После трапезы мы переместились на диван. Я наливала себе уже третий бокал вина, так что пришлось вытянуть расслабленные алкоголем ноги на журнальный столик. У меня совершенно не было настроения на тяжелый разговор, поэтому я спросила первое, что пришло на ум.
— Как ты считаешь, мы одни во вселенной или остальные просто нас игнорируют?
— Это не тот вопрос, который я ожидал, — честно признался Аарон. — Что за вино ты там пьешь?
Я с готовностью протянула прохладный бокал. Фостер сначала замялся, но потом аккуратно принял его. Осторожно понюхал и одобрительно кивнул.
— Можешь попробовать, от одного глотка ничего не будет, — заверила я.
— Ты склоняешь полицейского к вождению в состоянии алкогольного опьянения? — он приподнял брови.
— Тогда отдавай, — я уже было потянулась, чтобы забрать бокал, но Фостер резко отвел его в сторону. — Эй!
— Я не сказал, что полицейский против, — уточнил он и сделал маленький глоток. — Лучше, чем я думал.
— В вине я разбираюсь, — довольно сказал я.
— Тогда отвечу на твой вопрос. Я считаю, что мы точно не одиноки. Это статистически невозможно. Но мне кажется, что мы никогда ни от кого не дождемся ответа. Видишь ли, за время, пока сигнал доходит до планеты, наша цивилизация вполне может умереть. С другой стороны, «пришельцы» вполне могли посылать нам сигналы, когда по Земле еще бегали динозавры, а у них, я уверен, не было нормальных приборов, чтобы ответить. Мы не одни, но не синхронизируемся по времени. Вот и все. К тому же, есть теория, согласно которой…
— За нами наблюдают, но не выходят на контакт? Теория зоопарка? — уточнила я.
— Такая теория есть, но я про другое. Парадокс Ферми.
— Это… наиболее грустный расклад, — произнесла я.
— Не такой грустный, как гипотеза самоуничтожения, — он наклонил голову, снова отпил вино. — Не думал, что ты увлекаешься космосом.
— Да ладно, у всех в детстве были странные хобби. Чаще всего это либо астрономия, либо древняя Греция, либо динозавры. К тому же, если существуют оборотни, почему бы не существовать инопланетянам? — спросила я.
— Разумный довод. Такой еще не один ученый не предлагал. Будешь первой?
Я рассмеялась, слишком живо представив себе такую картину: я стою за стойкой на важном научном симпозиуме, раскрывая миру существование ликантропов, чтобы люди не сдавались в попытках найти внеземную жизнь.
— А ты не боишься меня? — слова бегут впереди мыслей, но мне действительно было интересно знать ответ.
— Должен?
— Я не совсем человек. Раз в четыре недели я отращиваю клыки и когти. Мне кажется, стоило бы.
— Я… Думал над этим. Однако оказалось, что ты человечнее многих, — он задумчиво постучал пальцем по ножке бокала. — Ты стала напарником, которому я бы доверил спину прикрывать, — он неожиданно посмотрел мне прямо в глаза.
— Как ты это понял? Мы не общались до этого расследования, в личном деле ничего особо не написано…
— Я понял это, когда впервые пришел к тебе. Ты открыла дверь, впустила меня в дом, рассказала все честно и открыто, доверила мне свою тайну. Напоила чаем. Он горчил, правда, но это не самое страшное. К тому же, у тебя весьма интересный взгляд на твою…
— Ликантропию, — подсказала я.
— Да. К тому же, как детектив, я успел проанализировать твое жилище. Много книг. Они, по правде говоря, везде. Достаточно чисто, убрано. Твоя манера речи располагает к себе. Уже позже ты рассказывала про ситуацию с Шоном, а я понял, что не ошибся, — последняя фраза прозвучала слишком уж грустно. Аарон залпом осушил бокал вина. Я молча поднялась, чтобы взять еще, но он резко остановил меня. — Я сам принесу, сиди. Не перегружай ногу.
Я послушно упала обратно на диван. Я была вовсе не против такого сервиса. Этого порой очень не хватало в одинокой жизни. Пока Аарон был на кухне, я быстро проверила телефон на наличие новых сообщений. Пусто. Чего я ожидала? Тем не менее, это принесло некоторое облегчение. Сейчас я могла провести обычный вечер с коллегой, не отвлекаясь на главную проблему этого месяца. Фостер тем временем вернулся и протянул мне бокал, я в благодарность кивнула.
