«Штука в чем: если ты холоден — ты ранишь людей, если ты чувствительный — люди ранят тебя». Ф. Достоевский
С того дня Тэхён больше не плакал. Кажется, выплакал все слёзы, которые копились в нём на протяжении двадцати двух лет, поэтому выдавливать из себя было просто нечего. Эмоции, плавающие на поверхности, выплеснулись ещё в первые дни, а те, которым удалось закрепиться, пустили свои корни и спрятались. Взгляд перестал быть замыленным — с каждым днём он становился всё отчётливее, яснее, словно Тэхён постепенно пробуждался от затяжного сна. Вместе с осознанием, что теперь многое зависит от него, его посещали и другие мысли. Если раньше он жил в постоянной спешке, то сейчас, имея огромное количество свободного времени, он замедлился. Начал обдумывать дальнейший план действий и периодически оборачиваться назад. Это происходило само собой. Ночью, просыпаясь после очередного кошмара, Тэхён долго лежал, сцепив руки на груди. Снились обрывки того злополучного дня, снился старший брат, бесконечная дорога, ведущая к обрыву. Если в первое время хотелось плакать и жмурить глаза, надеясь нормально поспать хотя бы несколько часов, то потом его начало посещать единственное желание — понять, почему его преследует чувство вины. Да, он остался жив, но ведь от него ничего не зависело. Спасти членов семьи не смог бы даже при всём своём желании, а жалеть и мысленно возвращаться в прошлое — бессмысленное занятие. Так и лежал, не в силах сомкнуть глаза глухой ночью, и неприлично много думал. О разном. Иногда удавалось отвлечься и отодвинуть головную боль на второй план. Переворачивался на бок, вглядывался в чужой профиль на другой половине кровати и моментально успокаивался. Что он заметил? Чонгук предпочитает спать на спине. Его расслабленное лицо притягивало взгляд — хоть когда-то он выглядел умиротворённо, ведь в остальное время он вечно о чём-то думал. С восходом солнца ночные наблюдения забывались. Тэхён засыпал, прижавшись щекой к одеялу, и даже не догадывался о том, что секрет у них был один на двоих. Чонгук спал чутко. Холодное утро заставляет поёжиться в постели. Привычные процедуры, знакомая ванная комната, попытка привести в порядок непослушные волосы, заспанные глаза и полное отсутствие желания что-либо делать — ничего нового. Широко зевнув, Тэхён спускается на первый этаж. Телохранителя не обнаруживает, однако панику не разводит — наверняка Чонгук на заднем дворе. Может, нашёл себе новое занятие? На столе стоит остывший кофе и открытое шоколадное печенье. Тэхён подогревает воду и наливает себе чай, забирая кружку в гостиную. Тишина, гуляющая по дому, совсем не напрягает. Создаётся впечатление, что кроме него вокруг больше никого нет. Наверное, где-нибудь в горах ощущения такие же — только ты, природа и проплывающие мимо мысли. Подойдя к окну, Тэхён отодвигает шторку, выглядывая на улицу. На лице тут же появляется улыбка. Нормальные люди в восемь утра пьют кофе, читая свежие новости, а Чонгук делает зарядку на открытом воздухе. Размахивает руками, вертит головой, наклоняется в разные стороны, не замечая любопытного взгляда. К моменту его прихода Тэхён, погружённый в свои мысли, перемещается на диван. Они обмениваются коротким приветствием. Чонгук подкладывает поленья, сидя напротив камина, и спрашивает, что приготовить на завтрак. Вот, вроде бы, ничего необычного не происходит, а в душе разливается волна грусти. Тэхён вдруг думает о том, что хотел бы жить с Чонгуком под одной крышей при других обстоятельствах. С ним спокойно и безопасно, а это многого стоит. Вспоминается своё поведение несколько месяцев назад. В последнюю их встречу, когда он жил ещё в Беркли, Тэхён ничего не сказал на прощание. Расстроился, что отец забирает Чонгука к себе, в Сеул, поэтому поехал с друзьями в клуб. Всю ночь танцевал с незнакомыми девушками, пытаясь избавиться от невыносимой тоски; уже потом, в такси, по пути домой, сдался в борьбе с самим собой и позвонил. Что он там наговорил по пьяни, запомнилось плохо, но кое-что всё-таки осталось в памяти — тихая усмешка в трубку и просьба проспаться. Конечно, Чонгук