***
Конец смены. Очередной рабочий день, который я провела впустую. Очередные сутки, которые не принесли результата. Это раздражало. Я никогда не была фаталисткой, а последние месяцы наглядно мне показали, что рассчитывать можно только на себя. Сейчас же я была в отвратительном положении: ничего решить сама не могу, лишь жду. Жду непонятно чего. Я стояла перед стеллажом с винами, скользя взглядом по названиям. Вот, что я могу решить в своей жизни: какое вино буду пить вечером. Так и до алкоголизма недалеко. Однако я убеждала себя, что пара бокалов вечером — ничего страшного. Пока я пью вино, это искусство, а не саморазрушение. Хотя саморазрушение — тоже искусство. Как писал Чак Паланик, самосовершенствование — онанизм, саморазрушение — вот что действительно важно. Печально, если в картину моей жизни начинают вписываться цитаты из «Бойцовского клуба». Я беру давно знакомое и проверенное временем вино и направляюсь на кассу. Пора остановить поток этих ядовитых мыслей. Когда мой мозг не занят стоящим делом, он начинает самокопание. Это опасно. — Собираешься устроить мне допрос с пристрастием? — спросил Фостер, о существовании которого я совсем забыла. — Ты пить не будешь, ты же за рулем, — пожала плечами я. — Ты тоже, — сказал он. — Я думала, мы поедем ко мне… — я мотнула головой, в полной мере осознавая, как неловко прозвучала эта фраза. — Там можно спокойно поговорить, — эта фраза никак не спасала ситуацию. Аарон лишь усмехнулся. — У тебя есть еда? — Сомневаюсь, — я задумалась, мысленно перебирая содержимое моего холодильника. — Иди к машине, я сейчас возьму что-нибудь. Меня это устраивало. Оплатив вино, я побрела по парковке к своей одинокой ауди. Наглые порывы ветра норовили распахнуть полы моего пальто, но я сильнее закуталась и прижала к себе бутылку. Внезапно я остановилась и закинула голову наверх. Небо было абсолютно черным. Луна бледным молочным пятном приветствовала меня сквозь плотные тучи. Звезд видно не было. Надо мной пустота. Раньше меня это пугало. Я много думала о том, что где-то в тысячах световых лет отсюда есть еще одна одинокая планета, где есть такое же одинокое существо, смотрящее в глубину космоса. Может быть, мы даже смотрим друг на друга, но не понимаем этого. Я улыбнулась и прикрыла глаза, вдыхая морозный воздух. Мы — пыль сверхновой звезды, жертвы большого взрыва. Живем свои короткие жизни, пытаемся что-то поменять, исследовать, но не можем познать собственную ничтожность. Незначительность. Мы пытаемся сравнить вселенную с океаном или нас самих с крошечным муравейником, чтобы попытаться осознать великие масштабы космоса. Наше познание ограничено нашими скудными знаниями, а мозг просто не способен представить что-то, выходящее за рамки весьма ограниченного понимания. Я не раз предпринимала попытки подумать о нашем месте во вселенной, но всякий раз мой мозг ломался, отказывался раскручивать эти мысли дальше. Перед глазами неизменно всплывали картинки из школьных учебников или видео по астрономии. — Звезд не видно, — чуть осипший от холода голос Аарона вернул меня к реальности. К реальности, где я стояла на пустой парковке богом забытого магазина и держала бутылку вина, которым травила организм уже полгода. — Здесь, на севере, всегда так, — грустно проговорила я. — Никогда не был на юге, — признался Аарон. — Оно стоит того. Выезжаешь на природу, к океану, лежишь на песке, а звезды так близко, что кажется, можно рукой дотянуться, — прошептала я. Мы молча смотрели в пустоту, пока мои пальцы не окоченели. Я переступила с ноги на ногу и повернулась к напарнику. В тусклом свете мерцающих неоновых вывесок он был особенно красив: увлеченно смотрел наверх, а глаза отражали мою собственную потерянность. Он медленно повернул голову ко мне. Несколько мгновений мы не отрывали взгляд друг от друга, будто были загипнотизированы. Мгновения растягивались в вечность. Я успела заметить в его голубых глазах предательские пятнышки зеленоватого цвета. Успела заметить небольшой шрам над бровью. — Замерзнем, — наконец сказал он, все еще смотря на меня. Я опустила голову и кивнула. В животе разлилось странное теплое чувство, будто я пришла с мороза и выпила облепиховый чай. Будто я сделала первый глоток вина, который расслабляющей волной прокатился по телу. Что это такое? Я зашагала к машине и только у двери заметила, что Фостер несет огромный пакет. — Что ты накупил? — нахмурилась я. — Увидишь, — усмехнулся он и скользнул рукой в карман пиджака.***
