Возьми мое сердце...

       Самолет набрал высоту, Алекс смотрела в илюминатор на клубящиеся внизу облака, казалось можно протянуть руку и потрогать мягкую субстанцию. Рядом сопел Мишка, не отпуская ее руку даже во сне. Она посмотрела на него, стараясь заглушить щемящее чувство умиления и желание погладить его по голове. Ему что то снилось, веки были сомкнуты не плотно, а длинные ресницы подрагивали. От уголков закрытых глаз разбегались морщинки, которые за последний год стали более заметными. Седины в волосах тоже прибавилось. Его это напрягало, хоть он и старался не подавать виду. Только один раз, стоя перед зеркалом сказал, что ему только тридцать восемь, а он седой как лунь. В голосе явно слышалась горечь. Тогда он притянул ее к себе, долго смотрел на их отражение и хмурился, оценивая увиденное...        Алекс было все равно, она любила его любым и спустя почти три года, после знакомства была уверена - лучше мужчины в этом мире не существует. Она целовала его морщинки, уверяя что они от смеха и улыбок и заплетала длинные волосы в косички, которые делали его похожим на скандинавских воинов. Горшок действительно был похож на викинга. Трезвый образ жизни пошел ему на пользу, высокий и широкоплечий от природы, сейчас он стал просто огромным, по возможности посещая спортзал и тягая железо до изнемождения. Длинноногий и хорошо сложенный, с правильными чертами лица, пронизывающим взглядом и сумашедшей харизмой...мелкие морщинки и проседь были просто мелочами, в сравнении со всем остальным.        Они виделись редко, Горшенев разрывался между своими проектами, выкладываясь в каждом из них на полную, но каждый раз, когда он возникал на пороге, у девушки перехватывало дыхание, каждое его прикосновение отдавалось импульсом в тело, как будто в первый раз. Чувства не утихли и не стали спокойнее, с каждым днем они разгорались все сильнее, чем больше она его узнавала, тем сильнее любила. Любила несмотря ни на что, любила не благодаря, а вопреки. Ее не пугала его вспыльчивость и эксцентричность, не отталкивало постоянное отсутствие и толпы женщин, постоянно крутившееся рядом, не напрягала ревность и чувство собственничества. Прошлое вообще было закрытой темой, его больше нет...зато есть настоящее, огромное всепоглощающее чувство и мужчина, который пришел и заменил собой весь мир. У нее появилась большая и на взгляд обывателя, странная семья. Участники группы любили ее - кто как дочь, кто как сестру, но одинаково сильно и восторженно. Казалось, она была с ними всегда, еще со времен школы, хотя она тогда еще даже не родилась. Никто не мог себе представить Горшка в Питере без Алекс.        На концертах она стояла за кулисами, больше не заводя разговоров о выходе в зал. Когда они записывались, приходила в студию, варила кофе и заказывала еду, если они забывали об обеде. На репетициях сидела тихонько на диване и что то писала, или рисовала. Даже к экзаменам готовилась здесь, когда они были в Питере. Она не мешала и не вмешивалась в процесс, просто занималась своими делами, рядом с ними. Если у нее были занятия и диван пустовал, то на втором часу репетиции музыканты начинали нервно поглядывать на дверь, им явно не хватало ее присутствия. В студии появилась полка, на которой расположилась игрушечная группа, когда Алекс приволокла ее и достала из рюкзака дрель, они были в шоке. Чуть позже у них появились чудные глиняные чашки с изображением шута, которые Алекс ваяла с Гришкой в его мастерской, пока группа была на гастролях. На стене висели черно - белые рисунки, зарисовки с репетиций и концертов, а также иллюстрации к их песням. Все эти мелочи дышали теплом, а от девушки веяло такой бескорыстной и нереальной любовью, что они готовы были сложить к ее ногам весь мир и еще космос в придачу. Только ей это было не нужно. Ей вообще ничего не было нужно, только они сами, ну и конечно Горшок.       