— Как твой друг стал оборотнем? Он родился или его обратили?
— Он не особо любит говорить про это. Насколько я знаю, он был обычным парнем. Мы вместе учились в университете на юридическом факультете. Никаких странностей я за ним не замечал, а, возможно, просто не знал, на что обращать внимание.
— А как он решил открыться тебе? Это очень непросто.
— Он переехал в Сиэтл, снял квартиру. Ему было сложно… В одиночку. Выбора не было.
— Значит, ты видел процесс обращения? — ошеломленно переспросила я. Одно дело — просто знать, совершенно другое — увидеть воочию, не испугаться и остаться до конца. Обращение — достаточно жуткий процесс, кости ломаются, верхний слой кожи отслаивается, а все тело бьется в агонии от мучительной боли. Раз за разом мне кажется, что я не выдержу и умру, от боли отключается рассудок. Каждый раз я готова отдать что угодно, лишь бы это закончилось, но я неизменно заперта одна в своем персональном аду.
Аарон в ответ лишь медленно кивнул и протянул руку. Я машинально отдала ему бокал. Судя по всему, выбираться домой он будет на такси.
— А о чем ты вообще мечтаешь? — отстраненно спросила я, чтобы наконец уйти от болезненных тем.
— Мечтаю? Ты мой психологический портрет составляешь? — хмыкнул он. — Это сложный вопрос. Наверное, я бы хотел уехать из этого города. Поселиться где-то в Норвегии, купить особняк в горах, отстроить личную библиотеку и читать по вечерам у камина. Иногда, когда будет достаточно тепло, гулять по фьордам.
— Уединенная жизнь? — спросила я.
— Я никогда не чувствовал потребность в чьей-то помощи и поддержке. Всегда было достаточно комфортно одному. Присутствие других людей обычно вызывало у меня не самые приятные эмоции.
— Почему так?
— Такой я человек, — он пожал плечами.
— Тебе некомфортно со мной? — зачем-то спросила я. Аарон мучительно долго не отвечал.
— Это странно, но… Нормально. Я давно так подолгу не разговаривал на отстраненные темы, которые, притом, были бы мне интересны.
Он отвернулся, явно не желая продолжать развивать эту тему. Мне самой стало неловко от своего вопроса. Не хватало еще, чтобы он подумал, что я могла привязаться. Это вовсе не так.
— Я тоже, — тихо ответила я. — Мне всегда казалось, что я не вписываюсь. В школе, в университете, на работе. Все так легко находили общий язык, вроде общались со мной, но я никогда не была первым человеком, которого позовут на мероприятие или, банально, на обед. Я не была изгоем, но… Не была достаточно близка с кем-либо.
— До лет двенадцати у меня были друзья, — задумчиво проговорил он. — Мы катались на велосипедах по району, ходили в гости и в кино, но потом… Я будто резко перерос их. Разошлись пути.
Я грустно опустила голову на подушку и сощурилась от яркого света лампы. Тело казалось тяжелым, отказывалось двигаться куда-либо. Мне казалось, что еще немного, и я усну прямо на диване, слушая тихий голос коллеги. Его манера речи успокаивала. Слова лились ровно, тембр убаюкивал. Я на миг прикрыла глаза, отдаваясь чувству спокойствия.
Аарон затих. Мне не хотелось открывать глаза и подниматься. Я убедила себя, что минутку полежу и снова вольюсь в диалог. Но внезапно я почувствовала то, что ожидала меньше всего. Легким движением Фостер поправил плед, укрывая голые руки. Я забыла как дышать. Напарник продолжал расправлять мое покрывало, а мою голову заполнил приятный шум. По коже пробежали мурашки.
Аарон не спешил подниматься. Даже с закрытыми глазами я знала, что он смотрит на меня. Это противоречивое чувство: я была слишком уязвима, но чувствовала себя как никогда в безопасности.
Постепенно тело расслаблялось, а меня затягивало в сон. Глубокий, спокойный. Я позволила себе роскошь поддаться этому чувству. Чувству уюта и безмятежности. Раньше я всегда засыпала спокойно, лишь когда отец читал нам с братом сказки по вечерам. Позже я включала аудиокниги или фильмы, чтобы не оставаться в звенящей тишине. Шум на фоне отвлекал, не давал погрузиться в кошмарные рассуждения или начать вглядываться в вязкую темноту, где воображение неизменно рисовало жуткие фигуры.
