Все без ума от котиков

      В конце первой недели декабря пошёл снег. Сверкающие белые хлопья вальсировали в сгущающихся сумерках, медленно, снежинка за снежинкой, устилая пожухлую траву и прогулочные аллеи Малфой Мэнора. Припорошённые кустарники и деревья — мир в день первоснежья предстал по-настоящему сказочным зрелищем. От него веяло чистотой и новизной. Чем-то светлым. Многообещающим.       Драко с Гермионой коротали часы воскресного дня на застеклённой веранде, наблюдая за мерцающим по ту сторону панорамных окон пейзажем. Было тихо, за исключением мерно потрескивающих в камине дров.       Грейнджер сидела, поджав под себя ноги, на утонувшем в многочисленных подушках диване. Голова Малфоя покоилась у неё на коленях. Ему пришлось перекинуть свои длинные нижние конечности через подлокотник, чтобы разместиться с удобством. Конечно, можно было бы воспользоваться заклинанием расширения, но ограниченное пространство отлично способствовало более тесному контакту друг с другом, а это было тем, в чём ни один из них не хотел себе отказывать. Не в день первого снега, когда желание ютиться рядом и делиться теплом было выше любых неудобств.       Нежные пальцы уже долгое время массировали заднюю сторону его левого кошачьего уха, поэтому Драко невольно сомкнул веки, впав в состояние полудрёмы.       Подходящая к концу неделя была действительно волшебной. Они с Гермионой расставались только на время работы, проводя вместе каждую свободную минуту. Делили на двоих одну постель. Гуляли по утонувшей в беспросветных туманах и дождях волшебной части Лондона. Перекусывали и грелись в маленьких уютных кофейнях. А если это не помогало, то аппарировали домой и использовали более радикальные меры по приведению температуры тела в норму.       Его осенне-зимнее «недомогание» закончилось утром в четверг, и с тех пор Драко находился в такой гармонии с душой и телом, что завидовал сам себе. Он никогда не чувствовал себя лучше, чем сейчас. Грейнджер сказала, что это естественное состояние после периода обострения, и сложно было не признать, что такой расклад приходится ему по нраву.       Она наклонилась, чтобы поцеловать его. Мягкие кудри завесой рассыпались вокруг лица, защекотав кожу, прежде чем лоб обжёг нежный поцелуй. Вкупе с прикосновениями к кошачьему уху и затопляющей нутро негой, его нынешнее состояние походило на лёгкую стадию опьянения.       Малфой поймал кончиками пальцев её подбородок, привлекая ведьму к своим губам. На вкус она была как согревающий пряный латте и любовь. Он всё больше укреплялся в последнем и, как следствие, мысли о том, что Гермиона — именно та женщина, которая ему нужна. Даже удивительно порой было вспоминать, что когда-то их судьбы не переплетались столь тесно. Теперь же каждый день в прошлом без неё не казался чем-то цельным. И, что звучало вдвойне невероятно, он больше не представлял своего существования без всех этих кошачьих штучек.       То, что пришло в его жизнь вместе с ними, включая Грейнджер, сходящую с ума по его пушистой паре ушей, было исключительно хорошо. Мир заиграл новыми красками, обрёл дополнительную яркость и глубину. Драко ощущал себя счастливым.       — Я думала, ты спишь, — прошептала она, когда их губы разомкнулись. — Ты урчал.       Подушечкой большого пальца он погладил её горячую нежную щёку.       — Мой острый слух не позволяет мне упустить возможность лишний раз поцеловать тебя.       Гермиона вздохнула, сладкое дыхание опалило его лицо. Ему нравилась такая близость между ними. Когда можно было в прямом смысле дышать друг другом.       — Я, — нежный поцелуй, — тебя, — ещё один, — обожаю.       Кожу затопили мурашки. Как и всегда, когда она говорила ему эту фразу. А в последнее время она звучала всё чаще и чаще.       — Какое совпадение, — с весельем в голосе начал Малфой, — я тоже обожаю, — Грейнджер погладила его скулу, — себя.       Насмешливое фырканье мазнуло по челюсти.       — Поразительнейшее самодовольство. Может, мне стоит прекратить подогревать твоё и без того раздутое эго?       — Почему же? Продолжай. У тебя это хорошо получается, — не скрывая самолюбивой ухмылки, Драко прижался к её губам. Она не переставала ласкать его кошачьи уши, поэтому он, вновь смежив веки, теперь уже на полном серьёзе проговорил: — Я тоже тебя обожаю. Больше, чем кого бы то ни было.       Гермиона лишь промычала, но ему с лёгкостью удалось определить по интонации, что она подавляет улыбку. И он любил это — понимание того, что с каждым днём узнаёт её чуточку лучше. По малейшим подсказкам считывает её эмоциональное состояние, настроение или желания. Каждая из подобных мелочей делала невидимую нить между ними крепче. Словно тонкие волокна из привязанности, заботы, понимания и множества других важных составляющих отношений переплетались друг с другом, тем самым упрочняя их связь.       — Кстати, я тут подумал… как ты смотришь на то, чтобы выбраться куда-нибудь в пятницу вечером? Скажем, в «Ступефай-бар». Я бы пригласил Тео с Блейзом, ты — Поттеров. Конечно, все уже и так знают о наших отношениях, но было бы здорово выйти в свет вместе. Как пара.       — Мм… я — за. — Она рисовала невидимые фигуры, очень похожие на зигзаги, между его пушистых ушей. Катастрофически приятное воздействие для его тактильной натуры. — В пятницу и эти выходные я вся твоя. Чего нельзя сказать о субботе через две недели.       — А что насчёт той субботы? — он открыл глаза и, привстав на локте, обернулся к ней.       Её пальцы невесомо скользнули от его бицепса к предплечью, оставляя за собой караван мурашек.       — День шопинга с Джинни. Помнится, кое-кто ненасытный уговорил меня отложить поход по магазинам до лучших времён, потому что был не властен над своим либидо.       Лицо Малфоя и кончики обычных ушей бесконтрольно вспыхнули. Не от неприкрытого намёка на его сексуальную неутолимость, которую он с завидным успехом продемонстрировал, а, скорее, от красочных осколков воспоминаний, на веки вечные врезавшихся в его память.       — Что-то я не заметил, чтобы кое-кто был сильно против.       Уголок губ Гермионы вспорхнул в полуулыбке.       — А я и не была. Эта неделя, — восхитительное тепло прилило к её щекам, постепенно став распространяться ниже, к шее, — не думаю, что в моей жизни случалось что-то подобное.       — Надеюсь, в хорошем смысле?       Ему бы не хотелось — хотя и до безобразия понравилось — быть человеком, который докучает ей сексом. Потому на будущее стоило уточнить, как она относится к таким навязчивым домогательствам, учинённым его скромной персоной.       — В самом хорошем смысле, — алый определённо был ей к лицу. Особенно если речь шла о том запоминающемся оттенке, который рождался во время разговоров об их близости. Или в процессе неё.       Драко переместился в сидячее положение и приблизился к Грейнджер, чтобы украсть очередной поцелуй. Рука обхватила и сжала её бедро, после чего пальцы забрались под хлопковый топ, принявшись блуждать по нежной коже. Однако стоило ему войти во вкус и мягко протолкнуть язык к ней в рот, как в их маленькое уединение ворвался голос Нарциссы. Они отпрянули друг от друга, подобно нашкодившим школьникам, прежде чем до их осознания дошло, что звук транслирует мерцающий голубизной лебедь — Патронус его матери:       «Драко, дорогой, прости, если отвлекаю…»       Ну что ты, мама. Ничуть. Мы с Грейнджер всего лишь пытались немного поразвратничать.       «…но я была бы признательна, если бы вы с Гермионой составили мне компанию за пятичасовым чаем. У меня есть для вас кое-какое предложение».       Всего через секунду птица растворилась, снова оставляя их тет-а-тет. К этому моменту почти все открытые участки тела Гермионы, которых было немного, отличались цветом спелой малины, а сама она нервно поправляла одежду, как будто Нарцисса Малфой застала их в процессе чего-то крайне неподобающего.       — Предложение? — с беспокойством взглянув на него, ведьма принялась накручивать каштановый завиток на указательный палец.       Драко пожал плечами, не имея ни малейшего представления о предложении. А точнее, о его содержании. Зная собственную мать, оно могло варьироваться от очередного недовольства цветовой гаммой его спальни до не слишком завуалированных намёков поторопиться со внуками. Хотя, вероятно, после её тонкого подталкивания к уединению двух молодых в нише, ничто не могло заставить его краснеть сильнее. Даже если за чаем она заведёт разговор о каких-нибудь крайне эффективных заклинаниях или позах, способствующих успешному зачатию.       Ладно, возможно, насчёт последнего он перегнул палку, но смысл более чем прозрачен.       — Что бы моя мать ни придумала, меня она в это не посвятила. Я просто искренне надеюсь, что речь пойдёт не о позах.       — Позах? Каких позах?       — Ну уж точно не о дуэльных, — ухмыльнулся он, когда встал и протянул ей руку.       Грейнджер, смутившись под его красноречивым взглядом, наивно постаралась это скрыть. Как будто в самом деле предполагала, что возросшее количество розовых пятен на её шее останется незамеченным.       Вложив свою ладонь в его, волшебница поднялась с дивана.       — Если разговор пойдёт об очередной нише и не дуэльных позах, которые мы могли бы там с тобой практиковать, обещай, что при первой же возможности приложишь меня Обливиэйтом.       Малфой вздёрнул уголок губ и пониженным на пол-октавы голосом проговорил ей на ухо:       — Но ведь наше времяпрепровождение в нише и впрямь оказалось запоминающимся, — губы обожгли мочку, а потом и кожу под ней, — разве нет?       Гермиона сжала в горсть его рубашку и, прерывисто вздохнув, поднялась на носочки.       — Которое из? — прошептала она. — Когда ты использовал свой школьный галстук, чтобы связать мои руки? — Кожу закололо, а в горле пересохло от будоражащих воспоминаний. Он носил в себе эту маленькую мечту с тех пор, как они начали встречаться. — Или о том, как мы разнесли в пух и прах старинный торшер?       Торшер и вправду разлетелся вдребезги под напором страсти, потому что тогда им ещё не слишком хорошо удавалось заниматься сексом так, чтобы не пробуждать стихийную магию.       — Возможно, ты подразумеваешь тот случай с ми…       Драко обхватил её шею, предупредительно прижимая большой палец к горлу. Ощущая убыстрившийся в сонной артерии пульс и наблюдая за стремительным потемнением карих радужек. Подступившее к паху напряжение заставило его на миг сомкнуть веки. Сделать глубокий вдох, размеренный выдох и сглотнуть. Не сказать, чтобы помогло, но…       — Если ты сейчас же не прекратишь, — он надеялся, что звучит достаточно грозно, — я аппарирую тебя в эту развратную нишу, из-за чего мы благополучно опоздаем на чаепитие с моей матерью.       Она провела носом по его щеке, а потом с тихим смешком отпрянула.       — Тем самым подарив ей ещё больше поводов для непристойных домыслов? Не думаю, что готова к такой атаке. Уж лучше предстанем образцом пунктуальности. Возможно, это что-то не связанное с позами и порочными нишами…

