Все без ума от котиков

      Драко подготовился. По-настоящему подготовился, подойдя со всей серьёзностью к намеченному воскресному вечеру. Часу икс, когда его скопившееся за долгие и долгие месяцы сексуальное напряжение наконец-то найдёт выход.       Чёрт возьми, если всё пройдёт по плану, то он обведёт эту дату — второе ноября — в календаре красными чернилами и всегда будет почитать этот день, как тот, когда он снова ступил на сторону разврата. Эту прекрасную и манящую сторону самого притягательного из семи смертных грехов. Если исходить из порочных предпочтений Драко, разумеется.       Прощаясь с родителями после обеда, он точно определил по их улыбкам, что его многообещающие планы написаны у него на лбу. Да и был ли смысл скрывать то, чему их внезапный отъезд к Андромеде, с которой матушка после войны установила тёплые семейные отношения, напрямую поспособствовал?       Теперь Малфой ни на секунду не сомневался, что их отъезд не был случайным стечением обстоятельств, а самым настоящим планом, который они хоть и придумали на скорую руку, но исполнили с завидной оперативностью. Пусть Драко не знал стремлений их сговора, однако ни капли не сомневался, что это напрямую связано с желанием обзавестись внуками.       С самого утра ему приходилось мириться с родительскими ухмылками, переглядами и загадочными прищурами в свою сторону, говорящими — нет, кричащими! — обо всем красноречивее любых слов. Однако Малфой был настолько взбудоражен предстоящими событиями, что не обращал внимание ни на что вокруг. Всё его существо занимали собственные фантазии, которые вот-вот должны были претвориться в жизнь.       Так что, когда отец с матерью ступили в камин и многозначительно посмотрели на него, он лишь любезно передал им вазочку с летучим порохом, желая поскорее остаться полноправным хозяином поместья и приступить к организации предстоящего вечера.       Малфой не был особенно изобретателен, считая, что всё лучшее уже придумано до него, поэтому в классических традициях свиданий усыпал спальню свежими лепестками роз и заставил сотню ароматических свечей с нотками иланг-иланга, нероли, сандала, корицы и пачули парить в воздухе. По мере горения воск стекал по их основанию, но магическим образом растворялся в воздухе, не успевая достигнуть пола.       Гардины были плотно задёрнуты, чем создавали интимный полумрак, обеспечивающий влюблённым идеальную атмосферу укрытия от внешнего мира. Это был день только для них двоих, и Драко хотел, чтобы они посвятили его друг другу.       Серые тона спальни обычно находили продолжение в тёмном постельном белье, но сегодня Малфой предпочёл ему бежевый шёлк, выгодно смотрящийся в отблеске многочисленных свечей. Узнай матушка, что её наставления по поводу цветовой гаммы дали свои плоды, она бы по праву им возгордилась.       Драко также подготовил шампанское в ведёрке с нетающим льдом, фрукты и лёгкие закуски на случай, если они оба пожелают придерживаться традиционного хода свидания. Во что он не очень-то верил, втайне надеясь пойти от обратного — сначала секс, потом десерт. Конечно, в качестве компромисса они могли бы совместить приятное с полезным и использовать клубнику со сливками в момент прелюдии.       Условившись с Гермионой на шесть часов вечера, к пяти Малфой уже сгорал от нетерпения. В бесчисленный по счёту раз проверив свою спальню на должный уровень романтической атмосферы, Драко решил отвлечься и освежить в памяти некоторые страницы из книги Мур. Ведь буквально через час ему предстояло заняться любовью с девушкой, а это значило, что надо быть во всеоружии.       Безо всякой опаски он открыл уже знакомую главу, посвящённую близости, и принялся скользить глазами по строчкам. Укусы, эрогенные зоны, более яркие эмоции от тесного контакта и егозливый хвост… Стоп. Чёрт возьми, что? Какой к дракклу егозливый хвост?       Малфой непонимающе моргнул и впился глазами в текст:       «Если вы перевозбуждены или сильно волнуетесь, то можете столкнуться с Хвостовым Егозливым Расстройством. Его основными признаками являются гиперподвижность и неуправляемость. Вам может показаться, что ваш хвост живёт отдельной жизнью, а вы не способны на него повлиять. Но это не так. Расслабьтесь или проигнорируйте возникшую суетливость. Помните, что все проблемы прежде всего в вашей голове».       Драко ощутил липкий страх, зарождающийся у него внутри.       Хвостовое Егозливое Расстройство.       Если бы у Малфоя спросили, что может напугать взрослого двадцативосьмилетнего мужчину, ко всему прочему не первый год состоящего на службе в Аврорате, то он бы, к превеликому несчастью, дал ответ на этот вопрос. Хвостовое Егозливое Расстройство.       Он предпочёл бы не знать ни о каких возможных казусах накануне грядущего свидания. Как, Мерлин правый, ему удалось не заострить внимание на этом моменте при первом прочтении? По всей видимости, его сознание тогда было так сильно поглощено мыслями о предполагаемых извращённых предпочтениях, что он не нашёл эту треть страницы особенно важной.       «Если вы перевозбуждены или сильно волнуетесь…»       А как, чёрт возьми, ему не волноваться теперь, когда эта информация въелась в мозг, как разрушающая инъекция? Проникла в самые уязвимые уголки сознания, медленно, но верно уничтожая его уверенность в себе и предстоящем вечере.       Меньше чем через полчаса к нему прибудет Грейнджер, а он даже не уверен, что в самый неподходящий момент им не овладеет этот грёбаный синдром.       Драко облизал губы и прислушался к собственным ощущениям. Однако хвост вёл себя смирно. Подозрительно смирно. Так, словно замышлял поддаться этому проклятому ХЕРу — грандиозная аббревиатура, стоило отдать должное мадам Мур — на пике кульминации их встречи.       ХЕР тебе, Драко Малфой, а не долгожданный вечер страсти. Великолепно.       Малфой всерьёз задумался о маленьком незначительном Обливиэйте для себя, чтобы удалить из памяти нарушающее внутреннюю гармонию знание. Всего одно выверенное движение волшебной палочки, и его мозг забудет о прочитанном. Правда, лишь до тех пор, пока Драко не решит вновь вернуться к этой книге.       — Проклятье, — выдохнул он, захлопывая фолиант и бросая его на кофейный столик в гостиной.       Откинувшись головой на спинку дивана, Драко попытался усмирить разум. В конце концов, существовал лишь небольшой (или значительный, в книге сего не уточнялось) процент вероятности, что с ним произойдёт нечто подобное.       