Возьми мое сердце...

       Штрихи карандаша мягко ложились на бумагу, вырисовывая четкие черты лица в обрамлении длинных волос. В камине потрескивали дрова, а над глиняной кружкой поднимался ароматный пар. Гришка подошел к Алекс и заглянул через плечо.        - Блин, похож как. Будто сойдет сейчас с рисунка и полоснет этой бритвой. - Девушка посмотрела на друга и улыбнулась.        - Это только образ. Он совсем другой. - Она знала это совершенно точно, Мишка не был похож ни на один из созданных им образов. Людям свойственно верить тому, что они видят, им недосуг углубляться в суть человека, так проще. Повесить ярлык - дело плевое. Она знала правду - при всей своей вспыльчивости, твердолобости и бескомпромисности, Горшенёв бесконечно добрый и открытый человек. Конечно, только с теми, кто хочет и может это увидеть. Ему тоже проще прятаться за образ, надевая маску. Больше всего на свете, Алекс боялась, что однажды уйдя в свой мир, он не сможет вернуться и она его потеряет навсегда. Она отмахивалась от этой мысли, но все таки не могла избавиться от нее совсем. Иногда страх всплывал во сне страшными кошмарами, о которых она так и не смогла рассказать Мишке.        - Я был на спектакле. Это нечто. По Горшку Бродвей плачет. Он гениальный актер.        - Сплюнь, мне только Бродвея не хватало. - Гришка хитро посмотрел на подругу.        - Поедешь ты с ним и на Бродвей и на Аляску и в Тайгу лес валить... - Алекс рассмеялась.        - Горшок в Тайге, это сильно. Гриш, а ты сможешь сделать переплет, ну типа книгу сверстать из рисунков? - Идея пришла как то внезапно и сама собой.        - Ради тебя, хоть из камня вытешу. Но это нужно пробовать. Времени сколько есть? Как обычно, два с половиной дня? - Парень знал, что на все хорошие идеи обычно остается критично мало времени.        - Пол года.        - Ну это практически целая жизнь. А что это вообще будет? - Почему то шепотом, Алекс поделилась с другом идеей. Гришка просиял, он обожал эту девушку и всегда сходу загорался ее чудными планами.        Они вовсю обсуждали свой заговор, когда дверь в мастерскую распахнулась, на пороге стояли Горшок, Князь и Балу. Последний, даже не поздоровавшись сгреб девушку с насиженого места и прижал к себе, как будто вновь обрел потерянное сокровище.        - Ребенок, наконец то я тебя увидел. Эти изверги не хотели меня брать с собой. Представляешь?        - Ужас какой. Привет изверг. - Поцеловав белобрысую макушку, Алекс подошла к Горшку, который терпеливо ждал, пока двое детей натискаются и расскажут друг другу, как скучали. Как только растояние между двумя людьми сократилось до минимума, пространство как будто сжалось, невидимый барьер отгородил их от всего мира. Они стояли и смотрели друг другу в глаза и не было больше ничего и никого. Горшок прижал Алекс к груди, а она услышав стук его сердца, выдохнула и зажила в каком то другом измерении.        - Мы за тобой. Поехали домой? - Сердце ударилось о грудную клетку и сменило ритм. Такая простая фраза, значила так много. У них есть общий дом, свой мир и целая жизнь вдвоем...       Мишка рубился в очередную игрушку, а Алекс складывала рисунки, чтобы отнести их потом Гришане. Стопка была внушительной, но они выберут самые лучшие, чтобы создать маленькое чудо для большого чудесного человека. Сложив все необходимое в папку, девушка решила навести порядок в тумбочке, где все лежало в творческом беспорядке, проще говоря был абсолютный бардак.        В отдельном ящике были альбомы, которые она привезла при переезде в Москву, а потом забрала с собой в Питер. Четыре года... а кажется, что все это было в прошлой жизни. Перетащив ящик на диван, она стряхнула пыль и открыла альбом. С фотографий на нее смотрели такие родные глаза. Люди, которых она так любила и которых больше никогда не увидит.        