***
Новый день не приносит боли. Я не чувствую себя разбитой, когда звенит будильник, не чувствую гнетущую слабость, когда ноги касаются пола. Но я ощущаю прилив энергии. Будто сегодня, именно сегодня, я способна на что угодно. Это потрясающее, давно забытое чувство, о котором даже не было надежды вспомнить. Я бегу вниз по лестнице, радуясь энергии, что наполняет мое тело. Внезапно захотелось начать бегать, читать, написать картину. Сделать что угодно, чтобы выплеснуть наружу переполняющую меня силу. Впервые за долгое время я приготовила себе завтрак. Простой: всего лишь омлет с томатами и сыром, но это все равно было большим прорывом для меня. За чашкой утреннего кофе и едой я, как обычно, слушала подкаст и наслаждалась видом облетевшего леса. Обнаженные стволы деревьев больше не нагоняли тоску, а дарили надежду на что-то новое. Перед тем, как расцвести самыми яркими красками они вынуждены сбросить всю листву, освободиться от сгнивших под палящим летним солнцем листьев. Потерять все, чтобы начать заново. И тогда, может быть, сегодняшний день станет началом новой меня: открытой, счастливой, излеченной. Тогда и день стоит начать по-особенному. Я долго отгоняла идею накраситься на работу, но сегодня решилась, уже предвкушая потенциально отвратительные комментарии коллег. Мне почему-то хотелось показать, что я могу быть не только замученной и уставшей, но и сияющей. Красивой.***
В участке как обычно шумно. Потерпевшие беседуют с детективами, разбираясь с заполнением заявления, а в переговорной комнате за ноутбуками уже сидит Синтия Джероу. Я с улыбкой распахиваю дверь и здороваюсь. Она ошарашенно поднимает на меня взгляд и несколько раз моргает. — И вам доброе утро, детектив Вуд, — она отложила папку, которую увлеченно листала за минуту до этого. — Есть какие-то хорошие новости? — Пока нет. Однако есть чувство, что скоро будут, — я скинула пальто и повесила его на крючок. — Как продвигаются дела, где остальные? — Эрнест сегодня не работает, а Кристофер поехал побеседовать с Шоном Ноксом, братом погибшего. Он вчера заметил некоторые пробелы в протоколе допроса и решил их восполнить, — медленно произнесла она, наблюдая за моей реакцией. Вчера я бы, скорее всего, разозлилась или испугалась: кто знает, что может сказать Шон. Наши отношения в последнее время натянутые, мягко говоря, мы не общались уже неделю. Он плотно занялся тренировкой оборотней, а я не желала участвовать во всем этом безумии. Сейчас же я лишь равнодушно кивнула. — Новостей нет никаких, я еще раз просмотрела отчеты судмедэкспертов, — она кивнула на разложенные бумаги. — Ни ДНК, ни волокон одежды, ни следов. Это очень странно. Трасологическая экспертиза ничего не показала. К телу ведет только тело свидетеля, у которого есть алиби на время убийства. Он попал на несколько камер, когда выходил из дома в магазин. Идеальное преступление. — Да… — протянула я. Если бы Джероу знала, насколько это преступление идеально… — Меня это тоже напрягло. Из криминалистики нам поможет только тактика и методика. — У Шона было алиби на время убийства? — резко спросила она. — Он был со своей больной матерью у себя дома, как и отражено в протоколе, — кивнула я. — Это же подтвердили соседи. Из дома выходил только Джордан. — В их районе совсем нет камер. Администрация Портленда устанавливала несколько два года назад, но они все… «сломались» почти сразу. Нехорошо… — проговорила она. — Мы будто снова в девяностых, — хмыкнула я. — Я бы сказала, в семидесятых, — Синтия улыбнулась. Она устало потянулась и откинулась на спинку стула, смотря перед собой. — Когда мы ехали сюда, рассчитывали провести тут всего пару дней, — грустно произнесла она. — Сейчас мы застряли в Портленде непонятно на сколько. — Наверное, сложно летать в командировки по стране. Семья, животные — все остается дома. Джероу грустно