не воспринял его слова всерьёз. Тэхён, судя по длительности звонка, говорил много и долго. Нет, не признавался в любви, скорее, жаловался на своё влюбчивое сердце. Даже позлиться успел — естественно, на Чонгука. Мол, тот такой плохой и бессовестный, оставил его одного, а ему теперь страдай. Монолог и правда был длинным. Мужчина, приложив телефон к уху, молча выслушал до конца, а после, когда Тэхён начал отключаться, пожелал спокойной ночи. А что ему нужно было сказать? Что он не по своей воле вернулся в Сеул? Так Тэхён это прекрасно знал. Знал и всё равно обижался. Возиться с ним не было ни желания, ни времени; в его обязанности не входило тешить самолюбие пьяного парня. Подобных «срывов» у Тэхёна было много. То он пригласит на ужин, то прижмётся щекой к плечу и крепко обнимет, то наговорит всякого под покровом ночи. К Чонгуку он испытывал неоднозначные чувства. Вроде, понимал, что так глупо влюбился, но поддаваться эмоциям не хотел. Во-первых, телохранитель дал сразу понять, что симпатия не взаимна, поэтому добиваться его расположения было бесполезно. А во-вторых, Тэхён чувствовал себя полным идиотом. Бегал за взрослым мужчиной, дарил подарки, которые не принимали, не раз унижался. Друзья подшучивали над ним, не разделяя его взглядов. Ну зачем ему эта каменная глыба, когда вокруг столько людей, готовых сделать всё что угодно, лишь бы с ними заговорили? Головой Тэхён всё прекрасно понимал. И отношения пробовал завести, и не звонил какое-то время, чтобы хоть как-то забыть. Толку от этого было мало. Не то чтобы он убивался, думая о Чонгуке двадцать четыре на семь… Мысли о нём настигали во время ланча, по дороге домой или же одинокими вечерами. Это как бег по кругу: сначала ты стартуешь изо всех сил, отдаляешься от так называемой проблемы, увеличивая дистанцию между вами, и вот, казалось бы, когда ты вырвался вперёд, оставив всё позади, ты возвращаешься на то же самое место, откуда начал. С какой бы скоростью ты не бежал, ты всё равно окажешься в начале. Чонгука можно было сравнить с любимым героем из сериала. Плакаты с его изображением Тэхён, конечно, не клеил над кроватью, но вот перед сном позволял себе немного помечтать, представить мужчину рядом, в своей постели, не по-настоящему поцеловать его. На следующий день всё возвращалось на свои места: он жил своей жизнью, учился, проводил время с друзьями, на некоторое время забывая о существовании неприступного Чон Чонгука. Так и пролетели месяцы. Получил диплом на руки, попрощался со студенческой жизнью и прилетел домой. Планов на чужой счёт никаких не строил, но всё же в душе радовался из-за долгожданной встречи. Безответно влюблённое сердце било в колокола, но судьба-злодейка перечеркнула всё, что было можно. Казалось бы, он получил своё: они с Чонгуком живут бок о бок, как-никак сблизились, начали хоть разговаривать, а легче не стало. Чонгук всё так же не подпускает к себе — Тэхён всё так же не знает, как к нему подступиться. Да и обстоятельства не располагают к налаживанию отношений. Сейчас не до романтики, и Тэхён это прекрасно понимает. Ему бы разобраться со своей жизнью, а уже потом строить воздушные замки. Всё равно к вечеру его затапливают мысли. Устал чувствовать нескончаемую тревогу — хочется отвлечься, расслабиться, переключить внимание на что-то более приятное. Перед глазами — молчаливый Чонгук, складывающий дрова аккуратной стопочкой, на сердце — мнимое спокойствие. Даже если это обманка подсознания и ночью он вновь проснётся в поту от ярких кошмаров, он хочет хоть немного побыть человеком с обыкновенными желаниями. Организм защищает своего хозяина по-своему. Однажды в детстве, на похоронах дедушки, Тэхён долго плакал, а после неожиданно для остальных родственников засмеялся. Родители были настолько удивлены поведением своего сына, что не сразу среагировали. Он на всю жизнь запомнил презренные взгляды, направленные в свою сторону, и осуждающее «как тебе не стыдно?». Свербящая боль не отступала ни на минуту, Тэхён и сам не знает, почему его одолел смех. Сейчас происходит что-то похожее. На фоне утраты желание побыть