Горшок услышав тяжелый вздох, свернул свою воинственную деятельность и приземлился рядом с Алекс.        - Лешка, ты чего вздыхаешь? - Теплые руки гладили хрупкие плечи, а губы прижались к виску, на котором пульсировала голубая венка.        - Что тебя беспокоит? - Алекс была очень чувствительной натурой, как и он сам. И хотя она никогда не грузила его своими переживаниями и заморочками, Михаил всегда старался вникнуть в суть проблемы и узнать причину плохого настроения. Он никогда не раздражался, даже если хандра была без причины. На тонкую душу накладывался еще совсем юный возраст и он понимал, что вторгнувшись в ее жизнь, должен быть мудрым и терпеливым. В такие минуты он чувствовал себя чуть ли не ее отцом, хотя обычно успокаивал совсем не отеческими способами.        - Давай колись, будем изгонять демонов. - Алекс подняла на него печальные глаза.        - Нет у меня никаких демонов. - Он только вздохнул. Демоны есть в каждом, Горшок знал это совершенно точно. И их нужно выгонять, пока они еще маленькие и слабые. Набирая силу, они питаются человеческими слабостями, страхами и сомнениями, сжирая душу и отравляя существование. Он сам, когда то давно, отмахивался от них и отталкивал много раз руку помощи...и это привело к тому, к чему привело. Не то, чтоб он сильно жалел о чем то. Наверное все произошло так, как и должно было. Победить демонов ему помогли две маленькие девочки - его чудесная дочка и неимоверная девушка, что ворвалась в жизнь ураганом, перевернув ее с ног на голову. Эти два хрупкие существа сделали то, что не смогли сделать ни врачи, ни кодировки, ни друзья.        - Леш, я вижу, что то не так. И хочу знать причину. Не отвергай помощь, не повторяй моих ошибок. - Алекс вздохнула еще тяжелее, этот вздох прошелся острой бритвой по сердцу. Он поднял ее голову за подбородок и увидел застывшие в глазах слезы        - Я скучаю по маме. И по бабушке. И еще за домом... - С последним словом плотину прорвало и слезы потекли по щекам. Она очень старалась их сдержать, но ничего не получалось, горечи было много и ей нужен был выход.        - Ты поплачь. Не надо сдерживаться передо мной. Ты же моя...понимаешь? - Она понимала и чувствовала. Его поддержку и любовь, хоть он никогда и не говорил об этом прямо, как и она. Любовь была их естественным состоянием, о котором не нужно говорить.        - Я не могу вернуть их тебе. И заменить тоже не могу. Даже представить не могу, как это... - Он изо всех сил прижимал к себе маленькое тело, что вздрагивало от рыданий, словно пытаясь забрать себе часть ее боли. Если бы он только мог, он забрал бы ее всю, только чтобы эти глаза никогда не плакали. Он готов был на все ради ее счастья, ведь его счастье заключалось в ней самой, а удачей оказалось то, что они встретились таким невероятным образом. Теперь он точно знал ответ на вопрос, что значит счастье.        - Давай поедем туда, если хочешь. Ты побудешь дома и сходишь к маме и бабушке. - Алекс замерла, не веря в то, что услышала.        - Ты правда поедешь со мной?        - Правда. Если ты хочешь. - Он готов был ехать куда угодно, а если нужно, то даже лететь в космос.        - Я решу пару вопросов и мы сможем уехать. Подождешь несколько дней? - Она кивнула и устроила голову на его груди, звук сердца успокаивал и слезы потихоньку высыхали. Мысли о том, что они поедут в город ее детства и она покажет Мишке двор и дом, в котором она выросла, дарили какое то умиротворение. Горшок чувствовал, что она успокаивается и почти уже нащупала равновесие.       - К сожалению нельзя вернуть время и что то изменить. - Алекс задумалась. Странная штука жизнь, ведь сложись все иначе, они могли никогда не познакомиться. Словно прочитав ее мысли, он продолжил.        - Но если бы что то поменялось, я бы никогда не встретил тебя.       - Это все твой Тодд. Он никакой не демон, просто человек с разбитым сердцем и порваной душой, потерявший все и ничего не нашедший взамен... - Горшенев смотрел на нее квадратными глазами, она была первым человеком, который абсолютно правильно и точно понял его персонаж и всю суть.        - Алекс, ты серьезно?        - Абсолютно.       - А как же убийства, мясорубка, все дела...       - Я думаю, главный демон - судья, он позарился на чужую любовь и счастье...А Суини, его можно понять, если примерить на себя ситуацию... Убийства, возможно и не выход, он заплатил за это страшной ценой... Как бы дико это не звучало, но я его понимаю.        - Мало кто согласился бы с тобой.        - Каждый видит то, что хочет. Это их личное дело. А я вижу то, что вижу. Нельзя играть чужими судьбами - это может привести к трагедии. - Михаил вздрогнул, он помнил эту фразу, именно ее сказала Алекс незадачливому фотографу, что сваял тупую статейку о его любовных похождениях. Сказала и отпустила, хотя он предпочел бы смешать этого козла в единое целое с его камерой. Тогда он тоже чуть не потерял все, как и Тодд, пусть и не так фатально. Когда он увидел на пороге квартиры Васильева, то думал, что все кончено... Если бы это оказалось правдой, фотограф не пережил бы ту ночь, это точно. К большому удивлению, Васильев оказался порядочным мужиком и помог им. А Алекс выслушав совершенно дикую историю, просто отпустила человека, сделавшего ей больно, сказав такую странную фразу. История на этом не закончилась. Были суды, извинения и опровержения. Горшок не вникал и не принимал участия в этой возне, он сделал главное и остальное было не интересно. Недели через две, он курил на входе в студию и увидел знакомый силуэт. Парень осторожно подходил, будто был готов в любую секунду рвануть отсюда. Горшок сжал кулаки, хорошо хоть Алекс тут не было.       - Я смотрю, у тебя с инстинктами проблема...Совсем страх потерял?        - Подождите, я на минуту только...я увидеться хотел и извиниться... - Горшок уже рычал и сдерживался только мыслью об Алекс.        - Мы получили официальные извинения.        - Это не то. Послушайте. Ваша девушка, она все перевернула во мне...Я понял, какая я сволочь и что мог натворить... Ну вот. Мы уезжаем с сестрой, далеко и навсегда. Я ей сказал, что нельзя играть с судьбами людей, это правда. Она плакала долго и все поняла тоже. Вы простите нас, если сможете... И девушку берегите, она не обычный человек. Ведь она не просто отпустила меня, она мне в душу заглянула...и как будто свет там зажегся. Я вам это хотел сказать. Не держите на нас зла...и ей тоже передайте... - Михаил стоял как будто прибитый к земле. Этот парень не побоялся прийти к нему, потому что Алекс одной фразой перевернула его сознание и он уже никогда не сможет быть прежним. Горшок понимал его в этом как никто.        - Не переживай, она зла не держит. Нет в ней ни зла, ни зависти, ни ненависти. Езжайте себе. А за сестрой присматривай, ты ж мужик и на бабские козни повелся...        Парень ушел, а Горшенёв еще долго стоял на крылечке, думая об Алекс. Она действительно была какой то необычной. Это видели и чувствовали все. В ее присутствии хотелось улыбаться, любить, петь, писать песни...что угодно, только не ругаться и не злиться. В ее пространстве не было места злу и ненависти, только свет и любовь. Вечером он рассказал ей о необычном визитере и передал его слова. Алекс опять поразила.        - Бедная девушка. - В этот момент Миша подумал, что у нее температура. И даже потрогал ее лоб. Температуры не было.        - Леш, ты что? Да эта сука... Если она мне попадется, я ее в порошок сотру. - Она выслушала его гневную тираду и глядя в глаза, абсолютно спокойным голосом выдала.        - Мишка, вот чего ты? Она просто несчастная женщина. Нужно совсем отчаяться, чтобы решиться на такое. Хотя ее можно понять.        - Каким образом ты ее понимаешь?        - Тебя невозможно не любить. Просто кто то страдает молча, а она решила побороться. - Алекс уселась ему на руки, обвив руками шею и копошась в волосах. От этих движений вся его злость как то незаметно испарялась, вместе с недавними страхами, что он ее потерял.        - А ты боролась бы?        - Нет. Ты всегда был, есть и будешь моим. - Может Горшок и не понимал девушку, которая затеяла всю эту историю, но он совершенно точно понимал ее брата, ведь его душу и сознание Алекс тоже перевернула и направила жизнь по совершенно иному вектору.        Самолет приземлился в заснеженном городе, аэропорт встретил привычным гулом и мельтешением. За черным капюшоном и солнцезащитными очками Горшенёва было почти не узнать. Он, как всегда, крепко держал руку Алекс, боясь потерять ее в толпе, будто не было мобильных телефонов и других способов связаться. Быстро пройдя контроль, они направились к выходу, их ждала машина с водителем, что должна была доставить до точки назначения. Небольшой городок встретил зимними сумерками и совершенно сказочными видами. Маленькие домики со снежными шапками, приветливо подмигивали прямоугольниками светящихся окон. Узкие улочки и старые парки. Древний трамвай громыхая прополз мимо, смахивающий на фантастическую огромную гусеницу. Уличные фонари горели желтым и теплым светом, совсем не похожим на современное неоновое освещение. Михаил смотрел в окно, впитывая в себя каждую деталь старого городка, где родилась и стала такой, какая есть самая важная девушка в его жизни. На первый взгляд город казался обычным, каких тысячи, но Горшок был уверен, что если сюда привезти Князева, то тот наваяет историй на несколько альбомов, просто прогулявшись по этим улицам.        Машина притормозила во дворе трехэтажного дома, ему было лет сто, но выглядел он бодрячком, еще столько же простоит. Алекс вышла из машины и оглядев двор улыбнулась.        - Ну привет. Вот я и приехала. - Она подошла к старой скамейке и села, стряхнув снег.       - Давай посидим пару минут, покурим. - Миша присел рядом и положил руку ей на плечо. Она вернулась в свое детство и он тоже каким то странным образом почувствовал, что время отматывается обратно. И вот он уже не тридцативосьмилетний известный музыкант, прошедший Крым, Рим и медные трубы, а совсем молодой беззубый паренек, что сидит во дворе с понравившейся девчонкой, несмотря на мороз... Только раздолбаной гитары не хватало для полного антуража. Ну и бутылки дешевого пива. И ему вдруг показалось, что все это уже было - двор, морозный вечер, он и Алекс на лавочке. Когда то очень давно. Головой он понимал, что этого не может быть, а сердцем чувствовал - было. Перетянув девушку к себе на колени, залез руками под куртку и поцеловал в губы.        - Я чувствую себя малолетним шкетом, целующимся на лавочке.       - А я никогда не целовалась на лавочке. - Ей тут же прилетел поцелуй.        - Теперь уже целовалась. - Его до сих пор приводила в трепет мысль, что у нее все впервые именно с ним, даже такая невинная вещь, как поцелуй на лавочке. Странно, раньше он ценил в девушках совершенно иные качества.       Из подъезда вышла какая то бабка с мелкой собаченкой. Щенок кинулся к ним, громко лая, а Горшок скорчив рожу, зарычал в ответ, вызвав приступ смеха у Алекс, сердечный приступ у собаки и праведный гнев старухи, которая направилась в их сторону, явно не с намерением пожелать доброго вечера. Алекс нехотя выпуталась из теплых обьятий и повернувшись узнала женщину.        - Теть Оля, здравствуйте. - Женщина оторопела.        - Сашка, ты что ли? Ты откуда взялась? И не одна. С женихом что ли? Хотя староват он что то тебе в женихи. Совсем распустились, кобели старые...        - Теть Оля, вы совсем не меняетесь. Еще скажите, Сталина на нас нет...       - Нет. Вот был Сталин и порядок был... - Горшенёв стоял в полном ауте, не зная как реагировать на происходящее, только звонкий смех Алекс успокаивал его, убеждая что все хорошо и это просто какая то старая игра, давно знающих друг друга людей.        - Ой блин, вы ж его сами не помните. - Девушка заходилась смехом и обнимала ворчащую женщину, которая смотрела на нее добрыми глазами, полными слез.        - Да что ж мы на морозе. Пойдемте, чаем вас напою, пирог вот испекла с вишнями. Идем дети. - От этого "Дети" у Мишы почему то все сжалось внутри и ему тоже захотелось обнять эту женщину, хоть она и обозвала его старым кобелем. Он подхватил их сумку, рюкзак Алекс и собачку неопределенной породы, что тут же лизнула его в нос.        В квартире тети Оли было тепло, уютно и пахло пирогами. Опять закрутились шестеренки неизвестного механизма, отматывая время назад и возвращая Миху в детство. Когда он жил с братом и родителями. Он вспомнил строгого отца и добрую маму, которая всегда прикрывала их шалости, разделяла любовь к музыке и тоже пекла потрясающие пироги. Первый раз в жизни Горшок почувствовал укол совести за все неприятности и переживания, что вынесла мама из за него. А еще ему безумно захотелось познакомить с ней Алекс. А сама Алекс вытаскивала из рюкзака гостинцы. Женщина журила девушку, что та так потратилась, но глаза блестели как у ребенка, нашедшего под елкой кучу подарков.        - Это ж что вы из Москвы все везли?        - Из Питера. Я в Петербурге живу, учусь в университете. - Женщина погладила ее по голове, совсем как маленькую девочку.        - Ты умница. И отец твой молодец, не оставил. Звонит иногда, спрашивает может нужно чего. А что мне старой нужно то? Могилки в порядке, ты не переживай. И квартира тоже, вчера только убиралась, как знала, что гости будут, хотя какие ж гости, домой приехала. Ну а ты мил человек, кто ж ты такой будешь? - И женщина уставилась на Горшенева внимательным изучающим взглядом.       - Теть Оль, это Михаил. Он очень дорогой для меня человек.        - Да вижу уже. Сияешь вон вся, глаза горят. Ну что Михаил, смотри мне, Сашку то не обидь, тонкая она душа, как и мать ее. И если выбрала тебя, то любить будет пуще жизни, до самого гроба. Цени это. Она ж на глазах у меня родилась и выросла. Пока ровесницы ее с хлопцами на танцы бегали, она все книжки читала да картинки рисовала. Все ждала кого то, вот тебя и дождалась. Так то Миша. - Горшок с восторгом смотрел, как на щеках Алекс разливается яркий румянец, он и так знал все это, но услышав из уст женщины, что знала ее с рождения, как будто пережил все заново. Он чувствовал, что тоже вернулся домой, а эта женщина словно была его бабушкой. Она говорила строго, но глаза светились теплотой, добром и любовью. Он посмотрел женщине в глаза и твердо сказал, обещая ей и самому себе        - Не бойтесь, не обижу. Я люблю ее и тоже всю жизнь ждал. - Сзади что то упало и Горшок очень надеялся, что это не Алекс...        Ключ легко повернулся в замке и дверь открылась, впуская их в прошлое. Четыре года назад Алекс вышла отсюда вместе с отцом, оставив свое детство, боль потери самых близких людей и страх безысходности, а теперь вернулась обратно. Сняв ботинки и бросив на пол рюкзак, она ходила по квартире, включая по дороге свет и будто не узнавала ее, все было так же и все таки немного по другому. Старые половицы поскрипывали под легкими шагами, отчего казалось, что дом шумно вздыхает, скорбя по своим, навсегда ушедшим, обитательницам.        