В течение предыдущих недель Малфой был так увлечён Грейнджер и новыми отношениями, что не удосужился задаться вопросом обуздания собственного хвоста. Тот реагировал на происходящее как ему заблагорассудится, и Драко не вмешивался в его обособленную жизнь.       Отныне же стало яснее ясного, что стоило поработать над укрощением строптивого. И несколько советов от Гермионы, которая довольно умело управлялась со своим, тоже пришлись бы как никогда кстати.       Издав смертельно тяжёлый вздох, Малфой открыл глаза и уставился на кончик белого хвоста, покоящегося на коленях. Стоило признать, тот сногсшибательно контрастировал с чёрными брюками-чинос и рубашкой им под стать. Однако светлый элемент в образе Драко всё же присутствовал. Подтяжки. Они показались ему хорошим вариантом, чтобы избавить Грейнджер от необходимости возиться с ремнём, когда она захочет поскорее стянуть с него брюки.       Желание забурлило в венах с новой силой, и Малфой почти уверил себя в том, что всякие странные расстройства с дурацкими аббревиатурами обойдут его стороной.       Разве после стольких мучительно целомудренных дней, в которые он не позволял себе ничего лишнего, развратного и порочного, боги не смилостивятся над ним, даровав ему простую возможность беспрепятственно заняться любовью с Гермионой?       «Да, всё пройдёт отлично», — повторял про себя он, как аффирмацию, занимая место ожидания у камина.       — Привет! — она появилась на три минуты раньше, бросаясь к нему в объятия с неуловимостью снитча.       Драко даже не успел толком разглядеть её, когда она уже оказалась в его руках.       Сияющая, самым удивительным образом пахнущая и, чёрт возьми, такая идеальная. Блестящие кудри каскадом струились по верхней части спины, кошачьи уши стояли торчком, а приподнявшийся хвост едва ли не вилял в возбуждении.       — Привет, — с тёплой улыбкой он наклонился к ней и прикрыл глаза для чувственного приветственного поцелуя. — Я скучал.       Грейнджер с тихим восторгом посмотрела на него, вызвав тьму предвкушающих мурашек по коже.       — Я тоже скучала, — она приподнялась и поцеловала его в подбородок. — Невероятно.       Они обменивались глупыми счастливыми улыбками, находясь в объятиях друг друга, пока Гермиона снова не заговорила:       — Боже, ты так вкусно пахнешь.       Её нос скользнул по его шее. Именно там, где, как она однажды призналась, аромат ощущался сильнее всего. И Малфой был рад, что был недостаточно пьян в тот вечер, чтобы позабыть об этом.       — Если я пахну хотя бы вполовину так же волшебно, как ты, то вполне могу быть доволен собой и своим любимым парфюмом, — усмехнулся он, слегка вытягивая шею и позволяя Грейнджер вдоволь насытиться нотками цитруса, кедра, ветивера и нежной ванили.       — Мерлин всемогущий, я могла бы тебя съесть, — пробормотала она, отрываясь от него.       — Звучит кровожадно и лестно одновременно, — пошутил он, глядя на неё с нескрываемым обожанием. — Я планировал предложить тебе более стандартное меню на сегодня, но если я — то, чего ты хочешь, полагаю, мы могли бы провести переговоры с целью поиска компромисса.       Глаза Гермионы в одночасье потемнели, обретая глубокий цвет горького шоколада, отчего у Малфоя перехватило дыхание.       — Ты — то, чего я желаю, — она просунула пальцы под подтяжки. — Нет, ты — тот, кого я желаю.       Сердце Драко заколотилось быстрее, а вместе с участившимся пульсом искра желания пробежалась по всей длине хвоста. Грейнджер звучала до неприличия провокационно, а её взгляд явно брал начало из пучин греха.       Глядя на эту девушку, Малфою хотелось забыть обо всех возможных неприятностях, которые может учудить его неизведанная кошачья натура, и просто отдаться воле чувств, погружаясь в момент грядущей близости между ними.       Он сглотнул и, не сводя с неё пристального взгляда, прошептал:       — Как тебе прекрасно известно, моя спальня наверху. Чем быстрее мы туда доберёмся, тем скорее твои желания исполнятся. И мои тоже.       Его губы мягко коснулись её скулы, а затем скользнули к челюсти, нежно прикусывая ту.       Гермиона прерывисто вздохнула, проводя ноготками по его груди, отчего приятная дрожь охватила каждую клеточку тела. Драко мечтал, чтобы Грейнджер повторила это возбуждающее поцарапывание, но уже тогда, когда он будет раздет.       — Полагаю, лепестки божественной красоты роз под ногами приведут нас туда, куда нужно? — улыбнулась она, подставляя лицо под его невесомые поцелуи.       — Предлагаю это проверить, — заговорщически прошептал Малфой, переплетая с Гермионой пальцы.       Его взгляд задержался на девушке, и он отметил изящный золотой кафф на одном из кошачьих ушей. Почему-то такая маленькая деталь показалась Драко значимой. Ведь никогда прежде Грейнджер не украшала их, и сейчас он чувствовал причастность к чему-то сокровенному, чему-то, что предназначено лишь для его глаз.       Он засмотрелся на Гермиону, запоздало понимая, что она пыталась потянуть его по дорожке из лепестков к лестнице, но он так и не сдвинулся с места, поглощённый своими думами.       — Что-то не так? Тебе не нравится украшение? — она смутилась его неотрывного взгляда и потянулась свободной рукой к кошачьему уху, однако Малфой предотвратил её намерение снять маленькую серёжку.       — Оно прекрасно. Ты прекрасна. И я не могу перестать любоваться тобой такой.       Грейнджер внимательно изучала его в течение нескольких мгновений, а после поднялась на носочки и коснулась губ. Короткий поцелуй был мягким, но пьянящим.       — Я никогда не думала, что у меня есть хотя бы крохотный шанс понравиться тебе в своём настоящем виде. И то, что ты говоришь, очень многое значит для меня, Драко.       Её большие глаза заблестели, а уши на макушке мило подёрнулись. Она выглядела так, словно получила самый большой в мире комплимент. Нежная, красивая, трогательная. Его.       Мечта, ставшая реальностью.       — А для меня очень многое значишь ты, — Малфой крепче сжал её пальцы. — Я никогда не устану повторять, как мне нравится твоя исключительность. И насколько ценно для меня быть тем, кому ты открылась со своей самой необыкновенной стороны. Я по-настоящему дорожу этим, Грейнджер. И хочу, чтобы ты знала, как важна для меня.       Он подался вперёд и поцеловал кончик пушистого уха, возвышающийся над идеальными пружинками сияющих кудрей.       — А теперь идём, — он улыбнулся, окидывая её прищуренным взглядом. — У меня на тебя самые грандиозные планы.