улыбнулась и погладила кольцо на безымянном пальце. — Мне было проще раньше. У меня был муж, маленький ребенок. Сын. Льюис. Я каждый такой полет рассматривала как отпуск от смены подгузников и ссор из-за посуды, — она сжала губы. — Радовалась, что могу спать всю ночь. Я не хотела расспрашивать дальше, по ее глазам было видно, что она в шаге от того, чтобы рассказать мне трагическую историю. Со стороны она выглядела жесткой, собранной, такой, какой и должен быть агент ФБР — бесчувственной и беспристрастной. Сейчас же ее лицо смягчилось, передо мной сидела обычная женщина средних лет со своей болью, с обычными проблемами. — Мы развелись пару лет назад, — призналась она. — Он не смог выдержать мои постоянные перелеты. Ребенок остался с ним. — Я… — сказать мне было нечего. Я была совсем далека от таких семейных проблем и понятия не имела, что можно ответить, чтобы поддержать. — Ничего страшного, — она тут же грустно улыбнулась. — Я никогда не жалею, что выбрала быть агентом. Все равно мать и жена из меня вышли так себе, — она посмеялась. Смех был похож на скрежет ржавого механизма, что вот-вот сломается. — Извини, что так резко… — она качнула головой. — Просто у нас в отделе не так много женщин, а с подругами связь потерялась… У них семья, дети… Все в заботах. Я кивнула. Ей было некому выговориться. Я же — малознакомый детектив, лицо которого она забудет спустя пару месяцев. Эффект незнакомца в поезде. Гораздо легче рассказать свои переживания мимолетным людям, чем довериться кому-то из близких. Кому-то, кто каждый день, смотря в ее лицо, будет помнить о слабости и горе. — Если хотите, можем сходить в ресторан сегодня вечером, — вырвалось у меня. Синтия непонимающе подняла голову. — Посидим, поедим пасту, выпьем вина. Без мужчин, — улыбнулась я. Мне несвойственно делать такие предложения, проводить нерабочее время с коллегами, но сейчас мне захотелось именно этого. Раз меня исцелил другой человек, разве я не могу попробовать сделать то же самое? — Знаешь… Я согласна, — она закивала и улыбнулась. — Нам определенно это нужно. — Тогда пока обдумаю, когда можно пойти, скажу тебе к вечеру. Вы расположились здесь, недалеко? — уточнила я. — Нет, мы живем в самом центре. Так что выбирай любое место, — она улыбнулась, возвращаясь к бумагам. Я закивала и также принялась изучать отчет, прекрасно зная, что ничего там не найду. В это время за спиной послышались шаги. Пришел Эрнест. Его уставшее бледное лицо явно свидетельствовало о бессонной ночи. Он коротко поздоровался и грузно приземлился на стул рядом. Мы с Синтией переглянулись. Я не знала, что означал ее обеспокоенный взгляд, но уверена, что мой был таким же.***
Он пришел. Позже, чем обычно, но неизменно со стаканчиком кофе в руке. Я не смогла сдержать глуповатую улыбку, когда увидела его лицо. Что такое со мной происходит? Неужели это именно то, что называют влюбленностью? Теперь я понимала, почему некоторые девочки в старших классах порой вели себя так странно. Фостер поставил стаканчик на стол, прямо передо мной, и пошел вешать пальто в гардероб. Он не особо жаловал местные крючки. Я вдохнула запах миндаля и закусила губу. Слишком поздно я заметила на себе беглые взгляды коллег из ФБР. Точнее, Кристофера и Синтии. Эрнест хмуро смотрел на один и тот же лист уже, по меньшей мере, полчаса. — Так нельзя, — сказал Кристофер. — У нас нет ни ДНК, ни нормальных улик. Я уже по десять раз прочитал каждый отчет — пусто. Пора начинать сплошную проверку. — Мы можем выделить преимущественную группу. Мужчины от двадцати двух до тридцати семи, рост выше шести футов и одного дюйма, физически развит. Еще критерии? — спросила я, осознав, насколько широкую категорию можно взять. — Субъект проживает на территории Портленда по меньшей мере год. Возможно, является работником парка. Он прекрасно знал