«Нам представляется, будто та или иная ситуация — это худшее, что с нами когда-либо происходило, а на самом деле она дает нам ключ к исцелению какой-то глубоко затаенной травмы, которая мешает нашему счастью и росту. Поэтому неприятные люди, доставляющие нам наибольшее число проблем, могут оказаться нашими наилучшими учителями». К. Типпинг «Радикальное прощение»
Недолгий сон обрывается в восемь утра. Разлепив опухшие веки, Чонгук некоторое время лежит неподвижно. Когда мысли выстраиваются в один ряд, он сразу же поворачивает голову, ища глазами Тэхёна. Тот отвернулся, закутавшись в кокон из одеяла, и мирно спит ещё несколько часов. К моменту его пробуждения Чонгук растапливает камин и забирает привезённые сумки с одеждой и продуктами. Разговор с подчинёнными Хосока не завязался — те молча выполнили поручение и уехали, проигнорировав интересующие вопросы. Чуть позже Хосок сам вышел на связь: разъяснил ситуацию, настоятельно попросив не говорить всей правды Тэхёну. Дом оказался охотничьим — Хосок купил его ещё пять лет назад, но появлялся в нём редко. Чонгук непривередливый, он хоть в лесу приспособится, — главное, чтобы Тэхён чувствовал себя комфортно. А это весьма затруднительно. Во-первых, из-за того, что дом долгое время пустовал, вся мебель и поверхность покрылись толстым слоем пыли. Во-вторых, об удобствах остаётся только мечтать — телевизор и какая-либо другая электронная техника отсутствует. Казалось бы, прожить без того же компьютера можно, а вот не имея телефон под рукой, чувствуешь себя как-то странно, будто лишился важного — того, без чего уже не можешь существовать. Современный мир диктует свои условия. Придётся как-то выкручиваться из ситуации. Он уверен, надолго они здесь не задержатся, максимум, на пару недель, а дальше будет видно. Может, уже завтра позвонит Хосок и сообщит, что они могут возвращаться. А пока что и он, и Тэхён отрезаны от внешнего мира. Придумывать себе занятие долго не приходится: Чонгук раскладывает продукты по полкам, стараясь не придавать значения тому факту, что привезённой еды им хватит на целый месяц, если не больше. Завтрак получается скромным: глазунья с беконом, чашка кофе и тосты с любимой арахисовой пастой Тэхёна. Они прожили достаточно времени под одной крышей, чтобы знать о предпочтениях друг друга, — Чонгуку нередко приходилось готовить. Он, вообще, мастер на все руки. И одежду заштопает, и пирог испечёт, и морду обидчику набьёт, если надо. Таким навыкам научила не работа, а самостоятельная жизнь с четырнадцати лет. К жизни приспособлен в отличие от того же Тэхёна, который без чужой помощи протянет от силы четыре дня. Чонгук даже не шутит. Кое-кто уже привык, чтобы с ним носились, как с маленьким ребёнком, и вытирали сопли. Ну ничего, Чонгук не жалуется. Это и ещё многое другое входит в его обязанности. Так что он старается времени зря не терять. Немного прибрался, прошёлся мокрой тряпкой по периметру, чтобы дышалось легче, а там и Тэхён спустился. Лицо опухло, волосы спутались, взгляд потерянный — вид не самый лучший. Чонгук шумно вздыхает. Принять ситуацию ему гораздо легче — тут дело в характере; к тому же, он не знает, что это такое — в одночасье лишиться близких. Своих родителей Чонгук не помнит от слова совсем, поэтому никогда не испытывал к ним привязанности. Другое дело — Тэхён. Да, отношения с семьёй у него были далеко не тёплые, и всё же между ними существовала связь. Со старшим братом он неплохо общался: они периодически созванивались, обсуждая дела друг друга. Казалось бы, абсолютно разные люди, живущие своей жизнью, а время на разговоры они всегда находили. Наверное, именно Хёншик был ему роднее всех. Чонгуку искренне жаль Тэхёна. Он не лишён чувств, каким бы холодным ни казался со стороны, просто выражать их, честно говоря, он не привык. Вместо подбадривающих фраз — понимающее молчание, вместо утешений — тихая просьба позавтракать. Нужно двигаться дальше, как бы тяжело ни было. Тэхён, кажется, это тоже осознаёт, поэтому подходит к столу и смотрит на тарелку отстранённым взглядом. Что происходит в его голове, известно ему одному. Двигается как неживой, не разговаривает, пребывая в своих мыслях. А те спутаны между собой тысячу раз, оттого разобрать их не получается. Размыкает губы только спустя двадцать минут, подавая сиплый голос: — Кто-нибудь остался жив? — Столько надломленности в этом вопросе, столько горечи, что у Чонгука сжимается сердце. Тэхён прикрывает глаза и неверяще качает головой, отказываясь мириться с такой реальностью. Надежда не бьёт крыльями, надеясь на лучшее. Она задыхается вместе с ним, взмахивая крылом в последний раз. На прощание. — Хоть кто-нибудь… — повторяет совсем тихо, едва справляясь с эмоциями. Его можно понять. Человек, потерявший семью, лишается частички себя. Тэхёну тяжело, у него вновь слезятся глаза, и все слова застревают где-то в горле. Хочется спросить многое: кто это сделал? кто убил его близких? почему это произошло так внезапно? Он ведь… он ведь даже не попрощался с ними. Так ждал ужина, своего возвращения домой, а по итогу остался с огромной дырой в груди. Молчание Чонгука добивает. Тэхён, сидя на стуле, закрывает лицо ладонью и позволяет себе выпустить эмоции. Размякает до состояния ваты, тихо плачет, содрогаясь в беззвучных всхлипах. Словно мир остановился: всё вокруг исчезло, включая звуки и людей. Он ничего не слышит — ушёл глубоко в себя и закрылся на все замки, прячась от новой порции боли. Что делать дальше, даже не представляет, да и не хочет об этом думать. Нужно время, чтобы принять случившееся. Чонгук его не трогает, однако без присмотра не оставляет. Незаметно следит, не исключая того, что с горя тот может натворить глупостей; старается ухаживать, продолжая обживаться на новом месте. Первый день так и проходит: Тэхён, не проронив больше ни слова, поднялся на второй этаж и просидел в своей комнате до самого вечера. Спустился к ужину, но засунуть в себя ничего не смог, за что извинился. Заставлять телохранитель не стал. Ночью к ним приехал человек Хосока. Чонгук сначала напрягся, держа руку возле