Возьми мое сердце...

       Алекс шла по мягкой траве навстречу Горшенёву. Он стоял на мостике и вглядывался в черную, абсолютно непрозрачную воду. Словно почувствовав движение он поднял голову и нахмурился.        - Стоять. - Она не дошла до него всего пару шагов, он был на расстоянии вытянутой руки. Девушка протянула руку, чтобы дотронуться и он отпрянул назад.        - Не подходи и не прикасайся. Почему ты опять здесь?        - Миш, я все знаю. Ты... - Слова застряли в горле, она не смогла произнести это вслух. Улыбнувшись, Горшок пришел на помощь.        - Я умер. И я там, где должен быть, пока. А тебе тут не место, пока. - У Алекс закололо в груди, дышать стало трудно и слова давались с трудом.        - Я не уйду. Я хочу остаться с тобой. - Он дернулся, будто желая обнять и успокоить, но вспомнив о чем то остановился.        - Ты не можешь. Твое время еще не закончилось. Ее еще нет. Уходи. - Голос звучал строго, он стоял на месте сжав кулаки и из глаз сыпались искры. Дышать становилось все труднее.        - Нет. - Из последних сил она сделала отчаяный шаг и подошла вплотную, ей казалось, что она слышит скрежет зубов. Ступив на деревянный помост, Алекс вдруг почувствовала неимоверную расслабленность, дышать стало легко, сердце не болело и не давило в груди.        - Вот видишь, все просто.        - Нет. - Горшок сделал шаг назад и вдруг неожиданно положил ладонь на левую сторону грудной клетки. Она не почувствовала прикосновения, по телу прошелся электрический разряд и все потемнело...        Васильев стоял у реанимации и как заговоренный смотрел на двери. Он видел как туда побежали врачи. Четвертая остановка сердца. Сколько она еще выдержит? У Горшка было восемь клинических смертей. Она и тут решила не отставать... Понимая абсурдность этих мыслей, Саша ничего не мог с собой сделать. Он ушел и теперь пытается забрать с собой Алекс... Он видел это только так и ему хотелось оживить Горшенёва, чтобы убить его своими руками.        Он до конца жизни не забудет, как на его пороге появился Алексей, в черной рубашке с серым лицом и держащийся за стену.        - Я слышал о Горшке. Как Алекс? - Васильев узнал о трагедии буквально только что, он трое суток проторчал в студии, не выходя на связь с внешним миром. Только узнав о случившемся, взял в руки телефон, но не успел набрать номер, в дверь позвонили.        - Саш, она умирает. - Из глаз мужчины градом покатились слезы. Ничего не понимая, Васильев втащил его в квартиру и усадив в кресло, плеснул коньяка в первую попавшуюся емкость.        - Выпей. Лех, все как то образуется. Забирай ее в Москву. У меня тур через три месяца в Америке, давай я ее с собой возьму... - Он не очень понимал, как это все поможет, но пытался хоть как то успокоить друга. Саша знал, как Алекс привязана к Горшенёву, эта связь была настолько сильной, что иногда становилась осязаемой и он начинал ее видеть. А еще он видел, как ее ломало и сгибало пополам болью, от одной мысли, что Горшок ей изменил. Он помнил энергию, которую она излучала, когда та история закончилась и они воссоединились... Ему было страшно подумать, что с ней сейчас. Подтверждая его худшие опасения, Алексей закурил и поднял уставшие красные глаза.        - Сань, я в прямом смысле. Ей стало плохо на панихиде... У нее остановилось сердце. Алекс в реанимации на аппарате искуственного обеспечения. Она в коме.        У Васильева подкосились ноги. Несмотря на это он почувствовал, как его покидает тревожное предчувствие, что терзало все эти годы, практически с первой встречи, с тогда еще совсем маленькой девочкой. Он всегда боялся за нее и не мог объяснить причину этого страха. Теперь это ушло, все случилось и предчувствовать ему было больше нечего.        