Сондер

      Неделя. Целую неделю я провела в тщетной гонке за крупицами информации. Порой мне даже казалось, что это не бесполезно, а я близка, но мое маленькое расследование тут же заходило в тупик. Присутствие федеральных агентов никак не облегчало ситуацию. Единственное, в чем оказался прав Кристофер — мне стало привычнее.       Пару дней назад около полуночи я пила уже четвертую кружку кофе и просматривала сводки новостей пятнадцатилетней давности. Искала все, что хотя бы как-то было связано с именами в блокноте. Внезапно в участке послышался незнакомый звук, достаточно жуткий в ночной тишине. Кто-то ходил по коридору то вперед, то назад. Помимо пары патрульных и одного дежурного детектива, уныло сидящего на кухне, в здании никто не должен был остаться. Я приподняла голову, взглядом ища нарушителя спокойствия.       — Еще работаете, детектив Вуд? — спросил Эрнест. В его тоне не было привычной насмешливости или издевки, хотя к этому я достаточно быстро привыкла, хоть и не научилась игнорировать.       — Да… Много всего перечитать надо, — проговорила я, тут же возвращаясь к статьям. Меньше всего хотелось тратить драгоценные часы уединения на беседу с агентом.       — Вы мне кое-кого напоминаете, знаете? — неожиданно сказал он. Я нахмурилась и вопросительно мотнула головой. — Был у нас один агент. Очень способный, импульсивный, своенравный. Упертый, как баран, — Эрнест по-отечески улыбнулся и покачал головой. — Не спал, жил на кофеине, ходил только на работу. Не было у него ни семьи, ни друзей.       Я молча ждала продолжения. Отчего-то меньше всего сейчас хотелось язвить как обычно. Возможно, сказалась усталость, возможно, так повлияло неожиданное откровение вечно заносчивого коллеги.       — Он к нам пришел еще стажером, забрали способного парня из полиции Мичигана. Делать ему там нечего было. В Детройте дела типовые, там много ума не надо. Механическая работа, иногда перестрелки. Сама представляешь. У вас еще более уныло все… — он почесал подбородок, покрытый белесой щетиной. — Он был как дикий волк… — я замерла от такого сравнения, внимательно вслушиваясь в каждое слово. Эрнест смотрел прямо на меня. Его подернутые пеленой умудренной старости глаза казались жуткими в холодном свете люминесцентных ламп. — Огрызался, упирался, но оставался верным своим. С такими людьми сложно, но стоит завоевать их доверие — они горы свернут.       — И где он сейчас? — спросила я. Ответом послужил печальный взгляд. Пустой, полный захлестывающий боли, отчаянный.       — В земле. Его застрелили. Он не стал ждать оперативной группы и пошел спасать похищенную девочку.       — Спас?       — Нет… — он покачал головой. — Он был невнимателен. Полон юношеской энергии, думал, что все сможет в одиночку. Его это убило. Не тот похититель, нет… Не он, так кто-нибудь другой бы выстрелил и попал. Не раз мы спасали парня в последний момент. Мне нужно было его отстранить, — голос дрогнул от нескрываемого сожаления.       — Зачем… Вы все это рассказали мне? — спросила я.       — Не хочу, чтобы на моих руках была еще чья-то кровь, — уклончиво ответил он. — Так что идите спать, детектив Вуд.       — Не могу. Простите, но вероятность того, что в Портленде меня убьет похититель крайне мала, так что я лучше доработаю и сделаю так, чтобы убийства не повторялись.       — Перестрелки… — Эрнест вздохнул. — Аварии, неправильные падения. Наш организм — хрупкая штука. Вы не представляете, сколько нелепых смертей я видел. Дело ваше.       Он не прав. Мое тело нельзя назвать хрупким. Каждые четыре недели оно выдерживает неимоверную боль, а на утро снова функционирует, лишь изредка отзываясь пульсирующей болью в мышцах. Я не слабая. К тому же, мне вовсе не было страшно умереть. Раньше я думала об этом много раз. Каждый раз приходя в морг, где то и дело появлялись истощенные тела стариков, я думала, что не хочу такого для себя. Не хочу быть уязвимой и беспомощной. Не хочу жить в постоянной боли и болезни. Тело для меня — лишь механизм. Пока оно слаженно работает, я рада им пользоваться. Когда что-то выйдет из строя, я скорее откажусь от него.       Эрнест хмыкнул, заметив, что я вернулась к чтению статей. Он взял стул и подсел ближе. Я инстинктивно отпрянула, почуяв резкий запах одеколона. Не замечала за агентом тяги к духам раньше. А это значило лишь одно — нюх уже понемногу обостряется.