пистолета, а когда увидел круглые очки и напуганный вид пожилого мужичка, расслабился и позвал Тэхёна. Головокружение, к счастью, отпустило. В целом, Тэхён чувствовал себя нормально, если не считать непрекращающейся дрожи. Напичкали его успокоительным, ещё раз осмотрели и провели беседу, после которой он снова расплакался. Чонгук без малейшего отвращения вытирал ему сопли и слюни, пока в это время мужичок сидел с глазами-блюдцами. Что Чонгуку не понравилось, так это протянутый пакет, который ему вручили уже после того, как Тэхён заснул без сил. Медицинского образования у него не было, однако название антидепрессантов ему были знакомы (долгая история, лучше не спрашивайте). — Это поможет Тэхёну пережить утрату. Тот подробно объяснил, в какое время и в каком количестве принимать таблетки, строго-настрого велел не пропускать приёмы. А после — так просто взял и уехал, скрывшись в ночной синеве. Чонгук, сидя напротив дивана, где мирно спал Тэхён, взглянул на «больного» и по какой-то причине почувствовал себя странно. Сначала хотел спрятать препараты куда-нибудь в ящик и не пичкать его неизвестной ерундой, но уже на следующий день поменял своё решение. Тэхён устроил настоящую истерику: бился в двери, требуя отвезти его обратно в Сеул, заявил, что его водят за нос, насильно удерживая в незнакомом доме. Чонгука — единственного, кто был рядом — обвинил во лжи, будто бы тот всё подстроил. Успокаивать его не было никакого желания. Чонгук молча наблюдал за приступами истерики, никак не реагируя на крики и неслабые удары по животу и груди. Дождался, пока тот выбьется из сил, протянул воду с таблеткой успокоительного, которую по итогу пришлось запихивать в рот насильно. К сожалению, данный инцидент повторился. Тэхён отказывался верить в чужие слова. Как маленький ребёнок вертел головой и стоял на своём, привлекая внимание при помощи криков и слёз. Смотреть на такое зрелище не приносило удовольствия. Пришлось закрыть все двери на ключ и спрятать острые предметы. Он так сильно злился на себя, на Чонгука, который держит его в четырёх стенах, на весь мир, перевернувшийся с ног на голову. Тэхён не видел тел, может, его семья жива, а его просто обманывают? Как он может кому-то доверять? Потом наступила затяжная депрессия. Он больше не надрывал горло, пытаясь сбежать из дома и убедиться в том, что у него ничего не осталось. Вместо этого Тэхён будто бы сдался. Послушно пил таблетки, толком не передвигаясь, и замолчал. Совсем. Напоминал живого мертвеца: бледная кожа, потухший взгляд, вечно холодные ладони, которые Чонгук пытался отогреть в своих. Атмосфера, царящая в доме, соответствовала погоде. За окном распустилась промозглая осень; тёплые деньки закончились, солнце всё чаще пряталось за облаками, а небо темнело намного раньше обычного. Температура ещё не опустилась ниже нуля, однако из-за пронизывающего ветра долго находиться на улице было затруднительно. Без надобности Чонгук никуда не выходил. В основном бродил по периметру, чувствуя себя неспокойно, или колол дрова, перетаскивая их в дровник. Дом, в котором им приходится жить, совсем не предназначен для долгого пребывания. Может, зимой классно приехать сюда на день или два, провести время наедине с природой, а после вернуться в комфортабельную квартиру с подогревом пола. Но они-то здесь уже две недели, а от Хосока ни ответа ни привета. Время тянется чрезвычайно медленно. С каждым днём беспокойство набирает обороты. Чонгук начинает сомневаться в правильности своих действий. Новостей никаких нет. Он банально не знает, что происходит в мире, и это, честно говоря, наталкивает на тревожные мысли. Ещё и состояние Тэхёна не меняется уже несколько дней. То ли на нём так сказались события, то ли антидепрессанты, которые он продолжает пить, имеют странный эффект. Окончательно превратился в овоща: вечно дрожит, плохо ест, много спит, проводя весь день в горизонтальном положении. Лучше бы кричал и поливал обвинениями — так он хотя бы смахивал на живого человека. Даже если Чонгук чувствовал сожаление, он не знал, чем может помочь. Его цель — обеспечить Тэхёну безопасность, но кто защитит его от себя самого? Он изменился, и эти изменения не шли ему на пользу. Будто внутри него что-то постепенно умирало, окрашивая внутренний мир в грязно-серый цвет. По неизвестной причине Чонгук испытывал вину. Он-то продолжал жить как ни в чём ни бывало, пока в это время рядом с ним увядал Тэхён. Надолго его точно не хватит — слишком слабое звено. Как морально, так и физически.***
От холода спасают вечера напротив камина. Накинув плед на чужие плечи, Чонгук устраивается в кресле поудобнее. В стеклянных зрачках Тэхёна отражаются языки пламени — всего на секунду он заостряет на этом внимание, после чего отворачивается, погружаясь в свои мысли. Медленно, осторожно, шаг за шагом, будто опускается под воду. Здесь главное — не утонуть, захлебнувшись в потоке потаённых страхов. Чонгук не боится проснуться посреди ночи, услышав посторонний шум на первом этаже. Гораздо страшнее обнаружить Тэхёна, истекающего кровью, и понять, что это он допустил ошибку. Нести ответственность за чью-то жизнь — непросто. Уже привык чутко спать, оберегая чужой сон, и вглядываться в темноту на наличие человеческих очертаний. Сейчас всё перемешалось. На кого он теперь работает? Господин Ким мёртв, его жена и двое детей — тоже. Всё, что от них осталось, покоится в урнах. Общество будет ещё какое-то время вспоминать происшествие в самом центре города, а потом и это забудется. Цветы на месте взрыва завянут, отправятся на свалку, новостные заголовки будут говорить о другом, и случившееся рано или поздно перестанет привлекать внимание. Хочется верить, совсем скоро всё образуется. Тэхён сможет вернуться к нормальной жизни и перестанет плакать по ночам. Слышать его тихие всхлипы Чонгук уже не в силах. Лежит рядышком, видя, как худые плечи дёргаются, и надеется, что к утру всё прекратится. Обычно так и случалось. Спать приходилось вместе в целях безопасности. Чонгук больше не лез с объятиями, как в первую ночь, посчитав это лишним, а Тэхён и не