Прошел месяц и ничего не изменилось. Алекс балансировала на грани жизни и смерти, с присущей ей изящностью. Она блуждала где то в сказочных мирах, которые ей так нравились и которых так боялся сам Васильев. И как оказалось не зря... Несколько раз он видел здесь Князева и Балунова, разом постаревших и осунувшихся. И если Андрей еще хоть как то держался, то на Балу было больно смотреть. Он потерял близкого друга, а теперь рисковал потерять... подругу? Родственную душу? Кармическое отражение? Саша не мог найти определение их отношениям, они были странными и какими то неземными... Спустя месяц группа отправилась в тур памяти. Как бы не было тяжело, их ждали и они не могли подвести друга и предать его память. Перед началом тура Князев объявил, что это последние гастроли "Король и шут", без Горшка группа не может продолжать свое существование. Что будет дальше не знал никто...        Из дверей реанимации вышел врач. Увидев Васильева подошел к нему. Саша смотрел ему в глаза и боялся услышать то, что он сейчас скажет.        - Запустили... - Он спас ее, в четвертый раз вытащив из лап смерти. Отец Алекс привез в Питер бригаду кардиологов из Москвы, ее нельзя было транспортировать даже вертолетом. И эти люди, почти боги в белых халатах, раз за разом возвращали ее в этот мир. Врач устало опустился в кресло и выдохнул, он видел застывший вопрос в пронзительном взгляде мужчины, чью музыку он так любил.        - Я не знаю. И гарантировать ничего не могу. По медицинским показателям сердце у нее здоровое, есть небольшая патология, она врожденная и на общую картину не влияет. Оно просто останавливается и мы не знаем причину. И пока не узнаем, не можем помочь. - Васильев знал причину, если это правда, то Алекс не поможет ни один врач.        - Понимаете, она как будто уходит куда то... я понимаю, как это звучит. Я медик и всегда был материалистом, но я никогда не видел такого... - Саша очень хорошо его понимал.        - Я не знаю, где она блуждает и как туда попадает. Но что то выталкивает ее оттуда. А она не хочет сюда. Господи...какой бред. Извините. - Врач поднялся и стремительным шагом направился в сторону ординаторской. Васильев застыл на месте, что то выталкивает ее из тех миров, в которые она стремится. Что то, или кто то... "Миша, помоги ей. Ты же любил ее. Помоги ей вернуться в эту жизнь. Отпусти ее. " Поняв, что он практически молится Горшку, мужчина поморщился. Но в глубине души он понимал, больше никто не сможет ей помочь...        Вечером, выйдя из реанимации, врач подошел к креслу, в котором дремал Васильев. Он не уходил отсюда сутками, наплевав на все свои дела, отменяя концерты и выплачивая просто нереальные неустойки. Он не мог петь, голос хрипел и срывался на крик и слезы. Он уходил совсем ненадолго, когда приезжал Алексей и на несколько часов забывался беспокойным сном. Ему снилась Алекс, блуждающая на какой странной поляне, а вдалеке высокий мужской силуэт, что стоял у кромки темного леса. Даже во сне он понимал, если она дойдет до мужчины, то обратно не вернется никогда...        Врач тронул Сашу за плечо. Тот вскинулся и открыл глаза.        - Что с ней?        - Все хорошо. Ее состояние стабильное, она спит. Она вернулась и спит. И вам нужно поспать. Езжайте домой. Если что то произойдет я сразу же позвоню, я обещаю.        Сидя в машине и подкуривая сигарету, Васильев посмотрел на светящиеся окна клиники. За одним из них была Алекс, которая боролась. Только боролась не за жизнь, а за свое право уйти. " Отпусти ее. - прозвучало в голове. - Отпусти и позволь быть счастливой там, где она хочет. Ты ведь не один раз отпускал ее..." Он сжал руки на руле с такой силой, что побелели костяшки. Он отпускал, думая, что делает правильно и это привело к тому, к чему привело. Его терзало чувство вины. Будь он в свое время хоть немного настойчивее, все могло быть по другому. Нужно было заглушить голос разума и совести, наплевать на предрассудки и боязнь потерять друга, как это сделал Горшенёв... И все могло быть иначе. В любом случае поздно, время вспять не повернуть...        