территорию, знал, где нет камер, где не ходят люди, — подсказала Синтия. — Работники парка были уже проверены, — бросил Фостер, вернувшийся в переговорную. — У всех есть алиби. У одного из них оно шаткое, но ему уже шестьдесят. Едва ли он подходит. — Тогда надо отталкиваться от орудия. Штырь, которым была нанесена смертельная рана, был вполне классическим. Цилиндрический острый наконечник, резьба… По выводам экспертов, он был почти новым. Мог быть куплен в магазине, либо найден на стройке заранее. Рана на брюшине нанесена ножом, лезвие которого длиной от девяти сантиметров, хорошо заточен. Это значит, что по закону это — холодное оружие, — продолжила Джероу. — Мы уже отправили запросы в строительные и оружейные магазины, ответила большая часть. Можно пойти по отчетам и расспросить всех, кто приобретал ножи. Штыри покупали в основном за наличные. Я постучала подушечками пальцев по столу. Мне было очевидно, что охотник едва ли бы покупал нож в обычном магазине. Высока вероятность, что это семейное оружие, которое передается по наследству, но возразить на это предложение я не могла. Это значило, что целый день я проведу, опрашивая совершенно непричастных лиц. — Покупателей ножей за последние полгода больше сотни, — проговорил Аарон. — Не факт, что нож был куплен в Портленде, не факт, что в течение последних шести месяцев, не факт, что не по поддельным документам. — Я согласна, — кивнула я. — Это трата времени и ресурса. Мы можем взять больший радиус и посмотреть все камеры. Проверим, кто направлялся к парку, кто проезжал в той зоне. Я меняла одно бесполезное предложение на другое. Тем не менее, я бы могла хотя бы остаться в офисе, а не разъезжать по городу ближайшие две недели. Все коллеги согласились с этим разумным доводом. Предупредив всех, я пошла курить на улицу. Если раньше пачки сигарет мне хватало на месяц, то сейчас она исчезала за четыре дня. Плохой знак. Я слышала шаги за своей спиной, но прекрасно знала этот уверенный размеренный шаг. Аарон. Улыбнувшись, я решила не оборачиваться. — Какие планы на вечер? — спросил он, когда мы оба вышли из участка. — Мы с Синтией собрались посидеть в ресторане, — ответила я, доставая из кармана зиппо Фостера. — Смотрю, ты уже присвоила, — он облокотился плечом об угол и прожигал меня взглядом. Замявшись на секунду, я подожгла сигарету и протянула ему зиппо. — Нет, забирай себе, тебе явно нужнее. — Это твоя память… Ты сам говорил, — возразила я. Разговор казался очень неловким, но я даже не представляла, как все может сложиться. Мне было так комфортно скрывать свои чувства, что теперь, когда это было вполне очевидно для нас обоих, диалог шел тяжело. — Да. И я хочу, чтобы она осталась у тебя, — он осторожно сомкнул мою ладонь вокруг зиппо. — Ужин с Синтией? Неожиданно, — он сменил тему, а я решила сыграть по его правилам. — Мы встретились утром и решили, что нам стоит посидеть вместе, поговорить за бокалом вина, — я пожала плечами и убрала зажигалку в карман. — А завтра вечером ты свободна? — спросил он. — Останется пять дней, — очевидно, что Фостер знал, как некомфортно чувствуют себя оборотни за несколько дней до полнолуния. И я была благодарна ему за то, что он учитывал мои… особенности. В душе потеплело. Это все тот же Аарон. Ничего не поменялось. Колючий еж, выпускающий иголки перед каждым незнакомым человеком, но такой мягкий с теми, кто узнает его ближе. — Завтра вечером свободна, — я затянулась. — Приглашаешь на свидание? Он вздохнул и провел рукой по волосам, зачесывая их назад. Раньше за ним такой привычки я не наблюдала. Он нервничает. — Хотел извиниться за вчерашнее. С моей стороны было неправильно сделать все… так. Меня иначе воспитывали. Отец бы мной совсем не гордился… — задумчиво произнес он. — А как правильно? — сощурилась я. — Позвать на нормальное свидание, где никто не будет никого