просил себя утешать. Странные у них были отношения: как соседи, вынужденные жить под одной крышей, они существовали бок о бок и даже не разговаривали друг с другом. Вот и сейчас сидят молча, прислушиваясь к потрескиванию дерева. Тэхён безотрывно смотрит в одну точку — о чём-то думает, поджимая губы. Близится время принимать лекарства, Чонгук встаёт со своего места и уходит на кухню, возвращаясь с горячим чаем и стаканом воды. Это уже своего рода ритуал: перед сном подолгу греться возле огня, стараясь запечатлеть тепло внутри себя, чтобы уцелеть в темноте. Та всегда пугает. Иногда, шагая по коридору, Тэхён смотрит в сторону окна — оттуда проникает лунный свет, ложась мягким слоем на пол. Чтобы добраться до него, нужно сделать ровно девять шагов. Лампочек в коридоре нет, и ему всё кажется, что если бы не окно, он бы ни за что не совался на второй этаж. Боится, что его проглотит темнота, которая словно манит, зовёт к себе, обещая спрятать в своих больших ладонях. — Не замёрз? — неожиданно раздавшийся голос Чонгука вынуждает вздрогнуть. От спутанных мыслей остаётся едва заметная завеса дыма — словно пламя свечи потушили в одно мгновение. Кто знает, как сильно разгорится этот огонь, если вовремя не забить тревогу. Всем давно известно, что огонь выжигает всё на своём пути. Тэхён поворачивает голову, запоздало реагируя на протянутую кружку. — Нет. Телохранитель поправляет плед на его плечах и садится обратно в кресло. Снова становится тихо. Неуютно. Тишина всегда была такой громкой? Или это мысли в голове создают столько шума, от которого хочется немедленно сбежать? Взгляд неосознанно останавливается на Чонгуке. В отличие от него тот ни капли не изменился. Всё такой же собранный, бесстрашный, далёкий. Тэхён вдруг чувствует себя маленькой букашкой, которую при желании можно раздавить в два счёта. Интересно, Чонгук это понимает? Скорее всего. Поэтому поглядывает на него время от времени. Хочет превратить в мелкую пыль или, наоборот, защитить? Тэхён шумно вздыхает, прикрывая глаза на несколько секунд. Ладони становятся тёплыми благодаря кружке с чаем. Он делает маленький глоток и заставляет себя ни о чём не думать хотя бы немного. Сознание спутанное. Мысли напоминают кашу и постоянно ускользают от него, плавая как варёный лук в супе, который всё никак не удаётся подцепить ложкой. Рассеянность ужасно раздражает. Он заметил, что не может ни на чём сосредоточиться. А ещё устаёт в два раза быстрее обычного и постоянно хочет спать. Был бы капельку умнее, может быть, понял, что рассеянность, сонливость, быстрая утомляемость и плаксивость появились не из воздуха. Телу становится тепло. Он обмякает, словно превращается в вязкую субстанцию. Широко зевает, чувствуя, как его снова клонит в сон, но вставать не спешит. Это только звучит страшно. Когда мир вокруг тебя рушится, ты думаешь, что больше никогда не сможешь жить, как прежде. Что кошмары, преследующие тебя каждую ночь, не закончатся, а душевные раны будут кровоточить ещё долгое время. Чтобы собрать себя по кускам, требуются силы и время, которое и правда лечит. В этом нет ничего удивительного. Боль не исчезает — она притупляется, и нам может показаться, что мы её больше не чувствуем. Даже самые яркие воспоминания блекнут, эмоции забываются, люди, обещавшие быть всегда рядом, прощаются с тобой, уступая место другим, и поселяются в воспоминаниях. Смысл в том, что время не останавливается, оно всегда движется вперёд. Ему не важно, как громко ты плачешь, не важно, какие мысли душат тебя, когда ты остаёшься наедине с самим собой. Ведь в конце концов слёзы высохнут, всё плохое закончится, и ты встанешь на ноги. Другого пути нет. Либо сдаться, либо продолжить. Человек может смириться с чем угодно, даже с оторванной ногой. Почему? Потому что и в этом случае он будет жить. Вопрос стоит в другом — как именно он будет это делать. Сколько на самом деле нам надо для счастья? Неужели только богачи, имея шикарный дом и прислугу в придачу, способны радоваться? Или чувствовать себя хорошо можно и в тесной коморке? Стадия принятия приходит быстрее, чем он ожидал. Конечно, Тэхён до сих пор мысленно возвращается в тот день и ненавидит себя за то, что ничего не сделал. Но вместе с тем он понимает, что исправить уже ничего не получится. Если бы мысли не ускользали от него, возможно, сознание было бы яснее. Он пытается выплыть, тянется к свету, но невидимые нити продолжают удерживать на месте. Сложно разобраться с тем, что происходит внутри. Тэхён чувствует себя дрейфующим в бездонном океане и совершенно не понимает, в какой стороне находится берег. А есть ли он вообще? Если да, то как его отыскать? — Чонгук, — зовёт Тэхён, слегка нахмурившись. Знает, что его пытаются уберечь, но всё равно не может не спросить: — Когда мы вернёмся в город? Я… — голос дрожит, и он вместе с ним. — Я правда уже устал. Хочу домой, хочу увидеть хотя бы Чимина. Отвези меня к нему, пожалуйста. Чонгук меняется в лице. Говорит холодным тоном, давая понять, что нахождение здесь — не его прихоть. — Мы вернёмся, когда всё закончится. Сейчас я не могу подвергать тебя опасности. — От его слов становится не по себе. Тэхён, сжав пальцами края пледа, ёжится. Наверное, Чонгук прав. В любом случае у него нет иного выбора, кроме как послушаться того, кто внушает доверие. Чонгук не желает ему зла, верно? Больше он ничего не говорит. Уже думает подняться на второй этаж, как телохранитель садится перед ним на корточки и, положив ладонь на предплечье, заглядывает в глаза. — Ты как? — этот вопрос стоило задать ещё две недели назад. Смелости хватило почему-то только сегодня. Чонгук боялся его трогать, потому что видел, в каком состоянии он находится. Не хочется признавать, но в какой-то момент он начал воспринимать Тэхёна за неполноценного человека, с которым толком не поговоришь. А сейчас разглядел во взгляде что-то, помимо пустоты, и понял — Тэхёна ещё можно спасти. Главное, держать крепко и не терять надежды. Тот прячет грустные глаза. Колеблется между тем, чтобы рассказать правду, и тем, чтобы отмахнуться от вопроса. Они ничем друг