Все без ума от котиков

      Каждому человеку так или иначе снятся сны. Какие-то из них запоминаются, какие-то — нет. Есть сновидения, которые нас пугают, а есть те, что представляются настолько реалистичными и прекрасными, что не хочется просыпаться.       Драко не хотелось просыпаться. Он всё ещё переживал чудесный сон, включающий в себя объятия с Гермионой, её пушистый хвост, обвивающий его тело, и собственную утреннюю эрекцию.       Малфой не сомневался, что это сон, потому что, во-первых, они с Грейнджер никогда не спали в одной постели, во-вторых, у неё не было кошачьего хвоста, а в-третьих… В-третьих, Драко нравилось тешить себя мыслью, что если всё это — плод его воображения, то ему не следует стесняться отзывчивости организма на присутствие Гермионы.       Вымышленной Гермионы, конечно же.       Более того, он даже мог поплотнее прижаться к ведьме из страны своих развратных фантазий и разбудить её — в своём сне, разумеется — каким-нибудь совершенно непристойным образом.       Драко вжался телом в донельзя реалистичную Грейнджер, разыскивая ладонью какую-нибудь лазейку, позволяющую ему пробраться к её животу. Спустя несколько секунд, потраченных на это увлекательное занятие, он нащупал резинку шорт и поднырнул под неё, касаясь подушечками пальцев разгорячённой кожи.       Поразительно. Гермиона снилась ему довольно часто, но ещё никогда не была такой тёплой и реальной, как сейчас. Малфой даже ощущал этот восхитительный аромат, который всегда преследовал его вблизи Грейнджер.       Оставалось только молиться, чтобы сновидение не развеялось. Чтобы никто не стал ломиться в дверь, требуя завтрак. Или его собственный разум не решил неожиданно пробудиться, лишая Малфоя этих прекрасных минут рядом с Гермионой.       Мифической Гермионой, конечно же.       Пальцы Драко увлечённо исследовали нежную кожу живота до тех пор, пока не переключились на тазовую косточку. Напряжение в штанах становилось всё явственнее, и ощущение того, что он прижимается пахом к заднице Грейнджер, лишь способствовало укреплению и фиксации данного положения.       Просто потрясающе, насколько реалистичным всё грезилось: гладкость тела под его ладонью, шёлковая ткань спального комплекта, волосы, щекочущие его подбородок и пахнущие самым восхитительным образом. А тихий вздох, который она издала, стоило ему очутиться в опасной близости к трусикам, и вовсе вскружил Малфою голову.       Он, несомненно, довёл бы дело до конца, если бы не уловил странное шевеление возле члена. Доли секунды хватило, чтобы полусонное сознание прошибло понимание: всё происходит наяву.       Драко распахнул глаза так широко, словно по его телу пустили ток в двести двадцать вольт, и тут же наткнулся на шоколадные локоны, буйно вздымающиеся перед его лицом.       Это была не его комната, но это определённо был его дом. Одна из гостевых, что находилась по соседству с его собственной спальней.       Разум стремительно пробудился и начал генерировать информацию. Необъяснимое движение внизу живота, вызывающее всё больше вопросов, лишь усилилось, подкрепляя осознание реальности.       Малфой слегка отодвинулся, чтобы понять, что именно шевелится рядом с его гордо поднятым достоинством, и мгновенно получил ответ, когда хвост Гермионы втиснулся между их телами и промелькнул у Драко перед лицом.       — Твою ж мать… — пробормотал он, едва пушистый кончик защекотал челюсть.       Малфой прикусил язык, сообразив, что его рука до сих пор в шортах Грейнджер. Если Гермиона застанет его за этим делом, то…       Мерлин, он страшился самой мысли о том, что произойдёт, проснись Гермиона прямо сейчас, когда его пальцы находятся у средоточия её женственности.       Ему надлежало убрать руку. Но он даже боялся лишний раз сделать вдох, не говоря уже о том, чтобы двигаться. И нет, дело было не в том, что Драко хотел продлить это мгновение доселе небывалой близости.       Малфои были джентльменами — об этом подобало помнить. И они уж точно не лазили к женщинам — с которыми даже не встречались — в трусики, пока те спали. Не приходилось сомневаться, Драко стал первым, кто запятнал честь семьи.       Сделав глубокий вдох, он нашёл в себе решимость вытянуть руку и до смерти перепугался, когда Грейнджер зашевелилась, переворачиваясь на другой бок.       В какой-то мере это помогло ему более ловко выскользнуть из её шорт. И хотя сердце так и норовило выскочить наружу, Драко сумел притвориться крепко спящим на случай, если Гермиона собирается отчитать его за ужасающе неподобающее поведение.       Он старательно изображал ровное дыхание на пару с расслабленным и ни в чём не повинным видом, когда с облегчением понял, что Грейнджер не застукала его за этим вопиющим бесстыдством.       Малфой приоткрыл сначала один глаз, затем другой, чтобы найти её мирно спящей и возмутительно очаровательно посягающей на границы его личного пространства. Беззастенчиво устроившейся практически на его подушке.       Тёмные волосы были растрёпаны и взлохмачены, а на щеке красовался след ото сна, но она выглядела как воплощение той женщины, которую Драко хотел видеть рядом с собой. Даже больше — Гермиона была той самой женщиной.       Он облегчённо выдохнул, вознося мысленные благодарности всем святым за то, что его грязный секрет остался при нём. Одной проблемой меньше.       Зато вторая проблема — в его собственных трусах — оставалась довольно непоколебимой. И очевидно бодрой. Это в принципе была самая бодрая составляющая его тела, ведь в ранних подъёмах ей не было равных.       Впрочем, как бы гордо это ни звучало, Малфою следовало разобраться с приподнятым настроением своего организма до пробуждения Грейнджер. Просто для того чтобы не ставить их обоих в неловкое положение.       Всё, что ему требуется, — незаметно ускользнуть куда-нибудь в уединённое место. Личная спальня. Ванная. Салазар, да в Мэноре куча подходящих мест. Любое подойдёт.       Стоило Драко отогнуть край одеяла, как девичья рука обхватила его за шею. Гермиона уткнулась лицом в его предплечье, предупреждая всякую возможность бегства.       Ладно. Между их нижними частями тела хотя бы оставалось расстояние в четыре дюйма. Было бы куда проблематичнее, если бы Грейнджер…       Блядь.       Он судорожно втянул носом воздух, когда разгорячённое сном тело прижалось к нему вплотную. Кажется, где-то там, наверху, бог возбуждения скооперировался с богом проверки на выдержку, и теперь они вместе тихонечко смеялись над ним.       Выждав полминуты в раздумьях над жестокостью покровителей секса, Малфою ничего не оставалось, как целомудренно приобнять Гермиону за талию и закрыть глаза, в попытке сосредоточиться на чём-нибудь максимально невозбуждающем. На чём-то, что всегда охлаждало его пыл. Таких вещей были десятки. Так какого чёрта сейчас в голову не приходило ни одной?       Да здравствует новый день, в очередной раз наполненный сексуальным воздержанием!       Драко смиренно вздохнул, чмокнул Грейнджер в макушку и, прижавшись лбом к её лбу, стал думать о магических существах, которые казались ему неприятными. Докси, соплохвосты, мурлокомли и снова докси. Круг замкнулся, однако напряжение в паху явно стало ослабевать. И, как ни странно, в этот момент это было хорошей новостью.