залечивать после нелегального проникновения в жилище, — задумчиво сказал Фостер. — В ресторан я бы тебя не повел, слишком уж тривиально. — А куда бы повел? — Это секрет, — он улыбнулся. — Тебе понравится. Обещаю. — Тогда я принимаю приглашение, — я потушила сигарету. — И спасибо за кофе, — несмотря на то, что это стало привычкой, я благодарила его каждый раз. Потому что это то, что делало мое утро лучше, менее невыносимым. — Хотел сказать… — его губы растянулись в хитрой улыбке, а глаза заблестели. — Ты сегодня выглядишь потрясающе. И я не про макияж, — он направился обратно в участок, подарив мне еще одну улыбку. Мне давно не делали комплименты. Настолько давно, что сейчас я почувствовала, как на щеках расцветает румянец.***
Я оставила машину у участка, попрощалась с коллегами и вместе с Синтией поехала в ресторан. Эрнест, так отчитывавший меня за переработки, сам оставался в участке допоздна. Сегодня его примеру последовали Аарон и Кристофер. Фостер сказал, что на всякий случай проконтролирует, чтобы ничего лишнего не нашли на камерах, оставить агентов без присмотра он не мог. — Я давно не была в ресторанах, — призналась я, когда мы сели в такси. — Я тоже, — задумчиво произнесла Синтия. — Почему ты решила предложить мне посидеть вместе? Я считаю своих коллег семьей. Не «второй семьей», а единственной. Ты же похожа на одиночку. К тому же, мне казалось, у тебя должны быть кандидатуры… Приоритетнее. — Кто? — нахмурилась я. — Фостер. Мы все заметили, что между вами что-то есть. Это вполне очевидно. Он смотрит на тебя, когда ты засиживаешься над документами, приносит тебе кофе, улыбается он только твоим словам. Вполне неплохой вариант, хочу сказать, — отстраненно проговорила она. — А мы сначала хотели отстранить его от дела. — За что? — В первый день ты вышла курить с Крисом, а Фостер с Эрнестом сцепились. Ваш детектив считал, что мы неподобающе общаемся и не соблюдаем субординацию, — она задумчиво провела пальцем по запотевшему стеклу. — Эрнест хотел сразу идти к вашему капитану, но я попросила подождать. Подозревала, что он просто тебя защищал. Подумал, что ты расстроилась, — она усмехнулась. Я молча обдумывала ее слова. До прошлого вечера мне казалось, что Аарон — непреступная крепость, но другие замечали иное. Я же была слепа. Его маленькие жесты признания казались незначительными, но стоило собрать все воедино — картина складывалась. Покупка продуктов, готовка ужина, помощь с перевязкой, защита от Харриса и Эрнеста, беспокойство. Я действительно могла бы догадаться, если бы хотя бы на секунду допускала мысль, что кто-то вообще может в меня влюбиться. — Знаешь, сейчас мало таких мужчин осталось. Чтобы внимательно относились, еще и защищали по-настоящему, — в ее голосе сквозила грусть. — Преданность — редкое явление в наше время. — Мне страшно, — призналась я. Синтия медленно повернула на меня голову, всматриваясь в мое лицо. — У меня никогда не было каких-то отношений. Она усмехнулась. Сейчас я осознала, что воспринимала Джероу как наставницу, мудрую женщину. Она не раз помогала мне со следствием, порой поддерживала мои предложения на общих обсуждениях. Она вела себя именно так, как, наверное, должна была вести себя мама. Я проецировала свои внутренние травмы и искала утешение в коллеге. — Хорошо, если первые отношения будут такие, а не с озабоченным незрелым подростком из школы, — ее взгляд устремился куда-то в пустоту. — Раз уж мы устроили небольшой женский клуб, можем себе позволить и мужчин пообсуждать, правильно? — Я думала, вы все сконцентрированы на расследовании, а не на… — Не на местных детективах? Мы не можем не анализировать тех, с кем работаем. Обычно у нас нет на это времени, но, если честно, это дело тухлое. Иногда хочется отвлечься от мысли, что это тупик и понаблюдать за молодыми, — она улыбнулась. Я тихо