Когда злополучная деревня оказалась далеко, Владимир почувствовал небывалое облегчение. Пока он вместе с Добрыней проходил по этим заброшенным улицам, его не покидало чувство, будто кто-то наблюдал за ними. Это ощущение пугало его до дрожи в коленках, однако стоило мужчинам только переступить границу деревушки, как всё прекратилось.
— А далеко ещё, до друга твоего? — чтобы скрасить тревожную паузу, решил начать диалог Владимир.
Добрыня шёл рядом с Белюшкой, ведя Забаву под уздцы. Ветерок приятно трепал волосы, да и в груди перестало сдавливать неприятным ощущением. В общем, улучшение было налицо.
— Да нет, недалеко, — пояснил он. — к вечеру будем.
«Да я лучше ещё одну ночь не посплю, но ни в какие деревни дьявольские больше ногой не ступлю!» — добавил он про себя.
— Это хорошо, — улыбнулся князь, который порядком устал от долгой дороги. — Надеюсь больше никакая напасть нам на пути не приключится!
Но неприятность все же случилась. Стоило мужчинам пройти ещё пару метров, как на их пути возник ветхий мост.
— Надеюсь, мы не по нему идти будем? — осторожно уточнил князь, с тревогой смотря на ветхую конструкцию. Настолько ветхую, что складывалось впечатление, что если на мост просто легонько дунуть, он развалится в щепки.
Добрыня нахмурился. Никто в рассказах никогда не упоминал этот мост, будто его здесь раньше никогда и не было. Да и откуда ему здесь взяться, если люди давно уже тут не живут? Деревянные мосты двадцать лет без ремонта не простоят.
— Нет, конечно, — пробормотал Добрыня. — По такому идти — себя не уважать. Идём, найдём обходной путь.
Владимир проводил мост взволнованным взглядом и поскорее поспешил за Добрыней. Мужчины прошли ещё несколько миль, но так и не нашли никакого другого способа перебраться через обрыв.
Князь начинал потихоньку нервничать, покусывая в напряжении губу и тревожно поглядывая в сторону злополучной преграды.
— Нам все-таки придётся идти? — поинтересовался он, когда он и Добрыня вновь остановились у моста.
— Нет, — твёрдо сказал Добрыня. — По мосту мы не пойдём. Он же такой дряхлый, что сломается сразу же! Зачем нам рисковать, чтобы потом упасть с моста в реку? Лучше уж сразу ноги промочить.
Он привязал Забаву к седлу Белюшки, чтобы порывистая кобылка не сбежала, после чего подошёл к мосту и посмотрел на реку.
Река была быстрая, бурлящая, мощным потоком неслась она куда-то вдаль, с шумом стукаясь о камни. Увидев её, Владимир сглотнул образовавшийся в горле ком и неуверенно посмотрел на Добрыню.
— Да, по такой не проплывёшь, — пробормотал себе под нос Добрыня. С каждой новой минутой он убеждался, что всё происходящее — какая-то изощрённая ловушка.
Он подошёл к Белюшке и вытащил из клетки голубя. После чего сел на траву возле лошадей и принялся скрести что-то на кривом листке бересты.
Князь наблюдал за действиями Добрыни.
— Что будем делать? — неуверенно поинтересовался он.
— Сейчас, княже, птичку отошлю, — пробормотал Добрыня. Был этот голубь не простой, заговорённый — его Никитич специально в воде святой купал, да в церковь с собой на праздники носил. Если их действительно какая сила злая караулит, ей этого голубя не остановить.
Он свернул бересту и привязал к голубиной лапке, после чего отпустил понятливую птицу и встал.
— Возвращаемся к полю, что мы днём пересекли, — заметил он.
Князь кивнул. Происходящее ему нравилось всё меньше и меньше. Он очень устал, а от мысли о том, что им снова нужно будет куда-то идти, начинали болеть ноги.
— Ох, — только вздохнул он, медленно идя за Добрыней.