с Чонгуком — настоящее спасение. Это не значит, что ему наплевать на своё горе — это значит, он уже не способен переваривать негативные эмоции. Чонгук — единственный, с кем он может сейчас поговорить. — Завтра нужно собрать вещи, — говорит телохранитель, усаживаясь на диване. Тэхён, выплыв из своих мыслей, вскидывает брови. Взгляд цепляется за чужое лицо, объятое жаром огня. — Зачем? — Стало холодно. Эти дрова последние. Не хватало ещё, чтобы ты заболел. — Ты хочешь уехать? — Да, — спокойно отвечает Чонгук, словно думал об этом долгое время. Так оно и есть. — Надо найти что-то более подходящее. Внутренняя тревога не заставляет себя долго ждать. Тэхён, конечно, тоже хочет свалить отсюда как можно скорее, но с другой стороны — куда они сбегут? В Сеуле небезопасно, пользоваться кредиткой, чтобы уехать в другой город, нельзя, а скитаться по ночлежкам — такое себе удовольствие. Он ещё не решил, что будет делать с новыми обязательствами, свалившимися на его плечи, поэтому рассчитывал пожить здесь ещё какое-то время. Чонгук прав: оставаться — не самое разумное решение. Хочется нормальных условий, а не напяливать на себя три слоя одежды, чтобы не окоченеть от холода. На эту тему они больше не говорят. Тэхён довольно быстро соглашается (будто бы у него есть выбор). Погода за последние дни значительно испортилась: через несколько недель наступит зима, воздух холодный и колючий, даже в доме чувствуется понижение температуры. — Замёрз? — Чонгук поворачивается к нему лицом. Заметил, как тот прячет руки в карманы, безуспешно пытаясь согреться. И ведь ни слова не сказал о своих заледеневших пальцах. Тэхён коротко кивает. Не ожидал, что Чонгук в ту же минуту протянет свои руки, обхватив его ладони, и начнёт растирать кожу. Наблюдает за этим процессом с благодарной улыбкой, а сам прячет загоревшиеся глаза. Как мало иногда человеку надо: проявишь заботу и внимание, и он уже улыбается тебе в ответ. Чонгук, заметив приподнятые уголки губ, незаметно усмехается. Вот тебе и бесчувственная льдина… Такой ли он скупой на эмоции? Если ему всё равно на него, зачем так старается? Подносит чужие пальцы к своим губам, обдавая их тёплым дыханием, действительно согревает, а когда поднимает глаза, сталкиваясь взглядом, Тэхён на секунду замирает. Ну и как тут оставаться равнодушным? Неудивительно, что он влюбился. Чонгук заботится о нём не первый год; он симпатичный, надёжный, рассудительный, придерживается своих принципов — такие мужчины нравятся абсолютно всем, и Тэхён не стал исключением. Давно понял, что хочет видеть возле себя кого-то зрелого — того, кто не боится взять ответственность на себя. В этом плане Чонгук ему прекрасно подходит, ещё бы шёл навстречу… — Так лучше? — Намного. Спасибо. Во взгляде напротив нет ни намёка на смущение. Чонгук и правда не видит ничего странного в происходящем. Пододвигается ближе, не выпуская его ладони из своих, и о чём-то задумывается. Хотел бы Тэхён знать, о чём именно. Разочарованно вздохнув, он кладёт голову на плечо телохранителя и смотрит на огонь в камине. Тишина постепенно наполняет дом. Этот вечер по-особенному уютный. То ли дело в тёплом Чонгуке, то ли в треске поленьев. Ворох мыслей возвращается. Тэхён заметно расслабляется, решая насладиться столь приятным явлением — его не отталкивают. А Чонгук когда-то делал это? Взгляд замирает. Внезапно Тэхён осознаёт нечто странное. Он столько раз писал, звонил, пытался украсть поцелуй (и не один). Да, на них не отвечали, но ведь Чонгук никогда не показывал своего недовольства. Момент, когда ему скрутили руку, не считается — тогда он нарушил личные границы. Радоваться не спешит. Может, Чонгук и не отпихивал его от себя, но ведь равнодушие гораздо хуже, чем прямой отказ. Несколько минут колеблется, не зная, стоит ли ворошить прошлое. Тэхён, вроде как, уже повзрослел и больше не станет вести себя как влюблённый подросток. Да и стыдно как-то за своё поведение… Чего только стоит попытка вызвать ревность при помощи секса с незнакомой девушкой. Чонгук тогда ни слова не сказал. — Прошлой весной, когда я звонил тебе пьяным, что