***

      — Бал. Зимний бал в стиле вечеринки, где главные атрибуты — это кошачьи уши, хвосты, а также безграничная любовь к котикам? Ты серьёзно, мама? — внутренне разрываясь между лёгкой степенью неверия и сильнейшим шоком, уточнил Малфой.       — Всё верно, — мягко кивнув, Нарцисса поднесла фарфоровую чашку с чаем к губам и сделала глоток.       Чашка в собственной руке дрогнула, поэтому он предусмотрительно поставил её на блюдце. В одночасье все нервы в его теле уподобились натянутым струнам.       На протяжении всех этих месяцев Драко старался не читать прессу, где вдоль и поперёк обсасывали случай с его преображением, а сейчас они собирались устроить у себя бал? Для того, чтобы подарить журналистам и колдографам материалы для их газетных изданий на полгода вперёд?       — Это просто абсурдно!       Он чувствовал, как каждая клеточка бурлит от негодования. Вокруг их семьи и без того вечно образовывалась какая-то шумиха. Теперь же, когда интерес лично к нему и открывшимся отношениям с Гермионой только-только пошёл на спад, мать предлагала организовать в Мэноре не что иное, как самый нелепый на свете бал. Сущую кошачью катастрофу, нависшую над Уилтширом.       — Отчего же? Такого в волшебном мире ещё не было.       — О, это уж точно! Не было.       Мать одарила его строгим взглядом и непоколебимым тоном:       — Мы могли бы позиционировать его как благотворительное мероприятие. Организовать сбор средств для отдела регулирования нестандартных последствий волшебства в Министерстве и других соответствующих организаций. Привлечь внимание общественности к данной особенности магического сообщества.       — Превосходная мысль! Кто ещё так сильно любит купаться в лучах славы, как не волшебники, желающие покрасоваться своими животными чертами? — Драко сделал успокаивающий вдох и понизил голос, стараясь избежать разгорающейся ссоры с Нарциссой: — Ради Салазара, мама, внимание общественности — последнее, в чём я или наша семья сейчас нуждается. Разве это не очевидно?       Женщина, откусив кусочек сливочного круассана, вернула хрустящую половинку на тарелку и промокнула губы салфеткой. Потом её голубые глаза обратились к сидящей рядом с ним волшебнице:       — А что насчёт тебя, Гермиона?       Он моргнул, сбитый с толку тем, что внимание матери так резко переключилось, и перевёл растерянный взгляд на Грейнджер. Лёгкий румянец заиграл на её скулах, прежде чем она уставилась в чашку с чаем, опустив ресницы.       — Мне… мне нравится, — спустя несколько нерешительных секунд, наконец выдала ведьма. Правда, так тихо, что Малфой засомневался, не померещилось ли ему.       — Тебе… — сердце, запнувшись, гулко стукнуло в груди, — что?       — Я считаю, что бал — хорошая идея, — украдкой посмотрев на него, Гермиона переглянулась с Нарциссой. И, чёрт побери, он был уверен, что между ними сквозит определённая степень понимания того, чего ему пока не довелось осознать. — Просто, вероятно, не для нас.       Уголки малиновых губ, взлетевшие в несмелой улыбке, почти сразу же опустились, как если бы сказанное подарило ей искру надежды, но молниеносно заставило её угаснуть. Он уже видел эту эмоцию раньше, и она всегда стягивала его грудь тугими ремнями, мешая сделать полноценный вдох.       Грейнджер не оставляла в покое миниатюрную позолоченную ручку, и Малфой, недолго думая, осторожным движением накрыл её запястье.       — Что значит не для нас? — негромко спросил он, пытаясь разобраться в происходящем.       А что-то определённо происходило.       Идеальные зубы впились в нижнюю губу, когда она отвела глаза. Снова. Тогда в поисках ответов его взгляд метнулся к матери. Та самым невозмутимым образом продолжала хранить молчание, не оставив ему никакого другого варианта, кроме как дождаться ответа от сидящей на его стороне стола волшебницы.       — Потому что ты ни за что не согласишься на эту затею? — наконец с горькой улыбкой прошептала она. И это действительно было полувопросом, не утверждением. Словно в глубине души она лелеяла веру в иной исход.       Мысли в голове Драко играли в чехарду, поэтому он просто решил дождаться прояснения ситуации, в которую, кажется, единственный не был посвящён.       Гермиона вытянула кисть из-под его руки и принялась разглаживать безупречно ровную салфетку на коленях. Он вздохнул, огорчённый потерей физического контакта. И продолжающей тянуться неизвестностью. Судя по всему, неведение за ужинами в кругу семьи становилось традицией. И не сказать, чтобы доброй.       — Просто объясните, что здесь происходит.       Грейнджер молчала, поэтому тишину прервала Нарцисса:       — Этот бал… Он не совсем для тебя, дорогой. В первую очередь он… для Гермионы.       Для Гермионы.       Последовала долгая пауза, позволившая Малфою уложить данную информацию у себя в голове.       — Как-то раз на одной из наших прогулок она поделилась, что не хотела бы прятаться за чарами вечно. Особенно теперь, когда вы вместе. Поэтому, недолго поразмыслив, я пришла к выводу, что тематический бал — наилучший вариант. Мы всегда организуем новогодний приём в Мэноре, так почему бы не разнообразить его в этом году в связи с обстоятельствами?       Нарцисса обновила чай в своей чашке.       — Конечно, тебе, Драко, придётся сыграть главную роль, ведь истинная причина будет известна лишь малому кругу приглашённых, но для Гермионы — это хороший шанс побыть собой. Выйти в свет в своём настоящем облике.       Мерлин.       Малфою захотелось хорошенько приложить себя чем-нибудь тяжёлым. Ибо у него не получалось отделаться от ощущения, что он, как самый настоящий идиот, не сумел решить простейшую нумерологическую задачку.       Разумеется, это всё ради Грейнджер. Ради того, чтобы подарить ей чуточку свободы и помочь определиться, на самом ли деле она этого хочет. Перестать жить в секрете и страхе вечного разоблачения. Да, чёрт возьми, он вручную подпишет и разошлёт всем приглашения на это невиданное доселе в магической Британии мероприятие просто потому, что это для неё.       — Что скажешь, Драко? — раздался робкий голос справа от него.       Он повернул голову к ней и увидел, как в ореховых радужках мерцают золотистые вкрапления — всполохи надежды. Этого было достаточно, чтобы Малфой мысленно обложил себя самой отборной бранью. За вызванную в ней неуверенность в том, что он поддержит эту идею. Как будто могло быть иначе.       — Скажу, что не придумал бы ничего лучше, — улыбка изогнула уголки его губ, когда Малфой с нежностью коснулся её руки.       Задержав взгляд на ведьме, он мог наблюдать, как теплящаяся надежда в глазах напротив превращается в безудержное сияние. Гермиона переплела их пальцы.       Нарцисса учтиво кашлянула, напоминая о себе, и Драко перевёл внимание к матери:       — Спасибо, мама. Бал — это действительно… — на языке упорно крутилось слово «пристойное», учитывая отсутствие разговоров о порочных нишах, — стоящее предложение.       Женщина не без удовлетворения улыбнулась.       — Я рада, что ты признал это. Хотя и не сразу.       Он ощутил подкрадывающийся к лицу румянец. Порой категоричность бежала впереди его рациональности. Такова уж была его неисправимая натура.       — Прости.       — Всё в порядке. Мне в любом случае нужно было заручиться вашим согласием, дабы я могла обдумать детали и приступить к организации. Как насчёт того, чтобы встретиться во вторник вечером для обсуждения подробностей?       — Мы — за! — с энтузиазмом отозвалась Гермиона, а потом, слегка сконфузившись и покрывшись пятнистым, его любимым, видом румянца, чуть сдержаннее, но с неподдельной благодарностью добавила: — Большое спасибо, Нарцисса. Бал — по-настоящему волшебная идея.       Или, скорее даже, легендарная?..       По крайней мере, если верить лучащимся глазам Грейнджер и охватившему её воодушевлению, сложилось именно такое впечатление. И Малфой невольно засмотрелся на неё, такую улыбающуюся и искрящуюся. Словно само солнце обрело в ней свой дом. Словно она сама была солнцем.       — Всегда пожалуйста, дорогая. Мне только в радость осчастливить тебя и моего сына, — последние слова заставили Драко встрепенуться, но Гермиона, впрочем, как и его мать, кажется, уже заметила его временное гипнотическое состояние, из-за чего теперь обе подавляли улыбки.       Они вернулись к чаю с круассанами, беседуя на отвлечённые темы, пока с выпечкой не было покончено и Нарцисса не поднялась, поблагодарив их за совместное чаепитие.       — Ужин будет в малой гостиной в семь тридцать, если вдруг вы пожелаете присоединиться.       Кремовое винтажное платье идеально сидело на её фигуре, скрадывая у матери не меньше десятка лет.       — Разумеется, мы присоединимся, — ответил он за них двоих.       Люциус вот уже как несколько дней навещал давнего друга в Швейцарии, поэтому они с Гермионой по возможности составляли Нарциссе компанию.       — Чудесно, — заметно просияла она; алмазные серьги сверкнули под слепящим светом старинных венецианских люстр. — В таком случае не прощаемся.

