Все без ума от котиков

      Драко не помнил, когда ещё у него так стремительно пустела голова, как в тот момент, когда они на пару с Грейнджер с минимальным изяществом вывалились из камина в главной гостиной Мэнора. Запутавшись конечностями, хвостами и всем, чем только могли переплестись два человека, сгорающих от желания друг к другу, они рухнули на старинный ковёр, не сумев воспрепятствовать силе гравитации. Благо, Гермиона очутилась сверху, смягчив своё падение весьма подходящим для этого мужским телом.       К слову, обладатель вышеупомянутого тела совершенно не возражал. Да и кто бы стал противиться подарку судьбы в виде свалившейся на него очаровательной ведьмы? Верно. Ни один здравомыслящий мужчина. А Малфой определённо считал себя таковым.       И усталость от миссии, кажется, в данном случае сыграла ему на руку, поскольку у него попросту не осталось сил на переживания. Его многозадачность сейчас заключалась лишь в том, что язык с интенсивностью толкался к ней в рот, а руки, привлекающие невероятную ведьму ближе, тем временем старались охватить как можно большую площадь отзывчивого, подобно тающей от прикосновений глине, тела.       Драко понял, что дьявольски соскучился по всем этим незаконно сокрушительным для его рассудка маленьким звукам, которые издавала Грейнджер во время их поцелуев. Он чувствовал, что вот-вот замурлычет от удовольствия, осознавая, что именно ему было дозволено без зазрения совести красть все эти услаждающие слух постанывания из её уст.       Она была горячей, как само пламя, и так бесстыдно тёрлась об его бёдра, что Малфой не исключал возможности кончить, так и не успев снять с себя брюк. Впрочем, это было бы даже — он не верил, что докатился до таких мыслей — к лучшему, поскольку трусы с созвездием Дракона всё ещё оставались при нём.       Гермиона отпрянула, намереваясь стянуть с себя джемпер, но Драко не позволил женщине и в этот раз раздеться самостоятельно, делая это традицией. Стоило отдать должное, в прошлый раз она до ужаса возбудила его, дразня неспешным снятием платья, однако в этот вечер он собирался пойти по другому сценарию.       — Не вздумай. Сегодня мой черёд, — тяжело дыша, он держал её за запястья и пристально глядел снизу вверх на заалевшую до корней волос ведьму.       Что ж… вид Грейнджер, оседлавшей его, был не менее живописен, нежели тот, когда она лежала под ним. Пожалуй, стоит чередовать два этих ракурса, дабы не забывать, насколько ему по душе и тот и другой.       Женщина закусила истерзанную многочисленными воздействиями нижнюю губу, кивнув ему. Вследствие чего короткий, но мощный заряд проскочил по позвоночнику Малфоя, спиралью закручиваясь в хвосте. Сговорчивая Гермиона делала его грёбаным фениксом, который умирал и тут же возрождался, с тем единственным отличием, что его пеплом была запредельная концентрация феромонов в атмосфере.       Наклонившись к нему и закрыв обзор своими шоколадными кудрями, обрамляющими её лицо подобно нимбу, она прижалась к его губам с новым рвением. Тем самым рвением, от которого любой мужчина мог запросто потерять голову и не заметить этого. Потому, подхватив инициативу, Драко с трудом вспомнил о крохах джентльменства, еле теплящихся в нём, а ни в коем случае не о назойливом желании утереть нос Забини, как многие могли бы подумать, и задался целью добраться до спальни. Шёлковый ковёр, устилающий пол главного зала, был великолепен, однако по всем фронтам уступал в удобстве шёлку постельного белья и идеальной жёсткости матрасу в его покоях.       Пока белокурая голова Драко вела мозговой штурм под кодовым названием «Как намекнуть девушке, что ты консерватор и не приемлешь секса нигде, кроме кровати: тысяча и одна нелепая причина», Грейнджер — Мерлин, благослови эту чуткую женщину — положила конец его мучениям:       — Может, поднимемся к тебе? Не то чтобы я против чего-то спонтанного или необычного… Просто… есть ощущение, что нам будет комфортнее, если мы не станем рисковать нашим уединением. Ну знаешь… на всякий случай.       Драко усмехнулся. Он упивался наслаждением от того, как она провела по его скуле кончиками пальцев. Такая страстная и одновременно нежная ведьма. Беспроигрышная комбинация, чтобы его внутренний дракон урчал от удовольствия.       — О, я знаю, — библиотечный прецедент был свеж в памяти как никогда. Вряд ли стены книжной обители Мэнора за всё время своего существования видели более знатное секс-обломинго.       Гермиона улыбнулась ему в губы и оставила на них нежный поцелуй, прежде чем они вдвоём неуклюже поднялись на ноги.       В целях экономии времени Малфой подумывал аппарировать их, но в самый последний момент решил, что не может позволить себе упустить романтику в виде полутёмных коридоров и витиеватых лестниц, неистово умоляющих о том, чтобы в их укромных уголках пообжимались двое влюблённых.       Они споткнулись не меньше десятка раз, пока добирались до спальни, неистово целуясь по пути. Разбили какую-то неприлично старую фамильную вазу, уронили портрет одного из предков, перед чьей почтенной фигурой едва ли извинились, и чуть не потушили несколько свечей на стенах, чьи огни заколыхались от стихийной магии, бурлившей у них в крови.       Первая дверь. Вторая. Третья. Драко мог запросто похвастаться умением найти дорогу в свою спальню даже с закрытыми глазами, однако, по всей видимости, не в тот момент, когда был вовлечён в страстный поцелуй с самой удивительной ведьмой на планете. Лишь седьмая по счёту попытка увенчалась успехом — нужная дверь наконец-то оказалась в зоне досягаемости.       Прижав Гермиону к амарантовому дереву, Малфой нащупал позади неё ручку и провернул её. Именно благодаря этой нехитрой манипуляции они и оказались в шаге от того, чтобы во второй раз за вечер преждевременно занять горизонтальную позицию на ковре, являющую собой идеальную наглядную иллюстрацию двух перепутавшихся щупальцами осьминогов. То, что он устоял на ногах и не обрушился на любимую всей тяжестью своего тела, было самым настоящим чудом. Ну и совсем чуть-чуть профессиональной сноровкой. Видят боги, меньше всего он сейчас хотел случайно раздавить женщину, с которой собирался заняться сексом.       Погрузив одну руку в буйные локоны, другой он задрал её пижамный джемпер. Бархатистая кожа под его пальцами пылала огнём, и этого было достаточно, чтобы Драко начал одну из важнейших миссий на сегодня. Миссию по раздеванию Грейнджер. Самую приятную из существующих. Без сомнений.       Потянув за края джемпера, он прервал их поцелуй, дабы освободить Гермиону из кокона одежды. Её кудри мигом наэлектризовались, и она самым невинным образом закусила губу, оставаясь в бледно-розовом кружеве с атласными бретельками.       