другу не обязаны. — Чувствую себя размазнёй, — невесело хмыкает Тэхён, всё-таки решив поделиться своими переживаниями. Поговорить-то хочется. Может быть, ему полегчает? Чонгук сжимает пальцы, показывая таким образом, что понимает, о чём он говорит. Только вот Тэхён не уверен в этом. Чонгук даже не представляет, что с ним происходит. Внутри что-то постоянно надрывается, болит, режет острым лезвием, и спрятаться от неприятных ощущений не получается. Будто подсознание начало играться с ним, нарочно подкидывая картинки с трупами членов семьи. И как убедить себя в том, что он не виноват в их смерти? — Иногда ловлю себя на мысли, что лучше бы на моём месте оказался Хёншик. Он заслужил жить больше, чем я. Может быть, если бы он остался жив, давно бы что-нибудь придумал, нашёл какой-то выход из ситуации, а не сидел сложа руки, ожидая помощи со стороны. — От тебя мало что зависит в данный момент. — Да, я… я знаю, но… — Тэхён снова хмурится, пытаясь собрать непослушные мысли в кучу. Удаётся ему это с трудом. Чонгук почему-то думает, что причина в лекарствах. — Это моя семья, а меня не было даже на похоронах… — Тэхён, — перебивает Чонгук, выпрямляясь. Тэхён так и замирает с открытым ртом, выглядя настолько испуганно и одновременно с тем растерянно, что у Чонгука не хватает совести закончить фразу. Хотел сказать не изводить себя понапрасну. Это он научился вырывать прогнившие мысли с корнем, а Тэхён… Тэхён закрывает лицо ладонями, пытаясь спрятаться таким образом, и шмыгает носом. Сдерживать слёзы не получается — те скатываются по щекам неконтролируемым потоком и срываются с подбородка на одежду. Несколько минут Чонгук стоит неподвижно — попросту не знает, что делать. Обычно в таком случае приносил то, что прописал ему врач, и уводил в спальню. Почему не прибегает к привычным методам? Хороший вопрос. Может, ему становится действительно его жаль, а, может, видит в нём здорового человека, не нуждающегося в медицинской помощи. Ему нужны не таблетки — ему нужна обыкновенная поддержка. Чонгук сгребает его в свои объятия, укладывая ладонь на затылке. Ненавидит, когда кто-то плачет, но злиться в данном случае не способен. Слёзы — не проявление слабости, они всего лишь облегчают внутреннюю боль. А её у Тэхёна, к сожалению, много. Успокаивать Чонгук не умеет: гладит по спине молча, прижимает к себе, не зная, что сделать, чтобы Тэхён прекратил плакать. Он не прекращает. Кофта в области груди становится влажной. Чонгук поднимает взгляд к потолку. Сколько они сидят в таком положении — неизвестно. Приготовленный стакан воды и рядом лежащие с ним лекарства остаются нетронутыми.***
С того дня дышать стало чуточку легче. Тэхён более-менее ожил и стал двигаться намного больше, чем раньше. Гулял по дому, изучая старинную мебель, подолгу смотрел в окно и о чём-то думал, а с недавнего времени просился на улицу. Говорил, что хочет подышать свежим воздухом и ощутить себя живым человеком. Поначалу эта идея Чонгуку не понравилась — он всё ещё испытывал непонятную тревогу, поселившуюся в его сердце окончательно. Но потом, наблюдая за тем, как Тэхён будто бы заново учится жить, проявляя интерес к окружающему миру, он передумал. Заставил одеться потеплее, выбрал подходящее время и, не спуская с него глаз, вывел на задний двор. Ничего необычного не происходило. Чонгук занимался домашними хлопотами, периодически поглядывая на притихшего Тэхёна. Странно, но оба впервые за долгое время ощутили долгожданное спокойствие. И даже серое неприветливое небо не портило атмосферу. Тэхён наблюдал за тем, как мощное остриё топора разрубает дерево на две части. Чонгук высоко заносил топор над головой и делал точные движения, уже приноровившись к новому занятию. Любая физическая нагрузка положительно сказывается не только на здоровье, но и на психологическом состоянии. Он будто освобождался от тревожных мыслей таким образом, а когда снова чувствовал беспокойство, находил глазами Тэхёна, сидящего неподалёку, и быстро успокаивался. Вдвоём было не так уж и скучно. Чонгук не признается, но он рад видеть, что состояние Тэхёна постепенно стабилизируется. Однако у него возникают смутные сомнения. Вернее, подозрения. Очевидно, Тэхёну лучше без лекарств, тогда какого чёрта Чонгуку сказали пичкать его на постоянной основе? Только спустя какое-то время до него дошло: дозировка антидепрессантов была превышена. Нарочно или по неосторожности — непонятно. Врач больше не приезжал, Хосок тоже не выходил на связь, так что здоровье Тэхёна легло на его плечи. Полностью отказываться от препаратов было опасно — возможно, организм уже привык к ним. Для начала Чонгук уменьшает дозу, следя за его состоянием, а после — собирает все лекарства в одну кучу и убирает их в ящик. Хочется верить, что доставать их не придётся. По крайней мере, не в ближайшее время. Результат был налицо: Тэхён отметил, что его зрение вернулось в норму, сонливость больше не преследовала, да и мысли перестали разбегаться в разные стороны. Чонгук спрашивал о самочувствии несколько раз в день — по обычаю утром и перед сном, натягивая толстый плед до самого подбородка. Не скрывал того, что испытывает облегчение, глядя в ясные глаза карамельного цвета. И Тэхён, кажется, был благодарен за столь смелое решение. Всё равно приятнее видеть рядом с собой нормально соображающего человека, а не овоща. Не то чтобы Чонгука раздражали сопли, он вообще не имел права как-то осуждать его, просто он считал глупым рыть себе могилу собственными руками. Пусть горюет, злится, плачет, если хочется, но сдаваться никак нельзя. Слабая мишень — лёгкая мишень. За Тэхёном уже началась охота, он просто этого не знает. Вернее, не догадывается. Тэхён не повзрослел в полной степени — Чонгук это отчётливо понимает. Он — ребёнок с большими грустными глазами, который потерял родителей и теперь не знает, как дальше быть. Вся спесь сошла, от былой уверенности ничего не осталось — та разлетелась как пыль на ветру. Знакомые знают Ким Тэхёна как богатого отпрыска, любящего веселиться, но мало кто видел его настоящего. В отличие от остальных, Чонгук сразу