***

      — Что читаешь?       Он не заметил, как из ванной вернулась разгорячённая после водных процедур Грейнджер: щёки полыхали румянцем, а кудри, вытянувшись под тяжестью влаги, из буйных спиралей преобразились в мягкие волны. Его старая квиддичная футболка, кричащая о слизеринском происхождении, едва прикрывала женские бёдра.       Драко, растянувшийся в одних пижамных штанах на кровати, ухмыльнулся, представляя её взору обложку последнего выпуска журнала по квиддичу.       — О.       — Хочешь, почитаем вместе? Судя по твоей одежде, ты в этом спорте души не чаешь.       Гермиона перекинула волосы на одно плечо и забралась на кровать.       — Не в квиддиче, — прошептала она, заглянув ему в глаза. Даже с разделяющего их расстояния Малфой чувствовал исходящее от неё тепло.       — Нет? — он потянул за край её-его футболки.       Ведьма пахла шампунем и полюбившимся ему апельсиново-коричным маслом для тела, но для его совершенного обоняния был прекрасно различим её природный запах. Тот, что неизменно ускорял сердцебиение и замыкал все его рецепторы на ней.       — Моя любовь к этому спорту ограничивается лишь одним-единственным игроком.       Она наклонилась, чтобы забрать журнал с его колен и отбросить тот на прикроватный столик. Кончики мокрых кудрей защекотали грудь, когда она перегнулась через него.       — Правда? И в какой лиге он играет, если не секрет?       — Не секрет, — прошептала она. Села, поджав под себя ноги, и взяла его руку в свою. Поднесла её к своей шее и, ненадолго задержавшись, медленно стала спускаться вниз, задавая угодный ей маршрут. Позволяя его пальцам путешествовать по бархатной на ощупь коже. — В самой наивысшей из существующих.       Под давлением растущего интереса Малфой выгнул бровь, беспрекословно следуя по установленной траектории. Повинуясь направляющей его кисти. Огибая ключичный излом, шествуя по размеренно вздымающейся грудной клетке до тех пор, пока кончики пальцев, ведомые женской рукой, не совершили вынужденную остановку на её левой груди.       — В лиге моего сердца, — фраза пронеслась по венам самым настоящим цунами.       Пульс под ладонью зашёлся, в точности как его собственный, и Драко потянул Гермиону на себя. В голову пришла совершенно нелепая мысль о том, как было бы славно, если бы он навсегда мог привязать эту женщину к себе при помощи заклинания вечного приклеивания. Чтобы она всегда была рядом.       — Салазар, Грейнджер, — протянул он, упиваясь ароматом её волос и теплотой кожи. — Я запрещаю тебе уметь так флиртовать. Это абсолютно незаконно.       Она прижалась щекой к его груди, ногти прочертили щекочущую дорожку по предплечью.       — Не более незаконно, чем обосноваться в чьей-то сердечной лиге, — насмешливый выдох усеял его кожу мурашками.       — Сердечная лига — это серьёзно, — прошептал он в ответ и одной рукой коснулся её подбородка, побуждая посмотреть на себя.       — Ещё как, — после секундного промедления Гермиона потянулась к нему за поцелуем.       Ласковые подушечки пальцев оставили за собой едва уловимый узор, пробежав по его плечу, прежде чем их губы соприкоснулись. Ленивым движением языка Драко проскользнул в горячий рот, притягивая её к своему телу за талию. Рука, пробравшаяся под такую знакомую хлопковую футболку, стала ласкать рёбра, бёдра и тазовые косточки. Внутри словно лопались многочисленные пузырьки не озвученного самодовольства от того, что его одежда была на ней. Существовало что-то тешущее мужское самолюбие в том, когда любимая женщина предпочитала своей пижаме твою футболку.       Она тихонько выдохнула, когда его хвост лёг поверх её ягодиц.       — Драко?       — Мм?       — Ты правда не против всего этого?       — Не против того, чтобы ты со мной безбожно флиртовала и соблазняла? Полагаю, мой ответ очевиден, — он привлёк её ладонь к своему паху, где явственно обрисовывалось растущее возбуждение.       Ведьма негромко рассмеялась, а затем спрятала лицо у его шеи, щекоча дыханием левую ключицу. Пальцы, благоразумно переместившиеся на торс, стали обводить мышцы и шрамы.       — Я про предложение твоей матери. Тебе необязательно было соглашаться. Уверена, можно найти и другие способы, если…       — Это отличный способ, Грейнджер.       Малфой нашёл её руку, с нежностью переплетая их пальцы. Она вздохнула, еле уловимо касаясь губами его плеча.       — Да, но… Внимание приглашённых, по большей части, будет сосредоточено на тебе, а я не хочу, чтобы из-за меня ты весь вечер чувствовал себя не в своей тарелке, — Гермиона заколебалась, но всё же с неуверенностью продолжила: — Вероятно, это того не стоит…       — Не стоит чего? Маскарадного вечера в компании друзей с танцами, шампанским и оркестром? Вот уж действительно, какая ужасная жертва, — усмехнулся он. — Даже не представляю, как переживу всё это.       Она улыбнулась ему в кожу, но не без вдумчивости проговорила:       — Я серьёзно.       — Я тоже серьёзно, Гермиона. Если я могу подарить тебе вечер, о котором ты мечтаешь, то сделаю это. Тем более что это будет наш вечер. В конце концов, я больше всех, за исключением тебя самой, заинтересован в том, чтобы иметь неограниченный доступ вот к этим вот ушам, — он провёл костяшками по их шелковистой текстуре, заставляя девушку на мгновение зажмуриться. Водные процедуры самым необъяснимым образом повышали чувствительность этой зоны. — Ты достаточно терзала себя заклинаниями, чтобы хотя бы на один день стать свободной.       Её губы примкнули к его шее и, посасывая её, она что-то невнятно пробормотала. Драко разобрал только более-менее несмазанное окончание «ю».       Обожаю? Ценю? Люблю?       Что бы ни было сказано, ему жизненно необходимо было услышать полную версию. Хотя бы попытаться.       — Что ты там мурлычешь?       Грейнджер на секунду замерла, жаром дыхания опаляя его кожу, и он ощутил, как её сердцебиение бросилось вскачь.       — Я сказала, что… очень тебя ценю, — с запинкой выдохнула она, и Малфою не составило труда распознать не слишком умелое враньё. Не в плане того, что она не очень его ценит, а в том смысле, что в первый раз Гермиона произнесла совсем другую фразу.       Было совершенно очевидно, что они оба ждали подходящего момента. Прощупывали почву. Присматривались. Наблюдали. Оценивали. Взвешивали.       Это висело где-то в воздухе между ними, но пока выражалось лишь вот в таких сумбурных бормотаниях, незримых словах, которые они выводили друг у друга на коже, или в беззвучном шёпоте перед сном. И если теперь у их заветного «обожаю» появился второй надёжный тыл в виде «ценю», то Драко совсем не против. Так, глядишь, и до «люблю» рукой подать. Всего-то пройти испытание ещё парочкой глаголов.       Он с трудом подавил улыбку, дабы не выдать, что раскусил её очаровательную ложь, сподвигшую его пульс биться в совершенно новом, удивительном ритме.       — Ты заслуживаешь тысячи таких вечеров, Гермиона. И я не могу не подарить тебе хотя бы один. Как минимум потому, что ты ну о-о-очень меня ценишь.

***

      За работой, вечерними посиделками с Нарциссой, фонтанирующей идеями по поводу грядущего празднества, и ночными рандеву с Гермионой со скоростью новейшей модели Нимбуса пролетела неделя и настал вечер пятницы. От точки аппарации до «Ступефай-бара» они с Грейнджер добрались по улочке, слегка припорошённой снегом. Неспешно кружащиеся в воздухе пушистые снежные хлопья отливали перламутром в бледном свете фонарей.       Джиневра с Поттером, кутающиеся в утеплённые мантии, уже поджидали их у входа, являясь неотъемлемой частью сегодняшнего состава слизердорского — ужасное слово, он знал, но иначе Слизерин и Гриффиндор никак не сочетались — вечера. Следом подоспели Блейз и Тео.       Накануне забронировав любимый стол, Драко заранее попросил администратора трансфигурировать его и увеличить количество посадочных мест. Теперь, когда их компания претерпела ощутимые численные изменения, прежние площади стали для них малы.       — Не возражаешь, если я займу диван? — обратился Тео к Блейзу, когда встал выбор между креслом и единственным оставшимся свободным диваном. Два других по умолчанию заняли Драко с Гермионой и Поттеры, следуя негласному девизу: «Преимущество выбора парам».       — Это ещё почему? — потребовал веского аргумента Забини, очевидно не теряющий надежды заарканить какую-нибудь непростительно свободную и очень нуждающуюся в нём ведьму в процессе этого вечера.       Нотт, на мгновение воззрившийся на кожаную обивку кресла, прочистил горло.       — Потому что, вероятно, я пригласил кое-кого.       Всеобщее внимание, вызванное сногсшибательной новостью, тут же приковалось к Теодору, отчего на его скулах заиграл лёгкий, но очень уж красноречивый румянец. Поглядывая на друзей из-под спадающей на лицо вьющейся чёлки, он пояснил:       — Раз мы впервые за долгое время собрались все вместе, даже больше, чем вместе, я решил, что это хороший шанс познакомить вас с ней.       — С ней? — заинтригованно повёл широкой бровью Блейз.       — С моей девушкой, — снова опустив взгляд, Нотт пробежался пятернёй по волосам. Ярких фенечек на его руке стало больше. Изрядно. — Не то чтобы вы её не знали, просто…       А вот это, собственно, уже было ошеломляющей новостью номер два: Тео встречался с кем-то, кто не нуждался в представлении? Кто-то из Хогвартса? Министерства? Квиддича? Или, может быть, Аврората? Нет, Аврорат однозначно отпадал, учитывая отсутствие там подходящих кандидаток. Насколько Драко было известно, те немногие девушки, которые выбрали службу в их отделе, были либо уже заняты, либо, безутешнее того, замужем.       Разве что… Нет, ответственная за архивную деятельность мисс Делакруа в этом году праздновала свой семидесятый юбилей, поэтому… маловероятно. Если, конечно, Тео вдруг не заинтересовался женщинами постарше. Значительно постарше.       А что? Это как нельзя лучше объяснило бы присутствие плетёных браслетов на его запястьях. Ведь женщины в возрасте обожали заниматься рукоделием и, как следствие, одаривать плодами своего творчества всех вокруг. Особенно самых близких.       — Вы же не против?       Малфой насилу отогнал крайне навязчивый и до чёртиков пугающе достоверный образ лучшего друга, воркующего с достопочтенной служащей Аврората.       — Не против ли мы наконец-то познакомиться с ведьмой, ставшей счастливой обладательницей твоего сердца? Само собой, нет. Даже если ради этого некоторым из нас придётся пожертвовать этим мягчайшим, — тёмные очи с непомерной тоской скользнули по комфортабельному элементу обстановки, — крайне удобным диваном.       — Спасибо, — с полуулыбкой и долей облегчения выдохнул Нотт, когда Забини, похлопав друга по плечу, покорно прошагал к креслу.       Всегда непоколебимый, а ныне смущающийся Тео представлял собой на редкость фантастическое зрелище.       — Не за что, приятель. — Угнездившись, Блейз драматично вздохнул. — Пусть это и мучительно — быть единственным одиночкой, довольно привлекательным одиночкой, за этим столом.       Решив вопрос с дислокацией и позволив новости о знакомстве с девушкой Тео занять место главной загадки этого вечера, фокус компании дружно сместился на изучение барной карты. Драко с Гермионой предусмотрительно пропустили раздел с шотами, дабы избежать любых непредвиденных последствий, которыми грозило их — даже не чрезмерное — употребление.       Определившись оперативнее всех, Тео попросил включить выбранные им позиции в заказ и в срочном порядке — не иначе, как на крыльях любви — умчался, чтобы в лучших традициях джентльменства встретить свою возлюбленную. Интригующее «не то чтобы вы её не знали…» позволило оставшимся участникам встречи скрасить длительные минуты ожидания за перебором имён потенциальных знакомых. Но, как довольно скоро выяснилось, ни один из них не угадал.       — Я что-то не пойму, сейчас какая-то мода на слизеринцев пошла, да?       Все пятеро уже потягивали левитированные им барменом и пестрящие разнообразием напитки, когда прозвучал недоверчивый голос Поттера. Единодушно проследив за его ошеломлённым взглядом сквозь очки, каждый из них стал свидетелем удивительной картины — лавирующих в толпе Теодора с Полумной Лавгуд.       Полумной. Лавгуд.       Что ж, это имя — за исключением, пожалуй, мисс Делакруа, которой Малфой столь бесцеремонно приписал тягу к рукоделию — доходчивее любых других объясняло факт появления полудюжины радужных фенечек на руке Нотта. И в связи с открывшимися обстоятельствами сам собой напрашивался вопрос: были ли цветные браслеты только началом?       