— Сядь на Белюшку, княже, — предложил Добрыня, — в ногах правды нет.
— Ладно, — тут же согласился князь, забираясь на лошадь и облегчённо выдыхая. Да, его бы явно не хватило до поля.
В Киеве ему не было нужды далеко ходить, поэтому тело не было приспособлено к таким дальним переходам.
— Что-то ты за формой не следишь, княже, — хмыкнул Добрыня, когда взял обеих лошадей за уздцы и продолжил путь. — Спортивным надо быть, поджарым. Тогда никакие монстры не страшны.
— А, не до этого, Добрынюшка… — отмахнулся князь. — Государственные, понимаешь, дела. То нужно рассмотреть, то подписать, там договориться... И никакой личной жизни! Некогда…
— Так ли уж никакой, княже? — простовато удивился Добрыня. — Ужо ж для здорового духа минутку можно выделить. А то ж будет, как с учеником моим, Елисеем, — от пяти приседаний падает.
Владимир вздохнул, не хотелось ему признаваться, что заниматься спортом попросту лень. Да и не княжеское это дело, пробежками да отжиманиями заниматься!
Наконец, показалось поле. Добрыня остановил коней возле большого холма и принялся подготавливаться к ожиданию.
Последнюю горбушку хлеба он поделил пополам — ожидалось, что они уже будут на месте, но раз уж так вышло, приходится надеяться, что дружище не задержится. Впрочем, на этот счёт Добрыня был спокоен — такого никакая нечисть не возьмёт.
«Главное, не заснуть, а то заикание князю гарантированно», — подумал он, вычертив специальный защитный круг вокруг импровизированного лагеря.
Князь с интересом наблюдал за действиями богатыря. Тот делал много странных, но одновременно интересных вещей.
— А зачем это? — наконец не выдержал, вопросил Владимир.
— Затем, княже, чтобы нас то самое, что вас ночью утащить хотело, не атаковало снова, — пояснил Добрыня. — Когда товарищ мой явится, уже никакая нечисть не страшна будет, а пока бережёного Бог бережёт.
Князь вспомнил того монстра и невольно поежился. Помолчав какое-то время, продолжил:
— Я вот одного в толк не возьму. Зачем я ему, этому… Вообще сдался?
— Ну, это не ко мне вопрос, княже, — покачал головой Добрыня. — Как-то стараюсь я держаться подальше от нечисти всякой. Может, подсидеть тебя кто вздумал да с ведьмой какой связался.
— Может, — не стал отрицать князь, садясь на траву и подгибая под себя ноги. — Как думаешь, долго нам здесь сидеть? А то как-то уж… Боязно… Ну… Не то чтобы совсем… Просто неуютно как-то… — Владимир с тревогой вглядывался в постепенно темнеющее пространство. — Открытое место… — он сглотнул и неловко обнял себя руками.
С наступлением сумерек страх стал постепенно усиливаться, нагоняемый то ли шумом травы на поле во время ночного ветерка, то ли происходящими ранее событиями. Где-то вдалеке треснула ветка, заставив Владимира вздрогнуть всем телом и судорожно обернуться через плечо. В траве ожидаемо никого не оказалось.
Добрыня разжёг костёр — и погреться можно, ночи всё равно прохладные, и нежить огонь святой отпугивает. Один минус всё же был — мерное потрескивание горящих сучьев действовал усыпляюще, и Добрыня приходилось прилагать усилия, чтобы не задремать. Ведь каждый знал, что ежели богатырь задремлет, сон подкрадётся незаметно, а в случае с Добрыней это было бы нежеланным действом.
Князь уже заклевал носом, укутавшись в собственный плащ. Добрыня глядел на него с изрядной долей зависти. Не спать вторую ночь было занятием мало вдохновляющим.
«Эх, ну когда же…» — он вздохнул.