Не желая нарушать ее уединения с воспоминаниями, Горшок толкнул первую попавшуюся дверь и оказался в большой комнате. Он щелкнул выключателем и яркий свет озарил помещение. Старая кожаная мебель, деревяный паркет, много растений, а на темных стелажах и полках просто нереальное количество книг и каких то альбомов. Взяв один в руки, он узнал его, таких было множество у Князя - музейные издания. На стекляном столике стояли две фотографии в траурных рамках. С одной из них, темными глазами смотрела точная копия Алекс. Женщина была красивой до дрожи и лишь немногим старше. Но если ее дочь была похожа на эльфа, то пронзительный взгляд карих глаз делал ее похожей на колдунью. Даже с фотографии он манил и будоражил сознание. Взяв портрет в руки, мужчина залюбовался. Что в них обеих было такого, что стоило только взглянуть и человек попадал в этот омут навсегда?        Послышались легкие шаги и он улыбнулся, почувствовав на теле прикосновение тонких рук.        - Это моя мама. - Горшок обернулся и посмотрел на девушку. Возвращение в прошлое, всегда тяжелое испытание и он очень боялся за нее. Все было хорошо, она была спокойна и улыбалась.        - Вы очень похожи, только глаза разные. - Он провел рукой по бледному лицу, едва касаясь, словно она была из тонкого фарфора. - Вы очень красивые и больше похожи на фантастических персонажей, чем на людей.        Алекс засмеялась, мелодичный смех сразу же оживил пространство, дом как будто вздохнул и ожил, сбрасывая с себя оцепенение одиночества.        - А это бабушка. Она была очень доброй и когда умерла мама осталась со мной. Она и тетя Оля. А потом ее тоже не стало и приехал отец. Я тогда жутко перепугалась, тетя Оля бегала по всяким службам, чтобы меня оставили с ней, но это было сложно. Я думала, что меня заберут в интернат и я там просто погибну. - Тяжелые воспоминания захлестывали ее, прошлое никуда не исчезло.        Миша усадил ее на диван и молча гладил по руке, давая возможность выговориться и отпустить боль, похоронить своих демонов навсегда и уверенно уйти в будущее. Вместе с ним.        - Я открыла дверь и поняла, что они пришли за мной. Я еще тогда не знала, что бабушка нашла его, точнее его маму, ну мою вторую бабушку. - Волнуясь, Алекс сбивалась, мысли и воспоминая были быстрее слов и ее объяснения напоминали его. Только фирменного "Понимаешь да?" не хватало. Горшенёва это всегда умиляло, а остальных участников группы смешило, когда Алекс с Горшком о чем то спорили, то понять их было совершенно невозможно.        - А потом оказалось, что он мой отец и мы уехали в Москву. Мне было трудно, я там была чужой. И Алиса... она не понимала меня и злилась. А папе было плохо и я решила уехать в Питер. - Ему моментально захотелось придушить неизвестную Алису. - А потом я познакомилась с тобой и все изменилось. - Теперь она улыбалась по настоящему, глаза горели зелеными искорками, а руки крутили массивное кольцо, что заменило собой обручальное.        - Что изменилось? - Он вспомнил маленькую девочку, которая вздрагивала от одного его приближения и свои чувства, которых он так боялся и старался от них избавиться. Князева, что ходил за ним тенью, опасаясь реакции и еще не совсем понимая, что происходит. Балунова, которых все понял сразу же и пришел в восторг, на который был способен только он. Каспера, рассматривающего свой портрет и как он задумчиво произнес: " А ведь она и правда дарит крылья..." И еще отца Алекс. Миша понимал его чувства, ведь у него самого была дочь. Он понимал, что рискует многим и многое может потерять, но не мог иначе. Алекс была важнее всего и всех и он готов был бороться. Алексей оказался мудрым и переварив первую волну эмоций понял и принял. Возможно не сразу, но постепенно отношения выровнялись и теперь они были если не друзьями, то хорошими товарищами. Все и правда изменилось. И не только для нее.        - Все, вся жизнь стала другой.        - Стала с ног на голову?        - Нет, вернулась на свое место...        Маленькая комнатка, узкая кровать, у окна старый мольберт и письменный стол, на стене плакаты. Увидев в центре огромный постер "Сплин", Горшок нахмурился.        - Любовь родом из детства? - Из множества лиц он видел только хитро улыбающегося, еще совсем молодого Васильева. Алекс насмешило его определение.        - Это скорее мамина любовь. А я люблю его музыку. Хотя моя любовь тут тоже есть. - Горшенёв бегал глазами по стене и не понимал, а девушка улыбаясь закрыла дверь и он увидел огромный плакат, что занимал собой все дверное полотно. "Король и Шут" во всей своей красе и он в центре, улыбающийся беззубой улыбкой... Движимый какой то непонятной силой, он взял со стола маркер и поставил на плакате размашистую подпись, снабдив ее сердечком. И тут же засмущался своего порыва. Алекс стояла рядом и увидев, что он сделал, провела по плакату рукой.        - Вот и исполнилась мечта детства.        - Это было твоей мечтой?        - Ну конечно. Мишка, ты смешной. Вы были для меня звездами, далекими и недосягаемыми. Я слушала ваши песни и окуналась в другой мир. Вы как братья Гримм, только с музыкой... Мне так хотелось хоть на минутку оказаться в вашем мире. Тогда это было невозможно и я это понимала. Все они...- девушка махнула рукой в сторону плакатов - ... они делают хорошую музыку, но увести в другое измерение можете только вы. В то время я и думать не могла, что когда нибудь познакомлюсь с вами. Концерт и автограф были мечтой. Я помогала маме и она честно платила мне, ну сколько могла. Часть денег я откладывала, это был капитал на исполнение мечты, а на остальное...вот...- Она подошла к столу и достала большую коробку с дисками. Среди многих, все их альбомы, стоящие в строгом хронологическом порядке.        У Горшка защипало в глазах. Он очень явно представил себе девочку, выполняющую какую то муторную работу, чтобы заработать денег на диск и иметь маленькую надежду попасть когда нибудь на концерт. На его концерт. Девочку, чьей главной мечтой было получить его подпись на плакате... В этот момент ему захотелось подарить ей весь мир, а еще луну и звезды в придачу... Чтобы не расклеиться окончательно, он спросил.        - А что ты делала? Ну ты сказала, что помогала маме. - Ответ его просто поразил.        - Мама набивала тату, а я помогала ей рисовать эскизы. Я ведь в художественной школе училась, но не закончила. А бабушка была исскуствоведом и работала в местном музее. Она всегда мечтала отвезти меня в Эрмитаж...        - Я тебя отведу. Мы когда то там работали и жили, хорошие были времена...        - Я в курсе. - Он постоянно забывал, как много она о нем знает. Странно, но сам он мало интересовался ее прошлым, ведь это прошлое было по сути детством. Сегодня она открылась ему с какой то другой стороны. Все что она рассказывала, объясняло ее внутренний мир, вкусы и предпочтения, взгляды на людей и на жизнь. И еще ему казалось, что уже тогда она была взрослым человеком, а совсем не ребенком, как он думал раньше. Он отведет ее в Эрмитаж, ведь мечты людей обязательно должны исполняться, даже если этих людей уже нет в живых. А еще покажет старую реп.точку и место, где когда то был TamTam и проходила свое становление группа. А еще обязательно познакомит ее с родителями и братом. Ему вдруг стало не по себе от того, что столько времени он принимал как должное ее присутствие в своей жизни и так ничего и не сделал, чтобы изменить русло их отношений и направить их в правильную сторону. Именно в этот момент для него стало важным иметь возможность рассказать о ней всем, не боясь повесить клеймо любовницы женатого мужчины.        