засмеялась. Сейчас она была так не похожа на собранного и внимательного агента. Агента, которого я впервые встретила всего десять дней назад. Я стала впускать в свою жизнь людей. Мне было страшно, порой хотелось закрыться обратно в своей скорлупе, такой безопасной и знакомой, но я понимала, что это не принесет ничего, кроме боли. Я могу до конца жизни жить в одиночестве, фантазируя о друзьях, семье, но правда в том, что фантазии не заменят реальности. Сотни прочитанных книг или просмотренных фильмов не стоят и одного душевного разговора. Мне этого не хватало, поэтому сейчас я цепляюсь за каждую возможность, пока меня снова не сковала апатия. В душе теплилась надежда, что я смогу побороть свои страхи, стать такой же громкой и яркой, какой некогда была в кругу семьи. Я мечтала о вечере в кругу друзей, наполненном громким смехом, совместными воспоминаниями и поддержкой. Я делала крохотные шаги к своей мечте — заставляла себя выбраться из привычного ритма жизни, начать открываться незнакомцам. Это было тяжело, давалось не сразу, но я верила, что однажды я привыкну. Машина остановилась. Я протянула водителю хрустящую зеленую купюру и вышла на морозный воздух. Оглянувшись, я встретилась с хитрым лицом Синтии. Сейчас она не была уставшей. Ее карие глаза блестели, пухлые губы растянулись в улыбке. Все мы прекрасны, когда не тонем в собственной печали. Наверное, в этом и есть секрет красоты — быть собой, наслаждаться жизнью и не бояться.***
Несколько часов пролетело незаметно. Вопреки тому, что сказала Синтия в такси, мы не обсуждали мужчин вообще. Разговаривали обо всем: о трудности женщин в правоохранительных органах, о тяжелом детстве. Ей явно хотелось высказать мне все, что накопилось. — Тебе никогда не казалось, что после начала работы твоя личность пропала? — задумчиво протянула она, рассматривая жалкие остатки вина в бокале. — В плане того, что не хватает времени на свои прежние хобби? — Да… А еще друзья. Все меняется. — Как бы цинично это ни звучало, но если каждодневно приходится проникать в мысли убийц, то тебя уже не способны взволновать разговоры о том, в какой цвет сосед покрасил забор или куда он выставляет свой мусорный бачок. Эту цитату я знала наизусть. — Джон Дуглас, — засмеялась она. — Да… Его книги на начальных этапах были спасением. Ты постепенно отдаляешься от всего обыденного. Устаешь от вопросов о работе. Всем так интересно знать, какие они — серийные убийцы. Они слушают подкасты, смотрят документалки, но им никогда не приходилось видеть, как мать по частям тела опознает своего ребенка. «У нее была эта маленькая родинка на пяточке». Так она сказала. А потом упала в обморок, — Синтия залпом выпила остатки вина. Официант, круживший у нашего столика, тут же подскочил, чтобы наполнить опустевший бокал. Синтия потерла раскрасневшееся от алкоголя лицо. — А я ничего в этот момент не чувствовала. У меня есть свой ребенок, а я просто… ничего, — она неопределенно всплеснула руками. — Я думала, что буду помнить их всех. Всех жертв. И я помнила первые пару лет. Потом их имен стало так много, что я не вынесла. Не могла носить в мыслях это кладбище постоянно, — она прикрыла глаза. — Эрнест может предложить тебе стажировку. Откажись. — Я не… — Ты можешь думать, что вынесешь, но это не так. Ни один нормальный человек это не вынесет. Ты будешь убеждать себя, что все хорошо. Будешь пить по бокалу вина каждый вечер. Потом два. Потом перейдешь на джин. Потом будешь просыпаться посреди ночи, потому что тебе снова снились трупы. Трупы детей, женщин, стариков. И в какой-то момент что-то щелкнет… И тебе станет все равно. На все. Ты не будешь больше винить себя в чужих смертях, не сможешь сочувствовать на похоронах. Смерть будет везде, она будет с тобой. Ты будешь идти по улице, ехать в метро и думать, кто все люди вокруг тебя? Будешь смотреть