Безбожники

      Ровно три дня минуло с тех пор, как внезапная и сокрушительная атака Ордена Бездны едва не уничтожила главный город Мондштадта. Каждый из этих дней для Барбары пронёсся словно один миг — миг, переполненный болью, как физической, так и моральной.              Девушка проснулась, когда солнце, слепившее её глаза, уже было в зените, пробиваясь своими яркими лучами даже через плотные шторы, что должны были хранить сон юной монахини. Барбара, находясь в своей комнате в полном одиночестве, не спешила вставать с кровати. Она подняла над собой обезображенные тьмой Бездны руки: от локтей до кончиков пальцев проглядывались почерневшие набухшие вены, некогда нежная светлая кожа покрылась уродливыми волдырями, а от всё ещё изредка кровоточащих ран по всей площади рук не помогали даже стерильные бинты, которые также уже почти полностью были объяты явно нездоровой фиолетоватой кровью девушки. Но сама Барбара смотрела на свои руки без капли эмоций на лице — все слёзы она выплакала в предыдущие три дня, из-за чего настоятельница собора даже посетовала на обезвоживание юного мондштадтского айдола. В это же время, девушка понимала, что несмотря на мертвенный вид её рук, она более не чувствовала боли — нервные окончания там полностью отмерли, хоть она и могла интуитивно двигать запястьями и сгибать пальцы.              Барбара слегка напряглась, проведя вдоль своих рук Гидро элемент, который, имея лечащие свойства, помог остановить кровь и хоть на время прекратить надоедливую пульсацию напряжённых вен. Выдохнув и припомнив слова того зеленовласого лекаря из Ли Юэ о том, что при регулярном приёме выписанным им препаратов, недуг отступит, девушка наконец переместилась в сидячее положение и взяла с комода у своей кровати новые бинты. Обработав раны на руках и обвязывая их свежими повязками, Барбара услышала знакомый звон колоколов, сигнализировавших о начале службы церковников.              Выглядывая в окно и наблюдая за возвышающимся над Мондштадтом собором Барбатоса, Барбара плотно затянула последний узелок бинта и задумчиво опустила взгляд, после чего надела поверх рук длинные чёрные перчатки и забрала со стола свою пасторскую книгу с инкрустированным в её обложку Гидро глазом бога.              В довольно короткие сроки, Барбара привела свой вид в порядок и уже была готова покидать свой дом, только у самой двери остановившись и бросив взгляд на оставленный в углу меч фавония, не так давно принадлежавший Джинн. Юный айдол замерла, не сводя взгляд с рукояти орудия, на котором ещё оставалось несколько небольших застывших пятен крови. В это же время, в голове девушки нарастали звуки ударов лезвия по плоти чтеца Бездны, и каждый раз, когда в воспоминаниях она делала очередной взмах, она слегка подёргивалась наяву, и только когда в памяти её наступила долгожданная тишина, она пришла в себя, вновь взглянув на свои руки. В этот раз ладони Барбары дрожали от напряжения, вперемешку со страхом и моральной болью. Казалось, что она вот-вот закричит, если снова вспомнит хоть секунду того ужасного дня, однако стоило ей приоткрыть рот, как она издала хрипловатый, еле слышный писк — голос её также всё ещё не восстановился после серьёзного испытания. Девушка хотела плакать, но уже физически не могла, вместо этого, активно вздыхая и пытаясь успокоиться.              «Хватит, Барбара, держи себя в руках, приди уже в себя, нельзя, чтобы тебя такой увидели люди Мондштадта» — твердила она себе в мыслях, пытаясь перебороть очередной приступ истерики.              Но самостоятельно с этим она справиться более не могла. Схватившись за голову от бессилия и упав на колени, девушка захныкала, словно пытаясь спрятаться от собственных мыслей и памяти.              — Пожалуйста… — вслух всхлипнула Барбара, пока по её щеке прокатилась единственная слеза. — Пусть это прекратится… Умоляю, святой Барбатос… Помоги мне…              Барбара опоздала в церковь на полтора часа.              Обитель поклонения Барбатосу всё ещё находилась на ремонтных работах. Хоть большую часть повреждений строители и залатали в кратчайшие сроки, но следы недавних битв, словно шрамы в виде изуродованных боями фресок, побитых витражей и потресканных колонн, до сих пор давали о себе знать.              Сёстры Грейс и Виктория, ныне выступающие заместителями почившего Кардинала Рассвета, встретили потерянно шагающую Барбару строгими, но, вместе с этим, и сочувствующими взглядами.              — Простите, я снова пропустила утреннюю молитву, — с опущенной головой проговорила Пегг.              — Мы всё понимаем, — кивнула Грейс. — Мы ведь служим в первую очередь по своей воле, но ты уверена, что ты хорошо себя чувствуешь?              — Я в норме, просто… — Барбара сжала руки в кулаки. — Просто не могу привести мысли в порядок.              — Хочешь поговорить об этом? — поинтересовалась Виктория.              — Нет, не стоит, я сама должна с этим справиться.              Старшие сёстры переглянулись между собой, понимая, что если Барбара на что-то решилась, то нет смысла пытаться её переубеждать.              — Следующая молитва начнётся через пятнадцать минут, — заговорила Грейс. — Если ты готова, то будем ждать тебя.              — Хорошо, благодарю, сестра Грейс, — выдавив из себя улыбку, кивнула молодая девушка.              Виктория и Грейс прошли в дальнюю часть зала, пока Барбара, оставшись наедине с самой собой, поглядывала из стороны в сторону, словно не узнавая уже давно запомнившиеся внутренние пейзажи собора. Взгляд девушки то и дело бросался к повреждённым частям помещения, вновь навевая на болезненные воспоминания, которые она старалась по максимуму отбрасывать от себя, читая в мыслях молитву Барбатосу. Но если ранее Барбаре от печали и тревоги помогало спеть себе песню или произнести молитву, то сейчас петь она не могла из-за охрипшего голоса, а слова, взывающие к Барбатосу словно уходили в пустоту, не получая ответа даже в виде малейшего ветерка.              Но юная монахиня старалась держать себя в руках, отбрасывая навязчивые мысли. И хоть она очень сильно опоздала, но смиренно отправилась к остальным монахиням, чтобы воздать молитву Анемо Архонту. Выстроившись вместе с остальными церковниками у центрального круга, во главе с сестрой Викторией, начали они произносить хором заученные слова молитвы, скрестив пред собой ладони:              «Пусть ветра Барбатоса направят нас. Да услышит святой архонт наши молитвы, а его божественный ветер вселит в людей надежду и вытрет их слёзы. Да поможет он нам справиться с бедами и придаст нам сил и смелости. Пусть воля его о благой свободе разнесётся по всему Мондштадту, вместе с семенами одуванчиков, уносимых ласковым ветерком. Да будут желания тех, кому он покровительствует услышаны и исполнены. Да хранят Мондштадт ветра Барбатоса».              Барбара произносила эту молитву без запинок, разделяя её вместе с остальными, в мыслях же загадывая своё желание: «Молю тебя, святой Барбатос, помоги моей сестре».              Окончив молитву, юная монахиня выдохнула, всё ещё держа перед собой скрещенные ладони и с закрытыми глазами старалась отбрасывать вновь подступающие тревожные мысли. Барбара даже не заметила, что пока она перебарывала себя, остальные священнослужители уже разошлись по своим делам. Открыв глаза, она увидела перед собой сестру Викторию.              — Тебе стоит отдохнуть, — произнесла настоятельница.              — Н-но я ведь только пришла… — непонимающим голосом ответила Барбара.              — Сейчас тебе лучше уделить хоть немного времени себе. Возьми отгул, прогуляйся по городу, подыши свежим воздухом, пообщайся с друзьями. Я ведь вижу, как тебе тяжело.              Юная монахиня стыдливо опустила голову, но и сама прекрасно понимая, что она сейчас явно не в лучшем состоянии, чтобы проводить службы, молча кивнула старшей, после чего, с её же разрешения, покинула церковь.              Выйдя на свежий воздух, Барбара обнаружила себя посреди площади, словно сама не заметив, как она спустилась по ступенькам. Дело, тем временем, понемногу двигалось к закату, хоть и было всё ещё достаточно светло. Площадь у церкви наполняли в основном рабочие и солдаты, которые занимались реставрацией повреждённых участков города и их охраной. С возвращением Варки чувство безопасности в городе поднялось до максимума, поскольку и сам он был одним из сильнейших известных воинов современности, так и привёл с собой почти все военные ресурсы Города Свободы, которые именно сейчас ему нужны как никогда прежде.              Прохаживаясь по потресканной каменной кладке, Барбара пыталась привести свои мысли в порядок, попутно высматривая глазами мимо проходящих людей: хоть самое страшное было позади, среди серой массы лиц невооружённым взглядом была видна атмосфера тревоги и неопределённости, и сама монахиня разделяла эти чувства с остальными. Однако, до того, как девушка вновь окунулась с головой в разлагающие психику мысли, её окликнул знакомый мужской голос:              — О, Барбара, ты только со службы?              Девушка подняла взгляд и увидела подходящих к ней Беннета и Хоффмана. Искатель приключений сохранял на лице свою фирменную уверенную улыбку, в то время, как шедший рядом рыцарь выделялся белой медицинской повязкой на голове.              — Мои соболезнования по Шеймусу, он был хорошим человеком, — приложив руку к сердцу, начал Хоффман.              — Благодарю, Хоффман. Рада, что вы с Беннетом в добром здравии, — выдавив из себя улыбку, приветственно помахала ребятам Барбара.              — Ну как, «в здравии», — потирая больную голову, легонько фыркнул рыцарь.              — Да ладно тебе, Хоффман, тебе скорее больше от забот Мики досталось, — посмеялся Беннет.              — Что правда, то правда. Чего уж поделать с этим юнцом. Порой кажется, что даже Ноэлль не такая… «гиперответственная».              — Они определённо стоят друг друга, — легонько улыбнувшись, добавила Барбара. — Так что вы здесь делаете?              — Мы случайно пересеклись на площади, — заговорил Беннет. — А вообще, я здесь помогал с заменой повреждённых скамеек. Юй Ся решила, что пока лучше не вверять мне более серьёзные нагрузки.              — Юй Ся? — поинтересовалась девушка. — Она вернулась в город?              — Ситуация заставила, — более грустным голосом, но всё ещё стараясь сохранять улыбку, ответил искатель приключений. — Сайрус был серьёзно ранен во время нападения на Мондштадт. Он с остальными сражался против нападавших монстров Бездны, благодаря чему восточный район города устоял… Однако, во время боя один из монстров отрубил Сайрусу обе ноги.              Барбара охнула от такой новости, в то время, как Хоффман сочувствующе выдохнул.              — Он жив и даже в таком состоянии продолжает хохотать во весь голос, — с уже явно натянутой улыбкой продолжил Беннет. — Сайруса такие мелочи точно не сломают. Однако, в его кондициях, исполнять обязанности главы гильдии он уже не может. Вот и Юй Ся, будучи его сестрой и вторым лицом в мондштадтсткой гильдии, взяла на себя функции главы, хоть она и говорит, что это временно. Всё же, Юй Ся никогда не любила подобную ответственность, но больше некому, и она сама это прекрасно понимает. В общем, думаю, что вскоре всё наладится, но гильдия искателей приключений уже приходит в себя и готова помогать Мондштадту на всю силу своих возможностей!              — Рады это слышать, — улыбчиво ответила Барбара. — А что же ты, Хоффман?              — Я здесь по распоряжению магистра Варки, — начал Хоффман. — Поскольку меня уже выписали из лазарета, а руки мне занять надо, то я сразу же напросился на подмогу. В итоге, магистр приставил меня к группе патрулирования на площади. Вот только рук у нас в достатке, а что же до людей, способных грамотно ими распорядиться…              — Что это значит? — поинтересовалась девушка.              — Ситуация с лидерами в Ордо Фавониус сейчас стоит ребром, — продолжил рыцарь. — Капитан Кэйя выведен из строя на достаточно продолжительное время, и сейчас проходит реабилитацию у себя, на Винокурне. Лиза также не в лучших кондициях и продолжает лечиться. Капитан Мюллер занят устранением угроз в море, как и добрая часть нашего флота. У Эолы сломаны обе руки, из-за чего она тоже на больничном, а Альбедо по уши в заказах на изготовление алхимических средств. Герту же отправили на переговоры в Фонтейн с отрядом рыцарей, чтобы они наладили поставки необходимой техники и продовольствия. С такой же миссией были отправлены отряды в Ли Юэ и Снежную.              — Что за техника? — спросил Беннет.              — А вы не заметили? — глянув в сторону стоячих мельниц, задал ответный вопрос Хоффман. — Со дня нападения ветер так и не подул. Сейчас встало чуть ли не всё наше производство, зависящее от ветряных потоков — все мельницы, ветряки, а также посевные территории простаивают. Не так давно в штаб ордена ворвалась малышка Флора и начала бить тревогу, поскольку некоторые виды цветов без мондштадтского ветра могут очень быстро вымереть — те же ветряные астры. Звучит ужасно, но даже это сейчас не главная наша проблема…              — Но Барбатос ведь не мог этого допустить, верно? — с растерянностью в голосе, спросила Барбара.              Беннет и Хоффман, услышав этот вопрос, с непониманием переглянулись между собой.              — Отвечу честно: я даже не имею догадок о том, что происходит за рамками моего простого солдатского понимания, — ответил рыцарь. — Дела архонтов уж тем более далеки от моего восприятия. Я могу лишь предполагать, но боюсь, что мои предположения могут многим не понравиться, поэтому я стараюсь со своим мнением в такие дела не лезть. Я лишь знаю, что могу сделать то, на что хватает моих сил и навыков — и я буду это делать. С остальным же пусть разбираются более квалифицированные в этих вопросах люди.              — Согласен, — кивнул Беннет. — Сейчас главное — вернуть Мондштадту его былой вид и разобраться с имеющимися проблемами. Вот кому я не завидую, так это Варке, Альбедо и Юй Ся — от их решений будет зависеть очень многое.              — Вернуть былой вид, значит… — пробормотала Барбара, опустив голову и прикусив губу.              Уделив пару секунд на размышления, девушка вновь подняла голову и легонько улыбнулась.              — Что ж, думаю, вы правы. Нужно разбираться с проблемами по мере их поступления, и я тоже постараюсь, — монахиня сделала несколько шагов от мужчин. — Спасибо за уделённое время, а теперь пора бы возвращаться к своим обязанностям.              — Береги себя, Барбара, — помахал девушке Беннет.              Хоффман же молча кивнул на прощанье, после чего ребята наконец разошлись.              Барбара направилась в сторону своего дома, чтобы поменять бинты на руках, которые уже понемногу начали темнеть. Путь от собора до жилья монахини был недолгий, но сама девушка добиралась до него очень долго, вновь погрузившись в самые разные размышления — от того, как всё дошло до сегодняшнего дня, до того, что же нужно делать дальше. Хоть внешне она и пыталась сохранять приветливый и позитивный настрой, но в глубине души её терзали серьёзные сомнения и страх.              