Почти всю ночь они просидели на кухне, вспоминая и рассказывая друг другу истории прошлого. Они узнавали друг друга заново, с новой стороны. Эти воспоминания, светлые и грустные еще больше сплочали двух людей, превращая в единое целое, прорастая крепкими корнями в душах и сердцах. В окно заглядывала луна, словно подслушивая и улыбаясь. Они были вместе и Вселенная была тихой и спокойной в правильном и гармоничном движении...        Создавая фантастические миры, рисуя страшных и кровожадных персонажей, Горшок никогда не боялся смерти и несколько раз встречался с ней лицом к лицу. Но он всегда боялся потерять близких людей и старался никогда об этом не думать. Идя вместе с Алекс по кладбищенской тропинке, он даже представить себе не мог, что творится у нее в душе. Это был тот момент, когда он не мог ничего ни сделать, ни изменить... Только быть рядом и разделить с ней эту боль.        Две одинаковые стеллы из белого мрамора, умиротворенные лица, которые он уже видел на фотографиях. Снег был расчищен, Алекс положила на каждую могилу по букету цветов и зажгла лампады. Она молча присела на каменный постамент и смотрела на памятники, будто ведя какой внутренний диалог. Горшенёв отошел в сторону и присев на лавочку закурил. Ей нужно было уединение и он не хотел мешать. Место вполне располагало к раздумиям, звенящая тишина нарушалась только криком ворон, что кружились над могилами. Вот он итог. Кем бы ты ни был при жизни, чем бы не занимался, конец у всех один. Все дороги ведут в это место, только дороги разные - прямые и извилистые, ровные и ухабистые, длинные и короткие...       Горшок посмотрел на даты под фотографиями, мама Алекс не дожила даже до тридцати лет. Мечта всей его жизни, умереть молодым. И так же, как и эта девушка, остаться в памяти людей энергичным и веселым парнем, а не дряхлым стариком в маразме. Через полтора года ему исполнится сорок. Истекал срок, что он когда то определил сам для себя. Всю свою жизнь он делал все возможное, чтобы достигнуть этой жуткой цели. Восемь раз его вырывали из лап смерти, восемь раз он возвращался и вновь становился на путь саморазрушения. Он был упрямым и не собирался отступать. И если старуха будет продолжать упираться, он знал верный способ, как ей помочь... Когда в его жизнь ворвалась Алекс, внутри что то щелкнуло и ему захотелось жить. Не только ради творчества, музыки или театра... Ради себя. Отчаянно захотелось продлить минуты счастья и умиротворения. Иметь простые и важные вещи, о которых он раньше не задумывался и совершенно не ценил. Ему открылась еще одна сторона жизни, в которой раньше он был посторонним наблюдателем, а теперь стал полноправным участником. С осознанием этого факта бесследно исчезла тяга к алкоголю и диким тусовкам, а также рассеялись даже воспоминания о наркотиках и героиновом угаре. Старость все так же пугала, но с привычной бескомпромисностью он отодвинул отведенный себе срок ну хотя бы на десяток лет... Пятьдесят, не так уж и много... А там, будет видно...        Горшок закурил очередную сигарету и опять посмотрел на могилы. И вдруг картинка изменилась. Это было все еще кладбище, в небе все так же зловеще кружились вороны и вокруг все было устелено снегом, на краешке мраморного постамента все так же сидела Алекс и молча смотрела на стеллу... Только памятник теперь был один. Огромный черный камень искрился и переливался цветной мозаикой, которой было выложено его изображение... Боль насквозь прошила левую сторону, в глазах помутнело и дымящаяся сигарета упала в снег...