***
Спустя ещё одну неделю Грейнджер совсем отчаялась. Она понятия не имела, каким образом поведать друзьям о Риддле, чтобы сохранить нервы каждого. Хотя это, пожалуй, невозможно. Да и сам Том не желал покидать её мысли. Её все ещё мучала их прошлая встреча. Гермиона задавалась вопросом, правильно ли она поступила, просто сбежав? Потому что Том в тот день явно был не в себе. Девушка не понимала причины такому разрушительному поведению, но ее это очень беспокоило. Риддл же предполагал раньше, что в его жизни, вероятнее всего, случился какой-то переломный момент, который пошатнул его разум и сломил его самого. Неужели этот момент настал? И из-за чего? Нет, такого просто не может быть, не может она быть причиной всему. И Грейнджер не собирается сдаваться, она не допустит восхождения Тёмного Лорда, ведь в этом и заключается ее миссия. Ведьма села за свой письменный стол, находя чистый лист пергамента и перо. Она решила для себя, что раз уж вышло так, что Том довольно остро реагирует на неё, а возможно даже что-то чувствует… Но здесь дело не в чувствах! Ей просто нельзя позволить ему сломаться, вот и всё. И для этого она будет стараться изо всех сил. Собравшись, она вспоминала то ощущение тепла и спокойствия, которое почему-то стала часто чувствовать, находясь рядом с Томом. Слова и мысли сами выливались на бумагу, а их хозяйка будто бы и не контролировала процесс. «Том! Я знаю, что мы попрощались не лучшим образом, но мне действительно тяжело на душе. Я беспокоюсь за тебя. Частично я понимаю, почему ты был зол на прошлой неделе. И да, я сама вела себя по-детски, но наша перепалка меня не особо заботит. Ты просто показался мне другим в тот вечер, ты мне очень напомнил себя из будущего… Если ты все ещё злишься, то я искренне прошу прощения. Я не хочу, чтобы история повторилась, Том! И знаю, что ты тоже не хочешь сходить с ума, поэтому, пожалуйста, напиши мне ответ, состоящий более чем из пяти слов. Успокой меня, Том. Гермиона» Было нелегко отправлять такое откровенное письмо, но Грейнджер всё же сделала это. Ответ не заставил себя долго ждать. «Грейнджер, Ты не перестаёшь меня удивлять, правда. Хочу заверить тебя, что ещё не сошёл с ума, хотя, пожалуй, так долго находясь рядом с тобой, уже давно должен был. В тот вечер я сорвался и был в ярости. Не буду лукавить, что так же не был полностью трезв. Мне приятно, что ты нашла способ усмирить свою гордыню и написать извинения. К сожалению, от меня ты этого не дождёшься, дорогая. Но я умею отвечать откровенностью на откровенность. Раз ты так хотела получить успокоение, то должен признаться, что вёл себя так безрассудно не из-за злости или чего-то подобного. Я всего лишь обнаружил, что скучаю по своей упрямой ведьме. Данная мысль также усиливала мою злость, пожалуй. Что ж, надеюсь, теперь ты довольна моим ответом, не состоящим из пяти слов. Ты уже рассказала им? Напомню, что половина срока уже прошла. И да, Грейнджер, после прочтения, сожги все мои письма, если ты ещё не додумалась до этого. Том» Гермиона не ожидала такого письма от Риддла. Она была настолько в шоке, что из глаз чуть ли не пошли слёзы. Возможно, это было не из-за шока вовсе. Девушка принялась перечитывать его. Снова и снова. До того момента, пока не выучила практически каждое слово. Она не отдавала отчёт своим действиям, не понимала, почему письмо так тронуло её. Читая его, она чувствовала себя как-то особенно, она буквально видела, как летала высоко в облаках. И, постоянно останавливаясь на последних строчках, Грейнджер просто не смогла выполнить просьбу Тома. Как она могла уничтожить то единственное, что доказывало его… участие? Заботу? Чувства? Ведь он скучал по ней. Он действительно в этом признался.***
Так вышло, что всю следующую неделю Гермиона была поглощена лишь одним человеком. Томом. А точнее, его письмами. Теперь они переписывались чуть ли не каждый день, отправляя по несколько писем за раз друг другу. Она хранила их всех под кроватью в малахитовой шкатулке, найденной в выделенной ей комнате. Вряд ли Лео вообще знал, что такая старинная шкатулка находится в его доме. Да, место под кроватью не было самым надежным, но никто не заходил в комнату к Гермионе с самого заезда, давая ей время обустроиться и привыкнуть. Поэтому у неё развилась привычка — каждую ночь с необъяснимым трепетом перечитывать хотя бы по одному письму. Гарри с Роном продолжали наседать на ведьму разговорами о