разглядел маленького трусливого щенка, который только изображал злого пса. Тэхён хотел им казаться, в этом нет ничего дурного, многие молодые люди создают себе образ, облачаясь в него при друзьях. Рано или поздно все эти игры с переодеванием надоедают. Повзрослев, мы больше не пытаемся избавиться от недостатков — мы принимаем их или же тщательно маскируем, демонстрируя только тем людям, кому по-настоящему доверяем. Какая ему корпорация? Вспоминая Сугён и Хёншика, Чонгук понимает, что те были готовы занять место директора в любую минуту. Они стремились к этому, а Тэхён всю жизнь бегал от ответственности, не желая иметь ничего общего с семейным бизнесом. Странная штука эта жизнь. Повернулась на сто восемьдесят градусов, а ему выкручивайся. Босс из Тэхёна, мягко говоря, никудышный — это понимают абсолютно все, особенно те, кто собирается прибрать многомиллионный бизнес в свои руки. Если честно, Тэхён совсем не вписывается в общую картину. Опять же, Чонгук рассуждает, прибегая к сравнению со старшими детьми. По одну сторону — прирождённая карьеристка, амбициозная и умная Сугён, по другую — дальновидный и сдержанный Хёншик с великолепным складом ума. Тэхён среди них — серое пятно, не отличающееся абсолютно ничем. Никаких заслуг за спиной у него нет, до непризнанного гения ему далеко. Неудивительно, почему они с отцом отдалились друг от друга. Лишь мать, кажется, любила его особенной любовью. Не за ум и талант, а за простой нрав. Он действительно был простым. Взять даже сложившуюся ситуацию: любой другой пожаловался бы на плохие условия жизни, а Тэхён не сказал ни слова о том, что ему приходится спать в нескольких слоях одежды и греть воду, прежде чем помыться. Так и не подумаешь, что он наследник целого состояния. В нём нет того стержня лидера, Тэхён слишком мягкий характером, чтобы возглавлять целую компанию. Чонгук вспоминает его капризную сестрицу и хмыкает — та бы и дня не продержалась здесь. Теперь бесполезно сравнивать семейство Ким. Каким бы плохим руководителем Тэхён ни был, судьба распорядилась по-своему. Тех, кого тщательно готовили, больше нет. Ему придётся закалить характер, иначе он присоединится к своей покойной семье. Несомненно, в этом ему поможет Чонгук. Но для этого требуется время.***
— Тебе помочь? — раздаётся сонный голос Тэхёна за спиной. Чонгук, немного подумав, отодвигается в сторону, освобождая место возле деревянной доски. Готовить Тэхён не умеет от слова совсем, даже нож держит неправильно, что не остаётся без внимания. Сидеть без дела уже надоело — хочется хоть чем-нибудь помочь, лишь бы занять руки. Жить без интернета, оказывается, скучно. Очень скучно. Из развлечений — старые пыльные книги и шахматная доска. Читать Тэхён не любит, играть в шахматы не умеет. Так что вызваться помочь и получить смешок от Чонгука — не так уж и плохо. — Что? — Ничего, — говорит телохранитель, стоя позади него. Губы растягиваются в весёлой улыбке. Тэхён, сощурив глаза, не перестаёт смотреть на него. — Тебя никто не учил, как правильно держать нож? — с усмешкой спрашивает Чонгук, пускай заранее знает ответ. Тэхён обиженно поджимает губы. Становится немного стыдно. К жизни не приспособлен... Если бы не Чонгук, наверное, он бы скрючился от голода в первый же день. Взрослый двадцатидвухлетний парень не умеет пользоваться ножом — звучит смешно. И довольно грустно. — Может, перестанешь издеваться и покажешь, как надо? Мог бы включить гордость, плюнуть на всё и уйти восвояси, но вместо этого остался и просит научить. Чонгуку нравится эта черта в нём. Тэхён не гордый, он признаёт, что не знает и не умеет многих вещей. Для некоторых попросить помощи приравнивается к унижению, для других — это возможность разрешить проблему. В таком деле нужна смелость. Чонгук всего на секунду останавливает на нём взгляд. Узнаёт прежнего Тэхёна. После — делает шаг навстречу, вставая сзади, и кладёт ладонь поверх чужой, демонстрируя правильный захват. Половинку помидора переворачивает свободной рукой, говоря, что так резать будет легче. Голос расслабленный, спокойный, словно подобная ситуация происходит каждый божий день. Но это ведь неправда, поэтому Тэхён непроизвольно напрягается, хмуря густые брови. — Теперь понятно? А вот Чонгук не видит ничего необычного. И близкое расположение их тел его ни капли не смущает, это Тэхён незаметно сглатывает, опустив взгляд на чужую ладонь, которая всё ещё лежит на прежнем месте. Он коротко кивает, и Чонгук убирает руку, отстраняясь. Даже не обратил внимание на поменявшееся настроение… Тэхён шумно вздыхает. Завтрак проходит в привычной тишине. Тэхён, задумавшись о своём, смотрит в сторону окна. Унылая погода не скрашивает и без того скучный день. Вроде, уже привык к такому распорядку, а всё равно ведь хочется какой-нибудь активности. Тоска по семье никуда не делась: он до сих пор прокручивает случившееся в голове, пытаясь вспомнить детали того вечера. Нужна хоть какая-нибудь зацепка. Воспоминания расплывчатые, туманные, Тэхён толком ничего не помнит, если только свою жалкую попытку поцеловать Чонгука. Если бы они не задержались в туалете, если бы Чонгук всё-таки настоял вернуться к десерту… Тэхён, сидя в кресле, прикрывает глаза. Даже думать не хочется о том, что они оба могли погибнуть так же, как и другие. Удача это или простая случайность, он не знает, но одно понятно точно — нужно быть благодарным судьбе. Он остался жив, значит, нужно двигаться дальше, каким бы тяжёлым ни казался предстоящий путь. Тэхён обещает себе во всём разобраться и найти того, кто лишил его семьи. — Мы не можем прятаться вечность, — говорит он в тот же вечер, обращаясь к Чонгуку. Телохранитель поворачивает голову в его сторону и вопросительно выгибает бровь. Они это уже обсуждали много раз — здесь их никто не будет искать. И всё же беспокойство Тэхёна ему понятно. Чонгук и сам испытывает тревогу — Хосок не выходит на связь уже несколько дней. Что происходит в Сеуле, пока они отсиживаются в этом маленьком доме, где с трудом чувствуешь себя в безопасности? — Предлагаешь вернуться в город? — Чонгук переводит задумчивый