***

      Когда он открыл глаза в следующий раз, Гермионы не было рядом. Но постель всё ещё пахла ею, поэтому Драко ни на секунду не усомнился, что все последние события ему не привиделись.       Он ущипнул себя за переносицу, дабы окончательно пробудиться. Хотелось верить, что Грейнджер не проснулась с ощущением чего-то неприлично твёрдого, упирающегося ей в бедро. И хотя это указывало лишь на то, что Малфой — здоровый мужчина с отлично функционирующим организмом, Гермиона могла не разделить подобной радости.       Приподнявшись на локте, Драко заглянул под одеяло, чтобы убедиться в отсутствии возбуждения. Да, его мнительность достигла таких высот, что он не доверял даже собственным ощущениям.       — Привет.       Голос Грейнджер, донёсшийся слева, заставил его вздрогнуть и дёрнуть одеяло обратно на себя. Он так резко повернул голову, что ощутил хруст шеи.       Если Гермиона и задалась вопросом насчёт того, что именно он рассматривал под одеялом, то тактично промолчала.       — Привет.       Пряди волос у её лица были влажными, а пижама вновь обратилась платьем.       — Я воспользовалась твоей ванной, надеюсь, ты не возражаешь, — она переступила с одной ноги на другую, и Малфой мысленно не смог не отметить, как ему нравится вид босой Грейнджер во вчерашнем наряде. Словно у них была очень занимательная ночь.       Так, стоп. Ему полагалось отбросить все помыслы — до единого — о Гермионе и чём бы то ни было, где есть слова «занимательная» и «ночь».       Кончик её кошачьего уха дёрнулся, и Драко пришёл к выводу, что Грейнджер выглядела бледнее обычного. Помявшись у двери в ванную, она подошла к кровати и села на край. Судя по тому, что её взгляд стал гипнотизировать собственные колени, Гермиона избегала смотреть на него.        — Ты в порядке? — он занял полувертикальное положение, подмяв под спину подушку.       — Да, — кивнула она, но в следующую же секунду поморщилась и мотнула головой. — Нет. Я… — Гермиона прижала кончики пальцев ко лбу. — У тебя есть что-нибудь от головной боли? — отняв руку от лица, она наконец подняла на него глаза.       Следующий вопрос противоречил хорошим манерам любого аристократа, однако Малфою следовало уточнить:       — От головной боли или от похмелья?       Чтобы смягчить предполагаемое невежество, он бросил на неё максимально невинный и очаровательный взгляд из-под чёлки, тот самый, от которого таяли женские сердца.       Грейнджер усмехнулась, но, кажется, даже это простое действие далось ей с большим трудом.       — От похмелья было бы просто замечательно.       Драко улыбнулся в ответ и спустил ноги с кровати.       — Как мало надо девушке после ночи со мной: не кофе или завтрак в постель, а всего-навсего антипохмельное зелье. Я всегда подозревал, что ты с причудами, Грейнджер.       Гермиона спрятала взгляд в кудрях, однако Малфой всё равно успел заметить её смущённый вид.       — Идём на кухню. Напою тебя зельем и накормлю завтраком.