***

      Я была в полной растерянности, не понимала, куда двигаться дальше. Я исчерпала весь свой ресурс. В голову закралась предательская мысль сдаться и позволить случиться тому, что суждено. Пусть круг мести замкнется, а охотник понесет ответственность за свое преступление. Однако я понимала, что это лишь глупые отговорки, оправдание собственного провала.       — Так и думал, что найду тебя здесь, — Фостер протянул мне картонный стаканчик. Я улыбнулась и приняла кофе. Это уже вошло в привычку. По утрам он приносил мне кофе, на обеденных перерывах подсовывал еду, купленную в кафе неподалеку. Он следил за моим здоровьем и состоянием больше меня самой. Сейчас же, под самый вечер, я думала, что все детективы разъехались по домам. — Эрнест жалуется мне на твои переработки. И о чем ты так печально думаешь?       — Думаю, что я никчемный детектив, — честно прилизалась я. — И я думаю, что его кровь будет на моих руках.       Аарон вздохнул и опустился рядом. Отчего-то внезапно захотелось разрыдаться, прижаться к нему покрепче и получить поддержку. За последние три недели мы стали близки. Настолько близки, что однажды я увидела его образ в совершенно глупом и наивном сне. Мы были счастливы, завели собаку и жили в небольшом домике прямо в норвежских фьордах. Бессмыслица. Я тщательно отгоняла от себя эти мысли, но ничего не могла поделать — стоило ему появиться рядом, мой рассудок отключался.       Фостер осторожно обнял меня, притягивая к себе. На несколько секунд все мое естество замерло: кровь прекратила циркулировать по венам, воздух не поступал в легкие, а последние здравые мысли растворились. Я зажмурилась и прижалась к нему крепче, внутренне наслаждаясь этим моментом. Мы не обнимались раньше. Я не хотела быть инициатором. Казалось, что Аарон воспринимает меня просто как сносного коллегу, хоть я и понимала, что ужины и ночевки у коллеги — это не совсем в порядке вещей.       Объятие было долгожданным и неловким. Вмиг я забыла про свои страдальческие мысли и гадала: он хочет оказать поддержку или чувствует то же, что и я? Но что я чувствую? Тепло, благодарность, спокойствие, доверие. Это сложно облачить в привычные шаблонные эмоции. С ним я растворяюсь, перестаю тревожиться и могу быть собой. Той прежней жизнерадостной версией себя, что, казалось, была похоронена вместе с отцом и братом.       Аарон легко погладил меня по спине. Его прикосновение расслабляли мышцы, вытравливали ядовитые мысли из головы. Я закрыла глаза, тщательно запечатывая все эти ощущения, чтобы вновь возвращаться к ним холодными одинокими вечерами.       — Лив, — его голос звучал прямо у моей макушки. Дыхание щекотало кожу.       — Да? — сдавленно ответила я, не желая разрывать объятия, что длились уже непростительно долго для коллег. Мне все равно на слухи. Все равно на чужое мнение. Сейчас есть я. Есть он. Пусть он и не подозревает, какое влияние оказывает на меня. Мне неважно. Я не хочу беспокоить его своими чувствами. Я прекрасно понимаю, что я для него недостаточно хороша. Я сломана. Ему нужен кто-то невероятный, искренний и полный любви. Кто-то такой же прекрасный, как и он сам.       — Кем бы ни был охотник, я сомневаюсь, что он настолько глуп, чтобы вступать в бой с целой стаей. Если он не умрет через неделю, у нас будет еще почти месяц.       — Нет, — прошептала я. — Шон умеет обращаться не в полнолуние. Они будут искать его, преследовать, пока не растерзают… — перед глазами снова стояла окровавленная гостиная, в которой ошметками лежали тела некогда дорогих людей. И я заплакала. Впервые я позволила себе это сделать при постороннем человеке. Не наедине с собой в ванной или под одеялом, а прямо на улице.       