Когда Барбара добралась до дома, солнце уже зашло за горизонт, а бинты на её руках, которые, казалось, только недавно лишь слегка просвечивали фиолетовыми пятнами, ныне уже чуть ли не лужами стекали на пол. Девушка в нормальных условиях уже должна была выть от боли, но заметила она своё нездоровое состояние только когда хотела поправить упавший на лицо локон. Едва она бросила взгляд на свои обмотанные руки, кровь на которых переливалась с нездоровой фиолетовой жижей, как тут же поспешила размотать повязки. Из-за того, что Барбара задержала приём выписанных ей лекарств, нарывы вновь начали прорастать и кровоточить, ненадолго введя девушку в состояние паники. Однако, продлилось это недолго из-за полного отсутствия боли, и только когда монахиня наконец осознала то, что подобная реакция организма, а точнее, её отсутствие хоть и сигнализировало о том, что на руках нервы окончательно перестали отдавать сигнал, но она по-прежнему могла спокойно двигать пальцами и запястьями, несмотря на то, что не чувствовала их. Вместе с осознанием наступило и хоть какое-то успокоение, но всё же, чтобы убить эту заразу, Барбара приняла необходимые лекарства и обработала руки — делать это стало намного проще, поскольку ни прижигание разрывов, ни пролитый на раны спирт совсем не чувствовались.              «Главное — не перестараться» — единственное, что было в голове у Барбары, пока она обрабатывала очередную рану.              Именно в этот момент все противные и тревожные мысли отступили — когда перед ней была только цель и её выполнение. Именно в этот момент начало зарождаться семя решения, которое она примет достаточно скоро…              

***

             Наступил новый день, и Барбара вновь начала его с утренних процедур, которые должны были растянуться на месяцы. Однако теперь она более спокойно и быстро заканчивала с обработкой ран. Очередной звон колоколов ознаменовал то, что монахиня опоздала на очередную утреннюю службу, но в этот раз в себя она приходила намного быстрее, и лишь тот самый меч Фавония, всё лежавший без дела на одной из полок, заставил девушку затормозить. Вновь нахлынувшие воспоминания были отброшены в сторону звонким хлопком ладоней по щекам. Барбару успокаивало то, что она внушила себе мысль о том, что Джинн всё ещё жива, и она обязательно спасёт её, но для этого надо держать себя в тонусе — с этими мыслями она и вышла из своей комнаты.              По пути к выходу из дома, Барбара заметила краем глаза, как фигура её матери шагнула за порог. В прошлые дни юная монахиня почти не пересекалась с Фредерикой, поскольку постоянно пропускала завтрак, а рыцарь Ольхи была с утра до ночи занята серьёзными делами Ордена, как одна из опытнейших и самых ответственных людей, ныне находящихся в Мондштадте. Лишь в глубокой ночи, Барбара сквозь сон чувствовала, как нежные руки матери касались её волос, а мягкий голос желал спокойной ночи. Ныне же от этого голоса не было слышно и следа, поскольку едва Фредерика вышла за порог и закрыла за собой дверь, как сразу же стало слышно то, как она на повышенных тонах что-то активно обсуждает с не менее знакомым мужским голосом:              — Ты ведь и сама должна понимать, насколько это важно…              — Я уже сказала тебе Варка: нет! — строго и чётко прозвучал за дверью голос Фредерики.              Барбара, из интереса, подошла поближе, начав подслушивать разговор рыцарей.              — Я понимаю, что ты сейчас чувствуешь, но другого решения этой проблемы сейчас нельзя найти, — стараясь сохранять вежливость, проговорил магистр ордена.              — И ты предлагаешь мне обречь на страдания одну дочь и бросить другую?! — прорычала рыцарь Ольхи.              — Если мы не сделаем этого, то они обе могут погибнуть, пойми же ты! — не сдержался, позволив себе повысить интонацию Варка. — Фатуи, может, и не имеют репутации хороших ребят, но в Бездне они явно разбираются лучше многих. Да я и сам это видел — то, что творит проклятье Бездны с людьми, то, как она сводит их с ума, лишая рассудка и уничтожая тело. Да и сам Орден Бездны далеко не отступил, их нападения могут повториться в любую минуту, если мы не отобьём их как можно дальше, а нам нужны умелые рыцари, знающие, как сражаться с реальным противником!              — Ты хоть видел их? — голос Фредерики дрогнул. — Барбара каждую ночь плачет во сне. Ей сейчас нужна поддержка, а я вижу её только по ночам. Многие её друзья погибли или были ранены во время нападения… Шеймус… Её отец погиб. Джинн с того дня не открывала глаза, и если бы не помощь из Ли Юэ, то она бы тоже уже была мертва! А сейчас ты хочешь, чтобы я дала согласие на то, чтобы сменить обереги адептов на какой-то там церемониальный меч, а самой отправиться на окраины региона на войну с Орденом Бездны?!              — Обереги лишь тормозят развитие этой заразы, но она продолжает распространяться, — ответил магистр. — Этот меч обладает достаточной силой, чтобы впитывать в себя излишки тёмной энергии. Это лучший вариант, чтобы остановить распространение болезни — до тех пор, пока мы не найдём, как окончательно от неё избавиться. Я обещаю тебе, что за Джинн будут ухаживать в церкви двадцать четыре на семь.              — Даже Алиса не знает, как избавиться от тьмы Бездны, — проговорила рыцарь Ольхи. — Поиск лекарства может занять годы, и всё это время Джинн будет находиться в одном непрекращающемся болезненном сне…              — А иначе она просто погибнет, — строго ответил Варка. — Джинн сильная, и ты сама это прекрасно знаешь. Думаешь, если бы она сама могла решить, то попросила бы нас прекратить бороться и сдаться? Да и что на это скажет Барбара? Ты сама сказала, что она уже потеряла отца, так не позволь ей потерять ещё и любимую сестру…              За дверью на пару секунд повисла гробовая тишина, но после голоса вновь заговорили:              — Хорошо, — казалось, сквозь зубы решила Фредерика.              — Отлично, тогда…              — Насчёт военного похода я согласия пока не давала, — перебила Варку женщина. — Нам нужно ещё многое решить в городе, после чего… посмотрим.              — Думаешь, мне нравится заставлять людей делать что-то, что они не хотят? Ты, как никто другой, должна понимать, что если не мы, то некому будет защищать Мондштадт. Мы должны сделать всё, чтобы наши дети, наши братья и сёстры, наши друзья не жили в постоянном страхе и неопределённости. Новые поколения будут умнее, ловчее и сильнее, но мы должны их обеспечить всем необходимым. Сейчас же, если мы этого не сделаем, то новых поколений может и не быть.              — Я ведь сказала тебе прекратить давить на моё чувство ответственности, — рыкнула Фредерика.              — Потому что иначе до тебя никак не достучаться, — легонько усмехнулся магистр.              Рыцари продолжили своё общение, но их голоса начали удаляться от дома — они отправились в сторону штаба Ордо Фавониус, в то время, как слышавшая всё это Барбара, которая находилась за дверью, свернувшись калачиком у стены, изо всех сил сдерживалась, чтобы не заплакать. Поджав колени и вцепившись руками в голову, юная монахиня просто покачивалась, вновь невольно вспомнив всю ту боль, что она испытала в тот день. Но в этот раз её больше пугало не прошлое, а настоящее: узнав о состоянии своей сестры и ситуации в Мондштадте, Барбара чувствовала себя как никогда бесполезной и беспомощной.              — Лорд Барбатос… где же Вы?..              