***

      Драко краем глаза косился на Гермиону, что сидела напротив и безучастно крутила в руках тост с яйцом и беконом. После принятого зелья к ней вернулся прежний цвет лица, но она выглядела необычайно отстранённой.       — Тебе не нравится? — осторожно поинтересовался он, когда прожевал очередной кусочек хрустящего хлеба и промокнул губы салфеткой. Даже с чрезмерной придирчивостью Малфоя завтрак казался идеальным на вкус. Возможно, Грейнджер была более требовательна к утреннему приёму пищи. — Я могу приготовить что-нибудь другое.       Гермиона подняла на него глаза, и Драко постарался не выдать разочарования тем фактом, что его кулинарные умения не впечатлили Грейнджер. Потому что в какой-то степени они были его визитной карточкой.       — Что? — рассеянный взгляд блуждал по его лицу, и Малфой понял, что она пропустила вопрос мимо ушей.       — Тост. Тебе не нравится?       Глаза Гермионы молниеносно расширились, и она усиленно затрясла головой.       — Нет-нет. Завтрак потрясающий! Ты великолепно готовишь. Просто… — из неё вырвался тяжёлый вздох. Она вернула тост на тарелку и вытерла руки.       Пауза затянулась достаточно надолго, чтобы Драко спросил напрямую:       — Тебя что-то беспокоит? Ты плохо себя чувствуешь? Зелье не работает?       Последний вопрос был донельзя глупым, ибо данная вариация антипохмельного зелья была безукоризненной. Драко, Тео и Блейз не раз испытывали на себе его чудодейственный эффект.       Грейнджер опустила взгляд в тарелку с остывающим завтраком, и Малфоя охватило внезапное волнение. Что, если Гермиона всё-таки в курсе его утреннего самоволия? Вдруг ей известно, где блуждала его рука этим утром? Или она всё же застала его в возбуждённом состоянии? Что, если всё это казалось и до сих пор кажется ей… отталкивающим?       Мерлин, Драко сгорит со стыда, если ему придётся объясняться с нею ввиду этого. А потом, когда она уйдёт, оставив его одного — отчитанного, с разбитым сердцем и растоптанными мечтами, он, наверное, просто умрёт от знания того, что Грейнджер его не хочет. И никогда не хотела. И что ей неприятна даже мысль об этом.       А если Малфой всё-таки переживёт этот позорный момент, то ему придётся уволиться из Министерства, уехать в другую страну и…       — Я кое-чего не помню.       От волнения Драко чуть не подавился собственным дыханием. Он закашлялся, стараясь осознать услышанное.       — Ты… что?       Он себя чувствовал — и, вероятно, выглядел — круглым дураком, переспрашивая её, однако это являлось прекрасной возможностью убедиться, что у него не слуховые галлюцинации.       — Не помню. Кое-что, — тихо повторила она и стала водить указательным пальцем по столешнице. — Не то чтобы полный провал, но… — Гермиона замолчала и, уперев локти по обе стороны от тарелки, уронила голову на руки. — Нет. Это именно чёртов провал. Я ничего не помню.       Её лицо заслонили кудри, но даже по отчаянью в голосе Малфой понял, что дела плохи.       Он облизал пересохшие губы. Его ещё не перестало лихорадить от собственных мыслей, которые он в себе развил и которые чуть не раздавили его подобно многофунтовому снежному кому.       Правда, теперь, когда Грейнджер сказала, что у неё частичная амнезия… Возможно, ему не стоит терзаться виной об утренних непристойностях? Да, было крайне неправильно испытывать облегчение от её забытья, но… именно чувство теплящейся надежды Драко сейчас и взращивал в себе. Панический узел в груди немного ослаб.       — О каком отрезке времени речь? — осипшим голосом уточнил он.       Гермиона вздохнула. Пульс Малфоя отбивал какой-то замысловатый ритм на протяжении всех мучительных секунд ожидания.       — Вечер. Ночь.       Как человек, у которого в арсенале имелось потерянное воспоминание, Драко по-настоящему сочувствовал ей. Но как человек, который по чистой случайности засунул руку в её шорты и боялся, что она узнает об этом, он впервые за последние десять минут вдохнул полной грудью.       — Я помню, как Джинни пыталась заставить меня пойти потанцевать. Помню, что мне не понравилась эта идея, и я сопротивлялась, — Грейнджер пожевала губу и посмотрела на него. — Я танцевала?       В робком голосе крылось столько надежды на отрицательный ответ, что Малфой на секунду задумался, должен ли соврать ей.       Но нет. Он не собирался вводить Гермиону в заблуждение.       Драко отодвинул тарелку в сторону и, сцепив пальцы, положил руки на стойку.       — Да. Немного.       — Годрик правый… — пробормотала она, смущённо опуская ресницы на мгновение. — Одна?       Малфой никогда не хотел быть тем, кому придётся говорить ей то, что она предпочла бы на самом деле не слышать.       — С мужчиной, — он взглянул на неё из-под чёлки.       Даже если Гермиона не помнила, Драко собирался по её реакции определить, был ли ей приятен этот контакт. Хотя бы сам факт того, что она находилась в объятиях другого человека.       Судя по неподдельному ужасу на её лице, эта часть вечера не показалась ей привлекательным воспоминанием. В связи с чем градус ревнивого хищника внутри Драко опустился с тигра до лесного кота.       — С мужчиной? — она повторила это с такой интонацией, словно Малфой сказал ей, что она танцевала фокстрот с соплохвостом или водила хороводы с пикси. С её прекрасного лица схлынули все краски, оставив лишь мертвенную бледность. — На твоих глазах?       Драко впал в ступор, пытаясь понять, что её тревожило больше: то, что она танцевала с кем-то, или то, что это происходило у него на виду.       — Да. Но это длилось совсем недолго, — добавил он, надеясь, что сможет унять излишние треволнения Грейнджер по этому поводу.       