И тут, словно по заказу, вдалеке раздался топот. Две кикиморки, притаившиеся в траве возле самой черты, разом повернули головы и прищурились. Но тут путник вновь затянул свою, богатырскую, песню — и кикиморки сначала поскучнели, а потом, широко открыв глаза в немом узнавании, пулей метнулись прочь. От приближающегося несло таким православным богатырским духом, что дрожала нечисть в страхе, да поглубже в норы пряталась.
Звали богатыря Алёшей, по отцу — Попович. Был он детиной рослой, широкой в плечах да святой силой одарен — купал его отец родной сызмальства в прорубях крещёных да водице святой. Оттого вырос Алёша всем нехристям на страх — сильным, добрым и православным парнем. Не было нечисти, что даже близко к нему подбиралась — кроме, пожалуй, Тугарина Змея поганого, да и то потому, что был Тугарин вида человеческого.
— За лесами, за горами горы да леса, а за теми за горами… — голосил он во всю свою крепкую богатырскую глотку, и разбегались в стороны не только нежить, но и простые разбуженные зверьки. Лишь голубь, бедолага, качался на его плече, вцепившись когтями в кольчугу, и недовольно клекотал.
Громкий ор вывел Владимира из дремоты и заставил едва ли не подскочить на месте. За пару секунд оказавшись около Добрыни, он с опаской посмотрел а сторону звука и поинтересовался:
— Кто это там?! — прячась за широкое плечо богатыря.
Алёша тут заметил путников, и лицо его расплылось в улыбке.
— Добрынюшка, братец! — звонко воскликнул он и коня своего остановил. — Нашёл таки!
— Алёшка! — Добрыня бесстрашно перешёл через чёрту — сейчас им ничего не грозило.
Хотя, в этом он погорячился — стальные объятия младшего из трёх богатырей хорошенько размяли его кости.
— Братец пограничный, как же я рад тебя видеть! — Попович от души похлопал его по плечу. Взгляд его молодой и озорной переместился чуть в сторону — и лицо Алёши вытянулось в величайшем удивлении.
— Тю, уж не князь ли это позади тебя? — удивился он.
— Он самый.
— А я то думаю всё, чего это с утра вороны раскаркались! Вот оно, диво то какое, — Алёша почесал затылок и махнул рукой. — Лады, пущай и он едет, хоть и не по нраву он мне, — он снова хлопнул Добрыню, перестав обращать на князя внимание. — Этак тебя угораздило? Ниче, до Ростова тут недалече, всё расскажешь по пути!
«И это тот, кого мы ждали?! Столько времени и именно его!» — внутренне поражался Владимир. Он был абсолютно не рад подобной встрече. Дело было именно в том, что отношения с богатырем ростовским Алёшей Поповичем у него сразу не заладились. И несмотря на то, что после их первой встречи прошло уже много времени, осадок у обоих всё равно остался.
Насупившись, Владимир отошёл ближе к лошадям. Что поделать, придётся молчать, иначе кто ему в этом лесу-то поможет?
Алёша быстро забыл всяческую неловкость и болтал за троих, а то и за четверых. Добрыня сидел на Белюшке, уткнувшись носом ей в гриву, и клевал носом, рассеянно угукая в ответ на реплики братца. Алёша вскоре понял, что сейчас Добрыня не рассказчик, и замолчал на какое-то время.
Лес вздохнул с ощутимым облегчением.
— Ты это… князь, чего забыл так далеко… от Киева-то? — наконец оттаял Алёша, когда стало скучно просто ехать вперёд, придерживая Белюшку с её почти спящим хозяином.
Князь, который и сам практически спал, резко встрепенулся и снова сел прямо. Зевнув, он попытался сконцентрироваться на вопросе:
— А. Это долгая история, Алешенька. Отправился я, значит, на осмотр, а бояре решили бунт устроить. Встретил я Добрыню, и он помог мне. А потом сказал, что только ты можешь мне помочь.
— Вот оно как… — пробормотал Алёша. Задумчиво пожевал губу и хмыкнул. — Да, Киев уже не тот. Вон оно, уже князя из палат его вытуривают!