А сам Горшок светился счастьем и энергией. Казалось, он давно забыл о своих сумашедших идеях умереть молодым, у него появился стимул жить. Со времени первой встречи с Алекс он не выпил ни грамма алкоголя, тема наркотиков была закрыта давно и навсегда... Он был тем же панком, не терпящим фальши и притворства, презирающим ложь и продажность, часами спорящим об анархии и смысле жизни...тем же, но с маленькой поправкой. Его больше не несло по кочкам, он нашел то место, куда хотел возвращаться и его там ждали. Теперь никому в голову не приходило искать его по больницам, если телефон был отключен, можно было позвонить Алекс и Миха неизменно оказывался рядом. Она была его кайфом и вдохновением, мотивацией и точкой опоры, его настоящим и будущим.        Самолет пошел на посадку и девушка легонько потормошила обтянутое кожаной курткой плечо.        - Мишка, просыпайся. - Он дернулся, но обнаружив в своей руке маленькую ладошку, сразу успокоился.        - Пристегнись, идем на посадку. - Она поцеловала его в висок и застегнула свой ремень безопасности.        Из аэропорта они разъезжались в разные стороны, группа заселяться в гостиницу и на репетицию, а она к отцу. Отдав Михаилу свой небольшой чемоданчик, прильнула к широкой груди.        - Я скоро вернусь. Не забудьте пообедать. Балу проконтролируй. - Басист сгреб ее в обьятья, как будто они прощались на год.        - Конечно, моя радость. Я обещаю накормить великого и ужасного с ложечки. - Представив себе эту картину, все покатились со смеху, а Балу продолжал тискать девушку. Балунов был единственным мужчиной, на приближение которого к Алекс спокойно реагировал Горшок. Он мог спокойно ее обнимать, таскать на руках и целовать. Если бы что то подобное сделал кто то другой, ветер давно бы развеял его прах. И дело было не в том, что он не доверял ей, просто она была его и только его. Горшенев продолжая смеяться, выпутал ее из крепких обьятий.        - Идем. Будешь с басом обниматься. - Саша горестно вздохнул и отпустил девушку.        - До встречи, ребенок. - Алекс улыбнулась, ей было девятнадцать лет, но ее продолжали так называть все участники группы, кроме Мишки. Горшенев называл ее Лешкой и сколько она поначалу не спорила с ним, ничего не изменилось. Как и в любой семье, у них были свои семейные прозвища. А еще все они называли ее эльфом, из за хрупкой фигуры, длинных темных волос, бледной кожи и ярких зеленых глаз. Песня про эльфийскую принцессу, написанная прошлой зимой для нее, стала хитом. Когда эту песню исполняли на концертах, от Горшка исходило такое сияние и у него так блестели глаза, что девчонки в первых рядах теряли остатки разума и сознание. Князев предлагал снять клип и Алекс в роли эльфийки, она смеялась и говорила, что пока не готова к всенародной славе.        Это был еще один нонсенс. Редко появляясь на людях и в основном целой толпой, она никогда не демонстрировала свое особое положение, всегда держась в стороне. На ее страницах в соц.сетях не было не то что фотографии, а даже намека на какие то отношения с группой. Если они звали ее на какое то мероприятие, то она неизменно просила аккредитовать ее и вешала на шею пропуск, чтобы не отличаться от остальных сотрудников, которых была просто прорва рядом с музыкантами. Сначала все думали, что она это делает из за Михиного семейного положения, официально он до сих пор был женат. А потом поняли, что ей это просто не нужно. Ни слава, ни признание, ни статус девушки самого Горшка...Другая уже бы татуировку на лбу набила, а Алекс была счастлива тем, что они все рядом.        