Сколько у неё в запасе ещё вот таких вот сводящих с ума комплектов? И как, чёрт возьми, ей удаётся оставаться такой ангелоподобной с этой вздыбленной гривой? Она закрывала пространство на добрых пять дюймов с каждой стороны от её лица, но даже с повышенной пушистостью Грейнджер всё равно выглядела как нимфа. Нимфа, которую он намеревался совратить, и чья копна волос скрывала кончики кошачьих ушей.       Его хвост с энтузиазмом завилял, когда в поле зрения Драко попала женская грудь, обтянутая нескромно просвечивающим материалом. Не настолько откровенным, чтобы не оставить простора воображению, но таким, чтобы, по всей вероятности, все нужные придатки мужского тела отозвались соответствующим образом.       Что ж, превосходное начало вечера. Сногсшибательная ведьма по обыкновению была в кружеве, дополненном атласом — как будто ажурной ткани было недостаточно, чтобы сразить его наповал — в то время как он мог побаловать её кареокий взор созвездием Дракона, ожидающим своего звёздного часа в его брюках. Минус тысяча очков Слизерину и столько же Гриффиндору только со знаком плюс.       Он вернул Грейнджер в свои объятия, разворачивая так, что её спина оказалась прислонённой к его груди. Перекинув непослушные кудри через одно плечо, Драко открыл себе пространство другого для поцелуев.       Шелестящий вздох прошёлся по краю его слуха и аукнулся волной возбуждения в паховой области.       Малфой вжался в её задницу, аккуратно отодвинув тёмный хвост, когда его кончик ненароком пощекотал ему подбородок. Череда воздушных касаний покрыла верх спины и каждую золотистую веснушку на ней. Он прикусил нежное местечко между шеей и плечом, отчего Гермиона застонала и, встав на цыпочки, потёрлась о напряжённый член. Ещё больше крови отхлынуло от его мозга. Из-за нехватки драгоценной жидкости в черепной коробке затуманилось сознание. В нём вспыхнуло отчётливое, навязчивое желание вонзиться в неё… клыками. Да и, чего греха таить, не только ими.       Огладив женские бёдра, Драко подцепил резинку пижамных брюк и стянул штанины по ногам. Грейнджер переступила через них, оставшись в комплекте белья, сочетающего в себе кружево и атлас в той мере, что это вряд ли соответствовало кодексу сохранности мужского психического здоровья. По крайней мере, тонкие ленточки, идущие от бёдер к заднице, точно стоило объявить вне закона.       Ещё несколько мгновений любуясь ягодицами, которые сейчас очутились прямо напротив лица Малфоя, он придержал её хвост и оставил укус на одном из упругих полушарий. Гермиона ахнула и, заведя руку за спину, зарылась пальцами в его волосы, стянув в кулаке несколько прядей.       — Ты потрясающая… чертовски невероятная, — пробормотал Драко признание её заднице. В смысле, признание было адресовано Гермионе, просто прозвучало на уровне аппетитных женских форм, делая ситуацию немного неоднозначной. — Я так тебя обожаю.       Ладно. Возможно, какая-то часть его обожания действительно предназначалась её потрясающей пятой точке. Но на то имелись причины. Довольно веские.       Грейнджер потянула Малфоя за волосы, и он послушно встал на ноги. Не прошло и мгновения, как в него врезалось девичье тело, чья обладательница набросилась на его губы. Он уже упоминал о том, что если подвергаться нападениям, то только таким?       Её руки пробрались к нему под свитер, блуждая, где им вздумается.       — Боже, я тебя хочу, — пробормотала она между серией крайне развязных поцелуев. — Так хочу… — втянула его нижнюю губу в рот и пососала. — Я прокляну любого, кто посмеет нам помешать.       Она держала его лицо в своих руках с необычайной нежностью, но терзала губы Драко так, словно собиралась его съесть. И, как ни странно, последнее было как песнь сирены для мужского эго.       — С радостью тебе помогу, если потребуется, — он выдохнул усмешку ей в губы, впиваясь пальцами в ягодицы до алых отметин.       — Очень вряд ли, — поцелуй. — Я необычайно хорошо насылаю порчу в минуты ярости, — ещё одно раздувающее пламя взаимодействие губ. — Моим учителем была Джинни.       Ну ещё бы.       — Надеюсь, что никогда не испытаю на себе твоего мастерства. Как и умений Джиневры. Она ещё со школьных времён славится своим Летучемышиным сглазом, не так ли?       Подушечкой большого пальца он приласкал нежное местечко на границе с её челюстью, когда остальная часть пятерни зарылась в шоколадные кудри.       Их улыбки утонули в поцелуе, а руки Гермионы спустились к его торсу. Она нащупала ремень, почему-то решив начать с него. Хотя Драко в срочном порядке предпочёл бы избавиться от свитера. Не только по той причине, что трусы с созвездием Дракона никуда не делись, но и потому, что температура его тела уже давно перевалила за тридцать шесть и шесть. Тридцать девять? Сорок? Как бы то ни было, Малфой ощущал себя на все пятьдесят. Спасибо, что не лет, а всего лишь градусов.       Пока Гермиона возилась со штанами, её хвост обвивался вокруг его ноги. Драко мысленно благословил плотную брючную ткань за то, что благодаря ей он не чувствует пушистых волосков. Иначе преждевременной эякуляции было бы не миновать. Мышцы живота и без того то и дело подёргивались, едва Грейнджер задевала его эрекцию.       Он застонал, когда она спустила с него брюки и потёрлась о член. Малфой уткнулся ей в шею. Последствия вышеупомянутой маленькой провокации вылились в багряную отметку на её коже.       В принципе, сейчас Драко даже был рад, что она начала со штанов. Некое окаменелое созвездие было весьма благодарно за отсутствие преграждающего фактора в виде твидового материала.       Гермиона взялась за резинку его трусов, и он со смешком пробормотал ей в губы:       — Грейнджер, мне нравится ход твоих мыслей. Но я до сих пор в свитере.       Она выразительно вздохнула.       — Ради Годрика, порой ты бываешь таким занудой, — её пальцы подцепили кашемировую ткань и потянули вверх. Она отбросила свитер в сторону, оставляя их на равных. В одном белье.       За нетерпеливым выражением лица, дополненным красноречиво вздёрнутой бровью, явно крылся немой вопрос: «Теперь ты доволен?»       — В нём просто чертовски жарко, — в своё оправдание заявил он. — А ты не способствуешь понижению моей температуры.       Малфой провёл рукой по всклокоченным волосам и посмотрел на ведьму исподлобья. Он знал, как на неё действует подобный взгляд, поэтому без зазрения совести пользовался этой фирменной уловкой при любом удобном случае.       Гермиона закусила губу. Одной рукой обняла его за шею, а вторую положила ему на грудь. Ладони Драко устроились на её обнажённой пояснице.       — Боже, как же я соскучилась по тебе, — прошептала она, потираясь носом о его грудные мышцы. — Безмерно.       Грейнджер было так много в пространстве Малфоя, что он не верил в реальность происходящего. Её руки были на его теле, дыхание — на его коже, а невероятный аромат, присущий только ей и никому больше, у него в лёгких. Ему казалось, что он может умереть от передозировки счастья в крови. В его объятиях находилась самая чудесная девушка магической Британии, и он не собирался снова облажаться. Никаких херовых вечеров. В любой интерпретации этого слова.       — Я и не думала, что могу так остро по кому-то тосковать, пока в моей жизни не появился ты. Мужчина, который украл всё моё спокойствие.       Драко запечатлел целомудренный поцелуй на макушке Гермионы, скользя руками от спины к рёбрам. Большие пальцы легли на кружевной пояс бюстгальтера. Грейнджер сделала глубокий вдох, и её вздымающиеся полушария на мгновение прильнули к его грудной клетке. Член Малфоя любезно напомнил о себе и своём твёрдом намерении сделаться сегодня участником одного небезызвестного акта.       — Это ещё большой вопрос, кто чьё спокойствие похитил, — пробормотал он.       Пальцы машинально выводили маленькие круги на тонком кружеве. Кружеве, от которого в ближайшие минуты Драко планировал её избавить.       Тело Гермионы неожиданно напряглось.       — Ты ведь… не жалеешь, что тебе приходится проходить через это? Через наши подавляющие расставания со всеми вытекающими…       Она постаралась прикрыться улыбкой, но напускная эмоция не заслонила горечь в голосе.       Ох, если бы только эта женщина могла забраться к нему голову и увидеть, насколько сильно он желает быть с ней. Насколько сильно восхищается ею. Насколько ценит выпавший ему шанс наконец-то быть вместе.       Каждая её улыбка согревала его сердце, а каждое сомнение, подобное этому, оставляло на пульсирующей мышце маленький рубец. Однако он готов был принять всё, что она могла ему предложить. Со всеми вытекающими.       С охватившей его серьёзностью Малфой взял её руку в свою, легонько сжимая. Ему хотелось раз и навсегда снять с неё бремя любых опасений.       — Если я о чём-то и жалею, — он приподнял её голову за подбородок, вглядываясь в прекрасные глаза цвета золотой осени, — то только о том, что не познал этого раньше. Расставания ничего не стоят, если после я могу вернуться к тебе.       Янтарь во взгляде влажно замерцал, и Драко наклонился к ней, чтобы поцеловать. Грейнджер встала на носочки и прильнула к нему вплотную, обхватывая его лицо ладонями.       Язык Малфоя проскользнул к ней в рот. Попеременные полустоны то и дело вылетали из их уст, подобно самому восхитительному в мире аккомпанементу, пока он оттеснял ведьму назад, подталкивая к кровати.       В этот раз не было ни свечей, ни — да здравствует оригинальность! — лепестков роз, ни светлого постельного белья, зато было рассеянное сияние настенных светильников и растущее в геометрической прогрессии их друг к другу желание.       Драко нащупал застёжку на ажурном поясе, разъединил крепление и стащил бретельки лифа с плеч. Тот отправился к вороху ненужных вещей на полу, и в следующий миг к телу Малфоя прижалась женская грудь. Та самая, которую он уже имел счастье ощущать в своих руках, но ещё ни разу не лицезрел без каких-либо кружевных преград.       Не разрывая медленного глубокого поцелуя, он прошёлся подушечками пальцев по бёдрам и талии Грейнджер, поднимаясь выше. Она схватилась за его плечи и резко выдохнула, едва пальцы подобрались к груди. Сжав в ладонях два полушария, Драко издал протяжный вздох, символизирующий колоссальное удовлетворение. Восторг. Упоение. Ведь чем бы ни закончился сегодняшний вечер, он уже продвинулся куда дальше в их близости, заполучив идеальную — обнажённую, это важно! — грудь самой потрясающей на свете женщины в свои руки.       Внутреннее ликование побудило его хвост опутаться вокруг бедра Гермионы, вызывая ответную реакцию хвоста шоколадного оттенка. Знакомое покалывание стало нарастать в местах соприкосновения.       — Идеальная. Чертовски идеальная, — пробормотал он, не отдавая себе отчёта, подразумевает ли женщину в целом или конкретно две округлости, чья тяжесть грела его руки.       Грейнджер упёрлась подколенной ямкой в деревянный каркас кровати, и Малфою пришлось расстаться с тем, что было весьма близко по форме к бладжерам, чтобы опрокинуть ведьму на кровать.       На широкой постели, застеленной угольного цвета шёлком, она смотрелась восхитительно обнажённой и казалась совсем миниатюрной. Драко предположил, что его серый взгляд ничем не уступал оттенку постельного белья, пока блуждал по женскому телу, исследуя новые перспективы в виде открывшихся ему округлостей и изгибов.       Было ли благовоспитанным столько времени пялиться на без пяти минут полностью обнажившуюся перед ним женщину? Вероятно, нет. Однако всё решал тот важный факт, что это была его женщина. И, кажется, сейчас она меньше всего ожидала от Малфоя проявлений излюбленного джентльменства. Более того, пристальное внимание ей явно льстило и дало прекрасную возможность обежать глазами его собственное полуголое тело.       Стоило карему взгляду зацепиться за натянутую ткань счастливых — драккл бы их побрал — боксёров, Драко заметил, как она, прикусив губу, подавила улыбку. Опустив глаза на злополучно удачливые трусы, Малфой мысленно простонал, завидев, как некоторая часть созвездия очень подходяще повторяет своими очертаниями выпуклость его члена.       Если сегодня из-за этих трусов что-то пойдёт не так, и он не трахнет Гермиону, то, честное слово, сожжёт их к чёртовой матери. Они просто обязаны быть счастливыми. Иначе всего один взмах волшебной палочки, и Инсендио подвергнет их неминуемой участи.       Впрочем, Драко не видел смысла и дальше красоваться звёздной парой белья, поскольку та мало что скрывала от глаз Грейнджер. Поэтому, демонстративно закатив глаза на её как будто бы неочевидную улыбку, он избавил себя от пытки под названием боксёры.       — Довольна?       Гермиона облизала губы и обняла его за шею, когда он навис над ней, сохраняя дистанцию в несколько дюймов. Поднявшийся трубой белый хвост деловито расправился за спиной. Совершенно очевидно, что, несмотря на кошачьи внешние признаки, было в его характере что-то от напыщенной павлиньей натуры.       Слава Салазару, что дорогой прадед завещал ему лишь кошачий облик, а не что-то вроде радужного павлиньего хвоста. Что-что, а ощущать себя до конца дней участником нескончаемого Бразильского карнавала Малфой не желал.       — А ты бы не был доволен, если бы наконец раздел меня полностью? — прошептала Грейнджер, глядя ему в глаза и одной рукой массируя его кошачье ухо.       Он согнул локти, едва ложась на неё своим весом, но этого хватило, чтобы её глаза потемнели от упёршегося ей в живот возбуждения.       — Дай мне минуту, и я сниму с тебя то немногое, что на тебе осталось.       Наклонив голову, Драко проложил цепочку поцелуев от края плеча к шее, а затем облизал яремную вену. Ногти Гермионы вонзились ему в спину. Немыслимое возбуждение оттенил лёгкий отголосок боли, служа лучшим подтверждением реальности происходящего.       