Ранним утром Васильев занял свой пост у дверей реанимации. Его сердце чуть не вылетело из груди, когда он увидел выходящего врача. Тот улыбался! Впервые за два месяца он видел улыбку на лице этого человека.        - Ей лучше. Мы отключили ее от аппарата. Она дышит сама и все жизненные функции в норме. Она все помнит и понимает. Немного размыты временные рамки, но это не удивительно... Я никогда не видел человека в такой форме, после такого...        Саша уже не слушал, перед глазами все поплыло. Она возвращалась. Вот этот человек, его ангел с уставшими глазами, сказал, что она может дышать сама и все понимает и помнит. В голове шумело, перед глазами плыли круги и ледяная рука, что все это время сжимала его сердце наконец то отпустила. "Спасибо тебе. Где бы ты ни был. Спасибо за неё". Саша выдохнул и из глаз потекли слезы...        - Доктор, а можно к ней? На минуту хотя бы. - Врач посмотрел на мужчину, что практически жил под дверью реанимации и молился на врачей, что пытались вытащить девушку.        - Идите. Халат только наденьте. И если вдруг что, в изголовье кровати кнопка... - Алекс была в сознании, но ее состояние было настолько странным и необьяснимым, что он переживал и сомневался во всем.        Саша осторожно приоткрыл дверь и заглянул в палату. Белое пространство под завязку набито аппаратами, выглядели они устрашающе, но были предназначены для спасения жизней. Огромная реанимационная кровать, белая постель, возле кровати монитор издающий писк, звук ее сердца... Он подошел ближе, Алекс спала и выглядела абсолютно нормально. Черные волосы собраны в косу, привычная бледность, чуть синеватые веки подрагивают, отбрасывая на щеки тени от длинных ресниц. Если бы не куча трубок, тянущихся к ее телу и больничная сорочка, можно было бы подумать, что она просто спит... Он осторожно погладил ее по руке.        - Алекс... - Веки дрогнули и она открыла глаза, посмотрев в них, мужчина ужаснулся. Они были тусклыми, как будто выгоревшими. Ярко полыхающего изумрудного огня больше не было. Не сыпались темно-зелёные искры счастья, или гнева. В уголках не прятались веселые маленькие чертики. Костер погас, а тот кто умел разжигать его, ушел навсегда...        - Васильев... - Голос был слабым и тихим, едва слышным, она попыталась улыбнуться, но вышла гримаса боли. Он не имел права расклеиваться, ей необходимо было сильное плечо и он готов им стать. Он должен быть сильным здесь, чтобы выйдя на улицу, разбивать в кровь кулаки о кирпичную стену и кричать в небо от разрывающей боли...        - Привет принцесса. Что это ты такое творишь, а? Дракон в гневе сжег пол города, выкрал лучших врачей и притащил их сюда в пасти. - Он присел на краешек кровати и погладил ее по голове. Она смотрела на него и молчала. Когда то это было их любимой шуткой, девушка всегда подхватывала тему и развивала ее, получалась целая сказка. Сказка закончилась...        - Саш, где папа? Как он?        - Я отправил его в Москву, у него важные дела, он звонит десять раз в день. Он скоро прилетит.        - А ты?        - А мои дела не на столько важны. Трубадуры всегда были знамениты своей свободой. - Она тяжело вздохнула, монитор изменил тональность звука, показывая учащенное сердцебиение. Васильев потянулся к тревожной кнопке.        - Не нужно, Саш. Я в порядке. - Ей трудно было говорить, губы пересохли и растрескались. Он взял с тумбочки стакан с водой и осторожно поддерживая за голову, помог попить. Сердце просто разрывалось от жалости и тоски.        - Помоги мне сесть.        - Алекс, нельзя.        - Мне теперь все можно. - В этой фразе было столько безысходности, что он непроизвольно потянулся к рычагу и приподнял изголовье кровати.        - Как ты? - Она неопределенно пожала плечами. Как может чувствовать себя человек, у которого все внутри выжжено адским огнем и от края до края пустынное пепелище...        Выйдя на улицу он вдохнул прохладного воздуха, легче не стало. От Алекс осталась бледная тень, ее тело было здесь, а душа унеслась вслед за Горшком в его миры и как ее вернуть он не знал. На мокрой скамейке он увидел сгорбившийся силуэт, мужчина курил и смотрел себе под ноги. Присмотревшись, Саша узнал Балунова.        - Привет. Ты чего тут маешься? - Балу поднял голову и Васильев вздрогнул. Он увидел такие же выцветшие глаза и потухший взгляд. Казалось, что даже платиновые волосы потускнели. Вечный ребенок, человек-кот обожающий Алекс, сладкий и липкий как ванильный леденец, вечно сияющий белозубой улыбкой и загадочными глазами странного болотного цвета и растрепаной белобрысой башкой... Его не было. На лавочке сидел человек-тень. Горшенёв забрал с собой всех, кого любил и кто любил его... Вольно или невольно, но это было так. Все изменилось, он зажигал огонь не только в Алекс. Он объединял вокруг себя людей, зажигая их своим азартом, идеями и неимоверной энергетикой. Зажигал так ярко, что сгорел сам... Он был неимоверным человеком и люди оставшиеся без него теперь не жили, а неприкаянно маялись в этом мире, словно ожидая момента, когда можно будет уйти к нему и опять зажечься и засветиться.        - Как она?        - Я не знаю, что тебе сказать. По медицинским показателям, ей лучше... А во всем остальном херово. Она потухшая и не хочет жить. - Балунов вздохнул.        - Я ее понимаю... - И тут Васильев взорвался, вся накопившаяся усталость, нервы и страх нашли выход.        - Вы совсем с ума посходили? Он умер, но вы то живы... Он всю жизнь к этому шел и все сделал своими руками. В чем виноват ты? Или она? Совершите теперь массовый суицид, блядь. Как у вас там принято, у панков? "Золотая игла" ? Вперед и все будут счастливы. Я уже смотреть не могу на этот пиздец. - Балу в недоумении уставился на него. Гневная и матерная тирада как то встряхнула и привела в чувство.        - Саш, я тоже терял в этой жизни людей. Я знаю как это. Но жизнь продолжается, хуевая и паскудная... но уже какая есть. Нельзя сжигать себя на погребальном костре, в конце концов это приведет к апокалипсису.        - Успокойся уже, философ. Чего ты разошелся. - Васильев и сам не понимал чего. Ему было до крика жалко Алекс, ее отца, этого доброго и искреннего парня... и самого Горшка - безмозглую дубину, что своим похуизмом довел себя до смерти...        - Я просто устал. Извини. А Алекс... можешь к ней зайти, врач разрешит. - Балунов отрицательно покачал головой.        - Я думаю, пока не стоит. Ну по крайней мере, пока ей не станет лучше и не будет опасности... - Не договорив, он поморщился, как от боли.        - Какой опасности?        - Мы все, я и остальные... мы живое напоминание, мы все связаны с ним в ее памяти. Не нужно. Пусть окрепнет немного. - Балу отвернулся, но Васильев успел увидеть блеснувшие в глазах слезы...        - Привет принцесса, я... - Саша запнулся на полуслове. Кровать была пуста, монитор не светился и не пищал кривой кардиограммой жизни, не было трубок и капельниц и не было Алекс... В глазах потемнело и как то резко пропал весь воздух. Ее нет... Он ушел и теперь ее нет... Саша медленно сползал по стене, в ушах шумело и он ничего больше не видел.        Резкий запах и луч света полоснул сознание. Он поморщился и открыл глаза. Где он? И вдруг он вспомнил. Алекс и пустая палата... Грудь сжало спазмом.        - Александр, вы меня слышите? - Знакомый голос возвращал сознание, но лучше бы не возвращал.        - Алекс... она... - Договорить сил не было. Глаза застилали слезы. Врач посмотрел на него и вдруг понял.        - Нет. Саша, вы что? Мы перевели ее из реанимации в отделение. Ей лучше. А вот вы нас напугали. Чтобы я больше по ночам вас тут не видел. Это ясно? Я предупредил всех сестер. - Он посмотрел в осунувшееся серое лицо с черными кругами вокруг глаз.        - Я все понимаю, но так вы доведете до сердечного приступа себя. Вы понимаете? - Он ничего не понимал и не слышал, кроме того, что она жива и ей лучше.        Через месяц Алекс выписали. Она окрепла и вполне уверенно держалась на ногах, но так и не пришла в себя. Озорной огонек в глазах не мог зажечь никто. Она общалась и адекватно реагировала на людей, не впадала в ступор или истерики, но от нее осталась как будто половина.        Выйдя на порог больницы она посмотрела в серое небо, на лицо мягко ложились снежинки, они таяли и превращаясь в капельки воды, стекали по щекам будто слезы. Она не плакала. За все время не проронила ни слезинки. Мишка не любил слез и ее боль застыла внутри холодным и нерушимым камнем. Рядом был отец, поддерживающий под руку и Васильев, что нес сумку с ее вещами.        - Алекс смотри. - Она повернула голову и увидела... Немного в стороне от центрального входа стояла группа людей в кожаных куртках, она узнала бы их из миллионов. Князь, Балу, Поручик, Яшка и Каспер. Они пришли все. В голове заработала машина времени. Точно так же они стояли под ее домом, на всю округу гремела музыка, а в небе взрывались фейерверки. Точно так же... только с ними был Горшок, он стоял в окружении друзей и улыбался, закинув на плечо огромный букет роз, почти с нее ростом...        Саша беспокойно посмотрел на девушку. Она слабо улыбнулась и обернувшись на них, словно извиняясь, пошла вперед. От толпы отделился человек с развевающимися по ветру длинными платиновыми волосами и пошел ей на встречу. Они встретились ровно посередине и заключив друг друга в объятья молча стояли посреди улицы, а с неба сыпал белый снег, словно Вселенная пыталась обнять своих детей и хоть немного унять их боль...        - Алекс, поехали в Москву, я не оставлю тебя здесь одну. Даже не думай об этом. - Спор длился не первый час и утомил обоих. Алекс отправила Васильева домой, она узнала сколько времени он провел в больнице и сколько концертов отменил и чувствовала себя виноватой. Несмотря на запреты врача, подкупая сестричек своим обаянием и всевозможными презентами, он умудрялся пробираться к ней в любое время суток. Иногда просыпаясь среди ночи, она видела его спящим согнувшись на стуле.        - Пап, не поеду я ни в какую Москву. Что я там делать буду?        - Там ты будешь под присмотром. Моим и врачей. - Девушка поморщилась, ей становилось плохо от одного воспоминания о медиках.        - Мне не нужен никакой присмотр. Со мной все в порядке. Мне нужно в универ, узнать или меня еще не исключили. Последний курс, экзамены, диплом. Какая Москва? - Алексей вздохнул, убедить он ее не смог, заставить вряд ли получится. Ну не силой же ее увозить.        - И сними с караула Васильева. Ты знаешь сколько он концертов отменил? - Он знал и поражался этому. Пока Алекс была на грани жизни и смерти, было не до того. Теперь он задумался. Саша незримой тенью был рядом с его дочерью всегда. Они созванивались и ходили гулять, он помог им с Михаилом в той дурацкой истории, уговаривал его быть мудрым, когда только начиналась вся история с Горшенёвым... И чуть не умер сам, когда с Алекс случилась беда. Только сейчас Алексей задался вопросом, а что им двигало?        - Не переживай. Разберемся с концертами и неустойками. И я не ставил его в караул, он сам. - Мужчина придвинулся к дочке и обнял ее, баюкая словно маленького ребенка.        - Как ты? - Она понимала, что он спрашивает не о физическом состоянии.        - Не знаю. Я пока не знаю. Я не могу поверить и мне все время кажется, что он сейчас прийдет...        - Алекс...        - Я все понимаю. И все помню. Мне нужно свыкнуться с этой мыслью и научиться жить без него...        Легко сказать, жить без него... Без него невозможно было жить, разве что существовать. Эта квартира, их маленький мирок, просто дышала им. Казалось, он вышел на пару минут и сейчас вернется. В голове набатом гремела мысль, что он ушел навсегда, а сердце отказывалось верить и предательски вздрагивало от каждого телефонного звонка.        Новый год Алекс встретила дома, устав от постоянных звонков отца и Васильева, просто перестала отвечать и отправила им по сообщению, уверяя что с ней все хорошо и пожеланиями счастливого Нового года. Надев Мишкину толстовку она сидела в полумраке и слушала тишину. Одежда еще немного пахла им и девушке казалось, что он рядом и обнимает ее, окутывая родным и знакомым теплом. Она почти задремала, когда в дверь позвонили. Похоже сообщение кое кого не убедило.        - Васильев, я же ясно выразилась... - Она распахнула дверь и замерла, на пороге стояли Князев и Балу.        - Что, верный рыцарь не дает прохода? - Алекс вдохнула.        - Есть немного.        - Слушай, может мы его поколотим слегка? Ну для профилактики?        - Я вам сейчас устрою профилактику. Проходите. - Девушка посторонилась, пропуская мужчин в прихожую и сразу же оказалась в прохладных с улицы руках.        - Привет. - Они больше не называли ее ребенком. Что то надломилось. Так много осталось в прошлом и больше не вернется никогда.        Князев осматривался по сторонам. Здесь ничего не изменилось. Только рядом с росянкой, неизвестно как выжившей, пока хозяйка была в больнице, появился большой портрет. Улыбающийся Горшок с длинными растрепаными волосами и сверкающими глазами. Таким она его помнила и любила. Рядом с портретом горела маленькая свечка в затейливом глиняном подсвечнике. Траурной ленты не было...        Гул аэропорта оглушал и одновременно успокаивал. Ожидая посадку на свой рейс, Алекс мысленно перебирала в памяти события прошлых лет. Словно старые и любимые вещи, доставая из шухляды комода, чтобы просто подержать в руках и положив обратно, навсегда запереть комод и выбросить ключ. Она уезжала далеко и навсегда, так и не сумев смириться и отпустить боль потери. Не смогла найти свое место в этом городе, как не старалась. Закончив учебу и получив диплом, растерялась совсем.        Группы не стало, коллектив раскололся на две части. В " Северный флот" ушли Яша и Щиголев, объединившись с бывшим коллегой по "Король и шут". Андрей основал группу " KняZz", в которую ушел Каспер. Балу переехал в Америку, устав маяться и так же как и Алекс, не в силах смириться с утратой. Он жил в Калифорнии, завел двух котов и начал писать книгу.        Князев настойчиво звал ее к себе, но она отказалась. Петь она не могла, голос сел и отказывался возвращаться. Она не могла слушать музыку и воспринимать творчество Андрея без Мишки. Хотя группа была хорошая и делала интересные вещи. А она не могла делать ничего. Голоса не было, руки отказывались держать карандаш или гитару, пальцы дрожали и не было сил зажать струну. Рифмы тоже покинули ее. Не осталось ничего.        Ночь перед отъездом прошла без сна. Алекс ходила по пустой квартире и вспоминала. Здесь все начиналось... До мельчайших подробностей она помнила, как Горшок выхаживал ее во время болезни. Как ворвался сюда после ссоры в студии и прижав ногой к дивану рассказывал, какой он мудак. И что было потом, тогда она стала его по настоящему и навсегда. Именно здесь она ждала его с поездок, он всегда возвращался неожиданно. В этой квартире они мечтали о счастливом будущем, которому не суждено было сбыться. Отсюда он ушел, чтобы никогда больше не вернуться.        