Впрочем, сейчас, как бы Драко ни всматривался, а он, видят боги, всматривался и очень даже пристально, ему не удалось найти ничего такого, что выдавало бы в этой ведьме ту эксцентричную девочку, которая регулярно заявлялась на квиддичные матчи между Слизерином и Гриффиндором в несуразной шляпе с головой льва. Сегодня она была менее экстравагантна: в достаточно лаконичном, подпоясанном васильковом платье ниже колена с рукавами три четверти и…       Ах, вот оно!       Если зоркое кошачье зрение не обманывало Драко, то в слегка волнистых, белокурого цвета волосах запуталось не менее полутора десятков васильков. И это не считая ободка из одноимённых цветов, венчавшего её голову. Но, во всяком случае, нельзя было не признать, что безобидные полевые цветы не шли ни в какое сравнение с рычащей и вполне натурально скалящейся шляпой.       — Боишься остаться не у дел? — ухмыльнулся Малфой, размышляя о том, что вечер принимал интересный оборот, а присутствие лучших друзей Гермионы позволяло ему не терять сноровки в парировании.       Выработавший за много лет совместной работы к подобным подколам иммунитет Поттер явно не собирался отвечать на его выпад и хотел ограничиться лишь многозначительным закатыванием глаз, однако в игру как нельзя кстати вступил Блейз. Сверкнув фамильным перстнем на безымянном пальце протянутой по матовой столешнице руки, он обворожительно улыбнулся Поттерете:       — Джиневра, знай, я всё ещё свободен, если тебе захочется не отставать от трендов.       Рыжеволосая ведьма открыла было рот, чтобы профессионально осадить наглеца, но Поттер, демонстративно накрывший ладонь жены, оказался быстрее:       — Просто для справки: мой убийственный Экспеллиармус всё ещё в деле. И он безотказно работает именно на слизеринцах. Чудесное совпадение, не так ли?       Забини цокнул языком, однако руку всё же осмотрительно убрал. Хотя и сделал это с преисполненным напускной невозмутимости видом.       Грейнджер захихикала Драко в плечо, и он, крепче обняв девушку, с нежностью поцеловал её в макушку. Заметивший их публичное проявления чувств Блейз состроил до ужаса страдальческую гримасу, судя по всему, избрав своей миссией весь пятничный вечер давить на жалость своим удручающим статусом одиночки. И, честное приятельское, Малфой искренне посочувствовал бы ему, если бы не знал, какой список романтических похождений кроется за его любвеобильной и охочей до женского внимания душой.       — Всем привет! — Лавгуд лучезарно улыбнулась, стоило ей с Тео, держась за руки, предстать у столика.       Учитывая состав их компании, как уже упоминалось ранее, Луна Лавгуд в представлении не нуждалась, но Нотт всё равно, как и подобает, представил её. Как свою девушку. Что, бесспорно, стало ключевым вот-это-поворот! определением.       Сладкая парочка заняла диванчик напротив Поттеров, где их уже поджидали выбранные заблаговременно напитки: что-то под названием «Акцио, взрывная карамель» и «Бомбарда Максима».       — Так-так-так, значит, вы, ребята, вместе? И как давно? — первой проявила любопытство Джиневра, облокачиваясь на стол и превращаясь в слух. Кажется, новоиспечённый тандем нисколько не поразил её.       — Мм… с августа, — зазвучал вдохновенно-мелодичный голос покровительницы васильков. — Хотя открытая тренировка была в июле.       — Открытая тренировка? — влилась в разговор Гермиона, и Драко не мог тайком не порадоваться тому, что неожиданное знакомство пришлось на вечер, когда их окружали девушки, обладающие уникальной способностью делать ситуацию более непринуждённой и менее неловкой. Хотя, с вероятностью девяносто девять и девять десятых процента, в этом и состоял изобретательный план Тео.       — Раз в год наша команда проводит тренировку, которую может посетить любой желающий. И ну…       — Я была там. Украла его снитч, — улыбнулась Лавгуд, посылая Нотту искристый взгляд.       — Прошу прощения, — прокашлялся поперхнувшийся Огденским Блейз, — фраза «украла его снитч» подразумевает под собой какой-то грязный, совершенно развратный эвфемизм?       — Нет, — Тео рассмеялся. — Луна в прямом смысле увела у меня снитч. Прямо из-под носа. Он маячил у самых трибун, а она просто… схватила его. На долю секунды раньше, чем я.       — О, — Забини был явно разочарован отсутствием непристойного контекста.       — Как романтично, — вздохнула Джиневра, с неподдельным умилением глядя на влюблённых голубков.       — О да, особенно тот момент, когда капитан моей сборной наполовину в шутку, наполовину всерьёз предложил Луне занять моё место, раз уж моя реакция настолько хромает, что снитч под силу поймать случайному зрителю, но не мне, человеку, три сезона подряд сохраняющему за собой статус ловца-чемпиона.       — Он до сих пор со мной, — её пальцы коснулись кулона в виде золотого шарика на шее, и крошечные крылья завораживающе затрепетали. — Снитч. Мне позволили забрать его в память об этой маленькой победе.       — Не такой уж и маленькой, учитывая, что бонусом к нему прилагался ловец одной из ведущих квиддичных команд, — вставил свои пять кнатов Блейз. — К тому же слизеринец, — он бросил крайне выразительный взгляд на Джиневру, а потом, пока Поттер не успел пригрозить ему своей волшебной палочкой и искусностью колдовского мастерства, вернулся к Лавгуд: — Ты знала, что слизеринцы нынче в моде?       — Может быть, — загадочно улыбнулась она.       — Слышал, Поттер? — в голосе Забини было столько самодовольства, что, казалось, он вот-вот лопнет, распираемый этим чувством.       Мальчик-бойся-моего-Экспеллиармуса закатил глаза.       — На самом деле, — начал Тео, опустив взгляд и затеребив лазурного цвета фенечку на левом запястье, — пойманный Луною снитч — более чем справедливое возмездие за то, что как-то в Хогвартсе, на пятом курсе, я украл её кеды.       — Прости, что? Украл её кеды? — вздёрнул бровь Драко. В то время он ещё не слишком тесно общался с Тео и Блейзом, поэтому не знал об их авантюрах.       — О, я помню эту историю, — оживился Блейз. — Более того, я стал её зачинщиком.       — Ну, кто бы сомневался, — насмешливо протянул Малфой.       — Как сейчас помню, стоял унылый субботний вечер.       — Унылым он был лишь до тех пор, пока ты не вмешался в его размеренное течение, — внёс ясность Тео.       — Само собой. Так вот…       Здесь Забини пустился в красочное описание того, как одним знойным июньским вечером, в сумерках, когда солнце только-только закатилось за горизонт — этот человек обожал подробности как никто другой — они вместе с Ноттом, Пьюси и Хиггсом под Дезиллюминационными чарами спустились к берегу Чёрного озера, чтобы украсть вещи купающихся там девчонок. Каждый стащил по одному «трофею», чтобы позже «украсить» ими замок. Главной целью «похитителей» было подкараулить ведьм в вестибюле, когда они будут возвращаться в свои спальни, и понаблюдать за их реакцией, скрываясь под чарами невидимости где-то поблизости. Но всё пошло не по плану, когда встретившийся им на пути предатель Пивз на весь этаж завопил о том, что ученики разгуливают по замку после отбоя.       — Мои кеды были подвешены за шнурки к арке одного из коридоров. Я не сомневалась, что это проделки нарглов.       Мерно плывя по течению этого поразительного вечера, бок о бок с не менее поразительной компанией, Драко пришёл к внезапному выводу, что не находит союз Теодора с Полумной таким уж невероятным. Лучший друг всегда тянулся к необъяснимому и загадочному, в то время как ведьма рядом с ним буквально являлась средоточием всего самого непостижимого и таинственного. Загадкой, которую он мог разгадывать всю свою жизнь. И ещё несколько следующих.       — О да, одного очень шустрого наргла — Нотта, — в замышляющей ухмылке растянул губы Блейз.       — Раз так, позвольте полюбопытствовать, — с интересом прищурилась Поттер. — Какой дерзкий наргл прихватил мою любимую гриффиндорскую майку и совершенно варварским образом натянул её на рыцарские доспехи?       — О-о-о, то была проделка наргла-главаря Забини, — с видимым удовольствием сравнял счёт Тео.       — Чёрт возьми, она была твоей? — искренне поразился Блейз.       — О да-а, она была моей. С инициалами G.W. под гриффиндорской эмблемой.       Друг что-то проворчал насчёт плохого освещения и своего неидеального зрения, а затем, подозрительно притихнув, с опаской покосился на экс-Уизли:       — Ты же, часом, не собираешься отомстить мне? Потому что в последнее время женщинам только это от меня и нужно. — Он сделал зловещую паузу. — Возмездие.       Джиневра легкомысленно пожала плечами, однако в голубых глаза хоронилось коварное мерцание.       — Кто знает. В конце концов, это была моя любимая майка.       — О боги! — звуча и выглядя в наивысшей степени несчастным, Забини вздохнул и на несколько мгновений обратил свой мученический взгляд в потолок. — За что… за что ты, дорогой Мерлин, обрушиваешь на меня столько жаждущих расплаты ведьм?       Драко тактично прокашлялся, прежде чем облечь в слова собственное видение ситуации:       — Не сочти за грубость, но ты не допускал мысли, что навлекаешь их на себя сам?       Блейз одарил его своим фирменным, особо недоброжелательным взглядом. Взглядом, на блейзовском языке означающим: «будь ты хоть трижды прав, я не признаю этого. Никогда».       — Не переживай, — подбодрила его Лавгуд. — Твоё счастье обязательно найдёт тебя. Каждый рано или поздно его находит. Порой в самое неожиданное время и в совершенно удивительном месте.       Казалось, Казанова в отставке вот-вот расчувствуется — так сильно тронули его утешительные слова.       — Знать бы ещё, где это время и место, — сокрушительно вздохнул он.       — Это никому неизвестно. Вселенная знает лучше.       Забини порядком воодушевился этой идеей. И повышенным вниманием к своей отнюдь не скромной персоне.       — Спасибо, Луна! Ты просто чудо. Настоящее сокровище. Я рад, что теперь в нашей компании есть хотя бы один человек, который по-настоящему сочувствует моему одиночеству, а не только и делает, что насмехается над ним.       Кажется, этот человек собирался не меньше чем целый вечер ворчать в их сторону.       — Но, несмотря на то что вы, мои друзья, время от времени такие жестокие, я рад за вас. За каждого из вас. Что вы нашли друг друга и всё такое. И что благодаря вашей компании я не одинок. Во всяком случае, не так, как мог бы быть в этот до неприличия сердечный вечер, — Блейз взял тумблер с огневиски. — И всё же я рассчитываю, очень рассчитываю, что Вселенная, которая знает лучше, — он сделал на этом акцент, ненадолго устремив глаза вверх, как если бы пытался достучаться до Вселенной, — пошлёт мне сегодня отраду в лице прекрасной женщины. Желательно такой же яркой, как миссис Поттер, выдающейся, как мисс Грейнджер, и сострадательной, как мисс-пока-ещё Лавгуд.       — Во имя Цирцеи, может, ты наконец-то прекратишь подбивать клинья к нашим женщинам? — возмутился Поттер.       — Не в этот вечер, — ухмыльнулся Забини. — И кто вообще использует выражение «подбивать клинья» в двадцать первом веке? Подкатывать, флиртовать, клеиться, на худой конец.       — Итог один: если не прекратишь, я вызову тебя на дуэль.       — И приложишь в битве не на жизнь, а на смерть Экспеллиармусом, да-да, я в курсе. А пока ты не бросил мне вызов, и кто-то из нас трагически не погиб, отстаивая честь прекрасной дамы, предлагаю выпить, — стакан с янтарной жидкостью взметнулся вверх. — За неожиданное, но крайне приятное знакомство, за нашу знаменательную встречу, ну и за любовь, чёрт возьми! Ту, что искрит между всеми вами и которая совсем скоро, я надеюсь, — снова этот многозначительный взгляд в потолок, — найдёт путь ко мне.       — Звучит волшебно! — откликнулась Полумна, в чьём взятом в руки коктейле шипела и лопалась взрывная карамель. Грейнджер с Джиневрой тоже потянулись за напитками.       — За встречу, — поднял сливочное пиво Поттер.       — За знакомство, — кончики ушей Тео горели, но он излучал расслабленность, подкреплённую счастливой улыбкой.       — И за любовь, я полагаю? — взяв бокал, Драко украдкой взглянул на Гермиону. По спине побежали искры тока при взгляде на тёплый румянец на щеках ведьмы, её опущенные на миг и чарующе трепещущие ресницы, закушенную в понимании нижнюю губу.       Когда раздался звон стекла и весёлый гомон, он ощутил почти невесомое прикосновение горячих женских пальцев к тыльной стороне ладони, прежде чем они переплелись с его собственными, и Драко увидел, как Грейнджер прячет в бокале улыбку.