я сказал? — Тэхёну вдруг становится очень важно это узнать. В памяти провалы — надо бы их заполнить. Момент, конечно, не самый подходящий, но зудящее любопытство другого мнения. Впереди целый вечер, надо же как-то скоротать время. Это Чонгук может долго молчать и пялиться в одну точку, а у Тэхёна мозг вскипит, если он начнёт о чём-то думать. Тот не сразу реагирует на его вопрос. Шевелится, хмурит брови, к счастью, не отстраняется — всего лишь садится поудобнее. — Это имеет значение? — бесцветно говорит Чонгук. Тэхён кивает. — Да. — Ты меня несколько раз оскорбил. — Это не то, что он хотел бы услышать. Абсолютно. — Назвал меня мудаком и бесчувственной тварью, — припоминает Чонгук совершенно спокойно. Чужие слова его ни капли не задели, поэтому негативных эмоций он не испытывает. — Серьёзно? — Тэхён прикрывает глаза и хмыкает. — Это всё, что я сказал? — Нет. Где-то в параллельной Вселенной Чонгук более разговорчив и из него не приходится вытягивать по одному слову. К сожалению или к счастью, они живут в этой Вселенной. Тэхён поднимает голову, ожидая рассказа, однако Чонгук не торопится удовлетворять его любопытство. Как же с ним иногда сложно… — Может, поспишь сегодня здесь? Будет теплее. — А ты? — Тэхён по какой-то причине чувствует себя растерянно. Чонгук встаёт с дивана и указывает на кресло. — Только не говори, что не собираешься спать. Места на диване хватит двоим. — Я принесу одеяло и подушку. — Как ни странно, спорить мужчина не стал. Неужели так быстро согласился? И почему уходит от разговора в прямом смысле этого слова? Тэхён не успевает ничего сказать — Чонгук поднимается на второй этаж, оставляя его в одиночестве. Вот и поговорили, называется. Если тот думал, что он сделает вид, якобы ничего не было, то его ждёт разочарование. Дождавшись, когда Чонгук вернётся и оставит постельное бельё на краю дивана, Тэхён спрашивает напрямую: — Почему ты избегаешь меня? Чонгук, посмотрев на него из-за плеча, хмурит брови. Говорит каким-то уставшим голосом, будто данная тема поднимается в сотый раз. — Я не избегаю тебя. — А что ты делаешь сейчас? Ушёл посреди разговора, а теперь смотришь так, словно я тебе надоел. — Тэхён, — преспокойно говорит Чонгук, потирая переносицу. — Я не тупой. — Я этого и не говорил. Чонгук вдруг усмехается. — Ты рассчитывал на то, что я перескажу наш с тобой диалог. Ты и сам прекрасно знаешь, что на пьяную голову не дружишь с языком. Ничего умного ты мне не сказал, не переживай. Его слова почему-то злят. Тэхён ловит воздух ртом, наполняясь раздражением. Даже если он наговорил всякой ерунды, это не значит, что его словами можно пренебрегать, ведь и дураку понятно — одними оскорблениями он не обошёлся. Почему Чонгук ведёт себя как… как напыщенный индюк? — Мог бы сбросить вызов, — с долей обиды произносит Тэхён. Чонгук странный: не хотел бы его слушать — не отвечал бы на звонок. Нет же, поднял трубку, выслушал, пускай и был до безумия уставшим. Какие теперь к нему претензии? Тэхён не заставлял его слушать свою тираду. — Мог, — подтверждает телохранитель, наклоняя голову к плечу. — Но тогда ты бы разозлился. Тэхён отворачивается от него. — Не делай вид, что тебя беспокоят мои чувства. — О каких чувствах идёт речь? — настороженно интересуется Чонгук. Начавшийся разговор ему ни капли не нравится, но что поделаешь? Тэхён уже обиделся на него. Ещё и молчит нарочно, сжимая пальцами обивку дивана. Гордость здесь ни к чему, и всё же задевает. Чонгук не обязан относиться к нему с пониманием, не обязан подсаживаться рядом и терпеливо ждать, пока он захочет говорить. Не давит, в который раз демонстрируя незаинтересованность, но ведь и не уходит. Подвешенное состояние крайне злит. Либо оттолкнул бы, либо объяснил своё двоякое поведение. Тэхён, честно говоря, уже устал. Проблем и так вагон и маленькая тележка, а тут ещё и сердце саднит, требует тепла, а получает молчание. Объективно, эта влюблённость никуда его не приведёт. Они абсолютно разные, друг друга вряд ли когда-то поймут — ну, не пара они и никогда ею не станут. К сожалению, чувства невозможно контролировать. Иногда