Возьми мое сердце...

       На улице шел снег. Редкое явление для Питера. Обычно зима в этом городе больше напоминала осень, а снег был какой то мерзкой кашей, что хлюпала под ногами и лезла за шиворот и в ботинки. Сейчас с неба сыпали белые хлопья, они ложились ровным невесомым слоем на дома и деревья и совсем не таяли, делая город белым и нарядным.        Алекс сидела у окна, на столе лежала раскрытая книга, но чтение как то не задавалось, глаза бегали по строчкам, а мозг отказывался воспринимать информацию, эту информацию упорно вытеснял из головы Горшенев. Они опять были на гастролях. Группа была одной из самых гастролирующих в стране и давала просто неимоверное количество концертов, бывая дома короткими наездами. А если и оставались надолго, то только для того, чтобы запереться в студии и писать новый альбом. Потом презентация и все по новой.        Алекс вздохнула, они не виделись больше месяца. Последний перерыв между концертами, всего пару дней, Миша провел в Москве, занимаясь постановкой, а у нее учеба и она не смогла вырваться даже на день. Она скучала, но понимала, что это его жизнь и она должна понимать и принимать обстоятельства. Она и принимала и даже представить себе не могла его другим...и все же скучала...        Все поменялось. Конечно, он по прежнему звонил и писал редко, ненавидя общение по телефону, а тем более по интернету, что вызывало у девушки бурное веселье, но все же теперь все было по другому. Сейчас она точно знала, какое место занимает в его жизни и для этого осознания ей не нужны были никакие слова, сообщения и признания. Горшок не был человеком, что будет направо и налево разбрасываться фразой "Я тебя люблю". Слова не имели для него никакой ценности, это только слова...Но заглядывая в омут темных глаз, Алекс видела там то, что нельзя было описать никакими словами, в принципе. Зачем говорить, если можно видеть и чувствовать? Слова были придуманы для того, чтобы врать, а настоящие чувства не нуждаются ни в каких определениях.        Она не думала, что дальше и как это будет. У него была семья и этот факт был горькой пилюлей во всей ситуации. Она не спрашивала, хоть и видела, что то просходит. Он общался с дочкой, которую любил больше всего на свете, но не жил с ними. Алекс решила остаться в стороне и не лезть. Он взрослый и умный мужчина и должен сам все решить, это вообще не ее дело. После их окончательного сближения у девушки появилось чувство вины, было ощущение, что она ворует свое счастье у той, другой женщины и не совсем имеет на него право...Миша видел, что ее что то огорчает, но она молчала и не хотела поднимать эту тему.        Она просто хотела быть с ним. Пусть в те редкие моменты, когда у него появлялось свободное время. Эти моменты были настолько ценны, что отравлять их какими то сомнениями, а тем более разборками, было бы просто верхом безумия. Она была счастлива и ее счастьем был Горшенев, в общем и целом. Без всяких НО и ЕСЛИ.        Счастье заключалось в знании того, что они живут в одно время и на одной планете...Что сейчас, возможно, он тоже смотрит на этот же снег. Она была счастлива от того, что знает о нем какие то мелочи, которых не знают остальные...Счастье - это такие маленькие и на первый взгляд, незначительные моменты, из которых складывается жизнь. А еще она знала, на примере своих родителей, насколько счастье и любовь могут быть быстротечны...Именно поэтому хотелось ловить каждый момент, не засоряя и не обесценивая его какими то сомнениями.        В коридоре раздалась трель дверного замка. Кого это принесло? Опять соседка, которой мешала музыка, громкие шаги и существование людей в принципе? Учитывая то, что на всю квартиру громогласно раздавалось "Дайте людям рому", вполне может быть. Настраиваясь на очередную баталию, Алекс распахнула дверь и замерла, на пороге стоял Горшок...        