***

      В какой-то момент этого необычайно хорошо складывающегося вечера, когда все разбрелись кто куда: на танцпол, в бар, уборную, а некто по фамилии Забини отправился окучивать свободных ведьм, Малфой с Гермионой остались в компании друг друга и фруктово-алкогольной версии «Феликс Фелициса». Вот тут-то Драко и заметил, что что-то не так. Вернее, это навязчивое ощущение уже преследовало его некоторое время — с тех самых пор, как ведьма отказалась пойти вместе со всеми танцевать, — теперь же он в этом абсолютно точно убедился.       С Грейнджер творилось что-то неладное. Сидя по правую руку от него, она то и дело ёрзала. Вздыхала. И снова ёрзала. Очень много ёрзала. Серьёзно. А в какой-то момент даже сняла кардиган, хотя почти всегда предпочитала носить его в общественных местах для подстраховки. Тонкие руки на коленях скомкали чёрное шёлковое платье-комбинацию так сильно, что побелели костяшки пальцев.       Поймав его пристальный взгляд, Гермиона выдавила из себя чертовски неубедительную улыбку и, заставив себя отпустить ткань, склонила голову ему на плечо. Ей удалось продержаться в таком положении лишь секунд пять, прежде чем она отстранилась и принялась рвать на кусочки салфетку. Когда от той не осталось ничего, кроме искусно измельчённой бумажной крошки, женские пальцы взялись теребить бокал из-под коктейля, и, честное слово, Драко опасался, что его может постигнуть не менее печальная участь.       — Ты в порядке? — шепнул он ей на ухо, обеспокоенный её состоянием.       На щеках ведьмы можно было смело рисовать гриффиндорский герб. Точнее его недостающий символ — золотого льва, потому что безупречно алый тон уже залил её кожу.       Грейнджер на секунду замерла, сжав хрустальную ножку, прежде чем оставить в покое многострадальный сауэр.       — Да-да, всё отлично! — энтузиазм, с которым отозвалась ведьма, скорее пугал, нежели успокаивал. — Просто здесь… жарковато. Мне не помешало бы немного воды, — она стала энергично махать рукой, создавая поток воздуха, позволивший бы ей снизить градус температуры собственного тела. А выглядела она, надо признать, впечатляюще разгорячённой. Или скорее горячечной? Невозможно было сказать точно без диагностирующих чар.       Малфой, очистив стакан магией, наколдовал питьевую воду. И с опаской покосился на вновь очутившийся в её руках бокал.       — Спасибо, — тут же осушив всё до последней капли, Гермиона с жадностью облизала губы. Словно была заплутавшим в пустыне путником, нашедшим источник с живой водой.       Неудивительно, что теперь уже он чувствовал себя как на иголках, испытывая серьёзную озабоченность её самочувствием. Что-то в самом деле было не так.       — Грейнджер, ты уверена, что всё хор… — он проглотил остаток фразы, стоило ей взглянуть на него: зрачки расширились, а цвет радужек потемнел прямо у него на глазах. Это было одновременно привлекательно и дико. В голове пронеслась шальная мысль, что ей что-то подмешали в коктейль. — Чёрт возьми, что с тобой?       Она сдавила его запястье и неожиданно прижалась к нему бедром. Он ощущал её лихорадочный жар даже через кашемировую ткань брюк. Тело Гермионы горело. Буквально.       Она плотно свела колени и отодвинулась от Драко так же быстро, как и прильнула. Зубы впились в нижнюю губу в той манере, к которой ведьма обычно прибегала, когда хотела удержать рвущийся наружу звук в себе. Но потребность в этом обычно возникала при совершенно других обстоятельствах. К сожалению или счастью, ему не удалось развить эту мысль.       — Давай выйдем на воздух? — голос Гермионы слегка осип. И он бы непременно нашёл это крайне сексуальным, если бы не увяз в тревожном настроении. — Здесь правда очень душно.       На автомате кивнув, Малфой едва ли мог потом вспомнить, как они выбрались из-за стола, миновали гудящий весельем зал и как уже у самого выхода он окутал их согревающими чарами, когда запоздало понял, что мантии благополучно остались в гардеробе.       Честно говоря, на протяжении всего вышеупомянутого пути Драко мысленно аппарировал с ней в Мунго для срочного обследования и возможной госпитализации. Причина? Предположительно, отравление волшебным алкоголем. Чёртовы напитки в «Ступефай-баре» не внушали ему доверия после печально известной дегустации шотов «Обливиэйт».       Стоило им очутиться на улице, в лицо ударил студёный воздух. Достаточно отрезвляющий, чтобы Малфой и впрямь силком не утащил её к аппарационному барьеру. Хотя, вероятно, решающим фактором стало то, что Грейнджер лишила его этой возможности, выбрав совершенно противоположный маршрут. Спустившись с крыльца, она свернула не направо, а налево и потянула его вдоль по улице.       Его кисть была в кольце её пальцев, и хватка была просто поразительной. Из чего следовало, что она, по крайней мере, не умирает от смертельной слабости. Это порядком утешало. Впрочем, не настолько, чтобы перестать и дальше накручивать себя.       Вместо холода кожу покалывали согревающие чары, а нетронутый в этой части тротуара снежный покров усеяли следы от их торопливых шагов, пока они неслись в известном одной лишь Гермионе направлении. И знание того, что конечной целью не была точка аппарации, позволяло Драко с чистой совестью паниковать.       — Ты можешь сказать мне, что происхо… — не успел он договорить, как ведьма, свернув в первый попавшийся переулок, дёрнула Малфоя за воротник рубашки и, притянув к себе, яростно поцеловала. Бёдра врезались в его тело, а несдержанный стон заставил губы гореть. Обжёгшего вены желания хватило, чтобы все пазлы сложились в единую картину.       Грейнджер не нужно было никакое обследование и уж тем более госпитализация. Ей нужен был он. Драко.       Руки запутались в кудрявых волосах, а зубы прикусили нижнюю губу, прежде чем он мягко скользнул кончиком языка по контуру и отстранился, дабы убедиться:       — У тебя что, чёрт возьми, фаза обострения?       Теперь это казалось до боли элементарным. Жар, расширенные зрачки, неспособность сконцентрироваться или расслабиться. Подавляемые стоны от контакта с объектом желания.       — Да, боже, да… — захныкала она ему в губы и обхватила за шею с такой силой, что на мгновение Малфою показалось, будто она вот-вот запрыгнет на него и начнёт бесстыдно тереться. Не сказать чтобы он собирался этому воспрепятствовать или отчитать её за крайне похотливое поведение, если ей вдруг вздумается так поступить. Абсолютно точно нет. — Это должно было случиться завтра. Но, возможно, из-за того, что моё тело чувствует феромоны потенциального партнёра, всё немного… сдвинулось.       Сдвинулось.       — Твою ж мать, — заполошно застучавшее сердце едва не выскочило из грудной клетки, когда он сообразил, какие очередные восхитительные выходные грядут. Совсем неудивительно, что Грейнджер на эти дни ничего не планировала. Ну кроме того, что они собирались трахаться до потери сознания.       Гермиона впилась в его губы с такой самоотдачей и жаром, что Малфой стал опасаться внезапного воспламенения чего-либо в радиусе ближайшего ярда. Или выброса стихийной магии не меньше, чем на максимальный балл по разрушительной шкале Рихтера.       Сумбурно блуждая руками по её телу и ощущая сумасшедшее покалывание на губах и в кончиках пальцев, Драко пытался хотя бы немного восполнить нехватку тактильного контакта, требующегося ей сейчас как воздух. Жаль, что маскирующие чары не позволяли ему добраться до самых чувствительных её мест, воздействие на которые было бы наиболее эффективным.       — А капли? Ты можешь их принять, чтобы продержаться до конца вечера? — ему казалось чрезвычайно вежливым постараться подыскать альтернативу быстрому грязному сексу в сомнительном переулке. Хотя бы ради приличия.       Она активно замотала головой, в то время как он самозабвенно терзал губами её шею.       — Нет. Я выпила коктейль, а зелье… — это был самый вдохновляющий задыхающийся всхлип, который он когда-либо слышал, — нельзя смешивать с алкоголем. Иначе… эффект может быть обратным.       Спину под рубашкой облизал вулканический жар. Не отнимая рта от восприимчивого местечка на её плече, Драко обхватил, слегка приподнимая ладонями, заметно отяжелевшую женскую грудь. Гермиона задушено простонала.       — Блядь. Ты не оставляешь мне выбора, — последний слог сам собой нашёл своё продолжение в рычании.       Её руки соскользнули с его кошачьих ушей, которые в последние полминуты подвергались дурманящему ощупыванию, на его плечи. Пальцы впились так сильно, будто Грейнджер переживала, что он может сбежать. По совершенно очевидным причинам — какой адекватный мужчина бежит от секса, а не навстречу ему? — Драко не собирался этого делать.       — Прости, если бы я знала… — милостивый Мерлин, она звучала такой виноватой. — За последние полгода мой цикл ни разу не отклонялся от графика. Всё было как по часам. Это просто… — оправдания продолжали сыпаться с её губ, словно Гермиона хоть сколько-нибудь была властна над этим состоянием. Грёбаной потребностью. — Знаю, что сейчас совсем неподходящее время и место для…       — Прекрати, — выдохнул Малфой ей в ухо, — тебе стоило сразу мне обо всём рассказать, — его руки жадно сжимали её бока и бёдра. Невесомые горячие поцелуи рассыпались по прекрасному девичьему лицу.       — Я думала, что смогу продержаться, — честное слово, она говорила это на полном серьёзе.              — Ещё несколько грёбаных часов? Ты чёртова мазохистка, — он усмехнулся и, запечатлев поцелуй на её скуле, хотел было отстраниться, чтобы защитить переулок чарами, как глаза Гермионы в ужасе расширились, а с губ слетело отчаянное: «Нет!».       Допустив мысль о внезапно возникшей опасности, Драко машинально схватился за кобуру, но хрупкое тело лишь прильнуло к нему, не позволяя сделать и шага.       — Нет-нет-нет, пожалуйста, только не уходи, — она крепко обняла его за спину. — Не оставляй меня, — боднула его лбом в плечо, — прошу.       Сбитый с толку резкой переменой её настроения, Драко с осторожностью, словно имел дело с раненым или очень пугливым зверьком, прижал Гермиону к себе.       — Эй, ты чего?       Наверняка то были проделки женского гормонального фона. А может быть, маленькая ведьма просто слишком долго переживала эти периоды, требующие физического удовлетворения, одна.       Левая рука успокаивающе легла на её лопатки, а правую он запустил в кудри, стараясь нащупать под заколками основание кошачьих ушей. Лаская кожу рядом, в надежде, что это подарит ей необходимые успокаивающие импульсы.       — Грейнджер… У меня и в мыслях не было оставлять тебя, — губы коснулись её волос. — Я лишь собирался наложить заклинания.       — Я не хочу переживать это без тебя, — прошептала она в его рубашку.       Сердце защемило от откровенности и этой её неприкрытой уязвимости. Ему хотелось укрыть её от всего мира.       — Ради всего святого, ты не будешь переживать это без меня. Я здесь. Рядом. И я никуда не уйду. Ни в коем случае тебя не оставлю, — большой палец размеренно скользил по девичьему затылку. Вверх-вниз. По кругу.       — Правда? — Гермиона подняла голову. Карие глаза выражали сложное переплетение чувств, заставляющее кровь в его венах болезненно гудеть.       Малфой готов был дать ей Непреложный обет, лишь бы она ни секундой дольше не смотрела на него таким разрывающим душу образом.       — Правда, Грейнджер. Клянусь. Ты можешь обнимать меня, если хочешь, пока я не разберусь с чарами. Мне это не помешает.       — Хорошо, — с облегчением выдохнула она и прижалась к нему со спины, когда он вынул из кобуры волшебную палочку и развернулся в сторону улицы для колдовства. Другая сторона переулка была тупиковой, что значительно упрощало задачу.       Окружённый теплом её объятий и принадлежащим ей умопомрачительным сладким ароматом с пряными аккордами, Драко укрыл их заклинаниями. Заглушающее. Отталкивающее. Этого должно было хватить, чтобы обеспечить им надёжное уединение.       — Вот и всё, Грейнджер. Вот и всё, — прошептал он ей в губы, заключая в ловушку своих рук и оттесняя обратно к стене. — Теперь я весь твой.       Она мгновенно обвила его шею, потянувшись за поцелуем. И хотя Малфой не действовал слишком напористо, предоставив ей полную свободу действий и возможность управлять ситуацией, искра их нежной связи буквально за считанные секунды разгорелась до неукротимого пламени страсти.       Запрыгнув на Драко, ведьма обвила ногами его таз, и он прислонил её к стене, продолжая разбрасывать беспорядочные поцелуи по девичьей шее. Гермиона захныкала, стоило ему прихватить кожу зубами, и крепче притянула его голову к себе. Её тело источало невероятный жар и так потрясающе пахло, что весь мир, вся чёртова Вселенная сузились лишь до нестерпимой жажды, потребности целовать, лизать, обонять, кусать и трогать эту нуждающуюся в нём ведьму.       — Драко, — Грейнджер потянула его за стиснутые в кулаке волосы, а когда их лица оказались на одном уровне, призывно провела языком по его нижней губе. Эта безупречно подействовавшая маленькая провокация заставила Малфоя отчаянно застонать и атаковать её рот неистовым поцелуем.       Кожа под рубашкой пылала, а по спине сходили лавины мурашек всякий раз, когда аккуратные ногти оцарапывали его затылок. Перехватив Гермиону поудобнее, он толкнулся в неё бёдрами. Она всхлипнула ему в губы.       — Кирпич… — Драко не сразу сообразил, что слишком напирает на неё массой своего тела, вжимая в стену. Тонкое платье на бретельках служило такой себе преградой от шершавой текстуры кирпича.       — Прости, — он подхватил её под ягодицы, удерживая на весу и отстраняя от каменной кладки. — У нас тут, знаешь ли, форс-мажор со всеми вытекающими из него минимальными удобствами, — усмехнулся.       — Всё в порядке, — прошептала она, ероша его волосы и порхая пальцами вокруг кошачьего уха тем самым образом, длительное влияние которого позволяло ему побывать в земном подобии рая. — Ты можешь меня поставить.       — Уверена? — бормотание ей в губы перемежалось с поцелуями, от которых его тело бросало в нестерпимый жар.       — Да. Будет лучше, если мы вернёмся до того, как нас хватятся. Мы ведь можем… — Грейнджер пришлось прерваться на тихий стон, — сделать это по-быстрому?       Совершенно непредвиденная информация, поступившая в мозг, с трудом поддалась процессу мыслительной обработки. Оторвавшись от припухшего и алеющего рта, Малфой заглянул ей в лицо. Горящие глаза на пару с сумасшедшим румянцем сообщали, что последнее ему не послышалось.       — Сделать это по-быстрому? — с трудом подавляя смех и болезненно кривясь от натянутой в районе паха ткани брюк, переспросил он. — Звучит как ужасное оскорбление моих способностей и прежних стараний.       Ответом ему стал осуждающий, полный нетерпения вздох. Драко поставил ведьму на землю и, подцепив указательным пальцем спиралевидный локон, прошептал:       — Развернись и обопрись руками о стену.       Гермиона выполнила его приказ с головокружительной скоростью: положила ладони на кирпич, раздвинула ноги и прогнулась в пояснице, выпячивая свой восхитительно округлый зад. От одной этой сногсшибательной перспективы его член нетерпеливо дёрнулся. В хрен знает какой по счёту раз.       — Чёрт, Грейнджер, — пробормотал он в изгиб её шеи, пальцами пробежавшись вдоль её позвоночника.       Драко крайне оперативно расстегнул ремень, но грёбаная ширинка не поддавалась, поэтому он был вынужден немного отступить и задействовать обе руки, чтобы выйти из ситуации без потерь, защемления и прочего травмирования жизненно важных органов. Тусклое освещение переулка едва ли позволяло разглядеть треклятый миллиметр ткани, застрявший между звеньями.       — Пожалуйста, Малфой, — захныкала она, вызывающе вертя пятой точкой в нетерпении.       От провоцирующего вида вкупе с просящей интонацией кровь запузырилась в его жилах. Молния наконец-то поддалась, и он торопливо приспустил брюки вместе с бельём. Схватил женщину за бёдра и дёрнул на себя, стараясь идеально выровнять их тела. Член окутал шёлк её платья, и Драко со стоном задрал ткань. Пальцы коснулись девичьего живота, пробираясь под ажурную резинку. Одновременно с тем, как подушечки обвели клитор, он запечатлел влажный поцелуй на её шее.       — Прошу, — мелкая дрожь в теле Гермионы напомнила Малфою, что сейчас не лучшее время для прелюдий. В конце концов, он придерживался правила, что желание дамы — закон. Даже если эта дама, да простят его боги, которых он обычно молит о выдержке, хотела сделать это «по-быстрому».       Невербальное заклинание уничтожило кружевные трусики, но Драко был уверен, что это совершенно точно не его волшебства дело. Огладив женственные бёдра и удерживая их на нужном уровне, он успел лишь на полдюйма проникнуть внутрь, как ведьма отзывчиво прогнулась в пояснице и качнулась назад, насаживаясь глубже. Так, словно ждала этого на протяжении не одной, мать его, грёбаной вечности.       — Божебожегосподибоже.       Подобная манипуляция моментально выбила весь воздух из его лёгких. В ушах зашумело, в глазах поплыло, а где-то в самом центре груди за считанные секунды разрослось в наивысшей степени искушающее желание укусить её. Необузданное, животное, дикое. Манящее и влекущее. Совершенно первобытное. Но Драко знал, что не вправе поддаваться ему. Насколько бы ни был велик соблазн.       Удерживая себя от внеплановой укусотерапии, он сцепил челюсти до ходящих желваков. Обхватил хвостом её бедро, а свободной рукой упёрся в кладку из красного кирпича.       — Так хорошо. Очень хорошо. Просто чертовски восхитительно, — ей-мерлин, это была самая впечатляющая цепочка из слов, которую она когда-либо выдавала во время секса. Обычно её хватало на что-то… менее связное и членораздельное.       Стоило ей повернуть голову и пробормотать просящее «Малфой», он захватил её губы своими. Поцелуй вышел неловким, сумбурно-смазанным, но неумолимо чувственным. От нежности, с которой Гермиона на мгновение втянула его нижнюю губу, всё внутри сладко заныло, а жар из груди обрушился прямо в пах. Их тихие стоны смешались, и, с усилием отпрянув, она шевельнулась, побуждая его начать двигаться.       Горячие губы возвратились к шее ведьмы, а рука, устремившаяся вверх по её животу, стала изводить прикосновениями ареолы напрягшихся сосков и грудь, ставшую более полной и восприимчивой к любого рода ласкам.       — Господи боже, Драко, — не существовало мотивации лучше, чем её задыхающаяся речь. — Это просто… просто… Я…       Ладно. Не существовало мотивации прекраснее, чем её бессвязная задыхающаяся речь. И да, Малфой не преминул внести это маленькое достижение на свой особый порочный счёт. Пусть спонтанный секс не был включён в программу — по крайней мере, дружескую часть — этого вечера, кто он такой, чтобы отказываться от ни с чем не сравнимых бонусов, подобных этому?       Она хотела его. Нуждалась в нём. И эта мысль что-то внезапно переключила в его сознании: поцелуи из нежных переросли в грубые, движения стали резче, а прикосновения уподобились хаосу. Разрывающее изнутри желание и катастрофическая непохожесть на их обыкновенную близость рождали в нём какую-то безумную энергию. Драко мог только представить, насколько пошло и грязно они выглядели со стороны. Дико трахающиеся в каком-то неизвестном переулке. Полураздетые, несмотря на разгар декабря. Благо, что укрытые чарами от посторонних глаз.       — Сильнее, — выдохнула она, цепляясь за неровности кирпича и с неистовой потребностью встречая его толчки.       Драко врезался в неё тазом. От одобрительного ответного стона в теле взвился костёр кипучего удовольствия. До боли впившись в бёдра ведьмы, он продолжил выбивать из неё совершенно потрясающие звуки.       — Значит, вот как тебе нравится? — выдохнул ей в ухо и облизал пылающую ушную раковину. Кончиком языка подхватил бисеринку пота с её шеи. — Жёстко?       Она ответила сбитым дыханием, перемежающимся с тихим поскуливанием.       — Грубо? — его ладонь обрушилась на край её задницы со звучным шлепком, заставляя Грейнджер взвизгнуть от удивления, а потом резко выдохнуть, когда он огладил принявшее на себя удар местечко. — Возбуждает мысль, что нас могут застукать? — пальцы мёртвой хваткой вцепились в её бёдра.       — Про-продолжай, — дрожащей рукой она потянулась, чтобы прикоснуться к себе. Невесомое прикосновение нежных пальцев, задевших место слияния их тел, чудом не заставило мужчину преждевременно капитулировать.       Не переставая нашёптывать всяческие непристойности, Малфой прикусил мочку её уха. Рьяно подрагивающие собственные уши на макушке мечтали о толике внимания, поэтому, недолго думая, он потёрся ими о её плечо. Не сказать, чтобы эффект был такой же, как от прикосновений, но минимальную потребность в физическом контакте удалось удовлетворить.       Разрядка настигла их с разницей в три с половиной фрикции. Он застонал ей в плечо, крепко прижимая к себе, в то время как их тела дрейфовали в экстазе взаимного удовольствия. Дыхание заходилось, а кровь неистово шумела в ушах. И под грохот бешеного сердцебиения, не отдавая себе отчёта в собственных словах, Драко прошептал:       — Я люблю тебя, — просто внутренний порыв. Просто фраза, которая уже давно просилась вырваться наружу. Обрести словесную форму. — Люблю… тебя.       На автомате поглаживая её рёбра и утыкаясь лицом в лишившиеся укладки кудри, он ждал, пока пульс с дыханием придут в норму. Или хотя бы приблизятся к её подобию. Мир за пределами объятий на неопределённое время исчез, чтобы потом обрушиться на него вновь вместе с ударившим в голову осознанием.       Он признался, что любит её. Повторил это дважды. Уже стоило начинать паниковать, что он, чёрт его дери, ужасно облажался? Поступил не слишком продумано, недостаточно романтично? Пустил на самотёк, возможно, один из самых запоминающихся моментов их отношений? Если так, то это было самое что ни на есть оглушительное фиаско.       Позволив подолу её платья упасть к щиколоткам, Драко осторожно вернул на место сползшую с женского плеча лямку и, придержав приблизившиеся к объёму львиной гривы кудри, мягко поцеловал Гермиону в изгиб покрытой полуукусами шеи. Им придётся прибегнуть к чарам и замаскировать их, если они планируют вернуться в круг друзей.       Протомив его в ожидании вердикта ещё несколько прекрасно-мучительных секунд, ведьма неуклюже развернулась и, взяв его лицо в свои руки, с нежностью прижалась к его губам. Мигом подхватив её за талию, Малфой прижал Грейнджер к себе. Теперь, когда возбуждение схлынуло, он в полной мере ощутил сладость коктейля у неё на губах и различил постепенно проявляющуюся на них многообещающую улыбку, а потом:       — Я тоже люблю тебя, Драко, — сорвавшись на судорожный вздох, она, касаясь его скул, повторила: — Люблю. Невероятно.       БУМ!       И весь его мир, включая этот тёмный переулок, едва ли освещённый бледными лучами фонарей вдоль улицы и проглядывающей из-за слившихся с небесной чернотой клочьев облаков луны, взорвался буйством ярчайших красок.       Невероятно.       Любит.       Эта великолепная женщина его любит.       Слава гиппогрифам и котикам!       Он соприкоснулся с ней лбом, жарким дыханием опаляя горящее самым чарующим на свете румянцем лицо. Выбившиеся из общей копны каштановые колечки кудрей щекотали скулы, в то время как Драко пытался совладать с сумасшедшей улыбкой на губах, стараясь не умереть от счастья прямо на этом месте.       За имением времени и хорошего воображения Малфой рассматривал множество вариантов, когда слова любви наконец-то прозвучат, но ни в одном из них, даже самом непродуманном, он не стоял посреди тёмного переулка с приспущенными брюками. Романтика и джентльменство были его коньком. Неизменной визитной карточкой. И хотя он не исключал вероятности признаться ей в чувствах до, во время или после занятия любовью, в целом его представление о подходящем моменте несколько — да что уж там, самым кардинальным образом — отличалось.       Впрочем, имело ли это значение теперь, когда любимая женщина ответила ему взаимностью? С Грейнджер он снова и снова убеждался, что нет момента более подходящего, чем сейчас. И, ей-мерлин, не было никакой большой трагедии в сползших почти до самых колен штанах.       Дотянувшись одной рукой до кошачьего уха, ведьма провела по задней стороне кончиками ногтей, и Драко невольно застонал, потому что если на теле и оставалось место, жаждущее внимания, то это было оно. И это восхитительное тактильное воздействие, подстёгнутое осознанием ответного признания, заставило его снова потеряться в эйфории. В феерии чувств, вспыхнувшей под кожей незримыми бенгальскими огнями. Мириадами бенгальских огней, озаривших личную сказку Драко Малфоя.       Немного странную, а где-то даже откровенно сюрреалистичную сказку.       — Скажи это ещё раз, — пробормотал он ей в шею.       — Что я тебя люблю?       Драко сильнее сдавил пальцами её тело и поднял голову, заглядывая в серьёзные, но сияющие в глубине глаза напротив.       — Да. Именно это.       Она обняла его за плечи и, не разрывая зрительного контакта, приблизила своё лицо к нему настолько, что поплыл фокус:       — Я люблю тебя, — прошептала. — Безумно тебя люблю.       Стремясь прожить этот удивительный момент со всей интенсивностью, Малфой накрыл её губы, пробуя сказанное на вкус. Разбирая по оттенкам и нотам, исследуя неповторимый букет каждого слова. Слога. Каждой заветной буквы.       — И это так чертовски взаимно, Грейнджер.