— Ох, не знаю, что с людьми такое творится, — поддержал разговор князь. — Вот всё для них делаешь! Сил не жалеешь! А они… Бунты да забастовки! Вот чего спрашивается, их не устраивало-то?
— Видимо, что-то да не устраивало, — судя по лицу, Алёша даже хотел сказать, что именно, но ему было лень. — Добрыня говорил, вас нечисть какая-то борзая пасёт. Чего ей надо?
— Да вот не знаю, Алешенька, — пожал плечами Владимир.
«А чего знаешь, княже?» — ирония засветилась в голубых глазах, но Алёша тактично промолчал.
Вскоре дорога вывела их к горе, у основания которой расположился Ростов. Был он тихим и сонным, лишь одно окошко тускло сияло впереди.
Когда Владимир увидел очертания деревни, ему стало немного полегче на душе, а то от пейзажей ночного леса уже ощутимо так воротило. Хотелось наконец прилечь куда-нибудь и проспать часа хотя бы этак два.
Заметив, что Алёша слегка ускорился, князь последовал его примеру, как вдруг почувствовал болючий укус в шею. Тихонько зашипев, он машинально схватился за место укуса. Это оказался комар.
«Вот кровосос!» — зло подумалось Владимиру. Его уже много раз кусали за этот «поход», но этот раз был каким-то уж особенно неприятным.
Потерев место укуса, князь как ни в чем не бывало продолжил свой путь.
***
Как только двери в покои были надёжно запреты, Владимир тут же принял свой истинный облик. Всё шло по его плану, да вот только последняя выходка князя и его спутника тревожили черную душонку.
— Они думают, что смогут обезвредить меня таким жалким способом?! Как бы не так! Раз так хотели в церковь, то живыми до неё вы точно не дойдете!
Подойдя к столу, Владимир (и Владимир ли?) открыл один из шкафчиков и достал склянку с какими-то маленькими чёрными бусинами. Набрав горсть, он сдул их с ладони со словами:
— Сначала богатырь — потом князюшка!
И тотчас эти бусины превратились в самых настоящих комаров и полетели выполнять приказ господина.
***
На богатыря им воздействовать почему-то не удалось. Может это всё какая то тайная богатырская сила?! Поэтому гнус тут же переключился на другой объект, окутывая князя плотной чёрной шапкой. Тот отмахивался от них, махал руками, прикрывался плащом, да только все бес толку! Кусачие создания были весьма напористыми, и на его старания им было плевать.
— А вот и дом родной! — Алёша разглядывал украшенный домишко с такой любовью, будто не был дома года три, не меньше.
Добрыня тихо всхрапнул и окончательно свалился бы с пони, если бы не сильная ручища товарища. Алёша осторожно прислонил его к шее Белюшки, придавая устойчивости, и поискал глазами третьего участника группы.
— Тю! Ох уж ростовские кровопийцы, пошли вон! — зашипел он и одним взмахом ручищи создал такой поток ветра, что несчастных комаров унесло куда-то к калитке.
Князя тоже бы унесло, если бы Алёша не схватил его за плечо.
— Ну да, здесь у нас не Киев, чай, — заметил Алёша и направился к дому.
Владимир спешился с коня и зевнул. Отчего то спать ему хотелось просто зверски. Продрав глаза, он ещё раз зевнул и с трудом сконцентрировал свой взгляд на Алеше. Сделав над собой усилие, князь наконец-то оторвался от лошади и даже сделал пару шатких шагов, перед тем как рухнуть на землю и уснуть.
Алёша вздохнул и возвёл глаза к небу. Впрочем, ещё быстрее он вспомнил, что на улице, вообще-то, три часа ночи, и немного оттаял.
— Эх, княже, какой тяжёлый. Добрынька — и тот полегче будет, — пропыхтел он, взваливая князя на плечи и таща к дому.
Ничего, зато утром будет с кем поговорить, пока Любава спит.
