Все без ума от котиков

      — Да здравствуют котики!       Забини, удобно расположившись на диване, отсалютовал ему бокалом, как только Драко появился в главной гостиной.       — Как прошла встреча с Грейнджер?       Малфой приблизился и взял с кофейного столика откупоренную бутылку, с интересом изучая этикетку. Бровь стремительно взметнулась вверх.       — Серьёзно? Эльфийское вино из моего погреба? Мало того, что ты заявляешься раньше меня в поместье, так ещё и без зазрения совести распиваешь дорогущий алкоголь. Скажи, пожалуйста, ты вообще стыд потерял?       Драко осуждающе взглянул на него, но взмахом палочки призвал второй бокал и наполнил его насыщенно-рубиновой жидкостью.       — Между прочим, ты мог бы поблагодарить меня за то, что я так сильно о тебе беспокоюсь, что сломя голову после работы сразу мчусь в поместье.       — Возможно, именно поэтому у меня складывается впечатление, что я с одного сеанса попадаю сразу на другой — на алкотерапию с целителем Забини.       Блейз фыркнул и демонстративно сделал глоток.       — Вино в приятной компании однозначно полезнее креплёного Огденского, выпитого в гордом одиночестве.       — Ага. Особенно, если это эльфийское вино тысяча девятьсот семидесятого года. Тогда этого божественного напитка выпустили настолько мало, что в нынешнее время случайно наткнуться на него можно далеко не в каждом приличном погребе.       В камине вспыхнуло зелёное пламя, и появился Тео. Драко испытал дежавю. Его дни становились похожи один на другой. Хотя, по правде говоря, они и раньше-то не отличались особым разнообразием.       — О, мой лучший друг! Снова после какой-нибудь тайной встречи с девушкой, чьё имя нельзя называть? — ухмыльнулся Драко, вальяжно устраиваясь в кресле.       Тео занял кресло напротив и призвал к себе бокал.       — Увы. Сегодня я весь твой.       — Какая честь! Я, конечно, разделяю твоё разочарование, ведь мы с Блейзом не такая приятная компания, как мисс Грейнджер, правда?       Нотт на секунду замер, поднимая на него глаза.       — Она тебе рассказала?       Драко торжественно кивнул. Тео поставил бутылку и, поднеся бокал к губам, сделал глоток вина.       — Я что-то пропустил? Как малыш Нотт связан с повелительницей твоих снов, Гермионой? — нетерпеливо поинтересовался Блейз.       — О, ты не знаешь, — почти пропел Малфой. — Загадочной незнакомкой со вчерашней встречи оказалась Грейнджер. Малыш Тео проводил время с ведьмой, которая украла моё сердце, и совершенно случайно забыл упомянуть об этом.       Нотт закатил глаза.       — Брось. Не ломай комедию, если уже знаешь обо всём.       — О чём, во имя Мерлина, речь? — Блейз всё ещё оставался единственным, кому недоставало информации, и потому нервно постукивал по ножке бокала.       Драко сделал несколько нарочито неторопливых глотков и только потом соизволил поделиться:       — Грейнджер виделась с Тео, чтобы узнать, помню ли я о том, как закончился тот вечер в баре, когда вы двое бессовестно нарушили нашу пятничную традицию и не пошли со мной. Оказалось, что один важный элемент отсутствует в моей памяти, — он сделал многозначительную паузу, переводя взгляд с одного друга на второго.       — Ну, — поторопил Блейз.       Малфой помолчал ещё немного, подогревая интерес.       — Мы целовались. С Грейнджер.       — Цело… ЧТО? — тёмно-карие глаза расширились до удивительного размера. — ЦЕЛОВАЛИСЬ С ГРЕЙНДЖЕР? Серьёзно?! Какого чёрта я узнаю об этом последним? — голос Забини полнился детской обидой. Ему оставалось только скрестить руки на груди и надуть губы, чтобы воссоздать живописную картину обиженного на весь мир ребёнка. — И ты… молчал всё это время? А Тео знал?       — Я узнал только вчера, — степенно произнёс Нотт. — Грейнджер долго ходила вокруг да около, прежде чем назвала истинную причину, почему пригласила меня. Я сказал, что Драко ни о чём подобном не упоминал.       Блейз снова уставился на Малфоя.       — Можешь не сверлить меня взглядом. Я узнал об этом и того позже — пару часов назад.       Забини недоверчиво нахмурился.       — Погоди, ты серьёзно не помнишь, как целовал Грейнджер?       Драко покачал головой. На губах Блейза начало зарождаться подобие ухмылки.       — Ты, блядь, умудрился засунуть свой язык в рот Гермионы — света очей твоих — Грейнджер и позабыть об этом? — теперь это была самая настоящая ухмылка. — Как по мне, то, что какое-то заклинание угодило в тебя и сделало полукотом, — не самый большой провал в твоей жизни. Вот это самый настоящий провал, приятель.       Тео усмехнулся, а Малфой недовольно поджал губы. На самом деле это, действительно, был полный провал. Как в памяти, так и в жизни. Поцеловать кого-то, кого ты давно хотел, и потом не вспомнить об этом как минимум эпично.       — Ты так не считаешь? — бровь Блейза выразительно взлетела вверх.       — Я считаю, что у меня станет на одного лучшего друга меньше, если вместо слов поддержки я буду вынужден слушать едкие парирования.       — О, прекрати. Я знаю, ты любишь меня так же, как и моё великолепное чувство юмора. Так что насчёт Грейнджер и пьянящих поцелуев? Надеюсь, твой язык у неё во рту вёл себя поистине неподобающе?       Тео рассмеялся и сделал глоток вина.       — Полагаю, одно то, что наш Драко поцеловал даму своего сердца и благополучно позабыл об этом, уже является неподобающим поступком для настоящего джентльмена.       Малфой послал Нотту уничтожающий взгляд.       — Я был немного пьян. Грейнджер тоже. Уверен, то, что Гермиона называет поцелуем, могло быть случайным и абсолютно невинным прикосновением.       Тео и Блейз одновременно фыркнули. Чёртовы скептики.       — Всё бы хорошо, только ты, до одури втрескавшийся в Гермиону, и невинность — взаимоисключающие понятия.       — Мерлин, никакого такта… — пробормотал Драко на крайне возмутительное замечание итальянца. — Должен ли я напомнить, что не просто хочу трахнуть Грейнджер, но и то, как она мне, чёрт возьми, сильно нравится? Два грёбаных года.       — Это не мешает твоему языку вести себя непристойно, — как ни в чём не бывало сказал Забини. — Кто считает так же? — Нотт и Блейз вскинули руки. — Единогласно.       — Вы оба — придурки, — он попытался выглядеть серьёзным, но уголок губ предательски дёрнулся и изогнулся в улыбке. — Я даже приблизительно не представляю, каким мог быть поцелуй с ней. Возможно, какая-то часть меня действительно вела себя не самым джентльменским образом.       — Совсем не джентльменским, — шепнул Блейз, и Тео в ответ подмигнул ему.       Малфой закатил глаза.       — Даже если так, я не узнаю об этом.       — А что насчёт Грейнджер? — поинтересовался Нотт. — Судя по всему, алкоголь не лишил её памяти о вашем первом поцелуе.       Драко нахмурился.       — Я никогда не стану спрашивать Гермиону, как это было.       — Почему же? — без тени иронии полюбопытствовал Забини.       — Потому что невежливо забывать о поцелуях с девушками, а потом спрашивать у них, как всё прошло, Блейз.       — Окей. Ты не собираешься её спрашивать. А что, во имя Салазара, ты вообще собираешься делать? Ты узнал, что целовался с ней… и? Каков план действий?       Малфой сильнее сдвинул брови. Он послал Забини очень многозначительный взгляд, и, едва до Блейза дошёл смысл этого выражения, его черты отразили крайнюю степень понимания. Точнее, непонимания.       — Ты, блядь, шутишь? — изумился он. — Хочешь сделать вид, что ничего такого не произошло? Это твой грёбаный — очередной — шанс сдвинуть ваши отношения с мёртвой точки. И ты собираешься так нелепо его упустить?       — Я пообещал Грейнджер, что поцелуй не скажется на наших сеансах.       Блейз прикрыл глаза рукой, явно переживая испанский стыд.       — Наш друг — идиот, — вздохнул Тео и обновил вино в бокалах.       — А что, ради Мерлина, я должен был сделать? — ощетинился Драко. — Мы были пьяны, она бы никогда не подумала, что это… серьёзно, — разочарованно закончил он и пригубил рубиновую жидкость.       — Так в чём проблема? Поцелуй её в любое другое время, чтобы Грейнджер поняла, что всё по-настоящему, — с непривычной серьёзностью произнёс итальянец.       Малфой отставил бокал в сторону.       — Твою мать, приятель, на твоём счету десятки успешно пройденных аврорских спецопераций. Не говоря уже о том, что, когда ты играешь за команду Аврората по квиддичу, тебе удаются самые сложные финты. Ты — человек, который не боится рисковать, но трусит сделать первый шаг к девушке, которая действительно нравится. Что, чёрт возьми, с тобой не так?       