***

      — Где, чёрт возьми, вы были? Выглядите так, словно оттрахали друг друга по полной программе, — от неосторожно обронённой фразы Блейза на щеках Гермионы проступил предательский румянец, не оставшийся незамеченным. — О не-е-ет, только не говорите, что вы и вправду не сумели дотерпеть до дома и…       — Заткнись, — тон Драко был скорее самодовольным, нежели недовольным. Да и могло ли быть иначе, когда их маленькое бегство от друзей вылилось в сумасшедший секс и столь долгожданные признания?       Они с Гермионой проскользнули на свой диван. К счастью, за столом был только Забини. Быть может, двойная доза коктейльной версии «Феликс Фелициса» сегодня поспособствует их везучести, и для всех остальных их отсутствие останется незамеченным. Было бы славно.       — Визг Мандрагоры мне в уши, Малфой! Ты же чёртов кот, а не кролик. Неужели нельзя было дождаться конца вечера?       Судя по тому, какое раздражение излучал приятель, активный поиск родственной души женского пола, осуществляемый им в районе бара и танцпола, оказался бесплодным. Вселенная, на пособничество которой он так сильно надеялся в эту пятницу, не благоволила ему.       Драко вытянул руку вдоль спинки дивана. Прильнувшая к боку Гермиона на мгновение спрятала смущённый взгляд в его рубашке. Внутри мурча от удовольствия, а снаружи сияя от счастья, он обнял её за плечо. Взвешивая в уме, насколько бессовестно он поступит по отношению к поникшему лучшему другу, если прямо сейчас потрётся кошачьим ухом о её макушку.       — Зависть — плохое чувство. Будь добр, напомни мне, сколько дней длится твой вынужденный целибат?       — Ровно столько, чтобы вот за этим самым стаканом с Огденским я всерьёз задумался о пострижении в монахи и решил с завтрашнего дня подыскивать себе монастырь.       Блейз, бывший мрачнее тучи, заглянул в свой тумблер с глубоко страдальческим видом. Словно на всём белом свете не существовало картины печальнее, чем иссякнувший огневиски и подтаявший лёд.       — После грёбаного фиаско на Эйфелевой башне мне не удалось подцепить ни одной ведьмы. Даже сегодня, — то, с каким безысходным надрывом было произнесено «сегодня», доказывало, что приятель возлагал большие надежды на этот вечер. — Возможно, ты мог бы дать мне парочку советов, как жить с обетом целомудрия на протяжении нескольких… недель? Месяцев? Лет? Грейнджер, ты вообще в курсе, что до тебя Драко не траха…       — Клянусь своей магией, я тебя прокляну, если ты посмеешь закончить это предложение, — выставив указательный палец в направлении болтуна, он угрожающе потряс им.       С особой театральностью исполнив этюд «Мой рот на замке, а метафорический ключ канул в небытие», Забини бросил пронзительный взгляд на Гермиону:       — Просто не суди его слишком строго. Длительное воздержание могло соответствующе сказаться на его технике.       Грейнджер не сдержала смеха, а потом, будто в качестве извинения, в самой нежной манере потёрлась щекой о грудь Малфоя.       Не будь Драко столь удовлетворённым и уверенным в своей технике, его бы непременно оскорбил сговор или, скорее, возмутительный наговор этих двоих. Но сейчас, будучи в ладу с собой и окружающим миром, он лишь цокнул языком, прежде чем с многозначительно поднятой бровью обернуться к Грейнджер:       — Какие-то претензии к моей технике, любовь моя?       Покрывшись впечатляющими пунцовыми пятнами, Гермиона закусила припухшую от поцелуев губу и опустила ресницы.       — Да, нам всем до жути интересно, — с ехидной улыбкой заявила Джиневра, когда они с Поттером как никогда вовремя возникли у столика. — Может быть, требуются какие-то дружеские советы, контакты, рекомендации…       — О, я с радостью проконсультировал бы вас насчёт того…       Энтузиазм внезапно воспрявшего духом Блейза был безжалостно перебит Драко:       — …как одной необдуманной фразой обеспечить себе месяц интенсивной терапии в Мунго?       Малфой достал волшебную палочку и как бы невзначай принялся крутить её в пальцах той руки, что не была занята обжиманиями с Грейнджер.       — Во имя Салазара, что за вечное стремление меня покалечить? Хотя, — он задумчиво почесал подбородок, — если твоя угроза включает в себя горяченьких целительниц и колдомедсестёр, которые будут кружить вокруг моей постели днём и ночью, ночью и днём, то чисто теоретически…       — Заавадьте меня. Этот человек никогда не уймётся, — Драко приложил два пальца ко лбу, как если бы его одолела жуткая мигрень. Или неугомонная натура Блейза Забини.       — Что, если я ищу ту самую? Единственную, — убедительно подражая самому безнадёжному на свете романтику, друг притворно вздохнул.       — Если? Или всё же ищешь?       Миндалевидные глаза Блейза прищурились.       — Ты ужасный зануда, ты в курсе? И тебе это нравится в нём? — последний вопрос уже адресовался Гермионе.       Большим пальцем Малфой выводил ласковые круги на её плече. Ему не требовалось смотреть, чтобы знать, что его ведьма улыбается.       — И не только это, — ответив, она сильнее прижалась к нему, вызывая в груди обжигающее тепло.       Забини удостоил их такой кислой миной, как если бы только что проглотил последний из уготованной ему дюжины лимонов.       — Прошу, нет, умоляю, ради сострадания ко мне и моему одинокому статусу, прекратите быть такими тошнотворно влюблёнными, — в поисках поддержки друг перевёл взгляд с них на Поттеров, но те были полностью поглощены друг другом: их руки под столом были переплетены, в то время как они сами, улыбаясь, о чём-то тихо переговаривались. — Мантикору мне в родственники, и вы туда же? Мерлин свидетель, я не выдержу этот вечер без ещё одной порции хорошего Огденского. Или даже трёх, исходя из количества окружающих меня сегодня очарованных друг другом парочек.       Блейз встал, намереваясь проложить себе путь к бару, но успел сделать лишь шаг, как в его объятия, в прямом смысле этого слова, упала девушка. Стройная и златовласая, подобно ангелу, спустившемуся с небес. Подарок судьбы, не иначе. Пронзительные голубые глаза широко распахнулись, когда незнакомку подхватили надёжные — хотя это и спорное заявление, учитывая их неискоренимую полигамную природу — мужские руки.       Даже с расстояния двух ярдов Драко заметил мгновенно переменившегося в лице друга. И этот хищный блеск, приправленный тонной источаемых в направлении «жертвы» флюидов, сложно было с чем-либо спутать.       Шоу «Как влюбить в себя женщину в три счёта» начиналось прямо сейчас.       Раз.       Самоотверженно помогая незнакомке твёрдо встать на ноги, Забини расправил плечи. Пусть совсем немного, но всё же достаточно заметно выпятил грудь. Пожалуй, не так явно, как голубь, завлекающий самку, но, вероятно, как самец бриллиантовой амадины в период ухаживания. С надеждой на дальнейшее совокупление, естественно.       Два.       Безотказно обворожительная рабочая улыбка осветила черты приятеля, а рука в самой галантной манере взметнулась вверх, демонстрируя хорошие манеры своего хозяина, а вместе с тем и его заинтересованность в даме напротив.       Три.       — Я уже было подумал, что ослеп, пока не понял, что это сияние вашей красоты озарило мой унылый вечер, — его губы коснулись её костяшек. — Блейз. Блейз Забини.       Девушка улыбнулась в ответ, с неподдельным интересом изучая нового знакомого сквозь ресницы и, кажется, совсем позабыв о том, куда торопилась, прежде чем налететь на этого харизматичного и крайне истосковавшегося по общению с ведьмами одинокого волка. Или, скорее, змея?..       — Мелисса. Просто Мелисса.       — Мелисса, — проворковал Забини, словно пробовал звучание на вкус. — Волшебное имя. Такое же волшебное, как вы сама.       — Спасибо, — девушка опустила глаза. На её белом коктейльном платье и золотых, подкрученных на концах локонах плясали отблески огоньков стробоскопа.       — Как вы смотрите на то, чтобы скрасить вечер одного обворожительного аристократа и присоединиться к нашей чудесной компании? Знаменитый Гарри Поттер, умнейшая ведьма столетия, человек-кот, — здесь Драко просто не сумел удержаться от закатывания глаз, хоть друг-болтун и не был в состоянии этого заметить, — и прочая хогвартская элита.       Интересно, выделение его титула из «прочей хогвартской элиты» можно было счесть своеобразного рода достижением?       — О, это так неожиданно, — глаза цвета летнего неба подёрнула облачная дымка. Из-за переливов света или, возможно, по какой-либо ещё причине, Драко показалось, что есть в них что-то дьявольское, напрямую конфликтующее с ангельским образом девушки. — Я отдыхаю здесь не одна, а с подружками, но, полагаю, мы могли бы объединиться.       — К превеликому сожалению, — в его лице и притворном вздохе не было ни грамма сожаления, — я единственный свободный мужчина в нашей компании. Однако уверен, что мои друзья позволят мне провести остаток вечера в обществе милых дам. Ведь так? — Блейз, бегло и красноречиво оглядев всех присутствующих за столом, остановился на замыкающем четвёрку Малфое.       — Ну разумеется.       — Чудно, — искренне просияла ведьма. — Разве что… — в глубине её зрачка снова стал клубиться этот тёмный, противоречивый блеск, никак не вяжущийся с невинной женской наружностью. — У нас на сегодня запланировано одно маленькое, но крайне увлекательное приключение. Хотите присоединиться?       — За таким ангелом, как вы, я последую куда угодно.       — В самом деле? — захлопала ресницами Мелисса.       — Абсолютно. Уверен, боги послали мне вас именно за тем, чтобы сделать мой вечер незабываемым.       Ведьма, до боли воодушевившись таким ответом, разве что не захлопала в ладоши от радости.       — А знаете, наверняка так и есть, ведь мы отправимся в Париж, а он, как известно, город любви и…       — Па… Париж? — Драко готов был поклясться, что Забини впервые в своей жизни побледнел. По крайней мере, так, чтобы это действительно стало заметно.       — Да! — энтузиазм в её голосе похитил ещё долю краски со смуглого лица, сделав его землисто-серым. — Со смотровой площадки Эйфелевой башни открывается до неприличия живописный вид.       Малфой с трудом сдерживал пузырящийся в горле смех. Плотно сжав губы, он прикрыл рот стиснутой в кулак рукой.       — До неприличия живо… — ужас понимания исказил черты Блейза.       — Ага, — как ни в чём не бывало отозвалась Мелисса, наведя наманикюренный ноготь на напрягшуюся мужскую грудь. И чем ниже продвигался заострённый коготок, тем Забини выглядел всё менее воодушевлённым такого рода флиртом. Скорее, в точности так, будто едва сдерживается, чтобы не отскочить от неё. — Отправимся туда за пару часов до полуночи. Снова.       — Мерлин, только не снова!       Друг отцепил от себя её руку, словно опасался, что она в любой момент может схватить его и, активировав портключ, увлечь в направлении парижских огней и очередных недобровольно нанесённых порочных татуировок.       — Совсем забыл, что магические астрологи советуют мне сегодня воздержаться от путешествий. Поэтому как-нибудь в другой раз. В следующей жизни.       — Очень жаль. Мы могли бы от души повеселиться, — бросила она ему вслед, когда Блейз, бочком обогнув её и на всякий случай держа руку поближе к кобуре, без оглядки рванул к бару.       Сумеет ли теперь горе-Донжуан ограничиться лишь одной дополнительной порцией огневиски? Маловероятно. Может, стоит посоветовать другу прибегнуть к небезызвестным шотам «Обливиэйт» в качестве профилактической меры?       Улыбнувшись их столику, Мелисса пожелала им хорошего вечера и, в последний раз с усмешкой взглянув в ту сторону, где и след простыл Блейза, направилась в противоположную часть зала. К счастью вышеназванного.       — Что за тема с Парижем? — полюбопытствовала Джиневра, едва бывшая подружка Забини смешалась с толпой.       — Долгая история, — усмехнулся Драко. — Можете дождаться возвращения этого героя-любовника, и, я уверен, он поведает её вам во всех подробностях.       Не приходилось ни на секунду сомневаться, что любопытство крайне заинтригованной Поттер будет утолено. Забини всегда отличался особой разговорчивостью, а под огневиски его склонность к разглагольствованию и потребность в излиянии души многократно преумножалась.       — А где Луна с Тео? — поинтересовалась Гермиона, исследуя взглядом зал.       — О, они во внутреннем дворе, — поведала Джинни, оторвавшись от клубничного молочного коктейля. Как кормящей матери ей приходилось довольствоваться малым. — Испытывают последнюю модель волшебных астрономических очков на каком-то редком созвездии. Они приглашали всех желающих присоединиться, но мы с Гарри отказались. Эти двое выглядели так, словно им требовалось уединение. Кстати, — рыжеволосая ведьма, облокотившись на стол, сложила руки под подбородком в жесте нескрываемого интереса, — где вы двое пропадали всё это время, мм?       Что ж, их маленькое бегство всё же не осталось незамеченным. А жаль. Очень, очень жаль.       — Э-э-эм… — Драко, прочищая горло, расправил плечи. На ум не приходило ни одного мало-мальски правдоподобного объяснения.       Любовались снегом? Осматривали окрестности? Проводили экстренную спасательную операцию чувственного характера с глубинным уклоном?       — Мы тоже хотели побыть вдвоём, — с улыбкой и сокрушительной честностью заявила Грейнджер. Порой она была поразительно невозмутима. Особенно в ситуациях чрезвычайного характера.       — Оу. Да, ясно. Гарри упоминал, что периодически в вас просыпается тяга к уединению и закрытым пространствам. Заблокированные магией кабинеты и всё тому подобное, — сверкающие ярко-голубые глаза беззастенчиво оповещали, что их личная жизнь стала достоянием общественности благодаря кое-кому болтливому. И что этот болтливый кое-кто считает себя бессмертным, не иначе.       — Серьёзно, Поттер? — Малфой вскинул бровь, уставившись на своего коллегу. — Это было всего один раз, а ты уже…       — Пойдём потанцуем? — предотвращая словесную стычку, Гермиона взялась за его запястье. Щёки затоплял горячий румянец, а янтарные глаза излучали мягкое сияние. Ради такого он готов был перенести своё препирательство с Поттером на потом. — Вы с нами? — второй вопрос уже предназначался её друзьям.       — Попозже. Блейзу наверняка не помешает наша компания, — Гарри качнул головой в сторону предусмотрительно движущегося мелкими перебежками слизеринца.       Гермиона с Драко стали выбираться из-за стола.       — Она ушла? Эта чёртова метаморфиня? — левая рука Забини, озирающегося по сторонам, крепко сжимала тумблер со спасительным Огденским, а правая — волшебную палочку. — У меня отличная память на лица, в особенности тех женщин, с которыми я когда-либо спал, а эта дьяволица…       — Прости, приятель, но если ты не возражаешь, то мы, пожалуй, пропустим повтор этой истории для взрослых, повествующей о твоём парижском злоклю… — Гермиона ущипнула его за бок, — приключении, — исправившись, Малфой похлопал Блейза по плечу в качестве поддержки. — Без обид.       — Зато мы с Гарри с превеликим удовольствием тебя выслушаем, — перетянула на себя внимание Джиневра. — Давай, расскажи нам всё. В мельчайших подробностях.       Оставляя позади нежелательные подробности, в особенности их мельчайшие детали, Драко повёл Гермиону в дальнюю часть зала. Туда, где под медленную мелодию в объятиях друг друга покачивались влюблённые пары. Примостившись с краю танцевальной площадки, он положил ладони ей на талию, привлекая к себе. В ответ она обняла его за шею. Голубоватый свет огней придавал карим глазам особую, почти космическую глубину. Не было видно, где заканчивается зрачок и начинается радужка. Уголки пухлых губ дрогнули в несмелой улыбке, когда она встретилась с его пристальным взглядом. Он склонил голову к её плечу, крепче сжимая девичий стан.       — Спасибо.       — За что? — прохрипел он ей в ухо, поддевая носом кудряшку.       — За всё, — тонкие пальцы с нежностью водили по затылку. — За вечер. За то, что ты рядом.       «Пожалуйста, только не уходи. Не оставляй меня. Я не хочу переживать это без тебя».       Он прикоснулся губами к её шее, и она запустила пальцы ему в волосы. Слух тронул тихий вздох.       «Я здесь. Рядом. И я никуда не уйду. Ни в коем случае тебя не оставлю».       — Я всегда буду с тобой. До тех пор, пока ты этого хочешь. Пока тебе это нужно. Необходимо так же, как мне.       От его дыхания по голубоватой от лучей световых прожекторов коже побежали мурашки.       — И ты… ты проведёшь со мной эти выходные? — с затаённой надеждой выдохнула она.       — Что за вопросы, Грейнджер? Конечно, мы проведём их вместе. Я настаиваю, чтобы они принадлежали только нам.       — Боже, — её интонация преломилась в улыбке, а пальцы смяли его рубашку. — Это в самом деле реально? Ты, я… мы? — она нашла его взгляд своим.       — Удивительно, что ты задалась этим вопросом только сейчас. Спустя сколько?.. Два с половиной месяца наших отношений?       Она неопределённо повела плечами.       — Просто я всё ещё нахожу невероятным, что нравлюсь тебе такой, какая я есть.       — Разве я не нравлюсь тебе таким, какой я есть? Или тем, кем стал благодаря сентябрьскому преображению, — большим пальцем он очертил контур её нижней губы. Соблазнительно припухшей. — Я всё ещё учусь с этим жить, но не представляю, как справился бы без тебя.       — Это могла быть любая другая ведьма, — звенящий обнажённой серьёзностью голос подтолкнул Малфоя разрядить обстановку:       — О, ты подразумеваешь тех самых ведьм, которые видят во мне идеальное воплощение героя магловского аниме? Уверен, что их познания в области японской мультипликации очень бы помогли мне с адаптацией.       Промелькнувшая на её губах улыбка не заслонила застывшего в глубине хрусталиков напряжения.       — Эй, ты чего?       Драко коснулся губами линии роста волос и крепче обнял её, когда Гермиона прислонилась лбом к его подбородку.       — Я бы не хотела, чтобы это был кто-то другой, — после некоторого промедления призналась она. — Ведь тогда ничего этого не было бы. Не было бы этого вечера, не было бы нас.       Он даже на секунду не хотел представлять, как бы у них всё сложилось и сложилось ли, пойди всё по-другому сценарию. Фаталист в нём отказывался верить в иной исход событий. Им суждено было быть вместе, и точка.       — Категорически не согласен. Я верю, что существует множество путей, которыми мы могли бы прийти к тому, что имеем сейчас. При условии, что каждый из нас достаточно сильно хотел этого.       Она подняла голову. В шоколадном взгляде вихрилось такое смешение чувств, что пульс невольно разогнался до скорости бладжера.       — Я тебя люблю, — её мерцающие глаза и тихое признание заставили кровь и магию в его теле бушевать и искриться.       Преодолев расстояние между их лицами, Малфой захватил в мягком ответном поцелуе-признании её губы. Гермиона, сильнее обхватившая его за шею, всецело растворилась в его руках.       Момент был чудесен, потому что целовать эту ведьму и обниматься с ней — то, что Драко мог бы делать вечно. Если бы в Министерстве существовала должность с вышеперечисленными обязанностями, право слово, он бы пошёл по головам, устраняя конкурентов, лишь бы заполучить это место. Главный целователь Гермионы Грейнджер? Верховный целовальщик? Он согласен на любую вакансию с подобным содержанием, как бы она ни называлась.       — Безумно люблю, — выдохнула она. — До самых кончиков этих прекрасных ушей, — её пальцы мягко зарылись в шёрстку. От опьяняющих вибраций закололо в затылке и плечах.       — Хочешь сказать, — ему с трудом удалось разлепить веки, непроизвольно прикрывшиеся в тот момент, когда женщина пустила в ход свои беспощадные тактильные ласки, — что ты влюблена в меня по самые уши?       — О да-а, по самые уши, — усмехнулась она. — Пожалуй, это наиболее верное определение.       Эйфорическая улыбка, растянувшаяся на губах Малфоя, как нельзя лучше демонстрировала то, что он находится где-то на грани экстаза и на пороге закатывания глаз.       — Выходит, ты и впрямь без ума от котиков, Грейнджер?       — Может быть. А может быть, дело в одном и очень конкретном котике. Тебе.       — Ну, слава богам! Потому что, если бы в один прекрасный день выяснилось, что ты говорила о своём ненаглядном Живоглоте, клянусь, моё сердце было бы безвозвратно разбито.       Гермиона рассмеялась, а потом спрятала взгляд на груди Драко, позволяя себе забыться в его объятиях и мелодично-сладостном ритме. Хотя в этот вечер для них не существовало ничего мелодичнее и сладостнее тех слов, которые они наконец-то сказали друг другу. Слов, берущих своё начало в самом сердце. Двух влюблённых и стучащих в особенном ритме сердцах.