Он улыбнулся ей в кожу, издав негромкое довольное урчание, и просунул левую руку между их телами. Кружевные трусики были до неприличия влажными.       Она рефлекторно вскинула бёдра, шире расставив ноги, и Драко стал ласкать её через бельё. С судорожным вздохом Грейнджер прикрыла глаза. Рисуя большим пальцем круги, он наблюдал за трепетом тёмных ресниц и губами, которые то плотно сжимались, то размыкались, образуя очаровательную букву «о».       Услышав тихое мурлыканье, вырвавшееся у неё из груди, Малфой убрал руку и вновь опёрся на оба предплечья. Гермиона тут же распахнула глаза: в глубине зрачков плескалось неудовлетворённое желание. Подавшись к ней, он нежно провёл губами от её подбородка к уху.       — Разве минута ещё не прошла? — прошептала она, стискивая его бока ногами.       Он усмехнулся.       — Не приемлешь никаких отступлений от расписания?       Грейнджер запустила пальцы в его волосы у затылка и шумно выдохнула ему в ухо.       — Да, знаешь, — старалась сохранять самообладание она, — все эти внезапные вторжения и прочие отвлекающие факторы. Думаю, нам лучше поторопиться, если мы хотим наверстать упущенное.       — Мм.       Драко возобновил серию поцелуев, начав от бьющейся на женской шее венки и следуя всё ниже и ниже с каждым новым касанием губ. Дыхание Гермионы заметно участилось, а кожа покрылась мурашками, стоило ему подобраться к груди. Очертив ареолу языком, Малфой вобрал в рот сосок, отчего Грейнджер вздрогнула и царапнула ногтями кожу его головы. Импульс невероятного удовольствия прошиб позвоночник.       Драко со стоном выпустил из губ твёрдую горошинку и прикусил другое полушарие, побуждая Гермиону прогнуться в пояснице, в немой мольбе подаваясь к нему навстречу.       От нежной кожи под его зубами голова шла кругом, а желание по-настоящему укусить потрясающую ведьму — отметить её своей — набатом стучало в висках. Словно разум Малфоя зациклился на одной-единственной мысли. Или, скорее, отчаянной потребности подчиниться животным инстинктам. Но Драко держал на переднем плане сознания данное ей обещание сдерживать свои гиджил-замашки. На сегодня у них запланированы другого рода эксперименты, и этого более чем достаточно. Пока что.       Кстати, поражающий воображение факт: Грейнджер делалась весьма немногословной, когда его губы оказывались на её теле. Маленькое ухищрение, чтобы лишить болтливую волшебницу дара речи. Опускаясь поцелуями вдоль живота, он обвёл языком пупок и подцепил ртом кромку трусиков.       Гермиона вскинула бёдра, и Драко поднял голову, чтобы посмотреть на нетерпеливую ведьму. Отныне вид с этого ракурса официально был удостоен статуса «умопомрачительный». Женские щёки полыхали так, словно к ним прилила вся краска с гриффиндорского герба, а утонувшие в дымке желания глаза сияли ярче любых огней в мире. Доведённая до возбуждения женщина — вот лучшая картина, которую только способен сотворить мужчина.       Их взгляды столкнулись подобно двум галактикам. На губах Малфоя расцвела медленная предвкушающая ухмылка. Он слез с Грейнджер и, расположившись на коленях на ковре, притянул её к краю кровати. Просунув пальцы под атласные тесёмки, Драко неторопливо стащил с женщины последнюю преграду в виде трусиков.       Гермиона приподнялась на локтях, бросив на него взгляд из-под полуопущенных век. Женская грудь ритмично вздымалась и опадала, пока она боролась с участившимся дыханием.       Мягким движением рук Малфой зафиксировал разведённые ноги по обе стороны от своей головы и, прервав зрительный контакт, с горячим выдохом приблизился к раскрытым половым губам. Одного поцелуя дыхания хватило, чтобы Гермиона вздрогнула. Хвост под ней зашёлся в нетерпеливых подёргиваниях. Однако Драко не дал женщине желаемого. Он повернул голову и прижался губами к внутренней стороне бедра.       — Господи боже… — она откинулась обратно на спину, комкая в руках простыни.       Малфой целовал, кусал и лизал её бёдра до тех пор, пока она не прошептала:       — Пожалуйста…       — Что «пожалуйста», душа моя? — промурлыкал он ей в кожу. — Снова выбиваемся из графика?       — Я просто хочу…       Драко поддел зубами изрядно зацелованную поверхность правого бедра. Покрасневшую от укусов и местами поблёскивающую от слюны.       — Да?       — …хочу почувствовать тебя…       Его язык почти достиг её промежности.       — Где?       Он спрятал улыбку за очередным дразнящим поцелуем. Скользнув одной рукой по гладкой икре, он обхватил её колено, чтобы она не могла пошевелиться.       — Где ты меня хочешь, Гермиона?       Она захныкала в ладони, а потом воззрилась на него своими выразительными глазами оленёнка. Тот самый взгляд, которому он не умел противиться.       — Ты знаешь, — прошептала она. Ушки в копне вздымающихся кудрей просительно поджались. — Пожалуйста.       По всей длине его хвоста словно промчалась крошечная высоковольтная искра. Маленькой, но красноречивой кошачьей уловки оказалось достаточно, чтобы Малфой дал Грейнджер то, что она хотела. Чего они оба хотели. Он подался вперёд и широким движением языка прошёлся по половым губам, прежде чем самым кончиком обвести клитор.       Гермиона резко вздохнула и дотянулась рукой до его макушки, нащупывая кошачье ухо. Драко ощутил острый прилив удовольствия, пронзивший тело от затылка до копчика, а затем плавно перетёкший в хвост.       Малфой мог поклясться, что не испытывал ничего и близко похожего до сегодняшнего дня. Не фейерверки внутри, нет. А как будто ты сам чёртов фейерверк, который может в любую секунду взорваться. Улететь в поднебесье и рассыпаться на мириады частиц. Открыть для себя какую-то неизведанную доселе вселенную.       Это было ошеломляюще приятно. Удвоенная порция возбуждения, энергии и желания, которые создавали неповторимую магию в теле. А та, в свою очередь, копилась и наполняла его до краёв, чтобы после отыскать выход. Драко не знал, в чём именно будет заключаться выход, но чувствовал, что это непременно станет чем-то фееричным. Стихийным, не иначе.       Он скользил подушечками пальцев по внутренней поверхности её бёдер и нежной коже живота, пока экспериментировал с разной силой воздействия языка и чередой техник. Исходя из наблюдения, Грейнджер больше всего нравилось, когда его язык был в меру напряжён и выводил маленькие интенсивные круги на клиторе и вокруг него. Или проникал внутрь неё. Особенно когда он проникал внутрь неё.       Погружённый в процесс, Малфой лишь благодаря острому кошачьему слуху отметил оглушительный треск, с которым распахнулась дверца двухметрового шкафа в другом конце комнаты. Он обернул голову на звук. В стороне отворившейся гардеробной, естественно, никого не было. А значит, это был…       — Стихийный всплеск, — пробормотала Гермиона, одаривая его смущённой полуулыбкой. — Просто ты и твой язык… Я…       Греховный вид и невинность в голосе — чем не взрывоопасная комбинация для опьянённого близостью с ней Драко? Ну и тот факт, в какой позе она сейчас перед ним находилась, тоже, безусловно, играл свою роль.       — Мой язык мешает твоему самоконтролю? — ухмыльнулся он.       Озвученная вслух мысль откликнулась болезненно-сладким спазмом в паху. Несмотря на то, что их вечер страсти продвинулся намного дальше, чем когда бы то ни было, его члену всё ещё приходилось несладко.       И как будто этого было мало, Грейнджер самым умопомрачительным образом — в который раз за вечер? — закусила губу, кивнув. Расплавленный взгляд цвета горячего шоколада был таким же обжигающим, как одноимённый напиток.       Не разрывая зрительного контакта с разгорячённой ведьмой, Малфой поднёс указательный и средний пальцы правой руки ко рту и демонстративно облизал их. Затем вернулся к клитору, возобновляя стимуляцию. Лаская её в том неторопливом темпе, при котором ей не удалось бы слишком быстро кончить.       Гермиона глубоко вздохнула, задрожав под его прикосновениями. Она перехватила и придержала собственный хвост, чтобы не маячил у него перед лицом. Хотя тот так и норовил перетянуть на себя всё его внимание.       — Не переживай, — прошептал он, поглаживая свободной рукой внешнюю сторону её правого бедра. — Если ты непреднамеренно разнесёшь стихийной магией мою спальню, мы просто переберёмся в другую комнату. Благо, в Мэноре их предостаточно. Так что… отпусти себя, Грейнджер. Не сдерживайся.       Указательный и средний пальцы проникли внутрь неё, когда Малфой снова накрыл ртом маленький комочек нервов, который он лизал, втягивал и посасывал до тех пор, пока Гермиона не начала задыхаться, привлекая Драко ногами ближе к себе, и не кончила, сокращаясь вокруг его пальцев. Последствием её оргазма стали несколько слетевших с полок и с громким стуком рухнувших на пол книг, от чего его сердце зашлось в эйфории.       Подумать только. Он заставил Грейнджер не только кончить, но и потерять контроль. Всё вместе. Одновременно. Острое чувство ликования пышным цветом расцвело в груди. И единственной причиной, по которой Драко не улетел куда-нибудь на седьмое небо от счастья, был заземляющий фактор в виде колом стоящего члена.       Оторвавшись от Гермионы с лёгким стоном из-за гудящего от напряжения паха, он поднялся с колен и рухнул на свободное место на кровати. Женщина почти сразу прижала ладонь к его щеке и, повернув голову к себе, поцеловала. Вкус возбуждения горчил на кончике языка, но их поцелуй был таким же сахарным и тягучим, как ириски из «Сладкого королевства».       Спустя некоторое время мучительного столкновения губ и языков, Грейнджер оседлала его. Малфой застонал. Приподнялся на локтях и посмотрел на ведьму расфокусированным взглядом.       — Чёрт побери, Гермиона, — она провокационно скользнула по всей длине члена. Лёгкая ухмылка изогнула уголки девичьих губ.       Он запрокинул голову, издав рваный вздох. С этой несносной ведьмой ему требовались вагон и маленькая тележка терпения.       — Теперь твоя очередь потерять контроль, — мягкий шёпот обжёг его лицо. Губы с нежностью тронули одну из скул, образуя в животе Драко сладкий вакуум.       Он зарычал и царапнул зубами одну из выпирающих ключичных косточек.       — Нравится меня дразнить, Грейнджер?       Она промурлыкала в ответ, продолжая двигаться туда-обратно без проникновения. Восхитительная женщина-провокатор.       — Я ждал более чем достаточно и уверен, что смогу продержаться ещё немного, чтобы во второй раз довести тебя до исступления.       — Мм, звучит как вызов, — она подцепила зубами и слегка оттянула мочку его уха. Осторожно направила член в себя и неторопливо, дюйм за грёбаным дюймом, на него опустилась.       Они застонали в унисон. Малфой откинулся на матрас и впился пальцами в бёдра Гермионы, сдавливая до синяков тазовые косточки.       — Блядь, Грейнджер.       Веки Драко были плотно сомкнуты, однако он мог поклясться, что ощущал исходящее от неё самодовольство. Перед глазами кружили серебристые точки, а член словно обернули в горячий шёлк.       Конечно, последний секс у него был непозволительно давно, и всё же казалось почти неразумным сравнить прошлый опыт с той остротой ощущений, которая обрушилась на него сейчас. Возможно, дело было в том, что это была Гермиона. Или в его возросшей тактильной отзывчивости и генетически обострившихся чувствах. А может, в тотальном совпадении на физиологическом уровне. Что бы ни послужило причиной, это затянуло Малфоя в ярчайший водоворот эмоций.       Приоткрыв веки, он лицезрел самую восхитительную колдографию в своей жизни. Абсолютно обнажённая и донельзя разгорячённая Гермиона Грейнджер. На нём. Идеальные груди ритмично подпрыгивали, пока она насаживалась на него. Из припухших малиновых губ вылетало сбивчивое дыхание, а по шее ползла капелька пота, которую ему до ужаса хотелось слизнуть языком. У Драко хватило силы воли продержаться до того момента, когда та доберётся до ямочки между ключицами. Тогда он снял женщину с бёдер и, молниеносно подмяв под себя, навис над ней. Скольжение языка по горячей коже, и солоноватая капелька растворилась у него во рту.       Гермиона запуталась пальцами в его волосах, коротко, но сокрушительно вздохнув. По спине Малфоя спустилась лавина мурашек, и он проложил цепочку поцелуев от её плеча до правой груди. Она обвила ногами его таз, притягивая к себе вплотную. Он ощущал её руки, казалось, сразу повсюду на своём теле, и это определённо претендовало на лучшую часть этой небеспрепятственной недели.       Грейнджер почесала его меж кошачьих ушей, и он издал тихое утробное рычание, не отнимая рта от её груди. Втянул и облизал сосок, заставляя ведьму всхлипнуть. Сочащаяся смазкой головка члена находилась у сосредоточия её жара, делая его просто богом самоконтроля. Драко немного сдвинулся и, сжав в кулаке ствол, провёл ею между раскрытых половых губ.       — По-пожалуйста…       — Мм? — он медленно скользнул ртом от ложбинки на груди до шеи и обратно. Всего лишь прикосновение, не поцелуй, но Гермиона задрожала.       Одним богам известно, откуда в нём взялось столько выдержки. Наверняка милость всевышних за прочие невзгоды, которые они невзначай обрушили на него ранее.       — Что ты хочешь?       Ногти до боли впились ему в спину. Если бы его глаза были открыты, он бы увидел моргнувший свет настенных ламп.       — Хочу воспользоваться твоим предложением ненароком спалить эту комнату. Потому что, если ты прямо сейчас не овладеешь мной, клянусь, я самовоспламенюсь и сотру северо-западное крыло Мэнора с лица земли.       Малфой лизнул местечко у неё под подбородком и промурлыкал:       — На этот случай в нашем распоряжении всегда есть другие части особняка. Я, кажется, говорил тебе об этом.       