Я резко поднялась — не хватало мне еще захрапеть прямо на диване перед коллегой.
— Я не сплю, — пробормотала я, но язык не слушался.
Фостер тихо засмеялся и покачал головой. Он уже успел переодеться, футболка была аккуратно сложена на журнальном столике. Рядом располагался пустой бокал.
— Уже три часа ночи. Нам обоим пора бы спать. Спасибо за вечер, я поеду.
— Такси? — я все еще не могла до конца проснуться, свет слепил глаза. Я потерла лицо и чуть размяла затекшую спину. Все же засыпать на диване — не лучшее решение.
— Нет. Сам справлюсь, — он поднялся.
— Ты пил! — возмущенно сказала я. — До шоссе дорога не освещена, мало ли кто под колеса бросится.
— Такси сюда не едет, — вздохнул Фостер. — Я уже посмотрел.
Я сжала губы, осматриваясь по сторонам. Тогда выбора у него действительно не было. Разве что…
— Я могу постелить тебе на диване, — выпалила я прежде, чем разумная часть меня успела бы предотвратить этот опрометчивый шаг.
— Нет. Я не буду тебя стеснять. Это было бы некрасиво с моей стороны.
— Я сама предлагаю. Некрасиво отказываться, — я поднялась на ноги. Тело казалось ватным.
— Лив… — он прикрыл глаза. — Я выпил всего два бокала вина, все уже давно выветрилось, — его голос звучал так, будто он хотел просто успокоить меня. На деле же я заметила легкие признаки опьянения — Аарон непривычно растягивал слова, говорил сбивчиво.
— Мне кажется, ты выпил четыре, — улыбнулась я, кивая на пустую бутылку на полу. Фостер на секунду задумался.
— Такое тоже возможно.
— Слушай, ты приготовил ужин, согласился провести со мной время, так что сейчас я имею полное право хотя бы так отблагодарить тебя.
Аарон сдался. Он поднял вверх руки и покачал головой. Я довольно улыбнулась и принялась стаскивать с дивана декоративные подушки. Фостер хотел было помочь, но я хотела сделать все самостоятельно. Впервые за полгода у меня дома ночевал кто-то посторонний.
Кажется, я на пути к исцелению.
***
Мой беспокойный сон прервал самый противный звук в мире — звонок. Я еле раскрыла глаза и посмотрела на время. Шесть утра. Не глядя ответила.
— Что такое? — мозг еще не проснулся.
— Ты срочно нужна мне, — голос звучал взволнованно. Я сощурилась и посмотрела на имя на экране. Шон.
— Зачем?
— Оливия… Ты можешь думать обо мне что угодно, особенно после последнего разговора, но
это ты должна увидеть.
— Вы нашли охотника? — я села в кровати, оглядывая комнату в предрассветных сумерках. Сердце бешено билось, кровь в ушах заглушала все мысли. Так быстро я давно не просыпалась.
— Лучше. Намного лучше, — по его голосу я слышала, что он улыбается.
— Ты понимаешь, что после твоих угроз я не поеду в твой дом в шесть часов утра?
— Я тебе не наврежу. Я говорил это не раз. И, поверь мне, ты сама хотела бы это увидеть.
Интрига. Я кусаю нижнюю губу и вздыхаю.
— Буду минут через тридцать. Жди.
Я сбросила вызов и прикрыла глаза на секунду. Когда у меня получится нормально поспать?
***
Я спускалась по лестнице тихо, чтобы не разбудить Аарона, мирно сопевшего на диване. На секунду остановилась, рассматривая его расслабленное лицо. Сейчас он был таким беззащитным, что даже не был похож на себя. Обычно он напряжен и собран, готов ко всему. Сейчас же его темные волосы не были уложены, а вместо рубашки… Не было ничего. Бледные блики лунного света падали на крепкие руки, подчеркивая мышцы. Я поборола внезапное желание подойти ближе. Сейчас точно не время.
Тихо собравшись, я выскользнула на улицу, решив не закрывать дверь. Кто знает, проснется ли Аарон до моего возвращения? Если да, ему едва ли понравится оказаться запертым в чужом доме.