***

      — Шампанского? — он достал бутылку из ведёрка со льдом, пока Гермиона заворожённо глядела на наполненную лепестками роз и свечами спальню.       — Да, пожалуйста… — прошептала она и улыбнулась ему, подходя ближе.       Драко откупорил игристый напиток и принялся наполнять бокалы, когда Грейнджер обняла его со спины.       — Это всё для меня?       Сейчас эта девушка была воплощением самой нежности и невинности. От тихого вопроса куда-то в его рубашку он ощутил несвойственную ему слабость в коленях.       Закончив со вторым бокалом, Малфой осторожно развернулся и подал ей напиток с самым серьёзным выражением лица.       — Начиная с этого момента, всё только для тебя. Всегда.       Ресницы Гермионы дрогнули, и она невольно разомкнула губы, когда он провёл большим пальцем по её щеке.       Несмотря на то что они заранее запланировали этот вечер и знали, чего от него хотят, оба испытывали волнующий трепет. Даже следуя по дорожке из розовых лепестков и держа руку Грейнджер в своей, Драко чувствовал, что их ладони были одинаково влажными. Теперь же, стоило им остаться в стенах спальни и этого дома наедине, атмосфера вовсе накалилась до предела.       Пузырьки шампанского задорно шипели, пока они держали бокалы в руках, не смея отвести друг от друга взгляда.       Гермиона со своими бездонными карими глазами в тёмно-коричневом платье с длинными рукавами выглядела чарующе в свете парящих свечей. Её нынешний наряд был простым и элегантным. Даже более скромным и закрытым, нежели вчерашний стиль школьницы или порочной учительницы, но будоражил сознание Малфоя куда сильнее. Может быть, потому, что ему не терпелось обнажить восхитительные формы, спрятанные под этим благопристойным платьем.       — Похоже на слова неисправимого романтика, — уголки её губ тронула улыбка, однако глаза остались серьёзными.       — В некотором роде я действительно неисправим, — он возвратил ей улыбку и приподнял бокал. — За сегодняшний вечер?       — За сегодняшний вечер…       Их фужеры соприкоснулись, и они сделали несколько неторопливых глотков, прежде чем Грейнджер потянулась к нему за поцелуем.       Драко коснулся свободной рукой её шеи, закрывая глаза и кончиком языка воруя каплю шампанского с её губ.       Гермиона с осторожностью вернула недопитый бокал на столик для напитков позади Малфоя, а следом помогла и ему освободить руки.       Он подхватил её за талию, привлекая к себе одновременно с тем, как она запустила пальцы в его волосы. Тёплая пульсация родилась в затылке, распространяясь оттуда вниз по позвоночнику.       Грейнджер издала тихий вздох, стоило его ладони скользнуть вниз по её ягодицам, задевая хвост. Буквально в следующее мгновение тот опутался вокруг мужского запястья и предплечья, словно лиана, фиксируя руку в надлежащем положении. Впрочем, Драко безбожно соврал бы, если бы сказал, что не хотел задержаться в районе её задницы. В меру мягкой и упругой, такой чертовски идеальной, чтобы схватиться за неё, ущипнуть, отшлёпать или… укусить. Последнее особенно пленяло его кошачье «я».       Углубляя поцелуй, Малфой нащупал другой рукой пояс платья и затеребил узел. Ловкость пальцев левой руки в этот момент показалась ему действительно впечатляющей, поскольку преобладающей у него всю жизнь была правая. Просто поразительно, каким проворным становится мужчина, жаждущий секса!       Хвост Драко заметно оживился, стоило отбросить полоску ненужной ткани на пол, и Малфой, опасаясь вычитанного в книге расстройства, внезапно вспомнил о своей джентльменской стороне и о закусках, приготовленных на случай, если Гермиона окажется голодна.       Хотя, кажется, единственный голод, который её одолевал, — это голод человека, дорвавшегося до близости. Грейнджер увлечённо гладила его плечи и подцепила подтяжки, намереваясь стянуть их, когда он пробормотал ей в губы:       — Возможно, ты хочешь притормозить и отведать что-нибудь из еды? Канапе, сыр или, может быть, тарталетки с икрой?..       — Если не возражаешь, я хотела бы перейти сразу к десерту, — прошептала она между поцелуями.       — Клубники?.. — предложил Малфой, чувствуя лёгкую тревогу от начавшего вилять чуть интенсивнее обычного хвоста.       Салазар, ему нужно расслабиться и не быть таким уж параноиком.       — Тебя, — выдохнула она, опускаясь губами по его шее.       Её хвост дал волю его правой руке, вслед за чем шустрые пальчики Гермионы скользнули по его плечам вниз, спуская подтяжки.       Жар разгорелся в венах Драко с новой силой, а в брюках стало значительно меньше свободного пространства из-за некоей окаменелости, обнаружившейся в них.       То, как прекрасный рот Гермионы терзал самые чувствительные места на его шее этими маленькими «кусачими» поцелуями, было настоящим сумасшествием.       Она с такой нежностью и интенсивностью пососала бьющуюся венку, что он испытал эйфорию сродни ударяющему в голову шампанскому. Но дело точно было не в нескольких глотках игристого напитка, выпитого доселе, а в умении Грейнджер творить неподобающе восхитительные вещи своим ртом.       Некая вышеупомянутая окаменелость отозвалась нетерпеливым подёргиванием, явно намекая на то, что была бы не прочь познакомиться поближе с мастерством ораль… ораторских навыков Гермионы.       Малфой запустил руку в кудрявые волосы и стянул несколько прядей в кулаке, удерживая умелую женщину у своей шеи.       Хвост уже давно тянулся навстречу к Грейнджер и наконец добился своего, встречаясь с её хвостом. Они переплелись на мгновение, и Драко ощутил маленький тактильный оргазм одновременно с приглушённым стоном Гермионы, провибрировавшем у него над ключицей.       Он поспешно нашёл её губы и скользнул языком к ней в рот в надежде, что сможет сосредоточиться и повторить это удивительное хитросплетение хвостов. Однако у него получился лишь несуразный взмах и никакого дарующего экстаз тесного контакта. Напротив, он задел кончик пушистого хвоста, и тот спрятался за спину хозяйки, оскорблённый не слишком ласковым обращением.       Малфой ощутил очередной тревожный звоночек. Чёртова информация о возможном расстройстве не давала ему расслабиться.       — Прости.       — Всё в порядке, — частое дыхание Гермионы лишало его рассудка. — В нём иногда проявляются излишняя ранимость и капризность.       