мы влюбляемся не в тех людей. Даже если человек нам совершенно не подходит, от этого мы не будем любить его меньше. Тут ещё дело в чём: запретный плод всегда сладок. Какой интерес бегать за тем, кто несётся нам навстречу? Тянуть руки к чужой спине, пытаться догнать и ухватиться — вот это уже другое дело, тут-то и просыпается азарт. В таком случае вероятность построить здоровые отношения значительно снижается, но никто и не говорил, что Тэхён готов связывать свою жизнь с другим человеком. По крайней мере, не в ближайшем будущем. — Неважно, — он подаёт хриплый голос спустя несколько минут. Вроде, успокоился, обижаться перестал, поэтому вновь прижался к плечу. Как бы Чонгук его ни злил, он — безопасное место для него, куда Тэхён будет возвращаться раз за разом. Чонгук вздыхает. Сравнивает его с маленьким ребёнком (уже по привычке): навыдумывал себе всякого, сам же обиделся, а теперь делает вид, что всё в порядке. Пускай будет так. Чонгук и не горел желанием выяснять отношения, которых, по сути, и не существует. Тэхён прав: отчасти он его избегает. Почему? Потому что не хочет ранить. А это точно произойдёт, если они начнут говорить про чувства. У него-то их нет. Есть только желание оберегать и заботиться, чем он и занимается. Притягивает к себе, даже обнимает, как бы успокаивая. По секрету: Тэхён не выходил из себя. Чонгук это знает, однако руку с чужого плеча не убирает. Странная ситуация, конечно. Копаться в себе сейчас хочется меньше всего. Он с удовольствием бы помолчал, подумав о завтрашнем дне, однако расслабиться не получается. Причина в поджатых губах Тэхёна. Чонгук всегда с лёгкостью считывал его настроение. Дело не в проницательности, а в наблюдении. Тэхён ожидаемо заговаривает через некоторое время: — Ты ведь знаешь, что нравишься мне, — говорить об этом не стыдно. Если бы Чонгук презирал его за чувства к другому мужчине, он бы давно это понял. Молчит. Тэхён горько усмехается. А чего он ждал? Ответного признания? Какой же он глупый. Было бы правильнее отпрянуть от него, закончить разговор и больше не поднимать эту тему, но… Тэхён не может. То ли чувства затмили сознание, то ли он слишком слабый, если дело касается Чонгука. Сидит, вслушивается в тишину, кусая губы из-за внезапно подкатившего волнения, словно от слов мужчины зависит вся его жизнь. Это неправда. Даже если они сейчас поссорятся, завтра всё вернётся на круги своя. В таком случае Тэхён пообещает себе больше не унижаться. Хотя бы постарается. — Знаю, — тихо отвечает тот, опустив голову. — Тогда почему… — Тэхён, — обрывает Чонгук, заставив замереть с раскрытым ртом. — Не надо, — пока что просто просит. Без напора. — Не будем об этом говорить. Лучше направь своё внимание на более серьёзные вещи. — То есть, мои чувства — это так, мелочи? — И снова. Снова злится и не может с этим ничего поделать. Становится обидно. Так сильно обидно, что он отодвигается в сторону, не желая сидеть в обнимку с человеком, для которого его чувства ничего не значат. Чонгук действительно иногда бывает холоден. Даже сейчас, зная, что сделал больно, просто отпускает, подняв руки в воздух. К счастью, быстро понимает, что такая тактика ни к чему хорошему не приведёт. — Прости. Ляпнул, не подумав. — Он жмурится. Проходит минута, две, Тэхён не реагирует на извинения и сидит к нему спиной. Если честно, сначала хочется плюнуть на всё и уйти на второй этаж. Обижается? Да флаг ему в руки, пусть хоть лопнет здесь. Ведёт себя как маленький ребёнок, которому все должны. Не мешало бы доказать ему обратное. Уже потом, сделав глубокий вдох, Чонгук укладывает ладонь на его плечо, прося повернуться. — Посмотри на меня, пожалуйста. Тэхён. Не сразу, но тот слушается. Смотрит своими большими глазами с длинными ресницами, руки сцепил на груди, как бы говоря, что разговаривать не собирается, — и правда выглядит на пять лет. Чонгук позволяет себе коротко улыбнуться. — Что? — говорит исподлобья. — Ничего, — качает головой мужчина. — Смешно тебе. — Не особо. — Раз ты такой умный, придумай, что мне с этим делать. Чонгук улыбается ещё шире. — Думаешь, если я буду