Она закрыла лицо ладонью в глубоком отчаянии, а затем, глубоко вздохнув, выпрямилась. Её вид показался ему слишком решительным для девушки, которая пару секунд назад выглядела убитой новостями о вчерашнем вечере.       — Мне срочно нужно к Джинни.       Гермиона слезла с барного стула и поразительно твёрдой походкой направилась к выходу из кухни.       Малфою понадобилась секунда, чтобы сорваться вслед за ней.       — Что… Грейнджер… зачем?       Она не остановилась.       — Я собираюсь проклясть чёртову Джиневру Поттер.       Боевая Гермиона выглядела до безумия… сексуально. Драко даже на мгновение оцепенел, глядя ей вслед и наблюдая, как развеваются её волосы, которые ей каким-то чудом удалось привести в порядок. Как кошачьи уши направлены точно вперёд, а хвост независимо покачивается при каждом движении бёдер.       Он спохватился лишь тогда, когда она очутилась в опасной близости от прихожей.       — Чёрт, Грейнджер, постой! — рука схватилась за тонкое запястье до того, как Малфой составил план действий.       Он не знал почему, но интуитивно чувствовал, что отпускать полную решимости ведьму, желающую кидаться проклятиями, куда бы то ни было — плохая идея. Очень плохая идея.       Пальцы сжали запястье, но Гермиона, кажется, была так увлечена жаждой мести, что даже не смутилась, как сделала бы это по обыкновению.       — Я должна объяснить ей, насколько она ужасная подруга.       От бесстрастного тона по его телу взметнулась тёплая дрожь. Милостивый Мерлин, разъярённая Грейнджер была самой соблазнительной версией женщины, которую он когда-либо встречал в своей жизни.       — Да, я абсолютно согласен с тем, что Поттер поступила отвратительно, — однако она также оставила Гермиону на попечение Драко, благодаря чему они провели ночь вместе. — Но разве мы не собирались выяснить, какие ещё детали ускользнули из твоей памяти?       Он выпалил это как на духу, прежде чем подумал о последствиях.       Грейнджер замерла. На её лице, как в калейдоскопе, разом промелькнули мириады эмоций, и вся решимость рухнула вместе с дрогнувшими губами.       — Я… я к тебе приставала?       Её осипший голос в сочетании с вопросом заставили что-то внутри него перевернуться. Вероятно, то был его прежний мир, в котором не подразумевалось, что Гермиона вообще может к кому-то приставать.       — Ну-у… ты трогала мои уши. Немного.       Кажется, сегодня у Драко была такая фишка: что бы он ни сказал, в конце добавлял «немного». Как будто Грейнджер значительно полегчает на душе из-за этого ёмкого слова.       Она издала непонятный звук.       — Я не помню, — сдавленно проговорила Гермиона и в неверии замотала головой.       — Ты сказала, что тебе нравится их трогать, — уточнил Малфой, считая священной обязанностью напомнить ей об этом. — И что тебе нравится мой запах, — он отпустил её запястье и постучал указательным пальцем по местечку рядом с пульсирующей жилкой на шее, — вот здесь.       Карие глаза определённо не могли стать ещё больше, но всё же стали. По её коже было непонятно — собирается ли она побледнеть или покраснеть, потому что на фарфоровом лице выступили неровные пятна смущения. Видимо, даже сама Грейнджер не смогла определиться, пугает её этот факт или вгоняет в краску.       — Я… облизывала тебя?       Брови Драко взметнулись вверх помимо его воли. Гермиона опустила глаза, переминаясь с ноги на ногу. Босые ноги наверняка пронизывал холод мраморной плитки. Коря себя за невнимательность, Малфой предложил:       — Поговорим в гостиной?       Почти не раздумывая, она кивнула. Драко пропустил девушку вперёд и последовал за ней.       Они расположились перед камином по разные стороны дивана. Грейнджер поджала под себя ноги и огляделась. Судя по разочарованному виду, она не нашла то, что искала.       — Прости, у тебя нет… подушки? Когда я нервничаю, мне нужно чем-то занять руки. Это успокаивает…       Драко понимающе кивнул и достал палочку. Сняв с руки кожаный браслет, он преобразил его в небольшую подушку.       — Спасибо, — поблагодарила Гермиона.       С минуту они оба молчали, а потом одновременно заговорили:       — Так что насчёт…       — Нет, ты меня не облизывала, — к превеликому сожалению.       Карий взгляд наполнился надеждой.       — Честно?       — Честно, — усмехнулся он. — Я бы запомнил.       — Слава богу… — с нескрываемым облегчением выдохнула она, и Малфою даже стало порядком обидно, что эта мысль принесла ей столько душевного покоя. В конце концов, он не самый плохой вариант для того, чтобы заниматься такого рода развратом. — Я просто ужасно контролирую ситуацию, когда пьяна. Джинни в курсе этого, поэтому удивительно, что она оставила меня, зная об этой особенности, — Грейнджер замялась. — Что ещё?       Драко зачарованно наблюдал, как отблеск огня отражается в янтарной радужке.       — Ты пыталась улизнуть из бара и аппарировать.       Её глаза в ужасе расширились.       — Аппарировать? В таком состоянии?       Он кивнул.       — Тебя перехватил Блейз и привёл к нам.       — Боже, — простонала она, прикрывая глаза рукой от стыда. — Скольким ещё людям я испортила вечер?       Малфой чуть больше развернулся к ней.       — Ты никому не испортила вечер, Грейнджер, — он нахмурился. — С чего ты взяла?       — Тебе пришлось нянчиться со мной весь остаток пятницы. И теперь я трачу твоё время, выспрашивая о том, чего напрочь не помню. Уверена, у тебя есть занятия поинтересней, чем носиться с женщиной-кошкой, не умеющей контролировать себя под действием шотов и коктейлей.       — Шотов? Ты пила шоты?       — Да. Джинни уговорила меня.       — «Обливиэйт»?       — Не исключено.       — Проклятье, — он провёл ладонью по волосам и жёстко усмехнулся, бросая взгляд на огонь.       — Что смешного?       — Ничего, — Малфой покачал головой и снова посмотрел на неё. Она озадаченно хмурилась. — Тот пятничный вечер, о котором ты расспрашивала Тео… Тогда я тоже пил чёртов «Обливиэйт». Кажется, он реально вышибает память, — хмыкнул Драко.       — Какой кошмар! Господи, я не знала.       — Я тоже не знал. Но теперь мы в равных условиях. У каждого из нас есть одно потерянное воспоминание, — уголок его губ изогнулся в ухмылке.       — По-твоему, это забавно? — её возмущение было почти комичным. — Люди теряют память от алкоголя, в этом нет ничего весёлого…       — В этом — нет. Зато есть в том, что мы — два идиота, которые поочерёдно теряют кусочки пазлов своего сознания, а потом пытаются восстановить хронологию событий с помощью другого.      Он положил голову на спинку дивана и улыбнулся Гермионе. Её серьёзность сохранялась совсем недолго, сменившись ответной улыбкой на губах.       И Малфой уловил тот редкостный момент, когда их эмоциональные состояния, благодаря каким-то сложным космическим процессам Вселенной, совпали и уничтожили всяческое напряжение между ними.       — Просто скажи, что я не сделала ничего такого, чего могла бы стыдиться.       — Ничего такого, Грейнджер, — он не сводил с неё глаз.       Она слегка наклонила голову и смотрела на него прищуренным взглядом, словно это помогло бы ей вычислить ложь в его словах.       — А я? Есть ли что-то важное, чего я не помню о том вечере, когда… — горло сковала сухость, но Драко напомнил себе, что они оба достаточно взрослые, чтобы называть вещи своими именами. — Когда мы поцеловались у бара?       Ресницы Гермионы задрожали, и она опустила взгляд, обводя пальчиками швы кожаной подушки.       И пусть они провели какое-то время в тишине, Малфой не счёл её тяжёлой или гнетущей. Он чувствовал себя так расслабленно рядом с Грейнджер, что впервые не боялся её ответа. В конце концов, она же не перестала с ним общаться с тех пор, и это порядком обнадёживало.       Она поёрзала и, наконец, отложила подушку в сторону. Драко заметил решимость в глазах напротив, когда Гермиона снова на него посмотрела.       — Хочешь увидеть то воспоминание?       Сердце Драко сделало кульбит, когда мозг ещё, казалось, не переварил информацию.       — Увидеть?       — Да. У нас обоих есть доступ к Омуту памяти в Министерстве. Мы могли бы посмотреть то, что забыли, — её скулы окутала розовая дымка. Не то чтобы пользоваться Омутом вне рабочих целей воспрещалось, однако и не восхвалялось. Попросту говоря, в регламенте Министерства не существовало пункта, регулирующего этот вопрос. А, как известно, всё, что не запрещено волшебным законом, то разрешено. — Если хочешь, конечно же…       Она опустила ресницы и провела ладонью по платью, поправляя его, хотя в том не было необходимости.       Малфой воспользовался тем, что Грейнджер переключила внимание, и быстро-быстро заморгал, пытаясь как можно скорее взвесить все «за» и «против».       С одной стороны, он получит полную картину того летнего пятничного вечера, а с другой — ему придётся показать ей в обмен всё то, что происходило в течение последних двенадцати часов. Всё. Включая тот момент, где хозяйничала его рука, пока он тешил себя мыслью, что предаётся сну.       Чёртова дилемма.       Но Драко никогда не простил бы себя, если бы отказался от предложения вернуть своей памяти их первый поцелуй.       — Хорошо, — кивнул он. — Возвратим нашей жизни целостную картину происходящего.       Подушечки его пальцев скользнули по её правой руке, что покоилась рядом с его бедром.       Гермиона вздрогнула и подняла на него глаза. Малфой же, ругая себя за столь опрометчивое действие, наоборот, уставился вниз, на свою руку, что повела себя так безответственно.       В конце концов, их отношения запутались только больше, а тут он со своими необоснованными поглаживаниями.       — Прости, я…       — Драко, я…       Их одновременно вырвавшаяся речь вынужденно стихла, потому что в другом конце комнате загудел камин и появился Блейз. Нет, не Блейз. А чёртов разрушитель спокойствия.       Да будет проклят тот день, когда Драко решил, что дать двум своим друзьям свободный доступ в поместье — здравая идея. Возможно, он был не в себе. Скорее всего его заколдовали, и он находился под Империусом. Потому что ни один человек в трезвом уме и твёрдой памяти не совершит такую глупость вселенского масштаба.       Расправив безупречно отглаженную чёрную мантию, нежданный гость направился в их сторону. И по мере приближения друга Малфой всё больше ощущал чувство беспокойства из-за его фирменной ухмылки, обычно предвещающей очередную несусветную пошлость.       — Доброе утро, приятель! Уже отошёл от занимательного вечера с Гр…       Гермиона очень вовремя высунулась из-за спинки дивана, заставив Забини поперхнуться словами и уронить от удивления челюсть.       Судя по потрясению на его лице, которое даже его великолепные актёрские способности не сумели скрыть, он ни сном ни духом не подозревал о присутствии Грейнджер. Что, в общем-то, было неудивительно, поскольку её макушка едва ли возвышалась над спинкой.       Пользуясь замешательством Блейза, который застыл на месте и был ещё достаточно далеко, чтобы разглядеть кошачьи уши в копне каштановых волос, Драко вытянул палочку и пробормотал дезиллюминационное заклинание. Вблизи их очертания всё ещё можно было различить по лёгкому ореолу вокруг, но кудри могли спасти ситуацию.       