Драко стиснул челюсти, прежде чем ответить. Несмотря на недавно выпитое вино, в горле стало сухо.       Словно он сам не размышлял о своём бездействии тысячу раз.       — Что, если я признаюсь, а это окажется не взаимно? — тихо начал он. — Что, если она сведёт наше общение к минимуму? Я всегда думал, что у меня есть шанс. Был уверен, что в один прекрасный день приглашу её на свидание: она будет привычно краснеть от смущения, но согласится, и всё будет… как у людей. Но теперь, с этими переменами во внешности, сложно поверить, что Гермиона захочет меня такого.       — То, что она сама взялась за твоё дело, ни о чём тебе не говорит?       — Только то, что я представляю для неё научный интерес, так удачно подвернувшийся под руку.       Комнату объяло сосредоточенное молчание.       — Я так не думаю, — спустя некоторое время изрёк Тео. — Да, твой случай уникален, но в карьере Грейнджер встречалось много чего интересного, с чем она могла бы работать напрямую. Но её заинтересовал ты. Возможно, есть нечто большее, чем она руководствовалась, когда взяла твоё курирование на себя.       — Плюс она инициировала физический контакт. Тактильность только подтверждает подлинный интерес.       — Она просто использовала это как метод привести меня в чувства.       — Допустим, — согласился Забини. — Что насчёт сегодня? Какие-нибудь прикосновения? — его бровь взметнулась вверх.       — Да.       — Мы жаждем подробностей, Драко.       Малфой закусил губу, вспоминая сегодняшний сеанс.       — Я возбудился, когда она трогала мои уши. А потом… она обняла меня.       — Так, к моменту возбуждения мы непременно вернёмся чуть позже. Обняла в рамках исследования?       — Да. Нет. Не знаю, — он вздохнул. — Я спросил у неё про детей. Нет никаких шансов, что они будут обычными. Это навело меня на множество отягощающих мыслей, и Грейнджер… обняла меня. В качестве поддержки, я полагаю.       — А я полагаю, что тут кто-то просто не хочет замечать очевидное, — Нотт поставил опустошённый бокал на столик. — Ты ей нравишься. Она ищет повод лишний раз прикоснуться к тебе. Это ясно как день. К тому же она пригласила меня, чтобы узнать, помнишь ли ты о вашем поцелуе.       — И?       — Никто не переживает о случайных поцелуях, Драко. Грейнджер краснела передо мной двадцать минут, прежде чем рассказала всё начистоту. Ей было важно то, что произошло между вами в тот вечер. И ей нужно было знать, помнишь ли ты об этом, чтобы понять, как вести себя с тобой. Но, вместо того чтобы признаться ей в своих чувствах, как только ты обо всём узнал, ты согласился закрыть на это глаза, — Тео одарил его выразительным взглядом. — Ты крупно облажался, приятель.       Кошачий хвост дёрнулся, когда Малфой уловил зерно истины в словах друга. Судьба в который раз предоставляла ему шансы действовать и больше не медлить, а он снова и снова упускал их, страшась отказа. Что было неудивительно, особенно теперь, когда он стал выглядеть немного иначе. Но так не могло продолжаться до бесконечности.       В конце концов, если тянуть до последнего, то в один прекрасный момент можно дождаться того, что у Грейнджер кто-то появится, а он так и не узнает, был ли у него шанс. В какой-то степени это было хуже отказа. Даже сама мысль об этом заставляла его внутренне съёживаться. В понедельник вечером, когда Гермиона сказала, что у неё запланирована встреча, по его спине пробежал холодок.       К счастью, вчера это оказался Тео. Что, если завтра это будет кто-то другой? Кто-то, кто захочет быть с Грейнджер и окажется более решительным, чем он?       — Блядь, — выругался Драко. — Мне срочно нужно ещё вина.       Бутылка тут же оказалась в его руках, и он разлил остатки алкоголя по бокалам.       — Сходить за ещё одной порцией успокоительного в твой винный погреб? — любезно поинтересовался Забини.       — Чёрт возьми, да.       Блейз довольно сверкнул глазами и, подорвавшись с дивана, покинул гостиную.       Драко провёл указательным пальцем по краю бокала. Тео делал неторопливые глотки. Даже огонь в камине, казалось, трещал тише обычного.       — Я не знаю, почему с Грейнджер всё… так.       — Ты когда-нибудь влюблялся по-настоящему? До Гермионы?       — Не так сильно, наверное.       — Вот и ответ на все твои вопросы. Абсолютно нормально бояться отказа тех, кого хочешь видеть рядом с собой. Но этот страх так же должен быть тем, что подтолкнёт нас к действиям. Невозможно что-то узнать, пока не спросишь.       — Салазар, — усмехнулся Драко, — если Забини мой личный алкоцелитель, то ты тянешь на весьма достойного колдопсихолога.       — Часто мы раздаём другим те советы, которые на самом деле нужны нам, — туманно произнёс Нотт и, подняв бокал, отсалютовал.       Малфой улыбнулся и сделал глоток, обращая взгляд к огню. Удивительно было наблюдать, как всё меняется в этой жизни: он сам, его окружение, мировоззрение и сознание.       Он сдружился с Блейзом на пятом курсе. Позже появился Тео. И это была действительно та дружба, о которой мечтают многие. Драко повезло, что он смог испытать её на себе. В горе и в радости, в самых идиотских поступках, нелепых ситуациях — всегда рядом. Ещё одно достижение, которым он гордился.       — Не поверишь, — сияющий Блейз впорхнул в комнату, — я нашёл бутылку вина тысяча девятьсот пятидесятого года. Мне кажется, она просто умоляет о том, чтобы мы её выпили.        Драко усмехнулся.       — Разумеется, ты нашёл именно её. Ведь не зря же я отдал за неё хренову тучу галлеонов.       — Для лучших друзей ничего не жалко, правда? — подмигнул Забини, плюхаясь на диван.       — Правда. Даже если это «ничего» почти вдвое старше любого из нас. Так что, будь добр, отнесись к этому вину почтительно.       — Всенепременно. Полагаю, именно за этой бутылочкой непревзойдённого эльфийского напитка ты и поделишься с нами интереснейшей историей о том, как шаловливые пальчики Грейнджер довели тебя до возбуждения.       Он страдальчески простонал, прикрывая рукой лицо.       — Мы действительно должны говорить об этом? — Малфой сквозь пальцы взглянул на Блейза, потом на Тео. У обоих на губах играла ухмылка, однозначно не подразумевающая ответа «нет».       — Прости, приятель, но не только Гермионе интересно, как у тебя отныне всё устроено. Не ради любопытства, а ради расширения кругозора, поведай нам о прелестях кошачьей жизни.       Драко применил к бокалу очищающее заклинание, чтобы Блейз мог наполнить его новым сортом вина.       — Я всё ещё не считаю нужным делиться с вами подробностями, но раз уж вы всё равно не отстанете, будем считать, что это вино развязало мне язык.       Блейз потёр руки в предвкушении занимательной истории, и они с Тео взяли бокалы в руки, устраиваясь поудобнее на своих местах.       Драко посмотрел на них из-под чёлки и смиренно вздохнул. Вечер снова обещал быть длинным. И задушевным.

***

      Лишь за полночь они покинули гостиную. Драко пришлось оставить друзей у себя, чтобы тех случайно не расщепило при аппарации, или они не улетели по каминной сети мимо своих домов. Благо в поместье было предостаточно гостевых комнат, чтобы уложить пьяных слизеринцев спать.       Дом Малфоев воистину был огромен, и Драко на самом деле радовался тому, что Блейз с Тео остались у него. Он как раз рассуждал об этом, когда рухнул в кровать и натянул на себя одеяло.       Мэнор предназначался для большой семьи. Для того, чтобы обладатели поместья могли собирать в нём всех друзей и родственников. Или устраивать светские и благотворительные приёмы. Особняк не был пригоден для проживания одного-единственного человека, которым в данном случае являлся Драко. Да, в конце октября должны вернуться из Франции его родители, и это уже что-то, но… не совсем то. Точнее, совсем не то.       Всё-таки приближение отметки в тридцать лет — ну и ещё, возможно, несколько бутылок вина, натолкнувших на философские размышления — заставляло Драко утвердиться в желании создать собственную семью. Ведь всегда приятно возвращаться к кому-то очень важному после изматывающего рабочего дня. Засыпать с кем-то рядом. Даже просто утыкаться лицом в родное плечо, когда настроение близится к отметке «хуже некуда». Или, наоборот, заряжать своей энергией и энтузиазмом кого-то ещё, когда всё несказанно хорошо. Обниматься и целоваться до потери пульса с любимым человеком.       