О ее отношениях с группой знал только ее друг Гришка, которого они всегда звали на свои питерские выступления и увлеченно общались после них. Даже Горшок признал в парне интересного и умного человека. Конечно, он не отказывал себе в удовольствии поржать и посоветовать Балу не поворачиваться к Гришке спиной, но по доброму и только когда за парнем закрывалась дверь.        Алекс вошла в приемную офиса и поздоровалась с секретарем, что колдовала над кофемашиной. Женщина расцвела улыбкой, дочку шефа любили все сотрудники. Девушка махнула головой в сторону массивной деревяной двери.        - Занят, как обычно?        - Да не то чтоб очень сильно. К нему друг пришел.        - А кто? - Секретарь сделала большие глаза и почему то шепотом произнесла.        - Александр Георгиевич. - Поняв о ком она, Алекс прыснула от такого определения.        - Васильев что ли? Это ж надо, все в Москве собрались. Ну идем сдаваться.        Подхватив разнос женщина постучала в дверь, а Алекс стала сбоку, заговорщицки ей подмигнув.        - Кофе Алексей Петрович. И еще у меня для вас сюрприз. - Мужчина удивленно поднял глаза, меньше всего он ожидал сюрпризов от своего чопорного и рафинированого секретаря.        - И какой же? - И тут он расцвел улыбкой, увидев кто прячется за дверью.       - Алекс! Ты как здесь очутилась. - Девушка с разбегу оказалась в сильных отцовский обьятьях, в которых она всегда чувствовала любовь и поддержку.        - Папа, как же я скучала. - Оторвавшись от отца, повернулась к Александру.        - Привет Васильев. За тобой я тоже скучала. - Он улыбнулся и раскрыл обьятья.        - А обнять старого трубадура? - Алекс повисла у него на шее и поцеловала в щеку, а он поморщился почувствовав от нее запах ванили вперемешку с терпким мужским парфюмом. Внутри кольнуло, но он одернул себя, призывая к спокойствию свой разум. Алексей спокойно наблюдал за их лобызаниями, переживать по этому поводу уже не имело никакого смысла.        - И все же, какими судьбами? Только не говори, что ты заскучала за своим старым отцом до такой степени, что прилетела в Москву. - Девушка рассмеялась.        - Не скажу. Я приехала с Мишкой и ребятами. - На этой фразе у Васильева упала челюсть и как он не старался вернуть ее на место, это было проблематично. Алекс расцвела и светилась от счастья, у нее все было хорошо. А ему от ее счасться было плохо и хотелось напиться. Почему то он видел это счастье в виде темной тучи, нависшей над ее головой, тревога за нее не покидала его. Возможно он накручивал себя, может быть это была ревность, или зависть...Но чтобы это ни было, а предчуствие беды не покидало его уже много месяцев. Саша посмотрел на друга, а тот только пожал плечами.        - У них два спектакля. - Продолжала Алекс. - Потом они на гастроли, а я побуду еще пару дней и домой. Пойдем на спектакль?        - Пойдем обязательно. - Девушка повернулась к Васильеву.        - А ты? - Только этого ему не хватало.        - Только после посещения Горшком моего концерта. - Отец и дочь в унисон засмеялись.        - Саш, это может плохо закончится. - Он пожал плечами. Мол, нет так нет.       - А ты прийдешь?        - А я прийду. - Александр недоверчиво посмотрел на нее. Неужели отпустит? Хотя Алекс не была тем человеком, что будет беспрекословно подчиняться, несмотря на всю любовь, что горела в ее глазах.        - Обязательно прийду. - Повторила она, словив недоверчивый взгляд. - Саш, ты чего? Это же я. - Это была она, но и не она...Он бы отдал душу дьяволу, чтобы вернуть ту маленькую девочку, с которой познакомился когда то и увезти ее куда нибудь...