолуние. Так было всю мою жизнь. Я не верила, что возможно иное, но если он действительно сможет воплотить в жизнь задуманное, все слишком сильно изменится. В худшую сторону. Не все оборотни достаточно трепетно относятся к общей тайне. Если они получат возможность обращаться, когда вздумается, можно считать, что мы уже раскрыты.       — Уходи, — я поразилась тому, как зло и угрожающе прозвучала эта фраза.       Шон поднялся, но замер, не сводя с меня глаз.       — Надеюсь, твоя нога скоро заживет, — бросил он. Его слова сочились разочарованием.       Я сжала челюсти. Конечно, он догадался. Именно поэтому и настоял на встрече сегодня. Я выдала себя, но он не пытался узнать, зачем я забралась в его дом. Он не стал угрожать мне, не злился. Это все было до безумия странным. Весь этот разговор от начала и до конца — бред.       Как только дверь за Шоном захлопнулась, я уронила лицо в ладони и зажмурилась, будто так могла сдержать подступающие слезы.       — Господи, почему, — прошептала я, пытаясь успокоить дрожащие пальцы.       Может, мне стоит опять переехать? Снова начать заново, с чистого листа. Убежать от всех проблем, переквалифицироваться, продать дом и залечь на дно в каком-нибудь тихом городе? Это все звучит очень заманчиво. Вот только я заключила повторный контракт с полицией Портленда на полгода. Тогда придется менять имя, терять всю накопленную недвижимость и срочно искать работу. Нет, без денег не получится. Для жилья мне нужен частный уединенный дом с подвалом — иначе никак.       «Это хорошо, как выходной проходит?»       Аарон. Его тоже придется оставить позади. Я блокирую телефон.       Как же проходит мой выходной? Мне угрожали в моем собственном доме, в Портленде намечается коллапс оборотней, которые собираются убить охотника, которого я еще даже не нашла. При таких исходных не особо получается устроить себе тихий и спокойный день дома.       Стоит ли рассказывать Фостеру о произошедшем и своих планах?       Едва ли. Он человек. Он испугается. Страх толкает людей на самые неожиданные и необдуманные поступки. Несмотря на мое отношение к нему, не стоит забывать, что он полон секретов.       И опять мне придется разбираться со всем самостоятельно.       Моя история — история побега. Я — марафонец. Искусно прячусь от проблем и всего, что может пошатнуть хрупкое душевное равновесие. Я окружила себя старыми книгами, которые перечитываю раз за разом, пересматриваю давно выученные наизусть фильмы, потому что все новое пугает. Кто знает, какие чувства оно принесет? Я не люблю неожиданности и сюрпризы. До вчерашнего дня я всегда работала по четким регламентам, не отклоняясь ни на шаг. Я — робот, по ошибке получивший дефектное человеческое тело. Мне гораздо легче отказаться от чувств и эмоций, запереть это внутри себя, но раз за разом выпускать наружу полуночными слезами. Чтобы никто не видел. Чтобы я сама на утро это забыла.       Мне не нравится принимать новые решения. Я боюсь ошибиться. Боюсь, что цена одной ошибки окажется неподъемной. Так я и жила всю свою жизнь — следуя четким правилам, распорядкам, нормам и догмам. Нельзя ставить это под сомнение, потому что можно лишиться фундамента. Жизнь так казалась невероятно простой. Я всегда знала, что возьму на завтрак, как будет проходить мой день через две недели в среду, в какую кофейню я зайду и какую книгу я буду перечитывать перед сном. Это легко. Распланировать все и не оставить пространства для мыслей. Поставить свою жизнь на конвейер. Но, как водится, конвейер порой выдает бракованный товар. Таким была последняя неделя. Дефект в стройном плане.       Фатальная ошибка. Трагический изъян. Гамартия.       Если бы я могла быть героиней повести, то повесть, безусловно, вышла бы паршивой. Скучной донельзя. Монотонной. Но это к лучшему. По правде говоря, никто никогда не хочет яркую жизнь, достойную книги. Яркая жизнь предполагает такой спектр эмоций, какой не каждый способен вынести. В каждой истории есть трагедия, переломные моменты. Мой переломный момент сломал меня, но не изменил. Смерть моей семьи не пошатнула мои принципы и убеждения. Я не предалась мести, не развернула свою жизнь на сто восемьдесят градусов. Просто убежала. А это означало лишь одно — будь я персонажем книги, моя личная трагедия была бы призраком прошлого, вскользь мелькающим в сюжете. И это значило бы, что главная, финальная трагедия, ждала бы меня впереди.       Но мне некого и нечего больше терять. А жестокий и драматичный финал располагает к кровавым и трагичным смертям и потери. К метаморфозе.       Мне это совсем не нужно.