вести себя как мудак, я тебе разонравлюсь? — щурится он. Удивительно, но этот разговор и правда отвлекает от образовавшихся проблем. Ладно, идея действительно глупая. С вероятностью девяносто девять процентов Тэхён втрескается в него ещё больше. Что поделать, иногда мы позволяем всяким засранцам разбить нам сердце. Только вот Чонгук никакой не засранец. Он, наоборот, слишком хорош собой, чтобы претендовать на подобное звание. Правда, время от времени возникает непреодолимое желание проехаться кулаком по его лицу. Вот сейчас, например. Сидит, улыбается, а Тэхён раздувает ноздри. Ещё немного, и они подерутся, честное слово. Бить будет только Тэхён. — Я же говорил: бесполезный разговор. Ложись спать, вставать придётся рано, — решая не растягивать, говорит Чонгук. Можно хоть всю ночь разговаривать на данную тему, но никаких сдвигов не будет. Всё прозрачно: Тэхён влюблён, он — нет. Разговоры здесь ни к чему. Подумать Тэхён не успевает — подаётся вперёд, цепляясь руками за плечи, и прижимается к чужим губам прямо как тогда, в ресторане. Чонгук и в этот раз не предпринимает попыток оттолкнуть. Словно превращается в каменную статую, даже глаза не прикрывает, смотря замершим взглядом на зажмурившегося Тэхёна. Тот раскрывает губы, целует снова, но взаимности не получает, поэтому быстро сдаётся. Отстранившись, Тэхён вздыхает. — Извиняться не буду. — Ладно, — кивает Чонгук. Смотреть в глаза теперь стыдно. И чего добился? Снова унизился… Подкладывает подушку под голову, ложится, отвернувшись, и делает вид, что собирается спать. Чонгук ничего не говорит. Молча встаёт на ноги, накрывает его одеялом и опускается в кресло, сложив руки на животе. Ночь обещает быть длинной.***
Заснуть не получается. Оно и неудивительно. Сердце выплясывает чечетку, будто издеваясь над ним, ещё и стучит настолько громко, что Чонгук, кажется, всё слышит. И видит. Как он долго ворочается, жмурит глаза, хлопает ладонями по одеялу и шумно вздыхает. Сдаётся. Потом обязательно придумает, как перестать позориться перед Чонгуком и договориться с влюблённым сердцем, а сейчас… Пошло всё далеко и надолго. — Полежишь со мной? — жалкая просьба, которая, вопреки здравому смыслу, не остаётся проигнорированной. Чонгук медленно поднимается с кресла и подходит к нему, дожидаясь, пока Тэхён пододвинется, чтобы прилечь рядом. Здесь, в гостиной, спать и правда теплее, чем на втором этаже. К тому же, узкий диван вынуждает прижиматься друг к другу. Тэхён кладёт подбородок на его плечо и вытягивает руки, несмело обнимая. Боится, что Чонгук оттолкнёт или что-нибудь скажет, но этого не происходит. Телохранитель обнимает его и утыкается носом куда-то в шею, чтобы лежать было удобнее. Уголки губ ползут в стороны. Расслабиться не получается. По крайней мере, Тэхёну. Он смотрит за спину Чонгука, на оранжевые языки пламени, и старается дышать ровно. Тело непроизвольно реагирует на близкий контакт. Кажется, сердце бьётся ещё громче — наверняка Чонгук слышит его быстрые удары. Может быть, он даже чувствует лёгкую дрожь в руках. Всё равно ничего не говорит. Не хочет ставить в неловкое положение или не хочет возобновлять старый разговор? Тэхён, прикрыв глаза на несколько секунд, вздыхает. В ближайшее время точно не заснёт: пользуется возможностью побыть рядом, втянуть незнакомый аромат чужого тела, перемешавшийся с запахом древесины и дыма. Щекой он прижимается к шее, ощущая горячую кожу своей. Если немного подняться, можно уловить… участившийся пульс. Тэхён от неожиданности раскрывает губы. Внешне Чонгук полностью спокоен. Он не дрожит, как Тэхён, не водит пальцами по одежде, думая о чём-то далёком. Лежит с закрытыми глазами, выдыхает в шею и не придаёт никакого значения чужим действиям. Почему? Скорее всего, понимает, что Тэхён нуждается в этом. Потому позволяет положить ладонь на затылок и зарыться пальцами в волосы. Прикосновения не навязчивые, напротив, осторожные и несмелые — Тэхён словно проверяет почву, хочет понять, где простирается граница допустимого. Пусть трогает, если его это успокаивает. Чонгук от этого не развалится. Тэхён тёплый. И