Монотонная дорога обычно клонила меня в сон, но сейчас я была сосредоточена. Мысли то и дело норовили ускользнуть, воображение рисовало самые разные картины, ни одна из которых мне не нравилась. Я не хотела загадывать, раздумывать над тем, что послужило причиной такого внезапного звонка. От этого стало бы только хуже. Волнение сейчас не нужно. Полчаса пролетели незаметно, я осознала это лишь стоя перед домом Ноксов. В окне на первом этаже горел свет.
Стук. Короткий, нервный, в такт биению сердца.
— Ты приехала, — на измученном лице Шона была улыбка. — Заходи скорее.
Я осторожно огляделась. В доме был кто-то еще. Совершенно точно. Я покосилась на пару кроссовок, которые явно не принадлежали Шону, и пожалела, что со мной нет моего табельного Глока.
— Объяснишь? — коротко спросила я.
— Увидишь, — он был счастлив. Я задумчиво вгляделась в его лицо. Наверное, таким он и был до смерти брата. На лице даже в полутьме проглядывались мимические морщины — вечный отпечаток самых ярких улыбок.
— Кто еще в доме?
— Увидишь, — также ответил он. — Идем.
Я осталась стоять у двери, не желая проходить внутрь.
— Оливия, я даю тебе слово, что в моем доме тебе никто не причинит вреда, — он развернулся в явном нетерпении.
Едва ли он был так счастлив возможности прикончить меня у себя дома. Поразмыслив, я последовала за ним. Шон остановился возле двери в подвал и принялся вводить код.
— Прошу, — он сделал приглашающий жест рукой. Увидев скепсис на моем лице, он закатил глаза и начал спускаться. — Так лучше?
— Да, — пробормотала я.
Я ахнула и попятились назад. В желтоватой луже света сидел мужчина. Его руки тряслись, а мокрая от пота кожа зловеще поблескивала. Я бросилась вперед, чтобы помочь, но меня остановил Шон. От его крепкой хватки предплечье пронзила боль.
— Какого черта? — зашипела я. — Ты позвал меня сюда, чтобы показать, что в подвале сидит человек? Это охотник? — я вцепилась в его руку, смотря в глаза. Кровь закипала от гнева.
— Нет, — хриплый голос. Я медленно повернулась. Мужчина поднял голову, улыбаясь. — Я не охотник.
— Это Саймон, член моей стаи, — пояснил Шон, пытаясь убрать мою руку с себя. — Мы хотели тебе кое-что показать.
Мужчина поднялся, а я заметила кандалы на его запястьях, голеностопе и на шее. Зачем?
— Давай, — скомандовал Шон и оттащил меня к стене. Я не особо сопротивлялась.
Мужчина упал на колени и тяжело задышал. Он опустил голову и сжал кулаки. Крик. Этот неистовый, пробирающий до костей, крик заполнил все помещение. Я крепче сжала руку Шона. Слова застряли в горле. Саймон упал на бок и сжался в комок, а через мгновение его спина неестественно выгнулась. Я знала,
что это ломает тело. Я знала, но отказывалась верить.
Когти. Шерсть. Я слышала хруст ломающихся костей. Я хотела отвести взгляд, но не могла. Перевоплощение. Отвратительное зрелище, захватывающее дух. Это прекрасно и ужасно одновременно. Красота в первобытном ужасе, пробуждающем древнейшие инстинкты. Красота в безграничной боли. Красота во всем, что заставляет нас содрогаться, испытывать самые яркие эмоции. Прекрасно мгновение, отделяющее жизнь от смерти. Секунда, вмещающая в себя торжество всего величайшего: чуда жизни и таинства смерти.
Я перевела дыхание, заполнила легкие воздухом, пропахшим потом и моим собственным страхом.
Передо мной стоял достаточно крупный волк. Он не рычал, не рвался с цепей. Просто… стоял. Смиренно. Покорно. Сероватая шерсть была достаточно короткой, выдавала рельеф внушительных мышц. Хищник, в гены которого вшито умение убивать. Шон сделал шаг вперед и вытянул руку. Оборотень ткнулся в нее носом. Будто поклон, выражение признания.
— Сейчас не полнолуние, — прошептала я. — Какого черта…
— Это… — Шон обернулся с той же улыбкой на лице. Улыбкой, от которой сейчас пробегал мороз по коже. Синие глаза волка отражали мою маленькую фигуру, сжавшуюся у стены подвала. — Это новая ступень эволюции.