Она заёрзала под ним, сгорая от нетерпения.       — Я уничтожу все до единой, если ты меня сейчас не тра… а-ах!       Он толкнулся в неё, войдя почти до основания. Часть её возмущения преобразовалась в чувственный стон.       Мерлин и Моргана.       Неужели они в самом деле доведут начатое до конца? Он, она и никаких прерывающих обстоятельств? Неужто витающие над ними непорочные чары, о существовании которых он уже начинал подозревать, наконец-то развеялись?       Сердце качало кровь с бешеной скоростью, в висках стучало, и Драко, подчиняясь внутреннему темпоритму, не стал больше медлить. Из-за неудачных попыток перейти на новый уровень близости и так создалось впечатление, будто их прелюдия длилась целую вечность. Прекрасную, но мучительную вечность. Ту, что с лихвой окупала выполнение — и что уж там, перевыполнение — плана по целомудренным связям с благопристойной женщиной.       Грейнджер кусалась и царапалась. Оставляла следы в виде полумесяцев на его лопатках. Будоражаще вздыхала и бесстыдно стонала, в то время как он врезался в неё бёдрами. Их губы и руки исследовали тела друг друга с поражающей ненасытностью, однако этого всё равно казалось мало. Несколько мест на мужской шее отчаянно пульсировали, сигнализируя о том, что совсем скоро там расцветут многоговорящие метки.       Малфой шептал ей на ухо всякие глупости вперемешку с непристойностями: на большее его выдающегося красноречия сейчас не хватало.       Подушечки её пальцев ринулись вниз по самому длинному шраму от Сектумсемпры, тянущемуся от его левой ключицы почти до места соединения их тел. Когда она добралась до конца рубца, Драко окатило волной горячей дрожи. Выскользнув из неё, он прохрипел:       — Повернись.       Ему пришлось распрямить руки, чтобы Гермиона могла занять коленно-локтевую позицию.       Кончик пушистого хвоста мазнул по его щеке перед тем, как она устроилась на кровати, призывно оттопырив зад. Желание оставить след от зубов на этой прекрасной заднице вновь забурлило в его крови, нашёптываемое животными инстинктами. Однако, секунду поколебавшись, он всё же не стал рисковать, боясь, что не сумеет ограничиться лишь поверхностной отметиной и по-настоящему укусит Гермиону.       Драко провёл ладонью вдоль её позвоночника. Остановился у поясницы, слегка надавливая на неё. Грейнджер отзывчиво прогнулась и, покачнувшись назад, прижалась к напряжённому паху. Он несдержанно зашипел и заполнил её. Она ахнула, скручивая в пальцах простыни.       — Боже, чёрт…       Малфой ухмыльнулся и наклонился к ней, чтобы оставить поцелуй на обнажённой спине. Цепочку нежных прикосновений, контрастирующих с жёсткими движениями бёдер. Гермиона задрожала, впиваясь ногтями в шёлк.       Белоснежный хвост опутал её ногу, удерживая подле себя. Сейчас даже ничтожное расстояние казалось самой настоящей пропастью.       — Драко, я… Боже, — простонала она.       Горячая вибрация охватила его грудь и стала распространяться по телу. Одной рукой он удерживал себя на весу, а второй потянулся к главной точке её удовольствия. Грейнджер рвано вздохнула и потерялась в тихом урчании, пока он водил пальцем по набухшему клитору.       — Моя, — выдохнул Малфой ей в спину, рисуя узор мурашками по коже. — Моя.       Она не сумела ответить: задохнулась от глубокого толчка и захныкала, став сильнее тереться об его пальцы. Он начал кружить ещё безжалостнее и интенсивнее.       Прерывистое дыхание смешалось, звук шлепков тел заполнил комнату, а накал возбуждения достиг своего апогея, делая абсолютно незначительным всё вокруг. Даже распахнувшуюся настежь фрамугу в самом дальнем окне. Разлетевшийся на черепки горшок с таккой. Заморгавший свет. Давшую трещину спинку кровати. И, наконец, воспламенившиеся гардины.       Ладно. В два счёта вспыхнувшие гардины сложно было игнорировать, если они не хотели, чтобы этот вечер стал единственным в своём роде. Однако подступающая разрядка тоже давала о себе знать, поэтому Малфой применил невербальное заклинание, ограничивающее распространение огня, и возобновил фрикции. Оконное убранство всё равно было уже не спасти, а вот маячивший на горизонте оргазм очень даже. Тело уже сковало предвкушающее напряжение.       Драко понял, что больше не в силах держать самообладание, и поймал зубами кончик маячившего у него перед лицом хвоста. Гермиона всхлипнула и через миг содрогнулась, приглушая сладостный стон простынями. Пульсирующие внутренние мышцы сжались вокруг его члена, подтолкнув к самому яркому оргазму в жизни.       Под зажмуренными веками полыхнуло едва ли не северное сияние, а тело воспарило куда-то далеко за пределы обычного удовольствия. Фейерверк, которым он себя ощущал на протяжении всего этого времени, наконец-то взорвался. Выплеснув семя глубоко внутрь Грейнджер, Малфой стиснул её тазовые косточки, не позволяя ни единому свободному дюйму образоваться между ними. У него никогда не было пунктика на оплодотворение, но его святая вера в это пошатнулась, когда сознание словно слепящей колдовспышкой озарила мысль о маленьких котодетях. С крошечными ушками и, возможно, кудряшками. Господи боже, как же он хотел, чтобы они были с кудряшками.       Драко подался вперёд и накрыл собой обмякшее тело Гермионы. Левая рука легла поверх её расслабившихся пальцев, сжимая хрупкую ладонь, а губы коснулись верхних позвонков, оставляя на них невесомый поцелуй.       — Моя, — потёрся носом об обнажённое плечо и вышел из неё.       Повалившись навзничь в попытке перевести дыхание, он стал потихоньку возвращаться в реальность. Нужно было что-то делать с догорающими гардинами и портьерами, взявшими на себя основной удар.       — Акцио волшебная палочка! — Древко легло в раскрытую руку Малфоя. Он обернулся к месту бедствия. — Агуаменти!       Поток воды обрушился на светло-серый шёлк. Вернее, то жалкое подобие, что от него осталось. Итальянская дизайнерская вещь пала жертвой некоего стихийного акта страсти.       Что ж. Это меньшее, чем можно было пожертвовать ради самого долгожданного и запоминающегося секса в его жизни. Тем более что судьба гардин была предрешена заранее. Нарцисса бы всё равно не отступила от своей цели заменить их на что-то менее удручающее.       Они оба всё ещё тяжело дышали, когда Драко, совершив несколько других манипуляций по уничтожению беспорядка, выпустил волшебную палочку из рук и, притянув Гермиону к себе, уткнулся носом ей в волосы.       — Это было… — всякое определение, приходящее на ум, казалось недостаточно подходящим, чтобы передать то невероятное ощущение, которое циркулировало в необычайно удовлетворённом организме.       — Это было, — с улыбкой в голосе прошептала она, щекоча дыханием его шею. — И было просто… — неопределённо взмахнула рукой в направлении понёсшей урон комнаты. — Ну, ты сам видишь. Кажется, мы учинили здесь полный беспредел.       