Не важно куда, хоть на луну. Главное, чтобы там у нее не было возможности познакомиться с Горшеневым. Это было невозможно и он это понимал. Об их отношениях уже знает ее отец, значит все предельно серьезно и уже необратимо. Она вырвется от кого угодно и вернется откуда угодно, чтобы быть рядом с Горшком. В груди противно заныло.        - Я очень надеюсь, что это ты. - Сказал он тихо и постарался улыбнуться. Ее отец переводил взгляд с одного на другого, ничего не понимая и не вмешиваясь. Алекс поднялась и надела куртку.        - Ладно мальчики, не буду вам мешать. Пап, увидимся вечером. А с тобой завтра...и перестань ерундить. - Она обняла Васильева и прошептала на ухо.        - Ничего не изменилось. И не изменится. Я же тебе обещала...- И чмокнув его в колючую щеку скрылась за дверью. Саша тут же уставился на друга, тот выдержал тяжелый пронизывающий взгляд недолго.        - Блядь, да не смотри ты на меня так.        - Как?        - Как будто я свою дочь в лапы какому то чудовищу отдал. - Васильев ухмыльнулся, где то примерно так он и думал.        - Ты давно знаешь? - Тут уже Алексей уставился на друга.        - Ты знал?        - Догадывался. Ну как они смотрели друг на друга, это слепым нужно быть, чтобы не увидеть. А потом мы встретились случайно в Питере и я увидел...по ней, что все изменилось. Она тебе сама рассказала?        - Ага сама. Жди. - И Алексей рассказал, как приехал в Питер по делам, хотел повидаться с дочерью и пришел к ней домой без звонка. Момент, когда ему дверь открыл полуголый Горшок, дался мужчине особенно тяжело. Васильева это позабавило.        - Лех, чего ты вздыхаешь? Ее матери сколько тогда было? То то же... Я понимаю, это было мягко говоря, неожиданно...        - Саш, это был мягко говоря, пиздец.        - Но сейчас ты абсолютно спокойно относишься к ситуации. - Алексей вздохнул и закурил. Какое уж тут спокойствие?        - А у меня есть выбор? Мне что ее в подвале запереть? Да и это вряд ли помогло бы. Ты просто этого всего не видел. Сначала он спрятал ее за своей спиной, а она выпутавшись стала перед ним и закрыла собой, насколько это возможно... - У Васильева пересохло в горле и он потянул на себя чашку с остывшим кофе. Она закрыла его собой, боясь отцовского гнева. Горшок был готов защищать ее от ее же отца, а Алекс готова была закрыть его собой от всех...        - Саш, ты чего? - Очевидно на его лице очень явно читались все эмоции.        - Ничего. Ты поступил правильно, каким бы неправильным это все не казалось...если она счастлива с ним...- Слова давались уже с трудом. - Нельзя ставить ее перед таким выбором.        - Я даже думать не хочу, кого бы она выбрала.        - И не думай. Поеду я. У меня репетиция еще. Завтра увидимся.        Васильев вышел из офисного центра на негнущихся ногах и купив пачку сигарет, закурил. Никотин прочищал мозги, но больно царапал горло, связки просили пощады...Он не курил почти десять лет...        Алекс сидела в гримерке и наблюдала, как Мишка превращается в Суини Тодда. Каким бы зловещим не был его персонаж, но образ шел ему просто невероятно. Горшок заметив в зеркале ее взгляд, начал подмигивать, чем вызвал гнев гримера и девушка отвернулась, чтоб не отвлекать его. Когда в дверь постучали и на пороге появился Алексей, главный герой был уже почти готов к выходу на сцену.        - Добрый вечер. - Поздоровался мужчина и столкнувшись нос к носу с Михаилом, вздрогнул.        - Мама дорогая, какой ты жуткий в этом гриме. - Горшенев протянул руку и заржал.        - Да я без него тоже... - Услышав это, Алекс нахмурилась. Откуда то появился Балунов.        - Это ерунда. Сейчас я вам покажу, что с ним однажды сделала ваша дочь. Посмотрите, что сотворил этот добрый и светлый ребенок. - Мужчина смотрел фотки Горшенева в гриме мертвеца и содрогался, он не мог поверить, что это сделала его дочь. Это был несомненный талант перевоплощения, ее и его. Сами герои обсуждения сидели на диване и отсутствовали для всего мира, одной рукой Горшок держал за руку Алекс, а во второй крутил бритву, так быстро и ловко, что она казалась маленькой молнией в умелой руке. Алексею казалось, что он выпал из реальности и оказался в каком то другом измерении. Музыканты готовились к выходу, Алекс застегивала на руке Горшка бандаж с бритвами. Затянув ремни, она погладила его по руке, а потом осторожно прикоснувшись к лицу, сказала очень странную фразу.        - Пора. Ты только возвращайся. - Что она имела в виду, знали только эти двое.        - Ну ребята, мы пошли в зал. У.... - Узкая прохладная ладонь закрыла ему рот.       - Пап, ну нельзя. Примета плохая.       - Я забыл. Старость не радость. - Девушка засмеялась и повернулась к музыкантам.        - Зажгите. Панки...        - Хой. - Громыхнуло мужское разноголосье. Она подошла к Горшеневу и наклонив его голову, что то прошептала на ухо. Он улыбнулся так, как никогда не смог бы улыбнуться Тодд, открыто и искренне. Алексей поражался, компания грозных и отбитых панков, рядом с его дочерью превращалась в милых и пушистых котиков. Они постоянно улыбались и взаимодействовали с ней. Складывалось впечатление, что они все связаны одной нитью и являются частями одного целого. С музыкантами все было ясно, они много лет вместе и давно стали одним организмом. Как в него вписалась Алекс было вообще непонятно. Непонятно, но факт. Горшок вообще отдельная тема. Казалось, что он даже двигается в связке с ней и готов в любую секунду броситься наперерез врагу. Алекс зеркалила его поведение. Она готова была защитить его, даже от него самого... Алексей видел, как явно ей не понравилась его самоирония. И все это, на первый взгляд, было прекрасно и должно было его радовать. Должно...но ему было жутко и его это пугало.        После спектакля он зашел попрощаться и в очередной раз выразить свое восхищение. Горшенева задарили цветами. Даже к этому он стал относиться по другому, улыбался и благодарил, а раньше матерился и швырял букеты обратно в зал, или предавал ни в чем неповинные цветы жестокой казни. Странно, что только цветы, а не дарителей вместе с ними.        - Пока ребята. Хорошего вечера. Алекс, увидимся завтра на концерте. - Она оставалась. С отцом она еще увидится, а группа уезжает на гастроли. Девушка обняла его, игнорируя хищный взгляд Горшка. Как только за Алексеем закрылась дверь, он зарычал.        - Куда это ты собралась? - Она абсолютно спокойно расстегивала ремни на его руке и даже не дрогнула. Остальные наблюдали, мысленно делая ставки. Все ставили на Алекс.        - Я собралась с отцом на концерт Васильева. Не рычи. - Она потянула ленту, которой его волосы были связаны в хвост. Из темных глаз летели искры. Она не спорила с ним и не ругалась и его запал как то очень быстро иссяк. Устало опустившись на диван, поднял на нее взгляд.        - Я говорил, что сделаю с ним? - Алекс вздохнула и села рядом.        - Ты рискуешь разжечь войну.       - Какую нахрен войну?        - Двух фанатских группировок. Это и будет третья мировая, которая по твоим же прогнозам, закончится апокалипсисом. Оно тебе надо? - Она пыталась вывести ситуацию на юмор. Никто не вмешивался, все давно поняли - так как она, с ним не справится никто.        - Алекс...        - Ну что Алекс? Миш, я могла вообще не говорить. Но я не буду тебе врать, никогда. Я иду с отцом на концерт, а не на свидание с Васильевым. Тебя он тоже приглашал, кстати. - Она говорила тихо и серьезно, глядя ему в глаза, из которых потихоньку уходили злость и ревность. Услышав о приглашении Горшок совсем развеселился.        - Нет уж, спасибо. Сама эту хуйню слушай. - Алекс поцеловала его и встала.        - Вот и договорились. Кофе будешь?        У Васильева был саундчек, он играл, а мысли были далеки от музыки. Вдруг дверь открылась и он увидел в проходе знакомый миниатюрный силуэт. Алекс прошла по проходу и тихо села в первом ряду. Как и сама вчера сказала, это была она. Рваные джинсы, тяжелые ботинки, косуха, на шее клетчатый платок. Волосы собраны в хвост и украшены серебряными колечками. Пирсинг. Настоящая боевая подруга панка. Подумав об этом, Саша поморщился и налажал, музыканты с удивлением уставились на него.       - Перерыв. - Он спрыгнул со сцены и подошел к девушке. - Ты все таки пришла. - И заключив в осторожные обьятия вновь почувствовал запах мужского одеколона. Его это почему то разозлило, Горшок обозначил територию, еще б клеймо на ней поставил...хотя он и поставил... Девушка смотрела на него с удивлением.       - Я же сказала, что прийду.        - Я думал ты будешь вечером с отцом.        - Ты не рад? - Зеленые глаза смотрели внимательно и прямо в душу. Как он мог быть ей не рад. Опять обнял ее, стараясь не вдыхать запах чужого парфюма.        - Ты же знаешь, что рад. Просто подумал...        - Что подумал? Что Горшенев держит меня в подвале на цепи и выпускает погулять только под присмотром верноподданых? - Он не мог разобрать, шутит она или нет. Плюнув на все, пошел напролом.       - Примерно. - Несмотря на его самые худшие ожидания, девушка рассмеялась.        - Саш, вот скажи мне, как взрослые и умные мужики могут быть такими придурками? - Он понял кого она имела в виду. Очевидно разборки все таки были.        - Не знаю. Но как видишь, могут.        - Перестань. Ты знаешь, как я люблю тебя. И я не хочу выбирать. И не буду. Мне больно все это слышать. И от тебя и от него. Вы оба мне дороги. Ясно? - Васильев смотрел на нее. Все это было сказано абсолютно спокойно. Ее отец был прав, не ставя дочь перед выбором. Чтобы она не говорила, ее выбор был очевиден. Этот выбор читался в ее глазах и каждом вдохе. Но она ему тоже была дорога и он не хотел ее терять, пусть даже в качестве друга.        - Прости. Я не хотел делать тебе больно. И я рад, что ты счастлива. Правда. Споешь со мной?        У служебного выхода стояла машина, сидя на капоте которой, курил Горшок. Увидев вышедшую Алекс в сопровождении двух мужчин, он выбросил сигарету и двинулся навстречу. Смотря прямо в глаза Васильеву, положил руку на плечо девушки и поцеловал в губы. Поцелуй был приличным и почти целомудреным, но им он явно давал знать, кто в доме хозяин. Провернув это маленькое шоу, по очереди протянул руку мужчинам и поздоровался. Внешне абсолютно спокоен, взгляд открытый и почти доброжелательный. Взяв Алекс за руку, погладил по голове.        - Я за тобой. Поехали? - Девушка обняла обоих мужчин на прощание.        - Я завтра проведу ребят и приеду. Увидимся Васильев. - Помахав рукой, пошла в машину, подпрыгивая и что то рассказывая. Усадив ее на заднее сидение и захопнув дверь, Горшок повернулся и посмотрел на Васильева долгим и внимательным взглядом. В этом взгляде не было ни злости, ни ненависти, ни даже неприязни. Но от него почему то пробежался мороз по коже, а чувство тревоги стало в разы сильнее. Он забрал ее навсегда и не отдаст никогда и никому...        - Миш, что это за кино было? - Спросила Алекс, как только за ними закрылась дверь гостиничного номера. Горшок повернулся и прижал ее к стене, руки по обе стороны от ее головы.        - Пусть не забывает. - Спокойно ответил он.        - Что не забывает? - Ответ вырвался рыком из грудной клетки.        - Ты моя...