***

             «Пусть ветра Барбатоса… направят нас. Да услышит святой архонт наши молитвы, а его божественный ветер вселит в людей надежду и вытрет их слёзы. Да поможет он нам справиться с бедами и придаст нам сил и смелости. Пусть воля его о благой свободе разнесётся по всему Мондштадту, вместе… вместе с семенами одуванчиков, уносимых ласковым ветерком. Да будут желания тех, кому он покровительствует услышаны и исполнены. Да хранят Мондштадт… ветра Барбатоса».              Очередную молитву Барбара в этот раз произносила уже не так уверенно, пару раз запнувшись на глазах у остальных сестёр. Для церковников подобная рассеянность от чуть ли не самого ответственного пастора была в новинку, ибо даже в предыдущие несколько дней, когда её болезненные воспоминания были как никогда свежи, девушка чётким и уверенным голосом читала молитву вместе с остальными. Когда же богослужение завершилось, Барбара не смогла избежать заинтересованных взглядов от своих товарищей по вере.              — Простите, — подойдя к сестре Виктории, первым делом томно произнесла Барбара.              — Раньше ты никогда не запиналась, даже в первые свои дни в церкви, — отметила настоятельница.              — Простите, — повторилась Пегг. — Я не знаю, в чём дело. Просто… слова будто застревают в горле.              — Ты всё ещё неважно себя чувствуешь? Ничего плохого не произошло вчера?              — Нет, просто… Думаю, что я никак не могу прийти в себя. Боль ещё свежа.              Виктория с изумлением выгнула бровь.              — Ты никогда прежде не искала оправданий, — сделала замечание настоятельница. — Ты уверена, что тебе нечего мне сказать?              — Нет, — опустив голову, извинительным тоном ответила Барбара.              — Что ж, ладно, — задумчиво хмыкнула Виктория, после чего достала из кармана свёрток и протянула его девушке. — На сегодня мы закончили, но не могла бы ты отнести это письмо на винокурню?              — На винокурню? — переспросила юная монахиня.              — Для господина Альбериха. Сейчас он восстанавливается у себя дома, на винокурне «Рассвет», — утвердительно ответила настоятельница. — Особое распоряжение от магистра. И поскольку пути были расчищены, а тебе определённо не помешает прогуляться за пределы города, то это поручение должно быть тебе по зубам. Но если что, я не заставляю, мы можем найти кого-нибудь другого…              — Я отнесу письмо, — кивнула Барбара.              Виктория, легонько улыбнувшись, кивнула девушке, передавая ей письмо.              — Только не вскрывай его. Передай Кэйе лично в руки.              — Поняла.              Получив распоряжения от сестры Виктории, Барбара быстро направилась к себе в дом, чтобы подготовиться к небольшому походу. В первую очередь, девушка вновь обработала свои раны на руках, чтобы не пришлось в экстренном порядке этого делать по пути, а также снарядила небольшой мешочек с предметами первой необходимости. Хоть путь был и не далёкий, Барбара готовилась так, будто собирается в поход на несколько дней.              Последним делом оставалось только выйти за пределы города, но память о недавнем нападении монстров, заставило девушку задуматься о методах самообороны, ибо её израненные руки сейчас очень плохо проводили через себя Гидро элемент, которым она обычно защищалась. В этот момент взгляд её упал на лежащий на полке меч Фавония. Барбара приблизилась к клинку своей сестры, и нескольких секунд зрительного контакта с оружием хватило, чтобы в голове её пронеслись все те болезненные и всё ещё свежие воспоминания. Однако, собрав всю волю в кулак, и понимая, что хоть такая, но страховка явно лишней не будет, Барбара взяла меч в руки. И в эту же секунду, когда холодный, но на удивление лёгкий клинок оказался в её руках, девушка будто бы ощутила странный лёгкий одуванчиковый запах, который невольно навевал на неё чувство спокойствия. Монахиня очень сильно хотела расплакаться, ощутив эти знакомые сестринские знаки на её мече, но ком в горле сменился вдохновенной улыбкой, после чего Барбара закрепила ножны на поясе и вложила в них клинок.              Девушка покинула свой дом в довольно странном виде: юная девица в монашеском облачении, но с перевязанными руками и рыцарским мечом на поясе.              «Надо было переодеться…» — первая мысль, которая пришла в голову Барбары перед тем, как она вышла на площадь.              Однако, едва она хотела в спешке вернуться домой чтобы это сделать, как вдруг услышала неподалёку истошный плач. Барбара ринулась на звук прямо к бульвару над центральной торговой площадью Мондштадта. Когда же она вышла за угол, то увидела, как возле одной из скамеек у стоячей мельницы, сидя на коленях и прижав руки к лицу, рыдала Глория. Рядом с ней, присев на колено и с мрачным как ночь лицом, находился Бернхард, пытаясь утешить слепую девушку.              — Нет! Это ведь просто шутка, правда? Почему… — всхлипывала Глория.              Барбара подбежала к ним, пытаясь помочь, и едва Бернхард, подняв голову, увидел перед собой знакомый меч Фавония и золотистые волосы, как тут же опешил, выдав рыцарский приветственный жест. И только глянув в лицо подошедшей девушке, осознал, что обознался.              — Барбара! Ой, прости, просто…              — Что произошло? — первым делом спросила Барбара.              — Бернхард, этого же не может быть! Скажи мне, что это не правда! — с насквозь промокшей от слёз повязкой, выкрикнула Глория. — Пожалуйста, скажи мне, что Годвин жив, пожалуйста!              Рыжеволосый рыцарь вновь помрачнел, опустив голову.              — Я сожалею, Глория, но Годвин погиб, защищая Мондштадт, — через силу произнёс мужчина.              Глория вновь всхлипнула, сжимая в руках клочки подсохшей травы. В этот момент повязка с её глаз слетела и упала наземь, обнажив серебристые слепые глаза девушки. Барбара также резко изменилась в лице от полученной информации.              — Годвин… почему Годвин?.. Он ведь был в экспедиционной группе магистра Варки… Как такое могло произойти?.. — словно отказываясь верить в гибель своего возлюбленного, начала задаваться вопросами Глория.              — Магистр сказал, что он был в первых рядах во время нападения ордена Бездны, — начал Бернхард. — Отряд авангарда пробивался в город, чтобы открыть путь основным силам, но Годвин, с ещё дюжиной рыцарей, сгинул в пылу боя. Его тело было найдено только сегодняшним утром. Мне жаль…              Когда Бернхард замолчал, а Барбара даже не знала, что и сказать, Глория лишь продолжала плакать на протяжении нескольких секунд, пока вдруг не полезла рукой в карман. Вдруг, она достала оттуда какую-то заколку продольной формы — конец её был заострён, и именно им девушка внезапно замахнулась на себя. Барбара осознала и среагировала за доли секунды до того, как Глория вспорола себе горло. Пока ошалевший Бернхард стоял в стороне, не в силах от шока понять, что происходит, Барбара изо всех сил, израненными руками удерживала слепую девушку от её отчаянной попытки покончить с собой.              — Глория, послушай меня, не смей этого делать! — выкрикнула монахиня, не отпуская рук Глории.              — Какой теперь в этом смысл?! — крикнула в ответ слепая девушка. — Я лишилась родителей, зрения… а теперь и Годвин… Почему?!              — Годвин погиб, сражаясь за то, чтобы ты могла жить! Думаешь, он хотел бы этого? Он отдал свою жизнь ради тебя, ради твоей улыбки, ради твоей свободы! — продолжила давить Барбара. — Ты хочешь, чтобы его жертва стала напрасной? Ты всё ещё сможешь увидеть Годвина, но точно не сейчас!              В этот момент Бернхард наконец пришёл в себя и тут же помог Барбаре в борьбе с Глорией, отобрав у неё опасный для жизни предмет и угомонив саму слепую девушку, которая продолжала рыдать, но уже удерживаемая рыцарем.              — Барбара, пожалуйста, я не могу… — всхлипнула Глория.              — Нет, ты можешь! — резко заявила монахиня. — Ты сильная, Глория, и Годвин это знал! Живи ради него, ради памяти о нём, и ради себя! Жизнь сложна и может быть несправедлива… но в ней также и полно прекрасного. И не обязательно обладать зрением, чтобы ощутить это.              Наполненные слезами серебристые глаза Глории растерянно ходили в стороны, словно пытаясь найти во мраке хотя бы капельку света. И когда девушка наконец начала успокаиваться и вспоминать всё хорошее, что с ней произошло, как вдруг ощутила тепло у себя в руках и мягкий свет в глазах. Разжав ладонь, Глория ощутила что-то странное, словно вложенное кем-то в её руку.              — Ч-что это?.. — приподняв руку, спросила девушка.              — Ого… — разглядев золотистый стеклянный круг в ладони Глории, произнёс Бернхард.              — Это глаз бога, — легонько улыбнувшись и положив руку на плечо девушки, ответила Барбара. — Твой глаз бога, Глория. Судя по всему, даже боги хотят этим тебе что-то сказать.              Параллельно с этим, Барбара кивнула Бернхарду, чтобы он отпустил Глорию, после чего та, слегка растерявшись и хныча, прижала Гео глаз бога к груди. Однако, лишь на секунду вернув самообладание, девушка вновь расплакалась, резко бросившись в объятия Барбары.              — Простите, пожалуйста, простите меня! — разрыдалась Глория, осознавая, какую глупость хотела совершить.              Барбара лишь молча улыбнулась, поглаживая девушку по спине.              — Тише, всё хорошо, мы рядом, — успокаивала её монахиня.              На то, чтобы разрядить обстановку, ребятам понадобилось ещё где-то полчаса. За это время, все успели прийти в себя и обсудить произошедшее.              Глория присела на скамейку, робко перебирая в руках свой глаз бога, пока Барбара и Бернхард решали, стоит ли вернуть девушке её остроконечную заколку.              — Спасибо вам, Барбара, Бернхард, — наконец легонько улыбнувшись, тихо произнесла Глория уже достаточно хриплым голосом.              — Главное, что теперь всё хорошо, — с облегчением выдохнул Бернхард.              — Да, согласна, — кивнула в ответ слепая девушка. — И… не могли бы вы, пожалуйста, вернуть мне заколку? Это был последний подарок, который Годвин прислал мне из экспедиции… Обещаю, что я больше ничего плохого делать не буду.              Бернхард глянул на Барбару, и лишь с её молчаливого кивка, передал Глории её заколку.              — Спасибо, — улыбчиво произнесла Глория. — А теперь не могли бы вы оставить меня? Я бы хотела побыть наедине со своими мыслями…              — С тобой точно всё будет хорошо? — переспросила Барбара.              — Да, честное слово, я не буду глупить, — девушка подняла голову в сторону верхнего уровня Мондштадта. — Тем более, что сестра Грейс уже следит за тем, чтобы я не наделала глупостей.              Сначала Бернхард с Барбарой не поняли, к чему это клонит Глория, однако стоило им также поднять головы, как вдруг они заметили выглядывающую из-за стены фигуру Грейс. Всё это время они не замечали следящую за ними монахиню, но Глория, будучи слепой, каким-то образом смогла её обнаружить.              — Как ты… — хотел спросить Бернхард.              — Давайте сделаем вид, что не видим её, хорошо? — легонько усмехнулась девушка. — Она мне не мешает, но даже если я вдруг чего удумаю, то сестра Грейс сможет остановить меня. А у вас явно и без меня дел хватает. И ещё раз извините за ту сценку…              — Что ж, хорошо, Глория, — вздохнула Барбара. — Пожалуйста, береги себя.              — Буду, — кивнула девушка.              Бернхард на прощанье сначала кивнул Глории, однако поняв, что совершил глупость, попрощался вербально, после чего они с Барбарой удалились в сторону выхода из города, так как им обоим было по пути.              — Да уж, каких только чудес не повстречаешь на жизненном пути, — легонько посмеялась Барбара.              — И не говори, — кивнул Бернхард. — Да и ты тоже удивила.              — Я просто сказала то, что шло от сердца. Я должна была…              — Тем удивительнее, — перебил её рыцарь. — За всё это время ты ни разу не упомянула имени Барбатоса.              — Чего?              — Не сочти за грубость, просто сколько я тебя знаю, ты всегда находила способ отдать дань хвальбы лорду Барбатосу, а тут ни слова о нём…              — Я как-то и сама не заметила… — задумчиво пробормотала Барбара.              Рыцарь и монахиня прохаживались по тропинке, ведущей из города на винокурню, и на пути пока не встретили ни единого монстра. Для обоих была непривычна компания друг друга, а атмосфера вокруг хоть и была спокойной, но из-за отсутствующего ветра, постоянно казалось, что чего-то не хватает.              — Барбара, как думаешь, мы всё делаем правильно? — вдруг спросил Бернхард, остановившись посреди поляны.              — О чём ты? — развернувшись и глянув на рыцаря, спросила монахиня.              Бернхард стиснул зубы и сжал руки в кулаки, опустив голову.              — Годвин не был в экспедиции магистра Варки, — начал рыцарь. — Он отстал от них в самом начале и потерялся. Он знал, как вернуться в Мондштадт, но не стал этого делать.              — Что ты хочешь этим сказать? — поинтересовалась Барбара.              — Годвин погиб не защищая Мондштадт. Он просто оказался на пути у орды монстров, и умер в одиночестве, даже не оказав сопротивления. Рядом с его трупом не было ни единого монстра, а погиб он от одного единственного удара. В его кармане были обнаружены письма, которые он так и не смог отправить Глории — в них рассказывалось о том, как он якобы участвует в похождениях вместе с экспедицией по всему Тейвату. Годвин умер как дезертир и лжец, но магистр Варка сказал никому не сообщать о том, как именно это произошло, предпочтя записать его в герои. Я запутался, Барбара. Скажи мне, разве это правильно?..              Барбара сначала опешила от откровений Бернхарда, однако ответ не заставил себя долго ждать:              — Я скажу тебе честно, Бернхард: мне всё равно, как умер Годвин. Я лишь знаю то, что он искренне любил Глорию, и мне этого достаточно. Годвина больше нет с нами, но Глория ещё здесь, и я очень сомневаюсь, что она хотела бы услышать «правду» о том, как умер её возлюбленный и тот, из-за гибели которого она чуть не покончила с собой. Магистр Варка явно лучше знает, как распоряжаться подобной информацией, а ты нарушил его приказ, рассказав мне подробности, о которых я не должна и не хотела знать, и от знания которых мне ни горячо, ни холодно.              — Но как же…              — Я уже успела разочароваться однажды, Бернхард, — резко перебила его Барбара. — Пожалуйста, не становись вторым разочарованием в моей жизни. Годвин жил, лелея мечты о Глории, и Глория живёт в память о Годвине. Не нужно пытаться изменить этого ради какого бы то ни было принципа. Так что давай сделаем вид, будто бы этого разговора не было, хорошо?              — И ты впрямь считаешь, что это правильно? — скрипя зубами, спросил рыцарь.              — Может и нет, но не всё, что правильно — ведёт к благу, — выдохнула монахиня, глядя в небо. — Кажется, я всё лучше начинаю понимать эту догму…              Барбара с Бернхардом, закончив диалог, оба замолчали, встав посреди безветренной поляны. Девушка глянула в сторону возвышающейся за холмом винокурни и нахмурилась.              — Тебе, вроде бы, нужно было в Спрингвейл, — напомнила Барбара.              — Я хотел сопроводить тебя до винокурни, — пожал плечом Бернхард.              — Спасибо за заботу, дальше я сама, — легонько улыбнулась монахиня. — Да и к тому же, думаю, нам обоим нужно немного времени в одиночестве после всего сказанного.              — Не могу не согласиться, — вздохнул рыцарь. — Знаешь, ты очень изменилась с последней нашей встречи. Не знаю, хорошо это или плохо…              Барбара лишь молча развернулась и махнула Бернхарду рукой перед тем, как они разошлись по своим собственным дорогам. Прощальные слова рыцаря она хоть и оставила без ответа, но её задумчивое лицо выдавало то, что она приняла их во внимание. Отвлечённые думы действовали на Барбару в положительном ключе, поскольку в этих случаях она не занимала голову болезненными воспоминаниями прошлого, но, вместе с этим, она словно выпадала из реальности — так произошло в этот раз, поскольку девушка сама не заметила, как оказалась на подходах к винокурне «Рассвет», хотя ей казалось, будто бы идти было ещё довольно далеко.              И оторвалась от своих мыслей Барбара очень вовремя, поскольку пока она брела, то услышала неподалёку до боли знакомые звуки. Отвратительные смешки и звукопроизношения на неизвестном языке били по ушам, вызывая рефлекторную ярость в голове девушки. Монахиня, стиснув зубы, направилась в лесистую местность, откуда и доносились эти звуки. Когда же она раздвинула кусты за очередными зарослями, то обнаружила в чаще Гидро мага бездны, окружённого несколькими хиличурлами: все они пританцовывали возле импровизированного кострища, произнося неизвестные реплики, словно заколдовывая пламя.              Существа в масках как никогда раньше казались для Барбары чем-то, что нужно немедленно уничтожить, и она не стала с этим медлить, первым же делом запустив водяной шар из рук в голову ближайшему из пятёрки хиличурлов. Сил у девушки может было и не так много для полноценного контроля своего глаза бога, но этого было более, чем достаточно, чтобы разнести голову первому монстру, на удивление крепким для состоящего из воды, снарядом. Маг бездны тут же поднял свой Гидро щит, в то время, как остальные хиличурлы отреагировали с некоторой заторможенностью, чего Барбаре хватило для того, чтобы вторым заклинанием прибить ещё одного хиличурла к дереву мощным потоком воды, отчего тот также моментально погиб.              — Да чего ж вы, людишки, такие надоедливые… — прорычал маг бездны, взмахнув посохом и скомандовав остальным хиличурлам атаковать.              Монстры, по указке адепта Бездны, тут же ринулись в атаку на девушку, но Барбара создала вокруг себя водяную завесу, оттолкнув от себя нападающих существ. Водяной барьер было нереально пробить обычными дубинками, но этого и не требовалось, поскольку спустя несколько секунд он взорвался, разлетевшись на кучу мелких, но усиленных магией капель — эти самые капли и изрешетили двух ближайших хиличурлов, моментально убив одного и сильно искалечив второго. Сама же Барбара, развеявшись в водяном потоке, материализовалась из капель позади уцелевшего хиличурла. Девушка обнажила меч своей сестры и тут же ударила им по горлу растерянного хиличурла — монстр, захлёбываясь кровью, упал на землю и вскоре вовсе перестал двигаться. Монахиня разочарованно фыркнула — она хотела отрубить твари голову, но ей явно не хватало сил и мастерства во владении мечом, чтобы сделать это. На момент потеряв концентрацию, Барбара тут же получила ответным водяным шаром по груди от мага бездны, но вовремя успев выставить руку, погасила большую часть силы от удара собственной магией, только лишившись равновесия на долю секунды, но оставшийся в живых хиличурл в этот же момент замахнулся на неё своей дубинкой. Барбара тут же отпарировала атаку мечом и импульс от удара, который она также явно не училась контролировать, направил её оружие лезвием за спину, из-за чего у монстра появилось большое окно для повторного удара. Однако, монахиня успела среагировать, и в этот раз вместо блокировки, увернулась, открыв себе возможность для контратаки, поскольку глупый хиличурл обращался со своим оружием не лучше самой Барбары. Монахиня подняла меч, который в этот раз казался намного тяжелее, чем при первом использовании, и сразу пронзила им тело монстра. Звук врезающегося в плоть металла завершился хрустом рёберных костей, когда девушка сильнее надавила на рукоять, пробив хиличурла лезвием насквозь.              