Вот оно.       Капризность.       Мозг Драко зациклился на пугающем до одури слове. В подтверждение этого его хвост стал сильнее подёргиваться, в точности как и уши.       — Не бери в голову, — прошептала она ему в губы и поцеловала.       Её пальцы взялись за рубашку на нём и торопливо пробежали по ряду пуговиц, обнажая грудь. После чего Грейнджер переключилась на его кошачьи уши, и он воспользовался моментом, чтобы осыпать поцелуями изящную шею. Надеясь, что эффект от ласк будет незамедлительным и отвлечёт от навязчивых мыслей, Малфой направил их обоих к постели.       Все проблемы прежде всего в голове. Следует помнить.       Она села на кровать, и Драко толкнул её на матрас, тут же нависая над ней. Его язык принялся лизать венку пульса на зацелованной шее. Здесь аромат тела был самым сильным и ярким. И на мгновение сознание Малфоя помутилось от того, как сильно он хотел укусить её. По-настоящему.       Если бы его клыки чуть сильнее надавили на эту безупречно гладкую и дивно пахнущую кожу, то…       — Господи, Драко.       Её слова вывели его из транса. От прелести услышанного по коже рассыпались мурашки, чей эффект лишь удвоился благодаря блужданию ладоней Гермионы по его грудным мышцам и торсу, а также — наконец-то — избавлению от рубашки.       Она притянула его к себе, соединяя в медленном дразнящем поцелуе их рты. Член Малфоя дёрнулся навстречу обоюдному зову желания, и Драко опустился на локтях ниже, соприкасаясь с Грейнджер телами. Ну, скорее той конкретной точкой, которая больше всего жаждала самого близкого контакта. И это было прекрасно. Легендарно. Феерично. Их прерывистые вздохи прозвучали в унисон.       Гермиона коснулась его щеки, а другой рукой вцепилась ему в бедро, уничтожая любую маломальскую дистанцию. Малфой толкнулся в ответ, ощущая себя подростком, познающим дивный мир петтинга. С той только разницей, что в этом не было юношеского хаоса, лишь осознанное желание прожить этот момент близости как можно ярче и интенсивнее. Впитать в себя картинку её затрепетавших век и приоткрытых губ. Насладиться горячим выдохом в лицо. Качнуть бёдрами снова и ещё раз, прижимаясь ртом к впадинке под её обыкновенным ухом, прикусывая тонкую кожу.       — Боже…       Полумесяцы ногтей вонзились в его спину от очередного трения бёдер.       — Чёрт, — он выдохнул, щекоча дыханием её ухо. — Как же давно я тебя хочу.       Он притормозил, боясь такими темпами не продержаться до проникновения.       — Насколько давно? — прошептала, запуская руку к нему в волосы.       — Кажется, что грёбаную вечность, — Драко усмехнулся, не находя ответа точнее. В его голове сейчас было недостаточно крови, чтобы как следует функционировать, потому что большая часть драгоценной жидкости прилила к члену.       Он провёл носом по нежной шее.       — Весьма продолжительно, — улыбка сквозила у неё в голосе. — В таком случае тебя порадует, если я скажу, что сегодня вся твоя.       — Только сегодня? — проворчал он, вопреки своему же внутреннему запрету придавливая её к матрасу.       — Сегодня и… сколько захочешь, — прозвучала она теперь до боли серьёзно. И нежно. До безумия нежно.       Их взгляды встретились, и Драко увидел в больших карих глазах целый мир. Мир, который они разделят друг с другом не только сегодня, но и в дальнейшем. До тех пор, пока будут вместе. Пока все эти секунды, минуты, часы, недели и годы будут делить на двоих. Её взгляд был обещанием, и Малфой поражался этой маленькой янтарной вселенной, даже не догадываясь, что в его глазах отражается то же самое по отношению к ней.       — На целую вечность, пожалуйста. Большое спасибо, — «спасибо» чудесным образом прозвучало уже ей в шею, на границе со строгим воротником платья.       — На новую вечность? — усмехнулась она ему в волосы.       — Да. Только менее целомудренную. Ведь отсутствие порочности угнетает.       Драко перекатился на бок и встал с кровати, намереваясь избавиться от стесняющих его мужскую природу брюк. Они и без того задержались на нём, учитывая отнюдь не платоническую природу их с Грейнджер свидания.       Гермиона села на кровати, наблюдая за ним с закушенной губой. Он уловил её интерес, когда, к превеликому удовольствию затвердевшего члена, расстегнул ширинку, а заодно и пуговицу над хвостом, давая свободу и ему тоже.       В ответ на вздёрнутую в немом вопросе бровь Малфоя Грейнджер лишь изогнула уголок губ в лёгкой ухмылке и принялась медленно — дьявольски медленно — вытаскивать пуговицы платья из петель.       Драко так и остался в расстёгнутых штанах, зависших на бёдрах, сопровождая отяжелевшим взглядом неспешные движения дразнящих пальцев. Он мог бы взбунтоваться и сказать, что вообще-то планировал быть тем, кто разденет её сегодня, однако разум уже околдовала картина обнажающейся перед ним — нет, лучше: для него — Гермионы.       Пальцы обхватывали один за одним крохотные кругляшки перламутра, нежно надавливали на них, прокручивали, и те послушно выскальзывали из отверстия.       Выскальзывали. Из отверстия.       Чёрт возьми, это не только выглядело, но и звучало чрезвычайно эротично.       Член Малфоя дёрнулся от очередного прилива крови, как бы напоминая, что он тоже способен и, главное, готов заполнять некие отверстия. Лихорадочно жаркие, тугие и…       Гермиона невесомо провела по оголившемуся участку кожи над грудью, и Драко, заметив телесного цвета кружево, стремительно рассёк хвостом воздух.       Не слишком хорошо соображающий мозг всё же сумел сопоставить количество уже расстёгнутых пуговиц с до сих пор покоящимися в петлях, и Малфой решил, что умрёт быстрее, чем она доберётся до последней.       Подскочив к ней, Драко попросту дёрнул полы платья в стороны, и оставшиеся пуговицы утонули в ворсе ковра. Он же обещал не быть послушным, верно?       Полупрозрачный кружевной комплект предстал его взору во всей красе. Чуть темнее цвета её кожи. Изысканный. Будоражащий сознание намного сильнее того, чем способен вынести мужчина, потерявший счёт своим безгрешным месяцам.       У Малфоя ныло в паху, и он не был уверен, что сумеет подняться с колен, на которые рухнул в неистовом желании помочь ей раздеться.       — Ты чёртова ведьма. Ведьма, которая меня погубит, — пробормотал он ей в кожу чуть ниже груди, слушая громкий стук сердцебиения. Звучащий как отголосок его собственного.       Кошачьи уши прижались к голове в знак полной покорности, и Грейнджер с нежностью взъерошила ему волосы, зарываясь в них своими ласковыми пальцами.       Драко готов был умереть вот так: на коленях перед ней, уткнувшись лицом в тепло и пьянящий аромат женского тела, всецело пленённый этой великолепной девушкой. Правда, он был готов. Но чуточку позже. Для начала ему крайне важно было от души потрахаться. Так, чтобы после смерти не сожалеть о бесцельно прожитых годах и не дать шанса кому-то вроде Блейза окрестить его монахом. Навечно.       Он стащил с неё платье, отправляя его к почившим пуговицам за ненадобностью, и поднялся на ноги, выбираясь из штанов.       Гермиона устроилась головой на одной из шёлковых подушек: волосы рассыпались вокруг неё шоколадным ореолом, вобравшим в себя сияние свечей. Она была Афродитой. С тем лишь маленьким отличием, что у неё имелись кошачьи признаки, а вдобавок к ним — грация пантеры, с коей Грейнджер соблазнительно растянулась на его кровати.       Сам же Драко забрался к ней не более элегантно, чем хорошенько набравшийся мурлокомль. Что уж там, почти рухнул на неё сверху из-за центра тяжести, находящегося у него в боксёрах.       Кстати, о трусах. Малфою пришлось оставить все свои любимые и приносящие удачу трусы в бельевом ящике, поскольку он боялся сбить настрой, если Гермиону вдруг позабавит дизайн с маленькими снитчами, драконами или змеями.       — Ай! Мои волосы…       — Прости, — он убрал руку с кудрей, прижатых к подушке его неуклюжим приземлением. — Обычно я не так плох в манёвренности.       — Ничего, — она обняла его за шею с тёплой улыбкой, отражающейся в глазах.       При каждом новом вдохе её вздымающаяся грудь соприкасалась с его грудной клеткой, и от каждого такого секундного контакта у него под кожей взрывались маленькие вулканы. Возможно, именно поэтому он ощущал себя на добрых десять градусов горячее.       — Я рада, что мы наконец-то остались одни, — пушистый хвост мазнул по его паху, отчего Драко на миг закрыл глаза и глубоко вздохнул. Мысли в голове не задерживались дольше, чем на секунду.       Грейнджер стала ласкать его уши, и он ощутил происходящее так остро и ярко, как никогда прежде.       — Да, — прохрипел Малфой, подставляясь под её прикосновения. Ластясь, как чёртов кот.       Он сдвинулся ниже, покрывая поцелуями грудь в кружевном лифчике. Приспустив одну из лямок, Драко отвёл в сторону ткань, обводя языком розово-коричневую ареолу и посасывая твердеющий сосок.       Стон Гермионы, прижавшей его лицо плотнее к себе, запечатлелся в сознании, и он мягко укусил её под грудью, срывая новый протяжный звук.       Драко не припоминал момента, когда ещё испытывал такое сильное возбуждение. И если верить длительности их прелюдии, долгое воздержание всё-таки закалило его выдержку.       Несмотря на нелепые предзнаменования книг, пророчащих ему вечер великого облома, всё шло хорошо. Слишком хорошо, чтобы они дошли до выигрышной базы.       Словно в замедленном действии Малфой ощутил, как хвост поднялся трубой — будто одного вздымающегося и привлекающего к себе внимание придатка на теле Драко было недостаточно — и разразился хаос. Тот шлёпнул его по собственной заднице, хлопнул по бедру Грейнджер, а затем стал извиваться, точно выпущенный из рук садовый шланг под сильным напором воды.       Мерлин, Моргана и Салазар свидетели, это было унизительно. И до банального предсказуемо.       Драко поспешно перекатился на спину, надеясь, что если он прижмёт эту чёртову гладкошёрстную занозу в своей заднице, отныне идущую с ним по жизни, то сможет сохранить хотя бы остатки достоинства.       — Твою ж мать… — простонал он в ладони, умирая внутри от неудовлетворения, убийственно тянущего паха и болезненных содроганий хвоста. Последнее было уничижительнее всего на свете. Новый боггарт Драко Малфоя.       Он сосредоточился на дыхании, стараясь зацепиться за благоразумную часть сознания, а когда это не подействовало, прибегнул к крайней мере — окклюменции. Последний вариант, годящийся для вечеров страсти, однако единственный, позволяющий обрести контроль над разумом.       Ему пришлось подавить все эмоции без исключения, включая положительные, ведь в противном случае окклюменционные щиты не работали. Закрываться всегда приходилось полностью. Эдакая плата за возможность владеть собой.       — Драко…       Остаточные конвульсии время от времени проходились по хвосту, но стали почти незначительными по сравнению с той возбудимостью, которую он испытал несколько минут назад.       — Ты…       — В порядке, — пробормотал он, пряча взгляд в изгибе локтя.       Из-за закрытия разума от возбуждения не осталось и следа, и только где-то на границе сознания Малфой чувствовал отвратительное опустошение.       Она села рядом, однако Драко был не в силах посмотреть на неё. Не тогда, когда перевозбудился или переволновался, а может быть, всё и сразу.       Подушечки пальцев проследили линию его выступающей на руке вены.       — Ты же знаешь, что это было, верно? — он искренне надеялся, что ему хотя бы не придётся с ней объясняться.       — Да, я… я сталкивалась с этим. Ты хочешь, чтобы я что-либо сделала? Потрогала уши или возможно…       — Лучше сразу заавадь меня. Уверен, это решит все проблемы.       Малфой отнял руку от лица и встретил озабоченный взгляд склонившейся над ним Грейнджер.       — Прости.       — Всё нормально. Давай просто полежим?       Драко промолчал, переживая глубоко внутри себя наивысшую степень унижения и сильный экзистенциальный кризис, но Гермиона, казалось, не ждала от него ответа. Натянув на них шёлковое покрывало, она приютилась у Малфоя под боком.       Некоторое время они лежали в тишине, пока Грейнджер не спросила:       — Ты окклюментировал?       Он крепче обнял её.       — Как ты догадалась?       Гермиона пожала плечами.       — Быстро подавил это состояние. Мой первый такой приступ длился почти пятнадцать минут. Правда, я никогда не умела выстраивать барьеры в сознании, поэтому просто ждала, когда всё закончится.       