Он обвёл губами контур шоколадно-коричневого уха.       — Такому беспределу я готов посвятить всю свою жизнь. Если ты составишь мне компанию, разумеется.       Грейнджер усмехнулась, прослеживая указательным пальцем перекрёстный шрам под его ключицей. Малфой выписывал подушечкой большого на её тазовой косточке круги, когда его мыслительные процессы возобновили работу.       — Ты… принимаешь какие-то противозачаточные зелья или?..       Не то чтобы он сильно огорчился, если бы услышал, что она пренебрегает методами контрацепции. Ведь тогда вероятность обзавестись котоангелочками возрастёт в десятки раз. Просто здравый смысл, по крайней мере, та часть, которая уцелела в неравной схватке с грехопадением, подсказывал ему, что отсрочка в этом деле не будет лишней.       — Да, — выдохнула она. — С тех пор как мы встречаемся… и, возможно, даже чуточку раньше…       Чуточку… что?       — Что? — он отстранился ровно настолько, чтобы заглянуть ей в лицо. Гермиона впилась зубами в нижнюю губу. — Ты начала предохраняться ещё до наших отношений?       — Ну… вроде того, — она скромно опустила ресницы. — Я очень ответственна в этом плане, а ты… В общем, у меня не было уверенности, что однажды мы случайным образом не переспим.       Сказать, что Драко был ошеломлён, значит ничего не сказать. Он был поражён. Буквально ранен в самое сердце этим возмутительным заявлением, перечёркивающим всё его рыцарское воздержание.       — Грейнджер, я вёл себя как истинный джентльмен. Долго. Очень долго. Я бы даже сказал, неприемлемо долгое количество времени.       — Конечно-конечно, но… — Его бровь стремительно взлетела вверх. — Несмотря на это, на нашем счету есть один спонтанный поцелуй. А, как известно, спонтанный поцелуй — это первый звоночек на пути к не менее спонтанному сексу. Поэтому ты должен простить мне излишнюю предусмотрительность, — на её губах, так же как и во взгляде, играла улыбка.       Она выглядела довольной. И умиротворённой. Зеркальное отражение его собственных эмоций и наступившего внутреннего штиля. Тонкие пальцы принялись ласкать его затылок и кончики волос, на что он едва не закатывал глаза от удовольствия.       — Простить твою предусмотрительность? Разумеется. Без проблем, — пробормотал он и сделал вид, что пытается нашарить валяющуюся на постели волшебную палочку. — Только заобливиэйчу себя, чтобы перестать думать обо всех упущенных возможностях спонтанного секса. С тобой. Сколько их было? Пять? Семь? Пару десятков?       Гермиона рассмеялась и притянула его руку обратно к своему телу. Пушистый хвост обосновался у него на бедре. Малфой без труда ответил ей тем же кошачьим выражением тёплых чувств. Просто поразительно, как некоторые вещи становятся неотъемлемой частью жизни, почти такой же естественной как дыхание.       Она прижалась к его губам в неспешном поцелуе. Он запустил пальцы в её влажные у затылка кудри.       — Всегда есть шанс инициировать новые, взамен тех, что уже не вернуть.       — Не вернуть, — простонал Драко в притворном отчаянии. Хотя, пожалуй, не таком уж и притворном, если принимать во внимание необратимость обстоятельств.       — Прекрати, — прошептала она с шутливой укоризной. — Теперь, когда мы знаем, что не угодили в какую-нибудь временную петлю целомудрия, то можем беспрепятственно двигаться в правильном направлении.       О, если это правильное направление выведет их на перепутье разврата, то он не смеет возражать.       Драко нежно прикусил её челюсть.       — Обещаешь?       — Обещаю.       Он шумно выдохнул и провёл губами по горящей румянцем щеке.       — Ты необыкновенная, Грейнджер. Ведьма, сводящая меня с ума. Ведьма, которую я…       Она затаила дыхание, и Драко невольно взял паузу, размышляя о природе её реакции, а заодно выкраивая время на обдумывание собственных внутренних импульсов. Его пульс зашёлся в темпе престо от осознания, что с языка готово сорваться слово «люблю». Но он был без понятия, как отнесётся к этому Гермиона. Не решит ли, что ему в голову ударили гормоны, и он опережает ход событий. Этот вечер уже стал для них особенным, и меньше всего ему хотелось обрушить на неё свои возвышенные чувства, застав её врасплох.       Думай, Малфой, думай.       Да ради всего святого, почему человечество до сих пор не осознало острой потребности в синониме к слову «люблю»? Чуть менее лишающем душевного равновесия, чем простые, но громогласные пять букв, но в то же время близким к нему по своей сути.       Проклятье.       — …обожаю, — прошептал он, пряча покрывшееся румянцем лицо у неё в волосах. — Всем сердцем обожаю.       Она тихонько выдохнула ему в шею. Драко всеми фибрами души надеялся, что это не выдох разочарования, облегчения или чего-то в этом духе. Ведь при таком раскладе ему пришлось бы либо корить себя за неозвученное признание, либо мучиться мыслью, что Грейнджер боится услышать «люблю» из его уст. Последнее бы дало трещину на внутреннем фундаменте человека, который смотрел на всё через призму влюблённости и розовых очков.       — И я тебя, Драко Малфой, — звучащая в голосе улыбка, сродни лучику солнца на беспросветном небе, разогнала его опасения. — Обожаю.       Маленький нежный поцелуй обжёг и разлился жаром по его ключице.       Казалось, последнее слово растворилось между ними чем-то большим. Невысказанным, но до боли очевидным. Тем, что зрело внутри каждого из них и просто должно было немного окрепнуть, прежде чем прозвучать вслух.       Гермиона потёрлась носом о его плечо. Одно из кошачьих ушей защекотало челюсть, и Драко прижался губами к самому кончику. Его душа и тело наконец-то дрейфовали в безбрежном океане тотальной гармонии. Вдобавок к этому он мог поклясться, что невероятный запах Грейнджер многократно усилился после их секса. Как будто в радиусе нескольких десятков ярдов разлили Амортенцию.       — Ты божественно пахнешь. Ещё ярче, чем обычно.       — Ты тоже, — прошептала она ему в кожу. Словно, как и он, не могла надышаться. — Я обязательно изучу это явление позже. Когда снова смогу сконцентрироваться на чём-то, кроме тебя и твоих рук на мне.       Малфой погладил её по бедру и, нащупав позади себя волшебную палочку, прибегнул к магии, чтобы очистить их тела.       — Спасибо, — за его джентльменские старания Гермиона чмокнула его в кончик носа.       После чего они перебрались к подушкам, устраиваясь под одеялом. По необъяснимой — если не брать во внимание, что он до беспамятства влюблён — причине Драко не мог отвести от неё взгляда. От румянца на коже. Лучезарной улыбки, не сходившей с её лица. Крошечных мимических морщинок в уголках горящих глаз. Озорных веснушек.       — Ты на меня смотришь, — заявила она, не переставая улыбаться.       — Смотрю.       — Это смущает.       Наглая ложь. Она не выглядела смущённой. Скорее польщённой и заинтересованной.       