на мужчин и вспоминать всех убитых и изнасилованных женщин, что тебе довелось видеть. Это неизбежно. Я молчала. Слушала ее тираду, не могла избавиться от сочувственного взгляда, который наверняка раздражал ее. — И самое странное… В самом начале, когда тебе еще не похер на все, ты будешь понимать, что, несмотря на всю боль внутри, ты должна поддержать других. Родственников, жертв, их друзей и знакомых. Все они будут плакать, а ты будешь должна оставаться беспристрастной. Но хуже всего другое… Хуже всего — система правосудия. В один день ты сорвешься и решишь посмотреть, что стало с тем ублюдком, которого ты ловила? И увидишь, что адвокат выбил ему десть лет в лечебнице. А ты будешь знать, что спустя десять лет он выйдет и убьет еще. — Ты не думала уволиться? — мой голос тихий, его еле слышно за веселой музыкой в ресторане. — Думала. Но эта работа — все, что у меня есть. Я и есть эта работа. Агент Джероу. Я уволюсь, а что дальше? Буду бездельно искать себе мужа? Устроюсь на паршивую работу, которая будет казаться бессмысленной? Буду ненавидеть себя и желать приносить пользу. Единственная отдушина — знать, что я сумела спасти хотя бы пару жизней. Хотя бы на пару тел меньше придет в морг. Спасибо, детектив Джероу! — в ее тоне проскользнули истеричные нотки. Она была пьяна. Это очевидно. — Синтия, давай я провожу тебя до отеля. Не хочу, чтобы ты ходила одна по улице, — мой язык тоже заплетался, но я чувствовала своим долгом помочь, не оставить ее в таком состоянии. И я думала вовсе не про алкоголь. Благодаря ему, наружу вышла ее ненависть к себе, ненависть ко всему миру, что мы обе так тщетно пытаемся исправить. Но агент махнула рукой и подняла руку, чтобы подозвать официанта. — Извини, если это было слишком… — пробормотала она. — И спасибо за этот вечер, — улыбка. Такая печальная и сломанная улыбка. — Не думала, что в Портленде со мной случится что-то хорошее. Так что спасибо. — Тебе спасибо, — тут же ответила я. — За что? За то, что ты два часа выслушивала мои монологи? — Это не так, — задумчиво проговорила я. — Раньше я никогда не выбиралась с коллегами куда-то после работы. Пару раз меня звали в бары или кафе, но я отказывалась. И приглашать перестали. Ты была права: я одиночка. Но иногда я хочу пообщаться с кем-то. Выслушать, выговориться. — Тебе надо как-нибудь выбраться с нами, — она достала кошелек. Я потянула к себе чек, но она тут же рванула его обратно. — Нет, я сама. — Синти… — возразила я, но меня тут же прервали. — Оливия. Я сказала, что сама — значит, я сама. — Приглашала я. — С тебя приглашение, с меня оплата. Мне все равно некуда больше деньги тратить, — пробормотала она. — А у вас зарплаты так себе. О чем я говорила? Точно! Тебе надо будет выбраться с нами посидеть. У Эрнеста очень специфические настольные игры. Тебе понравится, — она усмехнулась. — Будем отгадывать серийных убийц по фото? — с сомнением произнесла я. — Нет, слишком тривиально для него. — Тогда буду ждать приглашения, — улыбнулась я, втайне надеясь, что оно не выпадет на ночь полнолуния. Синтия закивала, закрыла чековую книжку и сдвинула ее на край стола. — Могу я хотя бы чаевые оставить? — поинтересовалась я. — Уже оставила, — бросила Джероу и поднялась. На секунду она пошатнулась и ухватилась за край стола. — Хорошее вино было, — пробормотала она себе под нос.***
Я все же не смогла оставить ее одну. Доведя Синтию до ее номера, я вышла к выезду. Хотелось закурить, но я твердо убедила себя, что должна покончить с этой пагубной привычкой. Достала из кармана пальто телефон, вывела его из режима «не беспокоить». На экране высветились сообщения от Аарона. «Как вы там?» «Надеюсь, что все нормально, мы только закончили работать. Никаких проблем нет.» «Напиши, пожалуйста, как закончишь. Ты не отвечаешь уже три часа.» Я улыбнулась и набрала номер. После пары гудков мне ответил взволнованный голос. — Все в порядке? — сразу же спросил Фостер. — Да. Я отвезла Синтию в отель, сейчас уже буду вызывать такси до дома. — Если хочешь, могу тебя подбросить, — даже по телефону я слышала, что он улыбается. — Давай, — я была пьяна. И мне хотелось увидеть Аарона. Хотелось до безумия. Я продиктовала адрес и глупо рассмеялась, повесив трубку. Пожалуй, порой надо действительно забить на все, чтобы стать капельку счастливее.***