Аарон почувствовал это и крепче прижал мой голову к своей груди. Он положил подбородок на мою макушку и чуть покачивался, будто я была совсем маленьким ребенком, которого это должно успокоить. Его пальцы медленно перебирали мои волосы, а слезы постепенно кончались. Я оторвалась от влажной рубашки Фостера и взглянула ему прямо в глаза. На языке вертелось столько вопросов, но все они пропали, стоило мне встретиться с его мягким взглядом.       Аарон не отводил глаза. Он аккуратно убрал короткие волоски, налипшие на мокрые щеки, и печально улыбнулся. Я не знаю, сколько времени прошло, пока мы вот так просто смотрели друг на друга. Я просто наслаждалась этой неожиданной нежностью. Нежностью, которую я жаждала получить так долго. Я почувствовала, как его мягкая теплая ладонь перемещается на шею. Ошарашенно я приоткрыла рот, но слова не шли. Я немая. Звуки лишь испортят все. Испортят этот идеальный момент. Момент, когда он наклонился ко мне и прижался к губам.       Мне понадобилась целая секунда, чтобы закрыть глаза и раствориться в этом чувстве. Целая секунда, пока сердце бешено колотилось, а в животе расцвела эйфория. Я пыталась ответить, повторить движение его губ, но позже просто отключила голову и поддалась инстинктам. Моя рука робко обхватила его затылок, вторая ладонь легла на крепкую грудь. Когда Аарон чуть отодвинулся, я испытала болезненную пустоту, будто с меня сорвали панцирь.       — Давно хотел это сделать, — прошептал он и нежно коснулся губами моего холодного кончика носа.       — Я никогда раньше не целовалась, — призналась я, пряча непонятный стыд. Я не знала, понравился ли ему поцелуй, может быть, все было действительно отвратительно. Внезапно я почувствовала себя подростком. Таким наивным, открытым ко всему миру.       — Правда? — он тихо засмеялся. — Извини, тогда мне стоило спросить разрешения… — его хриплый голос пробирал до мурашек.       Не контролируя себя, я сама прильнула к нему, прикрыв глаза. Мне отчаянно хотелось испытать это чувство вновь, но на своих условиях.       Принятие. Аарон знал, кто я такая, но все равно поцеловал меня. Я все равно нравилась ему. От этого чувства облегчения и безграничной радости хотелось смеяться и плакать. Фостер осторожно гладил мою ладонь.       — Что бы ни случилось в это полнолуние… — он сжал губы. — Я хочу быть рядом. И помочь тебе.       Помочь мне? Я слишком привыкла нести это бремя в одиночку. Меньше всего мне хотелось отпугнуть Аарона своим жутким воем или перевоплощением.       — Твоему другу в Сиэтле тоже нужна помощь, — мягко сказала я, сжимая его пальцы.       — Да… — он задумчиво закивал. — Тем не менее, я хочу помочь тебе. Меня трясет от мысли, что ты можешь быть в опасности из-за... всего, — эти честные слова не могли не вызвать у меня улыбку.       — Аарон… — я помедлила, пытаясь понять, не будет ли мой вопрос слишком глупым или наивным. — А когда я тебе понравилась?       Он усмехнулся и поднял голову вверх, будто раздумывая над ответом.       — Я не могу сказать, в какой момент ты мне понравилась, но знаю, когда я это понял. Ты поехала к Шону, а потом не отвечала на сообщения. Мы тогда были знакомы не так много и оба вели себя…       — Одинаково, — подсказала я.       — Да. Ты была тогда просто… симпатичной коллегой, которая потенциально могла быть в опасности. Потом мы начали все больше разговаривать. Ты говорила много интересных и спонтанных вещей, а я понимал, что мы действительно… Одинаковые, — произнес он.       Мне не хотелось сейчас задавать странные вопросы, решать кто мы друг для друга. Я желала лишь, чтобы этот вечер растянулся надолго и не был омрачен ничем, потому что этот день определенно войдет в список моих лучших дней в этой жизни. Я подняла взгляд вверх и всмотрелась в бездонное небо.       — Я вижу звезду, — прошептала я. Морозный воздух резал горло, но меня грело тепло ладоней Аарона, все еще крепко сжимавших мои покрасневшие от холода пальцы.       Фостер молча поднял голову и улыбнулся, а я украдкой любовалась этим прекрасным видом.