аккуратный. Дышит беспокойно, прижимается щекой, опуская веки. О чём думает — непонятно. Чонгук и не хочет знать. Так спокойнее обоим. Чего он точно не ожидал, так это несдержанного поцелуя в висок. Тэхён чуть отодвигается, распахивая глаза, и сползает вниз, чтобы их лица были на одном уровне. Чонгук лениво взмахивает ресницами. Смотрит в ответ нечитаемым взглядом, по-прежнему молчит, никак не реагируя на происходящее. У Тэхёна стресс — он помогает от него избавиться. Всё просто, да? — Почему не отталкиваешь? — разумный вопрос. Тэхён переводит взгляд от одного глаза к другому, ждёт ответа, словно от него многое зависит. Правда в этом имеется. — Я ведь тебе не нравлюсь, — шепчет, даже не надеясь, что Чонгук возразит. Было бы слишком наивно полагать, что что-то изменится. В чужом молчании он слышит главное. Грустно усмехается, облизывая сухие губы, и пытается отстраниться. Чонгук не позволяет. — Не надо быть со мной добрым из жалости. — Тэхён уводит взгляд в сторону, не желая смотреть в холодные глаза напротив. — Но ты ведь не хочешь, чтобы я уходил, — говорит очевидное. Из-за его слов сердце болезненно сжимается. Неужели его чувства настолько прозрачны и в них нет ни единого смысла? — Не хочу. Что он там говорил про бег по кругу? Знает, что бесполезно просить взаимности, а ведь всё равно не теряет надежды. Это глупо, никто не спорит. Когда дело касается чувств, все мы превращаемся в наивных детей. — Иди сюда, — вздыхает Чонгук, просовывая руки под одеяло, чтобы притянуть к себе за талию. Тэхён послушно льнёт навстречу. — Надо поспать хотя бы немного. Завтра будет трудный день. Опять жалеет… Тэхён, честное слово, готов ударить себя по лбу. Где его гордость? Прижимается к груди, что-то бурчит, тихо ругаясь, всё равно ведь замолкает, постепенно засыпая. Чонгук как-то странно на него влияет: его окутывает тёплое чувство, навевая воспоминания из детства. Когда ему было страшно, он залезал к родителям в постель и чувствовал себя в безопасности. С Чонгуком он испытывает нечто похожее. Словно защитный купол, тот оберегает его от тревожных мыслей, и снится ему что-то хорошее, светлое — родной дом, в котором он вырос. К сожалению, и это длится недолго. Спит крепко, поэтому не сразу слышит, как возле дома останавливается автомобиль. Сначала воспринимает всё за сон, шевеля сухими губами, а когда открывает глаза, замечая Чонгука у окна, удивлённо моргает. — Чонгук? — тихо зовёт он, не понимая, что происходит. Телохранитель прикладывает указательный палец к губам, продолжая какое-то время наблюдать за происходящим на улице. Зачем он достаёт пистолет, пряча тот под кофту? Что-то случилось? Столько вопросов появляется в голове. Сознание ещё сонное, Тэхён принимает сидячее положение, бросая взгляд на потухший огонь в камине, — кажется, он проспал несколько часов. — Кто-то приехал? — хрипит Тэхён. Если бы не Чонгук рядом, наверное, он бы давно запаниковал. Ещё не до конца осознаёт угрозу, потому прислушивается к звукам, не переставая с ожиданием смотреть на мужчину. — Поднимайся наверх и не высовывайся, пока я тебе не скажу. — Но… — Живо, — непреклонно говорит Чонгук, и до Тэхёна вдруг доходит, что поздней ночью просто так никто не приезжает. Дождавшись, когда Тэхён скроется на втором этаже, Чонгук, нервно сглатывая, отходит от окна. Липкий страх накатывает мгновенно. Немного успокаивает тот факт, что машина и вышедший из неё человек уже знакомы. Тот самый врач, назначивший Тэхёну большую дозу антидепрессантов, вышагивает по каменной плитке. В морщинистых руках болтается медицинский чемоданчик. Чонгук бы и расслабился, если бы о визите его заранее предупредили. Но Хосок так и не вышел на связь. Постучав два раза в дверь, мужчина поправляет круглые очки на переносице. Чонгук встречает его недоверчивым взглядом. — Ох, доброй ночи. Прошу прощения, что так поздно. Как себя чувствует Тэхён? — а голос-то дрожит… Напрягшись, Чонгук хмурит брови. Прежде чем закрыть дверь за нежданным гостем, смотрит на Минивэн — мотор не заглушили. За рулём сидит мужичок в кепке и отстукивает пальцами по тонкому