Он вышел из машины и сразу направился ко мне навстречу. Увидев мою неровную поступь, он нахмурился. — Вижу, хорошо посидели, — сказал он. — Да… — я улыбнулась и обхватила его предплечье, чтобы точно не упасть. Фостер на секунду остановился, но позже крепче сжал мою руку. Он усадил меня в машину и потянулся к ремню безопасности. Я затаила дыхание, видя его так близко. Возникло непреодолимое желание потрогать его темные волосы, погладить по голове. Я осознавала, что утром мне будет стыдно за свое поведение, но сейчас… Сейчас было все равно. Поэтому я протянула ладонь и коснулась пальцем выбившихся прядок. Аарон медленно повернулся ко мне. Наши лица были так близко, что носы почти соприкасались. — У тебя там… Прядь выбилась, — проговорила я, неотрывно смотря в его глаза. Он мягко улыбнулся и легко поцеловал меня в нос. Казалось, что после этого мое тело растаяло, будто мороженое на знойном солнце. — Я так и понял, — прошептал он. Щелкнул замок. Он оттолкнулся от сидения и закрыл дверь. Фостер обошел машину и сел за руль. — О чем разговаривали? — Обо всем… Она рассказывала про работу в ФБР, про жизнь… — я запнулась, не решаясь говорить, что также мы успели обсудить самого Аарона. — Если будет укачивать — говори, — бросил он. — Постараюсь доставить тебя домой побыстрее, а то ты к утру еще не протрезвеешь. Я фыркнула и облокотилась лбом о стекло. Веки были такими тяжелыми, но стоило мне закрыть глаза, как весь мир переворачивался. Я тут же мотала головой и сильнее сжимала сидение. Давно я так сильно не напивалась, уже и забыла, какие ошибки допускать нельзя. Ехали мы действительно быстро, а окна стремительно запотевали. Я опустила стекло и вдохнула свежий воздух, спасавший от тошноты. Аарон то и дело бросал на меня обеспокоенные взгляды, а я делала вид, что не замечаю этого. В какой-то момент я просто растворилась в морозном ветре, почувствовала небывалую легкость. Не заметила, как мы доехали до моего дома. — Подожди тут, — бросил Фостер и вышел. Я отстраненно следила за ним и изо всех сил старалась не уснуть и оставаться в сознании. Он открыл мне дверь, отстегнул ремень и подал руку. Я зацепилась за нее и выпрыгнула из машины. — Благодарю, — бросила я. Мы стояли напротив друг друга, не решаясь попрощаться. Я хотела вернуться во вчерашний вечер, а сейчас мое зрение становилось туманным. Аарон мягко протянул к моему лицу палец и убрал прядь волос, нагло лезущую в рот. Я поймала его руку и притянула ближе к себе. Сейчас я была смелой. Фостер улыбнулся, видя огонь в моих глазах. Его ладонь переместилась на мой затылок. Неосознанно я встала на носочки, потянулась к его губам, которые безошибочно нашли мои. Мягкий поцелуй, нежный и легкий. Я обвила руками его шею, а его рука легла мне на спину, прижимая крепче к себе. Огонь внутри нарастал, но Аарон отстранился. Он наклонил голову чуть набок и провел пальцем по моему лицу. — Ты пьяная, — прошептал он. — Извини, что заставила тебя снова поступить неправильно, — улыбнулась я. Он беззвучно засмеялся и притянул меня ближе. Я уткнулась носом в его крепкую грудь и расслабилась. В его объятиях я ощущала себя как в океане. Безопасно и спокойно. Мне было все равно, что рядом бушевало безумие, проблемы множились, а времени на их решение не оставалось. Плевать. Совершенно плевать на все, пока я могу раствориться в его объятиях под почти полной луной.