взгляд к камину. По голосу Тэхён понимает, что эта идея ему не нравится. Только он открывает рот, как тот обрубает предложение на корню: — Тебя найдут и убьют. — Но… — Тэхён, — строго говорит Чонгук. — Твоё бездыханное тело должны были найти под обломками вместе с остальной семьёй, но не нашли. Думаешь, этот факт никого не напрягает? Тэхён поджимает губы. Кому понадобилось избавляться от целой семьи? Ещё и таким способом. У него даже подозрений никаких нет. Зато они есть у Чонгука. — Кто бы за этим ни стоял, он крупно рисковал. Вполне вероятно, персонал ресторана подкупили. Или же кто-то из охраны пошёл на самоубийство. Я не видел список погибших, поэтому не могу быть уверен в своих догадках. В любом случае он знал, на что шёл. Не удивлюсь, если к этому причастен Пак Сынмин. — Правая рука отца? — Тэхён вскидывает брови. — Но они были в хороших отношениях. Чонгук смотрит на него так, будто он говорит глупые вещи. Возможно, так оно и есть. Тэхён вдруг чувствует себя несмышлёным ребёнком, который не понимает очевидного. — У него есть все основания для этого. Захотел прибрать бизнес к своим рукам, вот и избавился от господина Кима и его семьи. — На несколько минут телохранитель замолкает. Между ними повисает тишина — каждый погружается в размышления. От вывода, к которому приходит Чонгук, не становится легче. — Пак Сынмина уже взяли под стражу как главного подозреваемого, но как по мне, он вряд ли причастен к убийству. — Почему? Ты же сам сказал, что у него есть мотив. Чонгук склоняет голову к плечу. — Не думаю, что у него не хватило бы мозгов доказать свою невиновность. И дураку понятно, что в первую очередь обвинят его. Надо узнать, кто сейчас временно возглавляет компанию, и не мешало бы пройтись по списку акционеров. Насколько мне известно, немаленькая доля акций принадлежит Хан Чонину. — Это мой дядя. — Да, — кивает Чонгук. — Вот на него стоит обратить внимание. Тэхён откидывается на спинку кресла и запрокидывает голову. Слишком много мыслей возникает в одну секунду. Приоткрыв рот, будто вспомнив о чём-то важном, он смотрит на Чонгука и подаёт неуверенный голос: — А если охрану подкупили… — Скорее всего, — не даёт договорить тот, уловив ход его мыслей. — Зал должны были проверить, прежде чем начинать ужин. Куда бы не прикрепили взрывное устройство, его бы заметили. Может, то внесли позже, но и в этом случае охрана не справилась со своими обязанностями. И снова к горлу подступает противный комок. Тревога, маячащая на периферии, усиливается, начиная моргать красной лампочкой. Чонгук, перестав моргать, смотрит неотрывно в одну точку. Желваки напряжены, взгляд стеклянный, он с трудом контролирует поток мыслей. Тэхён, заметив его поменявшееся выражение лица, чувствует себя обеспокоенно. Подбирает ноги к груди, поправляет плед, даже не догадываясь о причине нарастающей паники. Только спустя долгих десять минут его посещает мысль — острая, как лезвие ножа, выбивающая весь кислород из лёгких. — Разве Чон Хосок не должен был отвечать за безопасность? Чонгук долго ничего не говорит. Ещё несколько дней назад размышлял на этот счёт. Какова вероятность того, что к происшествию причастен Хосок? Может, план тщательно готовился, и он заранее знал о том, что в определённое время прогремит взрыв? Но тогда возникает другой вопрос: если Хосок заинтересован в смерти Тэхёна, то зачем он помогает, пряча его в своём доме? Или выжидает подходящий момент, чтобы избавиться от прямого наследника? Голова сейчас взорвётся. Чонгук вздыхает, стараясь расслабиться. Если бы их местоположение узнали, давно бы убили. А раз они всё ещё живы, то не так всё просто, как кажется на первый взгляд. Он встаёт с кресла, бросая короткий взгляд на притихшего Тэхёна — по его лицу видно, что он хочет что-то сказать, но не решается. — Спрашивай, — устало произносит он, будто разговор высосал из него последние соки. Доля правды в этом имеется. Чем больше он думает о вероятности того, что Хосок замешан в этом деле, тем сильнее у него пульсирует в висках. Ведь если основания для беспокойства подтвердятся, им немедленно нужно убираться отсюда. И как можно скорее. Тэхён кусает губы, обдумывая свой вопрос ещё раз. Чонгук, конечно, не кусается, но вот его пронзительный взгляд, прошибающий насквозь, заставляет поёжиться. В итоге он опускает глаза, значительно сбавляя громкость голоса. — Я думал, Хосок твой друг… Слова Тэхёна удивляют. Чонгук, вскинув брови, несколько секунд просто смотрит в ответ, ожидая объяснений, однако Тэхён избегает его взгляда. — С чего ты так решил? — Он поворачивается к нему корпусом, заостряя внимание на задумчиво поджатых губах. — Вы знакомы не первый год и, насколько я знаю, общаетесь. Чонгук смягчается в лице. Больше не колючий — теперь заинтересованный. — Откуда у тебя эта информация? — уже привык общаться в таком тоне, что не скажешь о Тэхёне, который чувствует себя некомфортно. Будто на допросе, честное слово. Чонгук, обо всём догадавшись, позволяет себе усмехнуться. Поправив чёрную толстовку, он возвращается на своё место. Тэхён по-прежнему не смотрит в глаза. — И как часто ты следил за мной? — ещё один вопрос, оставшийся без ответа. Начавшийся разговор забавляет. Чонгук чувствует себя в выигрышном положении, вот и растягивает уголки губ в стороны. Он, конечно, знал, что не безразличен Тэхёну, но чтобы тот интересовался, с кем он поддерживает общение, по крайней мере, на рабочем месте, — это удивляет. Словно Тэхёна застукали за подглядыванием и теперь требуют от него извинений. Естественно, они не следуют. Тэхён поднимает голову и наконец заглядывает в глаза, смотря без тени раскаяния во взгляде. А что ему скрывать? — Не так часто, как ты думаешь. У меня, знаете ли, своих проблем хватало. Чонгук не сдерживается: разрывает зрительный контакт и коротко улыбается, мысленно сравнивая его с влюблённой школьницей. Это даже… льстит? — Понятно, — лаконично отвечает телохранитель, думая, что на этом разговор закончен. — Ты не ответил на мой вопрос. Поднявшись на ноги, Чонгук перестаёт весело улыбаться. Лицо серьёзное, даже хмурое. Становится