На черном пальто и растрепаных волосах блестели капли расстаявших снежинок. Он вошел в коридор, внося с собой запах табака, мороза и счастья...        - Мишка...- Оказавшись в холодных, с улицы и немного влажных, от снега обьятьях Алекс чувствовала, что сердцу внезапно стало мало места и оно забилось быстрее, словно пытаясь сломать ребра и вырваться на свободу.        - Мишка... - Других слов почему то не находилось. Оторвавшись от черного пальто, заглянула в лицо, он выглядел уставшим и осунувшимся, но улыбался и глаза блестели. Она в очередной раз подумала, что никогда в жизни не встречала настолько красивых людей.        - Ты откуда? - Наконец то обрела она дар речи.        - С поезда. Это что за зима, ё мое...я думал, что мы не в тот поезд сели и это не Питер.        - Замерз? Снимай пальто. - Пока он возился с верхней одеждой, рванула на кухню и поставила чайник. Обернувшись, обнаружила его сидящим за столом и рассматривающего обложку ее книги. Подошла ближе и прижала к себе, пытаясь уместить свое вселенское счастье в обычный человеческий организм. Получалось так себе, счастье постоянно вылазило блеском глаз и улыбкой во все тридцать два. А также желанием просто прикоснуться и почувствовать биение его сердца.        - Читаешь? - Горшок потянул ее к себе, усаживая на руках и прижимая к груди.        - Учусь. У меня экзамены скоро. - Руки гладили еще прохладное лицо, согревая своим теплом и смахивая капельки воды с волос. Уткнувшись губами в шею, почувствовала, как он сразу же чаще задышал и потерлась носом о колючую щеку.        - Миииишкаааа...- горячие руки, которым был нипочем любой мороз, тут же очутились под футболкой и легонько сжали ее бока.        - Лешка, я с поезда грязный и вонючий, мы вчера сразу после концерта на вокзал полетели. - Все это звучало сбивчиво, а руки продолжали блуждать под футболкой, как бы убеждая, что все это сущая ерунда.        - Я в ванну. - Он встал вместе с ней, тонкие руки держались за шею и никак не желали ее отпускать. Горшок потерся щекой о ее руку и улыбнулся.        - Я скучал. Очень. - От неожиданности девушка разжала руки, а он потрепав ее по голове, удалился в ванную. Засвистел закипевший чайник и послышались звуки льющейся воды. Алекс стояла и улыбалась в пространство, все еще не веря в происходящее. Они помчались на вокзал прямо с концерта...а теперь он здесь, приехал прямо с поезда...к ней. Все еще улыбаясь, заварила чай и постучала в дверь.        - Можно? - Не дождавшись ответа, осторожно вошла.        - Ты тут не утонул? - Посмотрела на него и улыбнулась. Даже ее большая ванна с трудом помещала в себе мощное тело, интересно, как бы он смотрелся в стандартной?        - Ты чего там скребешься? Стесняешься? - Хитро заулыбался Горшок.        - Нет. Я уже все видела. Или что то новое появилось? - Она показала ему язык и протянула чашку.        - Держи, я тебе чай заварила. - Все таки она еще стеснялась, пусть совсем немного, но все же...Ее стеснение его не раздражало и не напрягало, а умиляло. Он прекрасно знал, скоро все пройдет, она привыкнет и будет совсем его, только его... Его так затянули эти размышления, что он не сразу понял, что Алекс ему что то говорит. Словя вопросительный взгляд, она рассмеялась.       - Я спрашивала, или в карманах ничего нет? - Он повернул голову и увидел ее, держащую в руках джинсы, которые он бросил на пол.        - Что? Вроде нет. А что?        - Ничего. - Одним движением она вытянула ремень и похлопала по карманам.        - Вроде пусто. - Ничего не понимая, Горшенев отпил уже чуть остывшего чая, а когда понял, что она делает, как то прифигел. Она засунула его вещи в стиралку и запустила программу, машинка тихо загудела, как и его голова. Ни одна из его женщин так трогательно о нем не заботилась... и не приносила чай в ванну. Все всегда ждали от него каких то действий и поступков. У Алекс все было просто и естественно. Расправившись с его вещами, она присела на бортик ванной.        - Согрелся? - Он молчал и гладил ее по руке, оставляя мокрые следы, а потом отставил в сторону чашку и одним движением утянул к себе в ванну. Футболка моментально намокла и прилипла к телу, но пол полилась вода, но это никого не волновало. С трудом содрав мокрую ткань с тела, притянул к себе. Она не брыкалась и не отбивалась, а льнула к нему с такой силой, как будто из всего времени в мире у них осталась только минута. Длинные волосы были собраны за затылке, они не мешали и ничего от него не закрывали. От вида ее тела у него еще громче зашумело в голове. Зеленые глаза совсем потемнели и помутнели. Он знал этот взгляд. Пульс учащался с каждой секундой и уже было не очень понятно, где его сердцебиение, а где ее. Мужские руки блуждали по телу, Алекс млела от его прикосновений, каждое из которых вызывало резкий импульс. Сильной рукой был то ли снят, то ли разорван последний незначительный предмет одежды. Миниатюрное и упругое тело было гладким и скользким от воды и просто сводило с ума. Усадив спиной к себе и крепко обхватив ногами, продолжал гладить ее руками и губами. Почувствовав за ухом влажное прикосновение горячего языка девушка застонала и прижалась еще ближе, хотя казалось ближе уже некуда. Внутри все сводило судорогой желания, тело трясло, несмотря на горячую воду и не менее горячее мужское тело...А он продолжал сладкую пытку...Не отрывая губ от шеи положил руку на плоский живот, чуть прижимая погладил, будто желая успокоить, а на самом деле, поднимая еще одну волну внутри, больше напоминающую цунами. Губы переместились на затылок а рука медленно, но уверенно поползла вниз. Вторая рука легла на грудь, еле касаясь и поглаживая, как будто дразня. Алекс стонала вголос, выгибаясь под его руками, которые умели талантливо играть не только на гитаре...        Напряжение почти достигло пика, когда руки ее отпустили. Услышав вздох разочарования, Горшок ухмыльнулся и рывком посадил ее на себя...Теперь уже два хриплых стона эхом отдавались от кафельных стен, смешиваясь с плеском воды...Резкая судорога, избавляющая от напряжения, прошлась по телам почти одновременно. Алекс обмякла в Мишиных руках, а он прижимал ее за поясницу к себе, не отпуская, продолжая чувствовать судорожные сокращения мышц. Эти ощущения были настолько яркими, что первый раз в жизни он боялся потерять сознание под действием чувств и эмоций.        Они совершенно потерялись во времени. Казалось, что прошло уже много часов, но за окнами было все еще светло и продолжал идти снег. Алекс даже не помнила, как оказалась в кровати. Новые и яркие ощущение вымотали настолько, что не было сил даже говорить. Тело болело какой то странной болью, от которой совсем не хотелось избавиться. Она вздохнула и потянулась. Реакция была мгновенной.        - Ты в порядке? - Горшок полулежал, накидав под спину подушек и задумчиво курил, выпуская дым в потолок. Он моментально реагировал на каждое ее движение и был настолько осторожен прикасаясь, как будто боялся сломать неосторожным движением. Она замечала и ее это ужасно веселило. Потянувшись еще раз, улеглась ему на живот и рассмеялась.        - Что такое?        - Ничего. Просто мне хорошо. И еще я подумала, что если бы я рассказала, какой ты на самом деле, мне бы никто не поверил, никогда в жизни. - Горшенев приподнял темную бровь и улыбнулся краешком губ.        - И какой я?        - Добрый, умный, честный, ласковый...в тебе столько нежности, что в ней можно утонуть...        - Никогда и никому этого не говори, не порть мне репутацию... - Горшок скорчил рожу и зарычал, а Алекс рассмеялась.        - Не скажу. Пусть думают, что хотят... А еще ты очень красивый. - Девушка перевернулась на живот и погладила его по лицу. Теперь уже он смеялся.        - Ты сумашедший ребенок.        - Неа. И ты прекрасно это знаешь. Девчонки с ума по тебе сходят и это ты тоже очень хорошо знаешь.       - Лешка, ты что ревнуешь? - В карих глазах плясали черти, он улыбался и от улыбки в уголках глаз появлялись маленькие морщинки, делающие его еще красивее. Она задумалась над вопросом. Его и правда окружало множество женщин, его любили и хотели, если об этом думать и не доверять, можно сойти с ума. Она любила его и верила безоговорочно.        - Нет. Я не ревную, я констатирую факт.        - Ни капельки не ревнуешь?        - Ни капельки. Для меня ревность равносильна недоверию. Нельзя быть с человеком и не доверять ему, постоянно подозревая в чем то...так не должно быть. Ты или веришь, или нет. Если нет, то все остальное просто не имеет смысла. - Она действительно так думала, он видел это.        - Ну бывают же моменты...ну не знаю...по пьяни, или эмоции какие то...не сдержался. - Горшок как будто рассуждал вслух. Алекс понимала о чем он говорит. О его любовных похождениях и темпераменте ходили легенды. Она вздохнула.       - Миш, я не знаю. Я не сталкивалась с этим. И то, что я думаю - это так, в теории... Но я думаю, что если рядом твой человек, ты не захочешь никого другого. Есть чувства, которые сильнее инстинктов. - Она так точно описывала его эмоции, что от этих слов по спине пробежался холодок. Они все были музыкантами, проводящими вне дома большую часть времени, гастрольный секс давно не считался изменой, это просто необходимость. Когда то Князь предлагал добавить в райдер еще один пункт и они дружно ржали...        С тех пор, как появилась Алекс, у него никого другого не было. Даже когда их отношения были на уровне какой то трепетной дружбы и она ему выкала. Он не хотел никого, кроме нее. Организм рвало на части, молодое тело требовало своего, а мозг упорно отрицал и противился. Очевидно она была права...опять...в очередной раз.        Погрузившись в свои мысли, он не заметил, как уснул, усталость взяла свое. Алекс поправила ему подушку и укрыла, Мишка моментально забрыкался и раскрылся. Ему всегда было жарко и тело излучало просто невероятное тепло. На концертах он вечно поливал себя водой из бутылок, под действием музыки и бушуещего адреналина, температура становилась еще выше. Даже зимой он ходил в косухе, или тонком осеннем пальто...и никогда не мерз. Девушка улыбнулась и погладила его по волосам, она так любила его, что иногда казалось, что чувства просто разорвут на части. Только рядом с ним она чувствовала себя целостной, а без него была только половинкой. Ее не смущала разница в возрасте, его репутация и огромное количество фанаток. Он был ее и она родилась в этот мир, чтобы быть с ним.        Горшок проснулся от какого то смутного чувства тревоги. За окном было темно, но темнота была не черной, а синей из за все еще идущего снега. Услышав рядом всхлип, проснулся окончательно и нащупав рукой выключатель, включил свет. Алекс спала и плакала во сне, судорожно сжимая одеяло, она как будто пыталась отгородиться от какого то ужаса. Зная, как пугает в такие моменты резкое пробуждение он легонько потряс ее за плечо, потом еще...она проснулась только от ощутимого толчка. Проснулась резко и с криком. Лицо мокрое от слез, в глазах ужас... Он сгреб ее в теплые обьятья, чувствуя как тело колотит от страха.        - Все хорошо. Это сон, тебе все приснилось. Что бы это не было... - Маленькие руки так сильно сжимали его, что завтра скорее всего будут синяки...плевать. Его беспокоили эти кошмары, в ее жизни не было ничего такого, что могло бы отдаваться подсознанием в виде ночных ужасов. Она была бледной, на лбу выступили капельки пота и при этом холодной. Горшенев вздохнул и усадив ее себе на руки, крепко прижал к своему телу. Как и прошлый раз, почувствовав его тепло и услышав стук сердца, она начала потихоньку успокаиваться.        - Расскажешь мне? - Алекс отчаянно замахала головой. Нет. И уцепилась за него еще сильнее.        - Лешка, ну чего ты?        - Ты здесь...        - А ты думала, что я пошел ночью голым поваляться в снегу? - Он прощупывал ее состояние, пытаясь хоть как то выдернуть из него. Шутка не прошла. Погладив по спине, наклонился к ней и прошептал на ухо.        - Я здесь. С тобой. И я никуда не денусь, поняла? Посмотри на меня. - Он поднял заплаканое лицо и заставил посмотреть на себя.        - Послушай меня. Я не знаю, чего ты боишься, но я с тобой, пока ты сама этого хочешь. Я никуда не уйду и не пропаду. Я буду рядом, пока живой. - Только начавшая успокаиваться, Алекс дернулась от последних слов. Он неосознанно угадал. Она боялась. Ее самый большой кошмар отзывался страшными снами о черном могильном камне. Самый большой ее страх, однажды потерять его навсегда...        Утро, освещаемое ярким солнцем и бликующим белым снегом, развеяло все ночные кошмары. Лучи солнца ломились в окна и собираясь в веселых зайчиков, катались по плитке на полу, застревали в стеклах и отражались во всех, хоть чуточку подходящих для этого, поверхностях. В доме пахло ванилью и кофе, а когда проснется Мишка, запахнет еще и табаком. В колонках депрессивно ныла Земфира, ее песни очень ровно ложились на состояние Алекс. Два противоречивых чувства боролись в ней, любовь и страх...        - Ты опять убежала от меня? - Она подняла голову и обнаружила в дверном проеме Горшка с полотенцем на бедрах. Мокрые волосы зачесаны назад, по голому торсу стекают маленькие капельки воды. Девушка сглотнула и шумно вдохнула.        - Я не убежала. Просто хотела, чтобы ты поспал подольше. - Она подошла и погладила его по плечу.        - Отдохнул? - Михаил кивнул и внимательно посмотрел на девушку. Бледная и под глазами синяки.        - Ты хорошо себя чувствуешь?        - Что, плохо выгляжу? - Горшок вздохнул, в этом плане она была такой же, как и все остальные женщины.       - Ты всегда выглядишь лучше всех. Но ты бледная. - Алекс пожала плечами и слабо улыбнулась.       - Все хорошо. - Он уселся за стол и закурил. Его пугали ее кошмары и напрягало это состояние, а больше всего напрягало, что он не знал причины. Он крутанул пепельницу и залип на движение звезд и планет, очевидно Гришка и правда был волшебником, несмотря на... Вспомнив, Горшок поморщился и прислушался к музыке.        - Земфира? А что, господин Васильев нас преждевременно покинул? - Он шел напролом понимая, что рискует. Реакция могла быть какой угодно, но сегодня Вселенная была на его стороне и Алекс рассмеялась, не вынуждено и натянуто, а открыто и искренне. Ледяная рука, сжимавшая сердце, немного отпустила.        - Господин Васильев испугался великого и ужасного и скромно ушел заниматься своими делами.        - Испугался он. Жди. Он своей упрямой башкой кирпичную стену проломит. - Алекс опять рассмеялась и поставила перед ним чашку кофе и большую тарелку, что вполне могла претендовать на роль произведения исскуства. На румяных сырниках плавился шоколад и стекал тягучими сладкими каплями на темные ягоды. Какой то красный соус смешивался с белой сметаной, создавая психоделические узоры. Пахло это все просто неимоверно.       - Кого то мне это напоминает. Кто тоже может упрямой башкой стену проломить. Приятного аппетита. - Горшок посмотрел на тарелку, красоту которой было жалко разрушать, а потом на Алекс.        - Ты во сколько встала?        - Не очень рано, а что? - Она поняла. Мишка не очень привык, чтобы о нем заботились. Она подошла и усевшись ему на колени, поцеловала в нос.       - Я делаю это не потому что это...какая то обязанность, ну или вроде так нужно...Мне этого хочется, сделать для тебя что то приятное, пусть даже такую мелочь. И доставляет мне удовольствие. - Она показала ему язык. - Ясно? Горшок зацепив с тарелки крупную ягоду голубики, засунул ей в рот и слизал маленькую крошку шоколада, оставшуюся на нижней губе.        - Вкусно. Поехали сегодня со мной в студию. Или у тебя какие то другие планы? - Услышав о студии и группе, она совсем оживилась и разулыбалась.        - А можно? - Горшок чуть не подавился.        - В смысле можно? Ты чего? Ты же знаешь, как к тебе все относятся. Балу вообще страдает и слезами обливается каждый день. - Алекс опустила глаза.        - Лешка, ты что там себе опять напридумывала? Ну что за ребенок? - Он видел, что ей хочется поехать с ним, она любила группу и находила общий язык со всеми. Но теперь ее что то тормозило. Она не боялась, а как будто....стеснялась? Горшенев потормошил ее и пощекотал, дунул в шею и увидев на коже мурашки, довольно улыбнулся.        - Колись давай. Что ты там наворотила в своей голове? - Она вздохнула. Совсем как ребенок, что должен признаться в своей шалости и выдала.        - Миш, ребята они знают про нас? Ну что мы. Ну ты и я. Ну ты понимаешь... - Он понимал и ржал так, что у вредной соседки наверное посыпалась штукатурка.       - Лееееешкаааа, ты меня убьешь просто. Перестань выражать свои мысли как я. Понимаю да. - Горшок вроде успокоился, но смех все еще рвался наружу. Она переживала, что о ней подумают, в связи с их грехопадением. От этой мысли он опять зашелся смехом. Она хмурилась и действительно переживала. Он понимал, он был женат и ставил ее в такое неловкое положение, когда она вынуждена смущаться его друзей.        - Иди сюда. Ты не должна никого бояться, или стесняться. Тем более их. Они мне ближе и роднее всех. И они все понимают, поняли еще раньше меня. Тебя никто не осуждает, потому что не за что. И ты это должна понимать. Иди собирайся, я машину вызову.        В студии витало творческое веселье. Несмотря на гастроли и постоянные переезды, музыканты были бодрыми и в хорошем настроении. Короткой передышки хватало, чтобы прийти в норму. Князев вчитывался в какие то тексты, Яшка с Балу боролись на диване, не поделив медиатр, Щиголев колдовал над своей установкой, а Дима залип в окне с чашкой кофе. Когда распахнулась дверь, они синхронно повернулись и застыли. На пороге стояли Горшок и Алекс. Он почти в размер дверного проема, в черном пальто и она не дотягивающая ему даже до плеча, в белой куртке. Большая медвежья лапа трогательно сжимала маленькую ладошку. Они улыбались и от них перла такая нереальная энергия, что от нее могли перегореть все усилители и полопаться струны даже на басу. Воздух моментально заискрил и начал потрескивать. Никто не видел Горшка таким. Даже когда то очень давно. Даже в юности.        Первым в себя пришел Балу и забыв про спор с Яшей, подорвался с дивана и закружив Алекс по студии, зашелся веселым и восторженным криком.        - Привет ребенок. Как хорошо, что ты пришла. - Алекс смеялась и тоже пищала от радости. Горшок расстегнув пальто и посмотрев на веселый беспредел тоже рассмеялся.        - Кто из них больше ребенок? - Четыре руки дружно указали на Балунова, вызвав очередной приступ смеха.       - Балу, отпусти меня.       - Нееееет. Я скучал. Ты похожа на сладкую зефирку. Не отпущу. - С трудом, но ей удалось вырваться из цепких рук. Она оглядела всю банду, последний раз они виделись, когда Горшенев и Князев чуть не развалили группу, а она чуть не сломала руку.        - Привет ребята. Я рада вас видеть и я скучала. - Сказала и глаза в пол. Подошел Андрей.        - Я так и не сказал тебе спасибо. Если бы не ты тогда...Спасибо. - И обнял. У нее внутри все перевернулось и напряжение отпустило, а Князев отстранившись, принюхался к Горшку.        - Вы одинаково пахнете какой то клубнично-ванильной хренью. - Горшок чуть не заревел и с тревогой посмотрел на Алекс. Девушка смотрела в глаза Князю и не увидев там ни злости ни осуждения, а только теплые лучики и радость за друга рассмеялась.        - Это гель для душа. Нравится? Я тебе подарю на Новый год. - Князев заржал и опять сгреб ее в обьятья.        - Я рад, что все так вышло и ты свалилась на нас откуда то из космоса. Без тебя все было не так. - Фраза была сказана ей на ухо и никто не услышал.        С треском рухнул последний барьер, они приняли ее за свою, теперь окончательно. Никто и не собирался ее осуждать. С опаской понаблюдав за преображением Горшенева несколько месяцев и поняв причину они, здоровые брутальные мужики, до боли сжимали кулаки и курили одну сигарету за другой, когда он поехал к ней просить прощения. До зубовного скрежета они боялись, что Алекс выпрет Горшка и все закончится. И их друг опять полетит в свое персональное пекло. И сегодня, увидев их вместе, сияющих своей любовью, все подумали, почему так вышло? Неужели для того, чтобы получить такую нереальную любовь, нужно пройти все круги ада?-        Привет. Как твоя рука? - Это Каспер, отлипший наконец от окна. Самый загадочный персонаж из всех.        - Все хорошо. Дим, а я знаю твой секрет. - Алекс обняла скрипача, а все опять застыли, глядя на них и ничего не понимая.        - Я не знала, когда увижусь с вами, но наверное что то чувствовала. - Она порылась в рюкзаке достала маленький тубус.        - С праздником. - Каспер открыл тубус и развернув плотный желтоватый лист бумаги, замер. Подошли остальные. С черно-белого рисунка смотрел Ришко. Весь в черном, длинные волосы рассыпаются по узким плечам, в руках скрипка и смычок, а за спиной крылья сотканые из нот. Ноты располагались хаотично, но срываясь с очертания крыла и уносясь ввысь, создавали гаммы и складывались в мелодии.        - Это колдовство просто...Черт. Спасибо...это неожиданно. Очень. - Алекс еще раз обняла скрипача.       - Ты волшебник и скрипка у тебя тоже. Вообще это волшебный инструмент...- Алекс повернулась к прифигевшим музыкантам.        - Ну что застыли? Число какое сегодня? - После секундного замешательства, кто то вспомнил, тринадцатое декабря.        - День скрипача сегодня. - Пока остальные тискали Каспера, Алекс уселась на диване, рядом тут же оказался Горшок.        - Офигенный рисунок. Очень на него похоже, даже крылья.        - Спасибо. Я давно его нарисовала, все не было возможности отдать. А сегодня увидела, что такой праздник. Чем не повод? - Алекс смотрела на Горшенева, пытаясь прочитать его эмоции и боясь вызвать ревность и гнев. Ничего не было. Глаза смотрели тепло, улыбаясь утянул в обьятья.        - А ты переживала. Посмотри, сколько счастья и радости.       - И никакой работы. Я сорвала вам репетицию. - Горшок подумав минуту, опять улыбнулся.       - Успеется. На диван приземлился Балу и потянул к Алекс руки.        - Это мой ребенок, отдай. - Он наклонил голову, белые волосы свесились на одну сторону, а зеленые глаза смотрели хитро и лукаво. Алекс зажмурилась, ожидая гнева...но почувствовала, как сидящее рядом тело затряслось от смеха. Очевидно Балунов знал то, чего не знала она...        - Твое время март. Брысь кошак. - Выдал Горшенев, а Балу влез между ними и обняв одновременно обоих просто светился от счастья и эмоций. Князев незаметно наблюдал за происходящим на диване. Любовь делала теплым даже самый морозный день, стирая боль и тяжелые воспоминания прошлого и даря надежду. Надежду на то, что все стало на свои места и все еще будет - тепло и покой, любовь и осознание того, что у тебя наконец появился дом, место где тебя ждут всегда, будущее и желание дожить до глубокой старости, а не сгореть до сорока в героиновой агонии...        Он смотрел и пытался представить их лет через двадцать... Седого Горшка, красивого и крепкого главу семейства и зрелую, совсем взрослую Алекс...Большой дом, детей, собаку и везде валяющуюся кошку...Дом, где всегда звучит музыка и смех, а по вечерам у камина рассказывают сказочные и страшные истории...