Я с сомнением оглядывала набор ингредиентов, разложенных на моем столе. Спагетти, шпинат, песто, помидоры черри, моцарелла, сливки, яйца, свежемороженые креветки, упаковка приправ, куриная грудка и соус из маракуйи. — Ты решил кого-то отравить или пригласить ко мне ресторанного критика? — уточнила я. — Все увидишь, — он повесил пиджак на спинку стула, быстрым движением закатал рукава рубашки. — У меня есть домашняя футболка моего отца. Чистая, — зачем-то уточнила я. — Мне жалко твою рубашку, она слишком белая. Аарон замялся на секунду. Впервые я увидела такое выражение лица. Смущение? Я разблокировала новую эмоцию холодного детектива Фостера. — Хорошо… — неуверенно ответил он, чуть хмурясь. — Я заодно переоденусь, так что чувствуй себя как дома, — бросила я, направляясь наверх. Легкое волнение скрутило живот, а на губах расцветала глуповатая улыбка. Наверняка, это из-за того, что мне предстоит увидеть Аарона в неформальной одежде. Что же, это будет справедливо. Он уже видел меня в домашнем и с мокрой головой, так что это совершенно честно. Я быстро скинула с себя джинсы и вздохнула с облегчением. На ногах остался тонкий розовый след от шва. Надеть просторные спортивные штаны — истинное удовольствие. Моя трикотажная кофта с отложным воротником отправилась на вешалку. Покопавшись в стопках старой одежды, привезенной из Флориды, я выудила темную футболку. Понюхала — пахнет стиральным порошком и кондиционером. Я разочарованно вздохнула. Я долго откладывала стирку вещей брата и отца, они долго и верно хранили их запах. Сейчас же это были просто футболки. Когда я спустилась вниз, Аарон уже поставил кипятиться воду, а сам сидел за столом и нарезал курицу. — Чем помочь? — спросила я и протянула футболку. — Переоденься, а я дорежу. — Спасибо, — Фостер помыл руки и кивнул мне на курицу. Когда напарник направился в сторону ванной, я открыла вино и налила себе в бокал. Аромат зеленого яблока и ванили ударил в нос. Я давно не готовила с кем-то совместно. По правде говоря, я в целом достаточно редко готовила: предпочитала перекусить в кафе или взять домой что-то готовое из магазина. Ощущения были крайне странные. Фостер вернулся. Я мазнула взглядом по его новому образу: строгие классические штаны и старая футболка с небольшим логотипом какой-то рок-группы. — Что? — спросил он. — Мне кажется, неплохо. — Тебе идет, — кивнула я. — Так что мне делать? — Мне нужна большая миска для салата, сковородку я нашел, — Аарон поместил нарезанную курицу в миску. — Еще оливковое масло, если есть, — он с сомнением оглядел полупустую кухню. — Есть, — бросила я. На нем я обычно жарила себе мясо после полнолуния. Я скривилась, вспоминая, что совсем недавно жарить мне даже не пришлось. Когда все указания были выполнены, я приступила к нарезке черри. В этом не было ничего сложного: просто пополам. Аарон тем временем был с головой погружен в процесс. Я тайно наблюдала за ним, а он был слишком увлечен, чтобы это заметить. Быстрыми и точными движениями он засыпал специи к курице, а затем направился к плите. Я одернула себя и вернулась к своему заданию. — Любишь готовить? — спросила я. — Да. Это лучше, чем есть в ресторанах. Мне редко где нравится еда, так что предпочитаю делать это самостоятельно, — просто ответил он. Я решила начать с простых вопросов, чтобы не нарушать хрупкое взаимопонимание, установившееся между нами. — А почему вообще решил работать в полиции? — Знаешь… — он на миг замолчал. — Мы в этом похожи. Всегда хотел, чтобы преступники отвечали перед законом, — задумчиво проговорил он. — С таким стремлением можно было стать прокурором или судьей. Ты намного умнее обычных детективов. Явно образование хорошее, манеры… — Стать прокурором, чтобы заключать сделки? Или судьей, чтобы рассматривать кучу не стоящих моего внимания дел? Мне нравится сам процесс. Редко попадаются стоящие дела, похожие на загадки. Однако они есть, за это я благодарен. — А как родители отнеслись? — я сощурилась. Аарон будто бы проигнорировал вопрос. Он слил воду, добавил спагетти в сковородку с уже обжаренной курицей, забрал со стола часть нарезанных черри и песто. — В этом мы тоже похожи, — наконец ответил он. Голос звучал глухо. Я опустила голову. Не самая приятная тема для разговора, но когда мы вообще разговаривали о чем-то нейтральном. В диалоге постоянно мелькали то убийства, то чьи-то смерти, то план по предотвращению геноцида. Аарон накрыл крышкой сковородку и вернулся за стол, я не спешила продолжать расспрос. Фостер тем временем закинул шпинат, креветки и помидоры в салатник и залил это все соусом из маракуйи. — Где взять тарелки? — нарушил тишину он. Я молча открыла ящик над раковиной. Мы все смертны — очевидная мысль. Однажды нам придется столкнуться со смертью лицом к лицу — неприятная мысль. В один день мы увидим своих любимых и близких в последний раз, не осознавая этого, — мысль, которая приходит лишь после трагедии. — Спасибо, — произнесла я, когда Аарон накрыл стол. Я обхватила бокал вина обеими руками, задумчиво смотря на аппетитное блюдо. — Хотя бы поешь нормально, — он поджал губы. — Приятного аппетита. — Тебе тоже, — я осторожно понюхала блюдо. Живот жалобно заурчал. Такой вкусной пасты я не пробовала никогда. По правде говоря, я никогда не ходила по ресторанам, а папа готовить никогда не любил. Обычно мы наслаждались хлопьями, пережаренным омлетом или заказанной пиццей. — Очень вкусно, — произнесла я. — Естественно, — он наконец улыбнулся. С его лица спала печать печали. Я прекрасно понимала: необходимо отвлечься от этих мыслей. И как бы я не хотела расспросить его о подробностях, делать это сейчас было не лучшей идеей. — Ну что, продолжишь свой допрос с пристрастием или приняла решение о снисхождении?