- И ударив рукой в стену, прижался к ней всем телом и впился в губы грубым и собственическим поцелуем, как будто действительно ставил клеймо, а не целовал. Ее куртка упала на пол. Он чувствовал, как дрожит ее тело и боялся поднять взгляд, он боялся увидеть в ее глазах страх и отвращение... Видя, что она начинает задыхаться, отстранился и все таки посмотрел в лицо. Он не увидел ничего из того, чего так боялся. Зеленые глаза потемнели и горели желанием, а не страхом. И трясло ее от страсти, а не от отвращения. Раздался треск разрываемой ткани, Алекс больше никогда не сможет надеть эту футболку. Со звоном расстегнутой пряжки его ремня, улетучились остатки разума и сознания. Последнее, что он помнил - тонкие ладони упирающиеся в стенку, размытый рисунок обоев, узкая выгнутая ему навстречу спина и ее протяжный стон...        - Лееееешкаааа        - Мммммммм - Они лежали в кровати. Алекс упиралась холодным носом ему в бок и щекотала своим дыханием. Он не видел ее и его это не устраивало.        - Лешка, вылазь оттуда.        - Не хочу, тут тепло и уютно. Я так буду спать. - Она захихикала и пощекотав его все таки вылезла из под одеяла. Глаза сияют, на щеках румянец, а на плечах синяки - следы от его рук. От вида этих отметин Горшку стало нехорошо.        - Алекс... Блядь...Я не хотел...- Она вообще не понимала о чем он и только проследив за движением его руки, которая осторожно погладила плечо, увидела багровые отпечатки его пальцев. Безразлично посмотрев на них, перевела взгляд на Горшенева, он был белее стены.        - Миш, ты что? Ну синяк...я постоянно в синяках. У меня кожа такая, чуть сильнее придави и есть. Смотри. - Она вытянула перед ним руку и со всей дури ущипнула сама себя, на месте щипка тут же появилось бордовое пятнышко.        - Видишь?        - Не делай так больше.        - Не буду. Я не хочу, чтобы ты переживал из за этого. - Она подтянулась повыше и потерлась носом о его нос, потом об колючую щеку и мягкую бороду.        - Я тебе говорила, в твоей нежности можно утонуть. А это - она повела плечом - я даже не почувствовала. Не бери в голову. - И улеглась ему на живот, глядя в потолок. Горшка немного отпустило и он закурил, в их райдере всегда был пункт разрешающий курить в номерах и гримерках. Алекс зашевелилась.        - Моих нет?        - Здесь нет. Или вставай, или держи эту. - Она поморщилась, его сигареты были крепкими и царапали горло, вставать тоже не хотелось. Вздохнув, осталась на месте. Перед носом очутилась раскуренная сигарета, зажатая красивыми музыкальными пальцами. Она не взяла ее, а затянулась прямо из его рук. От вида мягких губ, что плотно обхватили фильтр, едва коснувшись его пальцев у Горшка участился пульс и сбилось дыхание. Алекс затянулась еще раз посмотрела в потемневшие глаза, потом на руку с дымящейся сигаретой...и поняла, его настрой тут же передался ей, отозвавшись дрожью во всем теле. Затушив недокуреную сигарету, она поставила пепельницу на тумбочку и тут же очутилась на нем. Ловким движением закрутив волосы, чтобы не мешали, прильнула к его губам. Слизав никотиновую горечь, начала опускаться вниз. Чем ниже он ощущал горячие губы с холодным металическим колечком пирсинга, тем реже дышал. Она не останавливалась. Из груди вырвался не то хрип, не то стон. Тело уже не просто дрожало, а билось в конвульсиях. А она настолько увлеклась и растворилась в ощущениях его тела, что не сразу расслышала в рычании свое имя. Не отрываясь от него, проведя кончиком языка снизу вверх, очутилась перед его лицом.        - Что такое? - Она тоже дрожала и получала нереальный кайф от его реакции на ее прикосновения. Яркие глаза затянуты пеленой.        - Что ты делаешь? - Дыхание сбивалось и слова давались с трудом. Она склонила голову набок и глядя в темные глаза, слегка прикусив нижнюю губу, ответила хрипло и лукаво.        - То, что ты хочешь...Разве нет?