А утром и она вышла, чтобы больше не вернуться и закрыла на ключ не замок, а всю свою прошлую жизнь. Оставив за дверью воспоминания, счастье и такую сильную и отчаянную любовь, что случается раз в сто лет, да и то не в каждые. С собой она увозила маленький чемодан вещей и огромную боль, застывшую ледяной глыбой внутри.        Попрощавшись со всеми по телефону и запретив приезжать в аэропорт она стояла у панорамного окна совсем одна и смотрела на самолеты. Один из них должен был увезти ее в новую жизнь. В зале было немноголюдно и она словила движение даже не взглядом, а краем сознания. Ну конечно, кто же ее послушает. Рассекая пространство, в ее сторону двигались отец, Васильев, Каспер и Князев с гитарным кофром наперевес. Внутри что то щелкнуло и она поняла, как рада их видеть. Таких родных людей, что остались рядом и не дали пойти ко дну в страшные для нее времена.        - Что принцесса, хотела улететь не попрощавшись? Бросаешь верного трубадура? - Саша прижал девушку к себе. Она уезжала, но была живой и это главное. Он колесит по всему миру и они смогут видеться. Алекс посмотрела в голубые глаза и погладила Васильева по лицу.        - Спасибо тебе, за все. И прости, если когда то обидела, или сделала больно, я не специально. Ты невероятный. И навсегда останешься самым волшебным подарком на День Рождения. - Отец потрепал ее по голове. Они расставались ненадолго, через две недели он прилетит к ней. Они отошли в сторону, а девушка подошла к Касперу и Князю. Теперь их всего двое. Ну что ж. Их братство распалось, как братство кольца в любимой трилогии. Наступило время каждому идти своей дорогой.        - Ребят, вы самое невероятное, что могло произойти в моей жизни. Только не перебивайте, я и сама собьюсь. Все время, что вы были рядом, это самое счастливое время. Такого никогда не было и больше не будет. Удачи вам. Не бросайте музыку, вы нужны людям, этому миру и Вселенной. И еще, если бы можно было вернуть время и даже заранее зная, чем все закончится... я бы ничего не изменила и не отдала бы ни секунды времени, проведенного с вами...        У Каспера уже вовсю текли слезы. Он сжал девушку в обьятьях.        - Береги себя, эльфийская принцесса. И хоть иногда вспоминай скрипача, которому ты из нот однажды соткала крылья. - Ришко отошел к окну, пытаясь проглотить стоявший в горле ком.        - Алекс, мое предложение будет в силе всегда. - Она подняла глаза и посмотрела на Андрея.        - Пожизненный абонемент? - Он улыбнулся такому определению.        - Пусть будет так. Если ты захочешь вернуться, когда бы это не случилось. Я хочу чтобы ты знала, тебе есть куда возвращаться, тебя всегда будут ждать под серым небом старого города. - Она изо всех сил обняла мужчину и улыбнулась, вспомнив, что именно он относился к ней настороженно и долго не доверял.        - И спасибо тебе. За Миху и за нас всех. Ты знаешь о чем я и понимаешь. А это тебе. - Он протянул ей кофр.        - Андрей, я больше не играю, ты же знаешь.        - Возьми. Это одна из первых гитар Горшка. Она старенькая, но в отличном состоянии и прекрасно звучит. Наступит время и она запоет в твоих руках. Вот увидишь.        Объявили посадку. Четверо мужчин стояли посреди зала ожидания и смотрели вслед хрупкой, но невероятно сильной девушке, что уходила от них в свою новую жизнь. Твердой походкой она шла к стойке регистрации. В руках ручка чемодана, а на плече гитара, что когда то принадлежала самому дорогому для нее человеку. У всех четверых в глазах стояли слезы. Преодолев пол пути, она вдруг обернулась и помахала им рукой.        - Улыбайтесь, господа, улыбайтесь. И это вас спасет...