Насколько он помнил, зрение Забини оставляло желать лучшего.       А вот с хвостом… С хвостом дела обстояли куда сложнее. Из-за того, что Гермиона занервничала, он стал метаться туда-сюда.       Блейз, наконец, возобновил шаг, и Драко даже не требовалось смотреть на него, чтобы понять, что он ухмыляется. Засранец.       — Мисс Грейнджер, какая удивительная встреча! Не могу описать, насколько я счастлив встретить вас здесь в это прекрасное субботнее утро. Умоляю, скажите, что мой внезапный визит не помешал вам.       Его разглагольствования поспособствовали тому, чтобы Малфой скрыл чарами хвост и сделал самую безрассудную вещь в жизни: резко дёрнул Гермиону за талию и прижал к своей груди, как какой-то дикий собственник в приступе необъяснимой ревности. И нет, он не сошёл с ума, лишь надёжно зажал нежелательную для чужих глаз часть её кошачьей сущности между ними.       Неожидавшая Грейнджер, пойманная в капкан объятий, тихо ахнула, но не воспротивилась.       — Ещё как помешал, — многозначительно взглянул на него Драко, наблюдая, как друг опускается в кресло, которое обычно занимал Тео.       Бровь Блейза дёрнулась в едва уловимом изумлении.       Малфой чувствовал, как колотится сердце Гермионы, поэтому стал успокаивающе поглаживать её по рёбрам подушечкой большого пальца. Принадлежащий ей хвост явно намеревался вырваться из тисков их тел, но пока они плотно прижимались друг к другу, у него не было ни единого шанса оказаться на свободе.       Забини, положив руки на подлокотники кресла, заинтересованно прищурился на них. Дабы лишить его возможности ляпнуть что-нибудь компрометирующее, Драко начал первым:       — Сколько раз я говорил, что являться ко мне в любое время дня и ночи — плохая традиция? Если только у тебя нет веского довода, почему ты здесь.       Блейз, кажется, успел выхватить и проанализировать каждую деталь позы не смеющих оторваться друг от друга влюблённых, которую они с Грейнджер ныне символизировали. Малфой не видел её лица, однако искренне надеялся, что она не выглядит запуганным оленёнком, попавшимся в лапы хищника.       В опровержение его мыслей пальцы Гермионы внезапно накрыли его вторую ладонь, которая покоилась над её тазовой косточкой. Слава Мерлину, она решила подыграть. Драко едва удержался от облегчённого вздоха.       Сметливые глаза Забини не упустили столь интимный жест. Казалось, друг что-то обдумывал, прежде чем ответить.       — Сегодня вечером игра у Тео. Я полагал, ты захочешь прийти. Возможно, вместе с мисс Грейнджер, — Блейз поднял брови и вопросительно посмотрел на ведьму в его объятиях.       Драко слегка сдавил её талию, как бы подсказывая, что ей предстоит дать ответ. Если честно, он ещё ни разу не слышал, чтобы Гермионе удавалось столько молчать.       — Ах, нет! Спасибо, но квиддич — немного не моё. Простите, — вежливо произнесла она, и Малфой ослабил давление своих рук.       — Я помню про игру, — спокойно произнёс Драко. — Начало в шесть. Ты пришёл, — он неохотно отстранился от Грейнджер и взглянул на наручные часы, — на семь часов раньше. Есть ли причина, по которой ты пожелал меня увидеть в этот ранний субботний час?       — Есть, — с лёгкостью ответил Забини. — Розы Джульетты.       Малфой вздёрнул бровь, но в ответ получил лишь непоколебимый взгляд.       Гермиона поёрзала, явно чувствуя неловкость от их молчаливых переглядок. Драко смахнул чёлку с лица.       — Шутишь? Третий раз за последний месяц. Сад Нарциссы — не цветочный бутик. Как я объясню матери по возвращении, куда подевалась добрая половина её любимых роз?       Нет, Малфою было не жалко. Просто подружки Блейза, как правило, сменяли одна другую, а количество цветов на кустах значительно уменьшалось. Даже магии было не под силу поддерживать необычайный сорт в тех объёмах, которые требовались Блейзу для ублажения его однодневных пассий.       — В последний раз, — друг умоляюще посмотрел на него.       Взгляд Драко был решительно отрицательным. На «цветник» Забини цветника семьи Малфоев определённо не хватало. А чего хватало Блейзу, так это наглости, потому что его внимание тут же переметнулось к Гермионе.       — Грейнджер, пожалуйста, скажи Драко, что девушки любят цветы. И что приходить на свидание с цветами — это вежливо.       — Эм… — её растерянность ощущалась практически на физическом уровне. — Да, безусловно. Вежливо.       Забини самодовольно ухмыльнулся, обретя поддержку в лице Гермионы, и развёл руками, словно подтверждая «мол, а я что говорил?».       Малфой очень хотел добавить, что ещё вежливее иметь всего одну подружку, но тактично промолчал и позвал Роузи.       Эльфийка, одетая в яркое оранжевое платье и зелёный фартучек с множеством карманов для садовых инструментов, моментально материализовалась рядом.       — Хозяин Драко вызывал Роузи?       — Будь добра, проводи мистера Забини до сада. Ему нужен прекрасный букет для дамы его сердца, — очередной. Одной из многих.       Блейз, самодовольно ухмыляясь своей маленькой победе в борьбе за цветы, торжественно поднялся и подошёл к эльфийке.       — Уверен, семи свежих роз Джульетты будет достаточно, чтобы показаться вежливым на свидании.       Глаза Забини удивительным образом округлились, чего не случалось практически никогда, и теперь настал черёд Малфоя ухмыляться.       — Семнадцати, — друг бросил на него весьма красноречивый взгляд.       — Одиннадцати, — смилостивился Драко. — И твой лимит на будущий месяц исчерпан.       Блейз возмущённо раздул ноздри, но больше препираться не стал. Выдавив из себя насильственную улыбку, он процедил:       — Благодарю.       — Слушаюсь, хозяин Драко. Одиннадцать прекрасных роз для мистера Забини, — большие уши эльфийки встрепенулись, когда она повторила задачу и засеменила маленькими шажочками к выходу.       Блейз бросил последний недовольный взгляд на Малфоя и учтиво поклонился Гермионе:       — Приятно было встретить вас в поместье, мисс Грейнджер. Надеюсь, судьба пошлёт вам щедрого молодого человека, который будет одаривать вас более пышными букетами, чем тот, который сегодня получит моя очаровательная спутница.       Драко усмехнулся, наблюдая за тем, как мантия Забини эффектно взметнулась, когда он резко развернулся на каблуках и проследовал за Роузи.       Стоило шагам стихнуть, Малфой понял, что продолжает на автомате выводить маленькие успокаивающие кружочки на теле Гермионы, а она по-прежнему сидит не шелохнувшись.       — Ты в порядке? — хотя его рука вынужденно замерла, он всё ещё не отодвинулся от неё.       Как было бы чудесно, если бы они могли просидеть так до самого вечера. Однако весь этот спектакль был разыгран для сокрытия кошачьей натуры Грейнджер, а не потому что они просто решили пообниматься. К сожалению.       — Да, — наконец она шевельнулась, и Драко пришлось выпустить её из рук.       По-прежнему остающийся невидимым хвост тут же встрепенулся и мстительно ударил Малфоя по груди.       — Извини, — смущённо пробормотала Гермиона и отодвинулась, поспешив отвести его за спину. — Спасибо, что избавил меня от назойливого внимания Блейза. Я не знала, что так получится, поэтому не подумала воспользоваться чарами.       Драко улыбнулся.       — Всё нормально. Прости, что я так… — он указал рукой между ними. — Я без понятия, какие заклинания ты используешь.       Малфой смолк и почесал затылок.       — Это лучшее, что ты мог придумать, — на её губах промелькнула печальная улыбка. — Обычно я использую целую серию заклинаний. Ты бы просто-напросто не успел, даже если бы знал о каждом из них.       — Да уж, стоило догадаться, что одними чарами невидимости ситуацию не спасти, — усмехнулся он.       Так близко к ней Драко мог заметить очертания кончиков ушей и хвоста, скрытых дезиллюминационным заклинанием. Он смотрел на неё и до сих пор находил сюрреалистичным то, что она кошка. И что ей удалось скрывать это столько лет. Чары, заколки… столько мучительных неудобств для нормальной жизни.       Последние морщинки от улыбки сошли с его лица.       Сложно было представить, что каждый раз изо дня в день испытывает Гермиона, проделывая все эти ухищрения, и каким болезненным, несмотря на все старания, оказывается результат. Удивительно, как она вообще выдерживает этот ежедневный ритуал.       — Драко, я…       Наверняка он слишком долго и пристально смотрел на неё, раз Грейнджер решила заговорить. Но, видимо, им не суждено было сегодня по-человечески объясниться друг с другом, ибо её внимание привлекло что-то за его спиной, куда она перевела свой взгляд.       Малфой не без колебаний обернулся.       К большому панорамному окну приближался Патронус. Когда тот грациозно влетел в комнату, Драко узнал в нём лошадь. Впрочем, кому эта лошадь принадлежала, он не имел ни малейшего понятия.       Доброе утро, подруга!       Голос Джиневры сразу ответил на все вопросы.       Надеюсь, оно действительно доброе, если ты понимаешь, о чём я. А если нет, то я при первой же встрече отправлю в Малфоя Летучемышиный сглаз.       Я бы не стала посылать Патронус, но Гарри настоял. Он весьма обеспокоен тем, что я оставила тебя вчера на попечение Драко, и надеется, что ты не пропустишь наш традиционный субботний обед. Однако, если у тебя есть занятия поинтересней, на что я искренне надеюсь, просто дай знать. Я обязательно донесу до Гарри мысль о том, что взрослые девочки могут распоряжаться своей личной жизнью как заблагорассудится, и им необязательно еженедельно обедать с двумя скучными взрослыми и тремя непоседами, которые любят баловаться за столом.       Голубая дымка Патронуса рассеялась, оставляя Драко с Гермионой наедине.       Малфой краем глаза покосился на Грейнджер, нервно дёргающую один из локонов.       — Боже, Джинни в своём репертуаре, — коротко усмехнулась она, стараясь сгладить неловкость от слов подруги.       Совершенно очевидно, что экс-Уизли была девчачьей версией Блейза. Со всеми этими плохо завуалированными, двусмысленными намёками.       — А Поттер в своём. Недоверие, случайно, не его второе имя? — хмыкнул он, пытаясь увести разговор в более комфортное русло.       Гермиона с теплотой улыбнулась.       — Гарри всегда за меня переживает.       — Да, только это не означает, что никто, кроме него, не в состоянии позаботиться о тебе, — интонация, говорящая о его задетом самолюбии, точно не ускользнула от слуха Грейнджер.       Драко уловил, как она подавила очередную улыбку, закусив губу.       — Джинни никогда бы не доверила меня человеку, который не смог бы как следует присмотреть за мной.       — Не сомневаюсь, — криво усмехнулся он. — Интересно, каким проклятием она в меня запустит, когда узнает, что я даже толком не накормил тебя.       — Неправда, — категорично возразила она. — Ты сделал самый вкусный завтрак в моей жизни. Просто, когда все мысли занимает провал в памяти, очень сложно заставить себя поесть, — к нему обратился виноватый взгляд из-под полуопущенных ресниц.       Они смотрели в лица друг друга несколько долгих секунд, пока Гермиона не поспешила встать на ноги. Драко машинально поднялся вслед за ней.       — Думаю, мне пора. Надо зайти домой, перед тем как отправиться на Гриммо. Можно я воспользуюсь твоим камином?       — Конечно, — он улыбнулся, хотя уже заранее стал тосковать по Грейнджер.       Драко вежливо взмахнул рукой, пропуская Гермиону вперёд, но она не сдвинулась с места.       — Мои туфли и верхняя одежда.       — О, разумеется, — спохватился он. С помощью магии призвал к себе её кардиган с мантией и обувь. — Вот. Всё здесь.       — Спасибо, — румянец коснулся её скул.       Малфой невольно задался вопросом, перестанет ли она когда-нибудь краснеть в его присутствии от любых мелочей? Ему бы хотелось, чтобы так продолжалось как можно дольше. Ведь в его груди всегда расцветало удивительное тепло из-за этой её очаровательной особенности.       Он донёс вещи до камина и передал их ей, как только она ступила внутрь. Прекрасная картинка с босой Грейнджер, покидающей Мэнор с утра, обещала преследовать его до конца жизни.       Драко хотел уточнить, есть ли у неё планы на завтра, но она опередила его:       — Значит, до понедельника? Я заканчиваю работу в пять, так что мы могли бы задержаться и посмотреть воспоминания друг друга. Если ты, конечно, не занят.       — В понедельник? — он чуть было не выдал своё разочарование. За последнюю неделю Малфой так привык к присутствию Гермионы в своей жизни, что выходные без неё казались вечностью. — Разумеется. Сразу после рабочего дня я весь твой, — уголков губ коснулась улыбка.       Драко взял с полки вазу с летучим порохом и подал Грейнджер. Свободной рукой она зачерпнула горсть. И хотя крупицы порошка просыпались, вспыхивая маленькими изумрудными искрами, Гермиона не торопилась кидать оставшуюся часть под ноги.       Возможно, ей хотелось что-то сказать? Или она ожидала, что он скажет что-то? Или… сделает? У него было время поразмыслить над возможными вариантами развития событий, пока он ставил фарфоровый сосуд на место.       Гермиона переступила с ноги на ногу. Она точно тянула время.       — Что ж…       — Грейнджер, — его пульс подскочил до небывалой частоты, а ладони вспотели, знаменуя принятие важного решения.       Если Малфой собирался провести несколько дней без неё, ему следовало действовать решительно, чтобы не корить себя впоследствии за упущенную возможность.       Он перекатился с пятки на носок и взглянул на Гермиону, замершую в волнительном томлении. Потребовалась тонна мужества и всего один уверенный шаг навстречу для нежного поцелуя, запечатлённого в уголке её губ.       Прикосновение длилось лишь три секунды и по меркам поцелуев было совершенно невинным, но этого оказалось достаточно, чтобы разбудить тех самых «бабочек» в животе.       Кончики пальцев едва дотронулись до её бедра, перед тем как Драко неторопливо отпрянул и прошептал:       — Хороших выходных. До встречи в понедельник.       — До встречи, — эхом отозвалась она, не отрывая взгляда от его губ.       Часть пороха снова просыпалась, и только тогда Грейнджер встрепенулась, бросая летательную смесь под ноги и называя свой домашний адрес.       Прежде чем зелёное пламя поглотило её, Малфой успел заметить, как она коснулась подушечками пальцев поцелованных губ.       — Мм, эта неловкая сцена прощания двух влюблённых, — раздался позади самодовольный голос, из-за которого Драко вздрогнул и обернулся.       — Твою мать, Блейз.       — Моя мать — прекрасная женщина, — ухмыльнулся он, приближаясь к нему с чудеснейшими свежесрезанными розами в руках.       — Жаль только, что она не донесла до тебя мысль о том, что подслушивать крайне невежливо, — нахмурился он, пряча руки в карманы.       — Невежливо, но весьма занятно. К тому же я просто оказался в нужное время в нужном месте. Так что…       Забини остановился напротив и с сияющим интересом в глазах уставился на Малфоя.       — Что? — поднял бровь Драко.       — Ничего, — губы Блейза растянулись в наихитрейшей улыбке. — Просто задаюсь вопросом, можно ли считать по тем сценам, которые мне посчастливилось лицезреть, что у моего лучшего друга появилась подружка? — тёмные брови игриво вздёрнулись.       Малфой нарочито громко вздохнул.       — Разве ты не торопишься на свидание?       — Тороплюсь. Однако у меня найдётся несколько минут, чтобы разделить с моим прекрасным другом счастье от того, что наш котик больше не одинок и закадрил в свои лапки очаровательную кошечку.       Кошечку?       Драко снова вскинул бровь в немом изумлении.       Меньше всего он хотел сейчас узнать, что их манипуляции по прикрытию кошачьей сущности Гермионы провалились.       Впрочем, Забини остался абсолютно невозмутим. Никаких признаков, что он прознал о главном секрете Грейнджер.       Проклятые метафоры.       — Официально она ещё не моя кошечка.       — Ну, ты ведь работаешь над этим, я правильно понимаю? — строгим тоном осведомился Блейз. — Надеюсь, активно и неустанно? Раунд за раундом, раунд за…       Драко с убийственной суровостью посмотрел на него и почти прошипел:       — Просто возьми чёртов порох и убирайся из моего дома!       — Н-да. Чувствую, твой целибат всё ещё при тебе, — насмешливо фыркнул он, набирая пригоршню смеси для перемещения. — Что ж, надеюсь, это ненадолго…       Забини ступил в камин и демонстративно протяжно вздохнул.       — А вот мне, судя по всему, с таким скромным букетиком вряд ли что-то перепадёт, — он взмахнул розами. — Дневное свидание и так не лучшая идея, а когда у тебя ещё и жадный до цветов друг, ситуация становится совсем плачевной.       Малфой зарычал и угрожающе схватил с полки вазу с намерением запустить ту Блейзу в голову, но друг, заливисто смеясь, уже исчез в камине.       Ну и прекрасно. Если Забини сегодня ничего не обломится, то в кои-то веки неудовлетворённым будет не только Драко.