Риддле и его собраниях. Мальчики продолжали тайно посещать их, иногда устраивая определённые дебоши. Удивительно, что они даже не задумывались о том, как легко им удавалось каждый раз скрываться и не попадаться какому-нибудь Долохову, к примеру. Гермиона чувствовала себя, мягко говоря, неприятно, сообщая Тому о планах мальчишек. Но сейчас это было необходимо, чтобы они остались в живых. Девушка всё не могла решиться рассказать им обо всём. И куда делась ее гриффиндорская храбрость? Хотя, пожалуй, она теперь действительно больше походит на когтевранку. Возможно даже с некоторыми слизеринскими замашками. Чертов Риддл. Джинни стала странно поглядывать на неё. Гермиона часто спускалась на завтрак с тёмными кругами под глазами и довольно бледным лицом. Причём ела она тоже плохо, кусок в горло не лез. Рыжеволосая девушка каждый день спрашивала о ее состоянии, Грейнджер лишь отмахивалась от неё, жалуясь на бессонницу. Сама Гермиона не обращала внимания на своё здоровье, полагая, что это всё из-за нервов и стресса. Но Джиневра была слишком настойчивой и прилипчивой. Гермиону это невероятно раздражало. Решив посидеть немного в гостиной перед сном и заварить себе ромашковый чай, Грейнджер вышла из своей комнаты и, обнаружив, что в гостиной никого нет, обрадовалась. В последнее время друзья напрягали её своим присутствием, она даже немного заскучала по одиночеству. Внезапно, со второго этажа послышались громкие возгласы и крики. Неужели мальчишки снова спорят ни о чем? Совсем не меняются. Гермиона хотела уже подняться к ним и попросить, чтобы хотя бы были потише, но в следующую секунду услышала многочисленный топот на лестнице. Гарри, Рон и Джинни остановились перед ней с непонятными выражениями лиц. Лео смущенно выглядывал из-за угла. — Что? Вы опять не можете разрешить свой спор? — лениво спросила Грейнджер. — Гермиона… — как-то обессилено выдохнула Джинни. — Прости нас, конечно, но ты должна объясниться… В этот момент мир девушки раскололся. Джинни достала из-за спины увесистую пачку писем, пристально смотря на Гермиону. Мальчики выглядели ошеломлёнными. Грейнджер ничего не отвечает, не может. Она чувствует, как слёзы собираются в уголках глаз, дышать становится всё труднее. — Миона, прошу тебя… — вступает Гарри. — Скажи, что это часть твоего гениального плана. Или ещё что-то. Скажи хоть что-нибудь! Ответь! Гермиона, пожалуйста, скажи, что мы всё неправильно поняли… скажи, что ты не с ним… — Я-я… — девушка задыхалась, начиная рыдать навзрыд, захлебываясь в слезах и ужасающей боли. — Я не могу этого сказать… Сокрушённо выдохнув, Поттер начал яростно мотать головой, а после развернулся и скрылся за входной дверью. Рональд, будто бы очнувшись после кошмара, выпучил глаза и со всей силы ударил кулаком стену. И ещё раз. И ещё. Он жалостливо взглянул на рыдающую девушку, мысленно прося ее прекратить его мучения, вернуть свои слова обратно. Но она лишь продолжала тяжело всхлипывать и молчать. Когда и Рон выбежал из комнаты, Грейнджер закричала: — Рон, нет! Гарри! Прошу вас, дайте мне всё объяснить! Умоляю! Осталась одна Джинни. Она продолжала пристально смотреть на Гермиону, но теперь в ее взгляде был заметен огонь ненависти и непринятия. Резко кинув все письма на пол, она с отвращением вытерла свои руки, при этом смотря Грейнджер прямо в глаза. — Джинни, послушай… Не пожелав выслушивать ведьму, последняя Уизли зашагала прочь. Лео тоже где-то скрылся. Грейнджер осталась одна. Чёрт! Нет! Нет! Нет! Этого не может быть! Она должна была сообщить им сама, должна была всё рассказать с самого начала, всю свою историю, но теперь… Всё кончено. Они никогда не простят её предательства. Теперь Гарри будет думать, что она на стороне Пожирателей. Мерлин, нет! Сама во всем виновата. Надо было сжечь все письма к чертям! Послушать Тома! Боже, Том… что он сделает с ними?! Ужасная боль в низу живота пронзила её насквозь, да так, что девушка упала на колени, мучительно вскрикивая. Она ещё никогда не чувствовала такой боли. И моральной, и физической одновременно. Она растворялась в ней, она погибала. Заметив на полу несколько капель крови, Гермиона схватила свою палочку с дивана и аппарировала в первое место, которое пришло ей в голову. Маггловская больница, куда ее часто водили родители в детстве. Она всегда ассоциировалась у неё с болью и смертями. Там умерла ее бабушка, когда Грейнджер было всего шесть. Вот и она сейчас погибала.