ободу. — Нормально. — Чонгук пропускает его внутрь. Поводов для беспокойства много, но и защищаться без нападения — неразумно. — Мне сказали проверить его. Врач размещается на диване, обращая внимание на помятую подушку. Только тянется к чемоданчику, собираясь его открыть, как поднимает глаза-бусины и говорит: — Где Тэхён? Чонгук, не отводя от него цепкого взгляда, заторможено моргает. — Спит наверху. Разбудить его? Несколько секунд они смотрят друг на друга безотрывно. Мужчина кивает и опускает голову, вновь заглядывая в свой чемодан. Чонгук реагирует быстрее: одно мгновение, и дуло направлено в чужой вспотевший лоб. — Шевельнёшься, и я вышибу тебе мозги, — чётко проговаривает он, снимая пистолет с предохранителя и делая шаг навстречу, чтобы посмотреть на содержимое сумки. Внутри, помимо лекарственных препаратов, находится заранее приготовленное оружие. Визит далеко не дружеский. — Тебя подослал Хосок? — вопрос остаётся без ответа. Чужая рука дёргается в попытке дотянуться до пистолета. Чонгук на автомате спускает курок. Раздаётся глухой выстрел, разрезающий тишину ночи. Дальше — всё происходит как в тумане. Он срывается к лестнице, находит испуганного Тэхёна, забившегося в угол, и хватает за плечо, говоря, что им немедленно нужно делать ноги. — А как же вещи? — Тэхён хмурится, однако послушно идёт рядом. — Плевать на вещи. Сердце стучит настолько громко, что перекрывает все остальные звуки. Он вздрагивает, увидев бездыханное тело с дырой во лбу. Пятится обратно к лестнице, мотая головой и пребывая в шоке; весь трясётся, поворачивая голову к Чонгуку и ища объяснение в его глазах. Телохранителю не до разговоров: волочит его за собой, выдаёт план действий, который, конечно же, не воспринимают. — Тэхён, слушай меня внимательно. — Чонгук обхватывает его за плечи и встряхивает, заставляя посмотреть на себя. — Я не знаю, сколько человек в машине, поэтому велика вероятность, что меня пристрелят. Возьми. — Он протягивает чужой пистолет, вкладывая его в ладонь. — Я… нет… — Тэхён мотает головой, делая шаги назад. — Я не буду никого убивать, — повышает голос, находясь на грани истерики. Чонгук шумно вздыхает. Если Тэхён сейчас не возьмёт себя в руки, место им под землёй на заднем дворе дома. — Это не убийство, Тэхён, — объясняет, тяжело дыша. — Это самооборона, понял? Тэхён ни хрена не понял. Хочется сесть на пол, обнять себя руками и спрятаться в воображаемом домике. Только вот времени для детских игр у них нет. Из машины выпрыгивает водитель и заводит руку за спину, доставая оружие. Видимо, почуял что-то неладное и пошёл проверять. Чонгук на секунду теряется. Было бы легче одному, а так переживает за Тэхёна, который, кажется, с минуты на минуту свалится в обморок. Ситуацию лучше не придумаешь. Резко потянув Тэхёна на себя, Чонгук встаёт возле двери. Остаётся надеяться, что нежданных гостей всего лишь двое. Нужно как-то пережить эту ночь. Дыхание замирает. Ручка медленно проворачивается. Происходит то, чего Чонгук вот совсем никак не ожидал. Тэхён зачем-то подскакивает на ноги и бросается к мужчине. Когда их взгляды пересекаются, оба застывают, растерянно глядя друг на друга. У Чонгука волосы поседели в этот момент, честное слово. Воспользовавшись чужой растерянностью, он делает точный выстрел прямо в сердце. Тэхён, наблюдая за неуклюжим покачиванием, превращается в камень. Незнакомец опускается перед ним на колени, после — мешком валится на пол. Его замерший взгляд отпечатывается в памяти, кажется, на всю жизнь. — Тэхён! Надо убираться! — голос Чонгука доносится словно из-под толщи воды. Его толкают к выходу, что-то кричат, а он не слышит. Мир лишился звуков в одночасье. Машина, к их счастью, пустует. Чонгук заталкивает Тэхёна на пассажирское сидение, а сам садится за руль, громко хлопая дверцей. За спиной остаётся двухэтажный охотничий дом и их тихая жизнь на протяжении трёх недель. Впереди — дальняя дорога и полная неизвестность. Снова.Vancouver Sleep Clinic — Sleeping World
♫ In a night made of diamonds I don’t see anything else Cause I’m just learning to hold you Above a sleeping world ♫