Да, возможно, для кого-то всё это звучало как мечтательная чепуха из уст героя какого-нибудь магловского бульварного романа, но Малфой — что бы кто ни говорил — верил в подобные глупости. В детстве, когда Нарцисса читала ему сказки, он выучил, что любовь всегда побеждает. Даже если на пути не всё гладко, она поможет преодолеть любые препятствия. Конечно, тогда ему только-только исполнилось четыре, и он проникся темой всесильной любви куда острее, так как был во сто крат наивнее, но эта вера до сих пор жила в нём. Пусть в некоторые моменты она притуплялась, но никогда полностью не исчезала из его сердца.       В конце концов, у него перед глазами был живой пример — родители. Нарцисса и Люциус любили друг друга, и Драко, как никто другой, это видел. Замечал. Во взглядах, прикосновениях и улыбках. Им не нужно было ежесекундно клясться друг другу в любви, чтобы Малфой, будучи ещё совсем маленьким, поверил в существование столь возвышенного чувства.       Насколько бы неверные решения ни принимал отец, Нарцисса была рядом и ни разу не отвернулась от него. Она не копила в себе обиды и всегда находила в сердце место прощению. Люциус был далёк от идеала отца, но делал всё возможное, чтобы быть достойным мужем. Как истинный мужчина, он боготворил Нарциссу и готов был пойти на всё, чтобы защитить её и свою семью. Даже если ради этого требовалось сознательно втянуть себя в неприятности.       В общем, Малфой вырос с уверенностью, что его отношения с женщиной будут похожи на те, что он наблюдал в своей семье. Конечно, его характер был отнюдь не простым, но разве для семейной жизни годятся лишь те люди, которых можно назвать покладистыми? Как бы то ни было, Драко верил, что однажды у него всё будет именно так, как у родителей. И он хотел, чтобы так оно и было.       Просто до некоторых пор это всё казалось чем-то невероятно далёким: словно должно произойти с какой-то другой версией Драко — более взрослой, серьёзной и осознанной. Будто в один момент произойдёт щелчок, когда он станет человеком, полностью готовым к семейной жизни. Однако время шло, никакой внезапной перемены в личности не свершилось, и Драко понял, что именно ему всё-таки предстоит взять на себя такую ответственность.       Всё чаще его посещала мысль о том, что он хочет — и, главное, морально готов — попытаться выстроить с кем-то длительные отношения, которые в перспективе к чему-то приведут.       Не то чтобы он стал идеальным мужчиной, за которого каждая ведьма жаждала бы выйти замуж, но совершенно очевидно, что он больше не являлся и тем избалованным мальчишкой времён Хогвартса. Драко не отрицал, что некогда был им, но не теперь. Тогда казалось, что мир вертится вокруг него, что все ему что-то должны и чем-то обязаны. Конечно, эта иллюзия давно развеялась. Нынешний Малфой прекрасно понимал: чтобы что-то получить, нужно отдать взамен столько же, если не больше. И он готов был отдавать. Хотел о ком-то заботиться.       Очень немногие знали, что Драко умел готовить, не прибегая к волшебной палочке. Когда-то это занятие помогло ему побороть тревожность, преследовавшую его в течение нескольких послевоенных лет. Процесс готовки был схож с варкой зелий, которыми он увлекался в Хогвартсе, и оказался чем-то сродни медитации. Малфой любил и хотел готовить для кого-то, кто оценит это по достоинству.       Грейнджер, к примеру, обожала лапшу. Она часто заказывала её в офис во время обеденного перерыва. Стоило Драко заметить, что ей нравится это блюдо, как он тут же нашёл кучу потрясающих рецептов и опробовал их на деле. На сегодняшний день в его кулинарном арсенале имелось свыше десяти вариаций приготовления лапши. Только Гермионе ещё не представлялся случай её испробовать. Ведь она даже не подозревала о его кулинарных способностях.       Малфой повернулся на бок, подминая под голову подушку. Сон потихоньку одолевал его, но мысли всё ещё поддерживали бодрствование. При взгляде на пустующую половину матраса он с тоской отметил, что даже его кровать слишком велика для одного человека. Грейнджер бы восхитительно смотрелась рядом, на правой стороне. Буйные кудри лезли бы ему в лицо, но он всё равно обнимал бы её, как самое дорогое, что у него есть.       Драко тихо вздохнул и закрыл глаза. Будь он чуть смелее, возможно, мечта о Гермионе, спящей на соседней половине кровати, стала бы немного ближе к реальности. С мыслью о том, что у него есть ещё три дня в обществе Грейнджер, он, наконец, уснул.