Потребовался всего миг, чтобы Гермиона оказалась в кольце больших рук. Прижатой вплотную к его телу. Голая. Абсолютно голая Гермиона Грейнджер в его объятиях и постели. Жизнь прожита не зря.       — Я не видел никого прекраснее, чем ты сейчас. Ты и твой запах… я готов снова наброситься на тебя.       — Прямо сейчас? — усмехнулась она, мазнув хвостом по его коленной чашечке. Это вызвало чувство щекотки, смешанное с едва уловимым покалыванием под кожей. Её левая нога по-хозяйски обвила его бедро.       Что-что, а эта женщина была профессионалом тактильных поддразниваний. Как будто не ведала о том, что для его соблазнения ей достаточно было просто существовать.       Драко подтянул её вплотную к себе, отмечая, как в пальцах, подобно магии, искрится жар.       — Дай мне немного времени, — пробормотал он ей в ямку под ухом, — и мы отправимся на поиски ниши. — От пониженного тембра её кожа покрылась мурашками. — В конце концов, я пообещал матери.       — Мм, — её рука очутилась в его волосах, неспешно перебирая пряди. — Обещания — это святое. Их подобает сдерживать, верно? — голос полнился лукавством.       Малфой испустил дрожащий выдох от ноготков, пробежавшихся меж белоснежных ушей.       — Верно. Признак хорошего тона и всё такое. Разве что у тебя есть какие-то возражения?       Он с нежностью прикусил стык шеи и плеча, а затем успокоил растревоженную кожу языком. Совсем рядом красовался маленький засос. Ещё несколько были разбросаны по её телу.       Метки.       Собственник внутри него удовлетворённо заурчал.       Она опрокинула его на спину, улёгшись сверху. Его руки обняли её за талию.       — Возражения? Против исследования твоего дома? Думаю, с моей стороны было бы просто непростительно препятствовать тебе в выполнении обещаний.       — О, очередное исследование? То есть это так называется? Ты всё ещё используешь меня в корыстных целях? В ужасно похотливых корыстных целях?       Гермиона одарила его взглядом с очаровательной хитринкой, а после ткнулась в него носом в трогательной манере котёнка. Самого невинного котёнка в мире, которым она совершенно точно не была. Уж точно не в ночь, где было утрачено всякое понятие невинности. Малфой на короткий миг захватил её верхнюю губу, после чего прошептал:       — Ты моё стихийное бедствие, Грейнджер. И это лучшее, что случалось со мной в жизни.       — Тогда ты моё бесконечное исследование. Самое потрясающее исследование на свете, — карие радужки лучились счастьем.       — О, изучай меня столько, сколько душе угодно. Уверен, я достаточно исключителен, чтобы продолжать представлять для тебя интерес. Как насчёт пары десятилетий совместного сотрудничества?       Она закусила губу и погладила его по скуле.       — Помнится, на нашем первом экспериментальном сеансе ты не был полон энтузиазма быть моей… как там? Ах да, точно! Диссертацией.       Он хмыкнул.       — В тот момент я ещё не знал, что у тебя нестандартный подход к работе. И что этот подход нацелен на моё соблазнение.       — Жизнь слишком коротка, чтобы упускать возможность провести её с кем-то, от кого ты без ума.       — Ты от меня без ума? — ухмыльнулся Драко.       — Вообще-то от твоих чудесных белоснежных ушей и хвоста, но в целом ты тоже ничего. Хорошенький.       — Хорошенький?       Ему едва удалось сохранить напускное возмущение. Смех так и норовил вырваться наружу от той интонации, с которой она произнесла это определение. Будто они стояли во «Всевозможных волшебных вредилках» и присматривали себе карликового пушистика.       Гермиона с самым невозмутимым видом кивнула. Впрочем, долго сохранять серьёзность ей не удалось. Звонкий смех зазвенел над спальней.       — Прости. Просто я знаю не так много способов стереть с твоего лица чрезмерное самодовольство.       Её пальцы рассеянно двигались по его плечам и шее. Некоторые из затронутых мест еле уловимо ныли. Но это была приятная боль. С послевкусием грехопадения.       Малфой промурлыкал:       — Один эффективный способ тебе хорошо известен, — он прошёлся пальцами по ямочкам Венеры на её пояснице, в дразнящей близости от хвоста, и чуть приподнял собственные бёдра. Приток крови заставил член дёрнуться, уничтожая всякие сомнения по поводу готовности к следующему раунду.       Стоило признать, что эта ведьма — вероятно, в совокупности с животным геном — творила чудеса с его либидо.       Она тихонько вздохнула, а затем подалась к нему, чтобы украсть поцелуй. Каждая клеточка тела отозвалась умиротворяющими вибрациями. Поистине удивительное воздействие близости.       — Как бы заманчиво это ни звучало, боюсь, что тебе нужно отдохнуть, — прошептала она ему в губы с эхом лёгкой грусти. Ещё немного помедлила и слезла с Малфоя, устраиваясь у него под боком. — Это была сложная неделя, не так ли?       Кончики её пальцев невесомо скользили по его предплечью, наполняя тело негой. Расслабляя и убаюкивая. Только сейчас Драко понял, как сильно слипаются веки. Последние несколько дней истощили его морально и физически. И хотя опустошение сменилось наполненностью благодаря волшебному вечеру секс-терапии с Грейнджер, им действительно следовало поспать.       Невербальное заклинание погасило светильники. Из-за оставшихся без убранства окон комната погрузилась в серебристо-голубоватый полумрак.       Гермиона удобнее устроилась на его руке, просунутой ей под голову, и он прикрыл глаза, лениво перебирая в пальцах кудряшки.       — Всякие сложности меркнут, когда ты рядом со мной.       Она оставила нежный поцелуй на его груди. Он слушал ровное биение её сердца, благодаря чему мир вокруг смолкал вместе с потоком мыслей.       — Я буду с тобой столько, сколько захочешь.       — Пока не исследуешь меня досконально? — Малфой усмехнулся и зевнул.       — Досконально и ещё немножко, — разве можно было получить другой ответ из уст прилежного научного сотрудника?       Его губы коснулись её виска.       — Ненасытная исследовательская натура, — он обнял её крепче. Затейливо переплетясь с ней конечностями и хвостами, Драко в полусне пробормотал: — Какое счастье, что в один прекрасный день моё дело оказалось в твоих руках.       Гермиона тихонько рассмеялась.       — А теперь в них оказался ты.       — Я, — улыбка тронула его губы. — И это лучшее место на земле.       — В моих руках?       — В твоих руках, Грейнджер.       В твоих руках.       Пусть главных слов сегодня не прозвучало, они призрачным мерцанием тянулись за каждой сказанной фразой. Каждым искрящимся взглядом, дерзким поддразниванием и волнующим прикосновением. Что в результате вылилось в сдвоенный магический выброс, ударной волной прошедший по комнате этим вечером. Эти двое были без ума друг от друга, и им ничего не оставалось, кроме как с головой окунуться в ту неконтролируемую стихию, которая называется взаимными чувствами.