Головой Драко понимал, что в случившемся нет ничего постыдного. Тем более что Гермиона не понаслышке знала, каково это, когда чёртово расстройство завладевает тобой, но… Всегда существовали десятки этих раздражающих «но». И одно заключалось в том, что он не успел обдумать главные из них, заслышав робкий стук в дверь.       Какие ещё сюрпризы готовил этот вечер?       Грейнджер оглянулась на звук и обратно на Малфоя:       — Твои… твои родители что-то забыли?       Драко нахмурился и, встав с кровати, с неохотой влез в брюки. Он слишком хорошо различал стук каждого из членов семьи и друзей, чтобы знать, что это не был кто-то из них.       — Нет, не похоже.       Гермиона поднырнула под плед и натянула его почти до самого подбородка. Кошачьи уши спрятались в копне растрепавшихся кудрявых волос.       Малфой приоткрыл дверь, но на уровне глаз никого не оказалось. Опустив взгляд, он встретился с перепуганной до смерти эльфийкой.       — Хозяин Драко, Роузи виновата. Роузи не хотела вам мешать, но у ворот мистер Забини, и он… он… Ему требуется одежда. Я не знаю, должна ли впустить его…       Малфой сдержал раздражённый вздох, дабы не смутить эльфийку ещё больше, чем довелось сделать Блейзу, и просто-напросто кивнул:       — Я понял. Не продолжай. Возвращайся в сад, я сам впущу его.       Домовица энергично закивала, отчего большие эльфийские уши заколыхались, и мигом аппарировала.       — Беда не приходит одна, а на пару с чёртовым Забини, — прошипел он, захлопывая дверь и желая найти этого идиота живым и невредимым лишь для того, чтобы собственноручно придушить его.       Второпях накинув на себя рубашку, Драко схватил из шкафа первый попавшийся под руку спортивный костюм и бросил Репаро на платье Гермионы, заставляя пуговицы вернуться на места.       — Ты доберёшься до главного зала самостоятельно? Или мне вернуться за тобой?       — Доберусь.       — А чары?       — Я всё сделаю, Драко. Не беспокойся.       Она приподнялась на кровати, прикрываясь пледом, и он наклонился к ней, чтобы поцеловать.       — Хорошо. Тогда спускайся, как приведёшь себя в порядок, — с этими словами он аппарировал.

***

      Поместье Малфоев повидало многое на своём веку, но ещё никогда — никогда — оно не становилось счастливым свидетелем голой задницы Блейза.       — Какого чёрта здесь происходит? — прошипел Драко, магией отворяя ворота и швыряя в Забини одежду.       — Месть бывших подружек здесь происходит, приятель. Точнее, её последствия.       Малфой отвернулся, едва Блейз взялся за переодевание, отняв руки от причинного места, которое доселе вежливо прикрывал.       Для полноты картины пошедшего под откос вечера Драко как раз не хватало только Забини, огребающего за День бывших подружек.       — Салазар милостивый, ты выглядишь на порядок внушительнее, чем есть на самом деле. Резинка в твоих штанах ужасно тесная.       — Может, потому что она не предназначена для твоей похотливой голой задницы? А, как думаешь? — Драко слишком, слишком рано обернулся. Блейз ещё не успел прибрать в спортивки всё то, что Малфой предпочёл бы не лицезреть. Даже на правах лучшего друга. — Блядь, Забини! Просто воспользуйся чёртовым заклинанием.       — С удовольствием, приятель. Не одолжишь мне свою волшебную палочку?       — Твою мать, — он сделал глубокий вдох и, выхватив палочку из кобуры, направил её на Блейза.       Один точный взмах, и штаны сели ему по фигуре.       — Благодарю. Не будешь ли ты так любезен проделать то же самое с джемпером?       Драко зарычал, посылая расширяющее заклинание в джемпер, а взглядом — тысячи Авад в лучшего друга.       — Я надеюсь, у тебя есть веский повод для нынешнего визита. В любом другом случае я с превеликим удовольствием тебя прокляну.       — О, я схлопотал сегодня достаточно проклятий в свой адрес. Одним больше, одним меньше… Невелика разница.

***

      В гостиной царило безмолвие. Драко обнимал Гермиону за плечо, ожидая объяснений.       — Ты позвал Тео? — наконец решился уточнить Блейз.       — Да, я оповестил его о нашем безотлагательном собрании по твоей просьбе, — с демонстративной прохладой отозвался он.       Забини кивнул, и все трое опять погрузились в тишину.       — А мисс Грейнджер тоже станет слушательницей моего позора?       Драко послал ему грозный взгляд:       — У нас с мисс Грейнджер было свидание и планы, которые не подразумевали твой экстренный сбор. Поэтому да, очевидно, она останется с нами.       — Всё нормально, я могла бы отправиться в библиотеку… — тактичной по натуре женщине вздумалось встать, и только цепкие пальцы в-прошлом-ловца-Малфоя удержали её подле себя.       — Нет, Гермиона. Никаких библиотек.       Он действительно только что отказал ей в её главной слабости? Его беспощадность не знала границ.       — Я сожалею, что наши запланированные развлечения отменились, но, возможно, похождениям донжуана Блейза удастся скрасить этот испорченный вечер.       Неважно, что вечер и без того был безнадёжно испорчен, по всей справедливости, а не ради красного словца, попадая под категорию ХЕРовый.       — Могу я поинтересоваться, это были ваши первые запланированные развлечения?       Драко побледнел от ярости, а Грейнджер, напротив, сделалась красной от смущения.       — Да вы шутите? Сколько вы уже вместе? И ещё ни разу не тра…       — Я прямо сейчас вышвырну тебя за ворота Мэнора в том виде, в котором ты сюда явился!       — Ладно-ладно. Молчу.       Заветное затишье продлилось от силы пару секунд. Пока Забини не подался вперёд в кресле, со всей серьёзностью устремляя тёмные очи на Гермиону:       — Я искренне надеюсь, что в самое ближайшее время ты предпримешь к нему какие-то меры. Иначе ещё немного, и он начнёт кидаться на людей из-за недотра…       Малфой вскинул волшебную палочку, без лишних слов применяя к нему Силенцио.       Несколько мгновений водворившегося безмолвия были прекрасны. Жаль только, что им не довелось продлиться долго, ведь вскоре к воротам Мэнора аппарировал Тео, и Драко попросил Роузи проводить его к ним.       — По какому поводу сбор? — Нотт устроился на своём привычном месте в кресле. — Судя по срочности, могло сложиться впечатление, что кто-то умер.       — Так и есть, — кивнул Блейз. — Умерла моя гордость. Гордость, которую уничтожили одиннадцать горящих жаждой возмездия ведьм.       Забини выдержал трагическую паузу для пущего эффекта. Ему всегда нравилось нагнетать излишнего драматизма.       — Помните тот день, когда вы помогали отправлять подарки моим бывшим?       — Прощу прощения? Мы? — насколько Малфою не изменяла память, он не участвовал в этой сомнительной затее.       — Хорошо, тот день, когда Тео помогал мне с подарками, пока ты целиком и полностью был поглощён секс-сеансами с Грейнджер.       Видит Мерлин, Блейз сам рыл себе могилу. И Драко, будучи терпеливым, добрым другом, решил ему в этом не препятствовать.       — Так вот. По какой-то нелепой случайности к одной из разъярённых фурий, которую я некогда считал ангелом во плоти и, помнится, именовал моей кошечкой, попал список имён и адресов девушек, коим я воздавал дань уважения в тот день. Разоблачив мой коварный замысел, злая мегера, естественно, решила меня проучить. Мало того, что она собрала всех моих бывших вместе, так одна из них ещё и оказалась метаморфиней.       Драко усмехнулся. Той самой усмешкой, которая обычно предваряла назидание.       — Разве мы с Тео не советовали тебе чуть лучше узнавать женщин, с которыми ты ложишься в одну постель?       Забини бросил на него страдальческий взгляд.       — Ты всерьёз думаешь, что сейчас самое подходящее время для чтения нотаций, а не для огневиски, любезно предложенного мне сопереживающим другом в качестве успокоительного?       Малфой закатил глаза, но позвал Соду, попросив принести Огденского для Блейза и вина для остальных.       Не прошло и двух минут, как эльфийка в накрахмаленном фиолетовом платье аппарировала обратно с двумя бутылками алкоголя различной крепости, стаканом и тремя бокалами.       Сделав первый глоток «успокоительного», Забини продолжил:       — В общем, чертовка перевоплотилась сексуальной рыжей бестией и очаровала меня, заманив на самый верх смотровой площадки Эйфелевой башни.       — Хочешь сказать, ты к нам прямиком из Парижа? — не сумел удержаться от парирования Драко.       — Именно, — процедил Блейз.       Малфой, оторвавшись от смакования красного вина, просиял. Грех было упускать представившуюся возможность поделиться с миром подробностями появления Забини в Уилтшире.       — Дабы ввести в курс дела всех, кто не являлся свидетелем эпичной сцены прибытия нашего замечательного друга, пожаловавшего к нам из страны лавандовых полей, сообщаю, что сегодня весь Мэнор имел счастье наблюдать его голый зад.       — Серьёзно? — Тео с энтузиазмом подключился к веселью.       — Абсолютно.       Гермиона спрятала взгляд у плеча Драко, подавляя смех.       — Ведьма сделала всё возможное, — игнорируя хихиканье всех присутствующих, возобновил повествование Блейз, — чтобы возбудить меня, а затем уничтожила заклинанием всю мою одежду.       Забини запил своё унижение несколькими глотками огневиски.       — Признаюсь, я не сильно интересовался людьми вокруг нас, поскольку моё внимание поглотило глубокое декольте и две выпуклости третьего размера, но, как вскоре выяснилось, всё это время нас окружали не кто иные, как мои бывшие. Уж не знаю, прибегли ли они к магии, ограничив круг зрителей для своего маленького шабаша, однако для удара по моей гордости хватило и одиннадцати потешающихся надо мною ведьм.       Блейз обновил напиток, и в ожидании дальнейшего рассказа все сделали по глотку.       Следовало заметить, вино и увлекательные истории похождений Забини действительно скрашивали этот вечер. По крайней мере, Малфой не увязал в мучительных мыслях о расстройстве, по закону подлости заставшем его в ключевой момент. И всеми силами старался отогнать от себя знание того, что как только придёт время сна, безрадостные размышления обязательно настигнут его.       Нотт вскинул руку, в очередной раз поднося бокал к губам, и Драко, к величайшему удивлению, заметил несколько цветных фенечек у него на запястье. Непостижимое явление, если брать в расчёт обыкновенное отсутствие у Тео аксессуаров. И тот факт, что это были именно фенечки, тоже, безусловно, сыграл свою роль.       — Мягко говоря, — из оцепенения Малфоя вывел голос другого слизеринца. А-ля Казановы, — там, на трёхсотметровой высоте Эйфелевой башни, я прошёл через девять кругов ада. Точнее, через девять кругов сглазов, — он пригубил виски. — Кто-нибудь из вас когда-нибудь танцевал обнажённым на главной достопримечательности Парижа под действием Таранталлегры? Может, вам по душе нудистская версия Кантиса? Возможно, Левикорпус? Эбублио? Летучемышиный сглаз? А как насчёт одной ма-а-аленькой татуировки на вашем — Грейнджер, будь добра, закрой ушки — пенисе?       Драко поперхнулся вином, а Гермиона, будучи слишком любопытной, чтобы послушаться совета Блейза, ахнула от услышанного:       — Это ведь, должно быть, адски больно!       Забини мрачно усмехнулся.       — К моему счастью, бестии оказались не настолько беспощадными, чтобы прибегнуть к магловскому методу, великодушно отпечатав ту магией. Тоже, конечно, приятного мало, ведь волшебное тату нельзя свести или замаскировать, но куда лучше, чем если бы туда тыкали иглой. У меня довольно низкий болевой порог, — он поёрзал в кресле, выглядя так, словно ему было дурно при одной мысли о людях, которые решаются на такую чудовищную процедуру.       — И какую же татуировку ты заслужил? — полюбопытствовал Тео.       — О, теперь там красуется надпись «От бывших подружек. С любовью». Подобно карточкам от шоколадных лягушек, одна фраза сменяет другую.       — Не самый худший вариант, — озвучил общие мысли Нотт.       — В общем-то, да.       — А где всё это время была твоя волшебная палочка? — Малфою никак не давал покоя этот вопрос. Поскольку ни один адекватный и уважающий себя волшебник не выйдет без неё из дома. Хотя, стоило признать, в адекватности Блейза порой возникали крупные сомнения.       — Рыжая дьяволица предусмотрительно отобрала её у меня.       Драко скептически изогнул бровь, прекрасно зная Блейза и то, что мужчину в полном расцвете сил с хотя бы маломальской реакцией не так легко обезоружить.       Забини раздражённо вздохнул.       — Ладно. Я отдал её добровольно, ясно? Но, согласитесь, не каждый день женщина подначивает вас тем, что по волшебной палочке мужчины может составить впечатление об иной палочке. Той, что у него в брюках.       Грейнджер захихикала, пряча лицо в рубашке Малфоя, и Драко поцеловал её в макушку, на миг нежно зарываясь пальцами в кудри.       Блейз выглядел до глубины души оскорблённым их публичным проявлением чувств в момент собственных страданий.       — После тщательного исследования и кучи лестных для моего мужского эго предположений, — Забини акцентировал на этом внимание, словно это оправдывало его поистине грандиозную безалаберность, — чертовка приютила древко меж своих восхитительных грудей, пообещав вернуть его лишь после того, как убедится, насколько ожидания совпадают с реальностью.       Теперь уже в голос захохотали все трое, чем единодушно заслужили видимое осуждение Блейза.       — Самый нелепый способ остаться безоружным, — перестав задыхаться от смеха, пробормотал Малфой. — И что ты собираешься делать?       — Ждать. Злобная фурия сказала, что вернёт мне её совой, — отставив огневиски на кофейный столик, Забини потянулся за карамелькой.       — Погоди. Если у тебя нет волшебной палочки, а значит, и возможности аппарировать, как ты сумел добраться до Мэнора?       Блейз закинул конфету в рот и показал Тео средний палец. В смысле фамильное кольцо с печаткой на среднем пальце правой руки.       — Если прокрутить трижды вправо, оно становится портключом.       — Э-э-эм, портключом с координатами Малфой Мэнора? — озадачился Драко.       — Абсолютно верно. Я решил, что иметь при себе портключ с адресом друга — более надёжная идея в случае форс-мажора. И, как видишь, не прогадал. Боюсь, что прежде чем вернуться домой, мне стоит связаться с ликвидаторами заклятий, дабы они проверили Забини Мэнор на наличие дополнительных «приятных» сюрпризов от мстительных ведьм.       — Дальновидно.       — Одно остаётся неясным, — призадумался Блейз, — как злополучный список попал в руки одной из них? Я помню, что держал его при себе. И последней, к кому улетала птица с подарком, была та самая нимфообразная мегера, устроившая весь этот беспредел… — он пожевал губу в раздумьях, а затем его глаза едва не вылезли из орбит. — Твой филин! Твоя чёртова птица прихватила лист с адресами, когда доставляла ей свёрток! Вот же… ушастый предатель.       Драко готов был поклясться, что никогда прежде не испытывал такую гордость за Ушастика, как сейчас. Нужно будет устроить ему день орехового печенья и почесываний за ушком.       — А я предупреждал тебя, что он не приветствует никаких глупых инициатив.       — О, я тебя умоляю! Он же просто птица. Птица, рождённая для доставки почты.       Малфой многозначительно посмотрел на него:       — Он умная птица. Чувствуешь разницу? В противном случае тебе бы не пришлось сегодня хвататься за портключ, спасая голый зад от негодующих французов и туристов, чью священную достопримечательность ты осквернил своим неблагочестивым видом.       — Хорошо. Твоя взяла. Однако с этого момента твой филин навсегда потерял мою благосклонность, — заявил Забини с такой беспощадностью, словно сообщал не меньше, чем о необратимой потере для всего волшебного сообщества.       — Думаю, он сумеет это пережить, — усмехнулся Драко, допивая оставшееся в бокале вино. — Как и я.       — Что ж, если с главными новостями к этому часу покончено и никому из присутствующих более не требуется моё сочувствие, — Тео поднялся с кресла, — я попросил бы вашего разрешения удалиться. Дела, знаете ли, не ждут.       — Позволь спросить, связаны ли эти дела с переменами в твоём образе? — не сдержал любопытства Малфой.       Нотт послал ему вопросительный взгляд, и Драко указал глазами на фенечки.       Щёки Тео заалели, являя миру редчайшее явление смущённого Нотта. Призрак улыбки возник у него на губах, и это было чем-то вроде колоссального откровения, что этот человек на самом деле в кого-то влюблён.       — О, умоляю, только не говори, что ты тоже был в разгаре свидания, как эти двое, — Блейз кивнул в их сторону, будто бы в свиданиях было что-то чрезвычайно предосудительное.       — Сегодня вечер воскресенья, приятель. У тебя и самого были многообещающие планы на окончание дня, разве нет? — Нотт подмигнул ему и, оправив рукава мантии, поспешил к парадной двери.       — Жаль, что моим планам с грудью третьего размера не суждено было сбыться, — драматично вздохнул Забини, устраивая руки на подлокотниках.       Малфой усмехнулся.       — Чувствую, месть бывших подружек тебя ничему не научила?       — Поживём — увидим.

***

      Блейз напросился на ночёвку в Мэноре, отказываясь возвращаться в собственный особняк до исключения любых возможностей наложенных на него проклятий, и занял одну из гостевых комнат, когда они все вместе отужинали.       Гермиона осталась с Драко и, выйдя из ванны, забралась на свободную половину кровати, устраиваясь в его объятиях. Кажется, они оба приняли безмолвное соглашение не говорить о случившемся — или не случившемся — в стенах этой спальни, поэтому олицетворяли собой крайнюю степень нерешительности.       Каждое объятие и каждый поцелуй были настолько осторожными, словно ни один из них двоих не знал, как вести себя после несостоявшейся близости. И это казалось чертовски огромным шагом назад в отношениях.       Даже хвосты, которые по обыкновению переплетались, когда Гермиона и Малфой укладывались спать вместе, сегодня держались поодаль. Как будто бы их соприкосновение друг с другом породило бы крайнюю степень неловкости между двумя близкими людьми, лежащими в одной постели.       — Спокойной ночи?.. — в вопросительной интонации крылся завуалированный намёк на то, что они могут поговорить о произошедшем, если он хочет.       Однако расслабленность от вина и нелепых историй давным-давно испарилась, и Драко морально не был готов переживать случившееся во второй раз. Даже если только на словах. Поэтому, прильнув губами к макушке Грейнджер, он пробормотал:       — Спокойной ночи.       Дыхание Гермионы обжигало грудь, но впервые отдавалось болезненным сжатием сердца на каждый новый вдох. Так, вероятно, ощущался неудавшийся романтический вечер. Вечер, который они оба должны были запомнить на всю жизнь.