понятно: тема не самая приятная. Тэхёну всё равно — про бестактность позабыл ещё несколько лет назад, да и отношения у них далеко не дружеские, чтобы думать о чувствах друг друга. — Нет, мы не друзья, — холодно бросает Чонгук и всё-таки уходит. Не только от него, но и от нежеланного разговора. Хосок — единственный, с кем Чонгук поддерживал отношения на работе. Иногда они встречались в баре и засиживались там допоздна. Откуда Тэхён это знает? Чонгук прав: он за ним следил, вернее, нанял специального человека, чтобы тот собрал всю информацию о нём. Идея, как ни странно, принадлежала отцу — ему нужно было знать, кому доверять сына. Тэхёну это было только на руку: хотелось поближе узнать Чонгука. Где он живёт, чем увлекается в свободное время, с кем общается. История его жизни была довольно грустной: воспитанник пусанского детского дома, из которого сбежал в четырнадцать лет вместе с лучшим другом. Мать проработала учительницей в местной школе, умерла в собственной квартире от ножевых ранений, когда Чонгуку было три года. Судьба отца не лучше: злоупотреблял спиртным, из-за чего стоял на учёте; в порыве гнева убил собственную жену кухонным ножом, а сам скончался в тюрьме, не дотянув до освобождения пару месяцев. Причина смерти — удушение. Шесть раз Чонгук увольнялся — ещё столько же увольняли его. Нарушений против закона не имеется, есть пара мелких штрафов и одно предупреждение — но это пустяки. В длительных отношениях не состоял, друзей и родственников не имеет. Несколько лет занимался кикбоксингом и боксом, но карьера не сложилась — получил травму плеча. Из недвижимости — однокомнатная квартира (не в центре), автомобиль среднего класса и… в общем-то всё. Без понятия, куда он тратит заработанные деньги. Тэхён не ждал чего-то невероятного от его биографии, но надеялся получить хоть что-нибудь интересное. Чонгук даже школу не окончил, что уж говорить об остальном. Несмотря на отсутствие образования, человеком он был неглупым. По крайней мере, так казалось Тэхёну. Может, тот только создавал такой образ, он не знает, но в его молчании Тэхён слышал многое. Не хочется признавать, но он часто чувствует себя тупым в его компании. Чонгук умеет смотреть надменно, с налётом превосходства, быть может, даже высокомерия. Они никогда не разговаривали о чём-то серьёзном, поэтому Тэхён без понятия, что прячется под маской сдержанного человека. Иногда Чонгук выглядит так, будто знает всё на свете. Почему же молчит? Кто его знает… Поднявшись на второй этаж, Тэхён заходит в пустую спальню. Телохранителя в комнате нет, однако вторая подушка на месте. В ванной комнате тоже тишина. И куда он ушёл? Тэхён садится на край кровати и дует губы. Он какой-то прокажённый, или почему Чонгук с ним толком не разговаривает? Не видит достойного собеседника? Подловив себя на таких мыслях, Тэхён усмехается. Чувствуется разница в возрасте — наверное, по этой причине Чонгук не заинтересован в общении с ним. Они на разных уровнях, и это факт. Тут дело не только во взглядах, но и в социальном статусе. Чонгук — всего лишь подчинённый, ни больше ни меньше, он не обязан входить в его круг общения, но ведь хочется… Очень хочется. Когда он видит его на пороге, уставшего и задумчивого, наклоняет голову к плечу, разглядывая с головы до ног. Чонгук снимает с себя куртку, никак не реагируя на внимательный взгляд, скользящий по его телу, и оставляет ту на стуле. Щёки и кончики ушей порозовели от холода, волосы растрепались — наверняка от ветра. Выходил на улицу? В тусклом свете незаметен шрам на лице, — о его происхождении Тэхён мечтает спросить уже долгое время, и эти мечты, к сожалению, несбыточны. Чонгук не любит говорить о себе, его прошлое — исписанные чернилами листы — вырваны, а остальное спрятано под замок. Да, Тэхён знает о его нелёгкой судьбе, но вместе с тем он не имеет ни малейшего понятия, что творится у того на душе. И почему ему кажется, что внутри Чонгука — беспросветная темнота? Она манит, завораживает, зовёт к себе, и он, ведомый любопытством, шагает навстречу. Чонгук неплохой человек, он уверен. Если только закрытый и отчасти замкнутый. Разговаривать просто так не любит, храня тысячу невысказанных слов в себе. О чём он думает перед сном? О чём мечтает, закрывая глаза? Что его тревожит? Под толстым панцирем бьётся живое сердце — вряд ли оно чем-то отличается от остальных. Человек, на самом деле, прост по своей натуре. У нас один и тот же список потребностей, схожие мечты и страхи. Тэхён ни за что не поверит, что Чонгук не нуждается в человеческом тепле. Может, с виду он колючий и холодный, а внутри прячется ласковый зверь? Нужно только найти к нему правильный подход, приручить, показать, что бояться нечего. Тэхён его точно не обидит. — Где был? — Дышал свежим воздухом. — Даже не смотрит в его сторону. Молча снимает обувь и залезает под одеяло, поворачиваясь спиной. Тэхён шумно вздыхает. Как построить диалог с человеком, который не желает с тобой говорить? Или желает, но не показывает этого. Чонгук — как кусок ледяной глыбы. Голыми руками не возьмёшь, обтачивать замучаешься, а ждать, пока оттает, можно вечность. Да и солнца на горизонте не видать, лишь громоздкие тучи, повисшие между ними железным стягом. Он никогда не испытывал неловкости перед Чонгуком. Зато явно ощущал страх разочаровать его. Будто бы если он скажет что-то бестолковое, Чонгук посчитает его дураком и одарит осуждающим взглядом. Ох, знал бы Тэхён, сколько раз телохранитель злился из-за его глупости. Чонгук и сам видит, на что тот способен, и если бы он обращал внимание на каждый незрелый поступок, лишился бы всех нервных клеток. Если он — это сундук со сложным замком, то Тэхён — открытая книга, прочитать которую не составит труда. Как раз таки поэтому Чонгук не оставляет его без присмотра. Мог бы ночевать в другой комнате или поехать в город, наказав сидеть и не высовываться, однако не отходит ни на шаг, прекрасно зная, что без него Тэхён не справится. И спит рядом, охраняя чужой сон, и наблюдает за безмятежным выражением лица, а также подрагивающими ресницами. Почему-то спящий