Дом, где они будут собираться по праздникам, тоже седые и с кучей детей... От этих картинок по душе разливался свет и тепло.        Но вдруг в подсознание черной тенью всунулась мысль - этого не будет никогда...это была даже не мысль, а какое страшное предчувствие. Не будет дома, не будет детей и собак, никто не будет петь и рассказывать страшилки у огня...потому что не будет Горшка...Перед глазами ужасно реалистично появилось то ли видение, то ли галлюцинация - большой могильный камень черного цвета...        - Андрей, да что с тобой? - Его кто то тормошил за плечи, выводя из оцепенения и вырывая из страшного кошмара на яву. Он сел и закурил. Балунов варил кофе, на диване обнявшись сидели Миха и Алекс, рядом Каспер играл ей на скрипке...       Все хорошо, что он себе надумал? Горшок здоровее всех здоровых. Пить бросил, железо начал тягать...Сто киллограм живого веса, состоявшего из мышц. Он быка завалит, нефиг делать...Князев уговаривал сам себя, пытаясь отогнать тревогу, что черными потоками окутывала его, проникая в сердце и сознание и не давала дышать. На столе появились чашки и гора конфет, Андрей улыбнулся.        - Балу, ты как всегда в своем репертуаре.        - Это не я, это все она. - Совсем по-детски наябедничал Балунов и скорчив невинную рожицу показал на Алекс. Девушка звонко рассмеялась и Князева как то потихоньку отпустило. Очевидно, не привыкший к такому счастью в чистом виде, он накрутил себя, словно заранее готовясь к чему то плохому. Он знал провереный способ избавиться от плохих мыслей - музыка.       - Ну что виновница происходящего, раз репетиция отменилась, то петь тебе. - И протянул ей гитару. Взяв инструмент, Алекс задумалась и улыбнулась каким то своим далеким мыслям.        - Песня посвящается виновнику торжества, нашему скрипачу. - Зазвучала тихая, очень нежная и печальная мелодия.        Сіла птаха білокрила на тополю, Сіло сонце понад вечір за поля. Покохала, покохала я до болю Молодого, молодого скрипаля. Покохала, зачарована струною, Заблукала та мелодія в гаю. В гай зелений журавлиною весною Я понесла своє серце скрипалю...       Она пела и смотрела на Каспера, а он смотрел на руки перебирающие струны и внимательно вслушивался в мелодию, вдруг поднял взгляд и посмотрел девушке в глаза, она кивнула и вступила скрипка, плача и горюя о девушке, чье сердце разбил молодой скрипач...        Йшла до нього, наче місячна царівна, Йшла до нього, як до березня весна. І не знала, що та музика чарівна Не для мене, а для іншої луна. Сіла птаха білокрила на тополю, Сіло сонце понад вечір за поля. Покохала, покохала я до болю Молодого, молодого скрипаля...        Тишина была просто звенящая, было слышно как гудят лампы и шипит оставленая кем то в пепельнице сигарета...Их окутало колдовство, колдовство музыки, грустной истории и волшебных голосов - девушки и скрипки...        - Вот такие они скрипачи. С виду скромные, а на самом деле...- Заключила Алекс, вызвав своим заявлением взрыв смеха. Все знали, что Ришко разбивает женские сердца, как хрустальные бокалы, легко и с мелодичным звоном.       - Что это за язык, беларусский? - Алекс вздохнула.        - Нет. Это украинский. Мой родной язык.        - Как это родной? Так твой отец, он же...- Девушка рассмеялась.        - Андрюш, ты не поверишь, но для рождения ребенка, нужна еще мать.- И она рассказала им историю знакомства своих родителей. Рассказала легко, со светлой грустью, как будто отпустив горечь прошлого и боль потери близких людей. Ее ладонь сжимала большая и теплая рука, а рядом были люди ставшие по настоящему родными.       Так бывает. Никто не знает почему встречаются те, или иные люди. Просто так нужно. Так задумано свыше, кем то неизвестным. Но кому суждено встретиться, обязательно встретятся. Они связаны незримой нитью, она может растянуться, или запутаться, но не порвется никогда...