Тэхён воспринимается совершенно иначе. Похож на маленького беззащитного ребёнка, а у Чонгука, по секрету, повёрнутость на данной теме. Откуда взялось непреодолимое желание кого-то оберегать, неизвестно. Может, причина в несчастливом детстве: о нём никто не заботился и уж точно не просыпался посреди ночи, чтобы проверить его состояние. Ощущает необходимость защитить другого от целого мира, потому что спасти его самого было некому. Тэхён — подходящая кандидатура. Намного слабее его самого как морально, так и физически. Уязвимый, по-детски наивный и в какой-то степени ещё глупый, — одним словом, полная его противоположность. Ответственность за чужую жизнь не тяготит, — напротив, придаёт сил. Будь на месте Тэхёна другой человек, наверняка он бы чувствовал то же самое. Так что не стоит искать скрытого смысла в его поведении. Заботится и оберегает, потому что так надо, это его работа как-никак. Всё перепуталось. Он не понимает, почему остаётся с Тэхёном. Раньше он подчинялся его отцу, а теперь? Сегодня Тэхён наследник корпорации, завтра — удобрение для растений. Надеяться, что тот обеспечит ему хорошее будущее, крайне глупо. Он совершенно не готов бороться за своё законное место. Его сгрызут в одно мгновение, даже не подавятся. Объективно, Тэхён — проигрышный вариант. Если и продержится, то продлится это недолго. Сломается, в первую очередь, в моральном плане. Было бы разумнее переложить ответственность на Хосока и уйти в закат, избавив себя от обязанностей. Он, вроде как, теперь никому ничего не должен. Почему не уходит? Хороший вопрос. То ли забытая совесть проснулась некстати, то ли стыдно оставлять человека, нуждающегося в помощи, на распутье. Что он там говорил? Тэхён не справится без него? Именно. А доверять Хосоку сейчас чревато последствиями. Лучше уж умрут вместе, чем до конца жизни его будет преследовать облик Тэхёна во снах. Терять-то всё равно нечего. Ни семьи, ни друзей, ни любимого дела — Чонгук ни за что не держится, следовательно, бояться ему бессмысленно. Чего не скажешь о Тэхёне, чья жизнь расценивается в несколько миллионов долларов. Как-то забавно получается: от человека, не имеющего ровным счётом ничего, зависит многое. Хочется верить, когда всё закончится, Тэхён хотя бы скажет ему спасибо за то, что сохранил его задницу в целости и невредимости. Другого расклада Чонгук не видит: они обязательно справятся, нужно только придумать план. Желательно в ближайшее время. — Я знаю, в твоих глазах я выгляжу как глупый ребёнок, — Тэхён, лёжа на спине, говорит куда-то в темноту. Свет выключен, в комнате царит полнейшая тишина, нарушаемая тихим дыханием Чонгука на другой половине кровати. Он уверен, тот ещё не спит, поэтому делится своими мыслями. Сжав одеяло пальцами, Тэхён продолжает: — Может быть, так оно и есть. Я ни черта не знаю, что делать дальше и как выбираться из этого дерьма, в котором оказался. Но я не хочу быть крысой. Вечно прятаться и надеяться, что всё решится само собой. А если не решится? — Он поворачивает голову, вглядываясь в чужую спину. Чонгук не двигается. Лежит с открытыми глазами и ждёт, пока Тэхён снова заговорит. Это происходит через несколько минут. — Мне нужно вернуться в Сеул, и плевать, что это опасно. Найму охрану, вычислю, кто убил мою семью… — А что потом? — неожиданно обрывает его Чонгук. Тэхён теряется. — Даже если ты найдёшь виновного в смерти твоих близких, ситуацию это не поменяет. — Телохранитель переворачивается на другой бок, встречаясь в темноте с испуганными глазами. Раскрыв рот, словно позабыв все слова, Тэхён хмурится и не сразу находит, что ответить. — Предлагаешь сидеть с поджатым хвостом до конца жизни? — Не вижу смысла в мести, — ровно говорит Чонгук. Тэхён не сказал напрямую о том, что хочет отомстить — это прозвучало между строк. Чонгук неглупый. Ну, узнает тот, кто причинил ему столько боли, и что с того? Вряд ли Тэхёну удастся привлечь его к ответственности, посадив за решётку. Чонгук не видит логики в таких действиях. — Я не собираюсь закрывать глаза на смерть моей семьи, — стоит на своём Тэхён. Это впервые, когда его голос звучит настойчиво и решительно. Такой ли он беспомощный, каким кажется на первый взгляд? — Я поеду. С тобой или без — мне всё равно. — Глупо, — словно пощёчина. От Чонгука веет безразличием, и это, честно говоря, очень раздражает. — Можешь выдвигаться хоть прямо сейчас. Тэхён, не ожидав услышать ничего подобного, теряет дар речи. Разве Чонгук не должен его поддерживать? Он, чёрт возьми, отвечает за его безопасность, тогда какого хрена посылает его одного? Думает, ему не хватит смелости? Крупно ошибается. Подскочив с места, Тэхён надевает кроссовки и забирает верхнюю одежду. Из вредности уходит из комнаты, одевается, спускаясь на первый этаж. Останавливается возле входной двери. У него ни телефона (Чонгук избавился от него в первый же день), ни денег, ни машины. И куда он на ночь глядя собрался? Идти пешком в такое время — самоубийство. Либо заблудится и окоченеет от холода, либо нарвётся на неприятности. Сидит напротив потухшего камина неизвестно сколько времени, пока не слышит скрип половиц. Обернувшись, видит сонного Чонгука и почему-то чувствует вину. Повёл себя как капризный ребёнок, а ведь тот был прав — нужно всё хорошенько обдумать, прежде чем действовать. Чонгук молча накидывает на озябшие плечи одеяло и садится рядом. Бесполезное упрямство послужит Тэхёну уроком, а он возьмёт на заметку, что, наверное, ошибался на чужой счёт. Тэхён и правда глупый, но не слабый. И то, что сейчас он вытирает слёзы с щёк, ни о чём не говорит. Вздохнув, Чонгук тянет руку, перекидывая её через шею. Успокаивать по-прежнему не умеет, однако Тэхён, будто по волшебству, совсем скоро перестаёт хныкать. Жмётся теснее, шмыгает влажным носом, а признавать ошибки не спешит. Чонгук усмехается. Да уж, команда из них что надо. Хочется верить, их не пристрелят при первой же возможности.Novo Amor — Sleepless
♫ But it feels there’s nowhere more to go 'Cause I feel love, throwing it all away I’m sleepless, and tell me you’re all same? How’d only I feel it? ♫