Когда последний хиличурл упал на землю, Барбара выдохнула, вонзив меч лезвием в почву от усталости. Сражаться в ближнем бою оказалось намного тяжелее, чем могло показаться. Но стоило ей только расслабиться, как вдруг, казалось, сбежавший в пылу боя маг бездны образовался у неё за спиной и уже замахивался, чтобы нанести смертельный удар, однако в этот же момент по его Гидро щиту влетело несколько ледяных снарядов, моментально заморозив монстра. Барбара тут же среагировала и из последних сил замахнулась мечом, тотчас же разрушив замороженный щит мага, и тот повалился на землю. Монахиня уже подняла над собой лезвие меча, чтобы добить ослабленное существо, но тут её окликнул знакомый мужской голос:              — Попридержи коней!              В этот момент к девушке подошёл Кэйя. Альберих выглядел довольно здоровым, и всё также ехидно улыбался, приближаясь к монахине. Лишь его левая рука была зафиксирована гипсом из-за полученного не так давно перелома. В здоровой же правой руке капитан кавалерии держал меч, который всё ещё испускал пар из-за тающего льда на лезвии.              — Ну и ну, ни за что бы не подумал, что это ты, если бы не увидел знакомый наряд, Барбара, — приветственно заулыбался Кэйя.              — Я бы сказала, что рада Вас видеть, мистер Кэйя, но сейчас мне больше интересно, почему Вы не дали мне добить этого монстра? — опустив лезвие меча к полу, спросила Барбара.              — Сразу к делу, значит, — ухмыльнулся Альберих. — Ты быстро учишься. Маг бездны мне нужен для допроса. Сейчас любая информация для нас может быть полезной, а поскольку из хиличурлов её не дождёшься, то остаётся только допрашивать тех, кто умеет говорить на нашем языке…              — Вы ничего от меня не получите, людишки, — рыкнул лежащий на земле маг бездны. — Бездна наказывает предателей вещами похуже смерти…              — Но ты ведь ещё жив, а значит, что вещи похуже смерти и сейчас можно с тобой устроить, так какая разница, кто будет тебя пытать? — с лёгкой улыбкой спросил Кэйя. — Только предупреждаю: пытки не по моей части, поскольку мой братец так и не успел меня научить этому ремеслу. Но я постараюсь.              Перепугавшийся от ухмыляющегося, но вместе с этим, максимально серьёзного лица Кэйи маг бездны тотчас же попытался скрыться, подняв руку, но стоило ем только дёрнуться, как его руку моментально окружил водяной круг, созданный Барбарой, и поверх был заморожен Крио элементом капитана кавалерии. Монстр рухнул на землю, примёрзнув намертво к траве.              — Неплохая реакция, — хихикнул Альберих.              — Только привыкаю, — сжав и разжав кулак, ответила Барбара, после чего достала из кармана письмо и передала его Кэйе. — Это просили передать Вам. Письмо от магистра.              — Прекрасно, а то я уже думал начать расспрашивать тебя о том, что ты тут делаешь, — принимая записку, продолжил посмеиваться капитан кавалерии. — Благодарю, дальше я тут сам разберусь. Не переживай, сделаю всё в лучшем виде.              Барбара глянула мельком на барахтающегося мага бездны, словно разочарованная тем, что ей не доведётся лично его пытать, однако, понимая, что дела не ждут, кивнула Кэйе и вернулась на тропу, ведущую обратно в город, пока вдали уже начали раздаваться болезненные и жалобные крики монстра.              «Пусть ветра Барбатоса направят нас… Да услышит святой архонт наши молитвы, а его божественный ветер вселит в людей надежду и вытрет их слёзы. Да поможет он нам справиться с бедами и придаст нам сил и смелости. Пусть воля его…              Новый день начинался с очередной молитвы, которую Барбара, казалось, произносила довольно бодро, но остановилась на полуслове, пока остальные сёстры продолжали богослужение. Юная монахиня продолжала находиться в общей группе, молча ожидая окончания молитвы, и когда оно наступило, поспешила отойти в сторону. Потерянный взгляд Барбары, направленный в пол, отвлекла на себя сестра Виктория, окликнувшая девушку.              — Всё ещё не нашла ответов на свои вопросы? — поинтересовалась беззлобно Виктория.              — По мне так сильно заметно? — протерев лоб от моральной усталости, спросила Барбара.              — Даже отнекиваться уже не пытаешься. Ты стремительно меняешься, Барбара.              — Изначально… меня мучили тревожные мысли — это правда, — вздохнув, начала Пегг. — Я не знаю, что хуже: то, что они не хотят отступать или то, что я нашла способ их заглушать.              — Время лечит любые раны, одной недели тут явно будет недостаточно, — ответила Виктория. — А от таких потрясений многие не смогут оправиться годами. Но я знаю тебя, Барбара: ты сильная, какой бы хрупкой ни пыталась выглядеть. Я бы сказала, что Барбатос поможет тебе, но видя твою реакцию, сомневаюсь, что это будет хороший совет.              — Забавно слышать подобное от действующей настоятельницы церкви, — усмехнулась Барбара.              — Я верю в идеалы лорда Барбатоса, и поэтому не собираюсь навязывать тебе свои взгляды, — вздохнула настоятельница. — Это есть истинная свобода. Я могу оказать тебе слова поддержки и дать совета, но следовать им или нет — зависит уже от тебя. И всё же мне интересно, как ты «заглушаешь» свою боль?              — Я пыталась молиться, но… с каждым произносимым словом мне становится только больнее на душе… Поэтому, я решила занять тело и разум более активной работой и мыслями, — пробормотала юная монахиня. — Не переживайте, сестра Виктория, это не что-то вредное. Просто начала понемногу учиться фехтованию и изучать разные практические книги в библиотеке.              — Что ж, отрадно слышать, что ты не решила просто спиться, как некоторые, — легонько посмеялась Виктория. — И всё же, я надеюсь, что своих корней ты не забудешь.              Прежде, чем монахини договорили, к ним подбежал один из рыцарей с явно взволнованным выражением лица:              — Срочно нужен лекарь! — сообщил рыцарь. — Господину Альфреду стало хуже!              Виктория с Барбарой переглянулись между собой.              — Я пойду, — кивнула Пегг.              С позволения настоятельницы, Барбара спешным ходом направилась за рыцарем прямиком к дому Альфреда. Добрались они в кратчайшие сроки и монахиня быстро прошла в комнату лежащего на своей кровати барда. Мужчина, закашливаясь, и перевязанный окровавленными бинтами с ног до головы, глянул почти безжизненными глазами на подоспевшую девушку.              — Альфред, что произошло? — разложив аптечку на комоде и осматривая своего пациента, спросила Барбара в первую очередь.              — Ах, сестра Барбара, давненько я Вас не видел… — с лёгкой улыбкой прохрипел мужчина. — Обычно за мной присматривали другие сёстры… Не думал, что удостоюсь чести увидеться с мондштадтским ангелочком…              Барбара слегка приподняла уголки губ, осматривая раны на шее и груди Альфреда: большая часть его тела была покрыта до боли знакомыми фиолетовыми язвами, а также глубокими порезами и опухолями — мужчина явно успел столкнуться с монстрами в бою.              — Что же с Вами произошло в тот день… — понимая, насколько плохое состояние у мужчины, спросила Барбара.              — Кажется, я тогда осознал, что боец из меня никудышный, — посмеялся через боль Альфред. — Я тогда был неподалёку от церкви, помню, что рядом на площади резвились детишки… — мужчина взял паузу, чтобы прокашляться, затем продолжил: — Радостные крики вдруг переросли в испуганные. Стоило мне за угол заглянуть, как я увидел, что всю площадь заполонили монстры…              Пока Альфред поведывал свою историю, Барбара омывала его раны, нанося на них целебный раствор Бай Чжу, хотя этого явно было недостаточно — раны барда были слишком серьёзные и обширные, из-за чего лекарства могли только притупить боль на время. И оба прекрасно это осознавали, но делали вид, что всё в порядке.              — Что случилось дальше? — стараясь не выдавать на лице опечаленных эмоций, спросила Барбара.              — Рыцари вовремя подоспели и большую часть монстров получилось отогнать… на какое-то время. Как вдруг, я почувствовал странный ветерок… перед тем, как он стих полностью. Лёгкий бриз привёл меня к кладбищу, а там… — Альфред вновь болезненно откашлялся, в этот раз с кровью. — Представляешь: прямо за могильной плитой моей дочери была маленькая девочка… пряталась от монстров и плакала, пока вокруг эти хиличурлы бродили…              — Девочка? — поинтересовалась Пегг.              — Я даже рассмотреть её толком не успел. Её хныканье привлекло внимание монстров, и я долго думать не стал… Сразу ринулся, подхватил её на руки и со всех ног понёсся подальше. Долго бежать не смог — споткнулся, девчонку выронил и ногу подвернул, а твари сзади уже настигали… Крикнул малышке, чтобы бежала со всех ног к церкви, а сам остался, чтобы монстров задержать… Не очень получилось. Последнее, что помню — то, как пальцы о маску одного хиличурла сломал, когда ударить его пытался, а дальше уже лежу весь в крови…              — Как же Вы выжили там?..              Альфред замолчал на секунду, чтобы набрать воздуха для продолжения рассказа.              — Помню фигуру, что надо мной возвышалась. Высокая девушка в монашеских одеждах и с копьём в руках… Кажется, она порубила всех монстров, после чего я уже в лазарете очнулся…              Барбара сразу поняла, о ком говорит Альфред, но утверждать не стала, вместо этого сосредоточившись на лечении ранений мужчины. Руки и ноги у барда уже перестали откликаться, полностью атрофировавшись из-за проклятья Бездны, в то время, как кровоточащие раны никак не затягивались.              — Но хотя бы девочке помог… — усмехнулся Альфред. — Думаю, лорд Барбатос направил меня в тот момент. Надеюсь, с малышкой всё в порядке…              — Уверена, что она в полном порядке, господин Альфред, — с сочувствующей улыбкой произнесла Барбара. — Вы большой молодец. Мондштадт может гордиться Вами… Как и лорд Барбатос.              — Отрадно слышать… — вновь прокашлялся мужчина. — Надеюсь, что когда я встречу свою дочурку на небесах, то она сможет меня принять…              — Не говорите так, господин Альфред, Вам ещё рано…              — Барбара… — перебил её бард. — Мне больно… Очень больно. Может, я и заслужил эту боль, но…              Альфред из последних сил приподнял руку и сжал ладонь Барбары.              — Все эти дни я только и слышу её голос… Я вижу её во снах, и она зовёт меня, но каждый раз этот сон прерывается с приходом сестёр церкви… От них я постоянно слышу одно и то же… Но мы ведь все понимаем, чем это закончится. Прошу, прекратите откладывать неизбежное, это приносит только больше боли…              Девушка опустила голову и положила вторую руку на ладонь Альфреда.              — Мы ведь не можем… наш долг…              — Эти лекарства больше нужны тем, кто ещё жив. Явно не мне… А я… Я просто уже хочу увидеться со своей дочкой… Вновь обнять её, спеть ей песню, которую она так хотела услышать… Пожалуйста, Барбара…              Девушку вновь начали разрывать противоречивые эмоции: она понимала, что смерть Альфреда неизбежна, но никак не могла этого принять. Однако, где-то полуминуты паузы в тотальной тишине хватило, чтобы принять решение. Барбара выдохнула и приподнялась, отложив аптечку в сторону.              — Я… я понимаю, господин Альфред. Я Вам помогу.              Бард удовлетворённо улыбнулся.              — Спасибо тебе, малышка, — кивнул Альфред. — И пожалуйста… можешь найти ту девочку? Она невысокая, с чёрными волосами по плечи. Кажется, кончики её волос были фиолетоватого цвета, а ещё золотистые глаза…              — Что мне ей передать? — снимая перчатки и проводя по рукам Гидро элемент, спросила Барбара.              — Передай ей, чтобы она была счастлива и всегда была смела, чтобы самостоятельно прокладывать себе путь и бороться за свою свободу, — прокашлявшись в очередной раз, проговорил мужчина. — Чтобы не печалилась потерям и находила силы всегда идти вперёд, какой бы сложной ни была дорога… Чтобы слушала своё сердце и всегда следовала своему пути…              — Как много же пожеланий вы ей хотите передать, — стараясь уложить слова Альфреда в голове, сказала Пегг. — Боюсь, что я могу упустить некоторые детали…              — Это неважно, — улыбнулся мужчина. — Главное, чтобы она услышала хоть что-то из этого, а как интерпретировать эти слова девочке — уже сама решай…              — Хорошо, я постараюсь разыскать эту девочку и передать ей Ваши слова, — кивнула Барбара. — Что-то ещё, что Вы хотели бы сказать?              — Нет, это всё, — подытожил Альфред. — И Барбара… спасибо тебе.              Монахиня сочувствующе улыбнулась, стараясь скрыть слёзы, после чего приложила руку к груди мужчины. Область вокруг ладони Барбары засветилась синим цветом: Гидро элемент проходил через руку девушки в тело Альфреда, постепенно замедляя его сердцебиение. Мужчина, до этого тяжело дышавший и кашлявший, наконец смог спокойно выдохнуть с улыбкой на лице. На миг вся боль Альфреда отступила и он в последний раз посмотрел в потолок, видя перед собой лишь лицо Барбары, окружённое ярким светом.              — Дочь моя… Папа идёт к тебе…              Слезящиеся от счастья глаза в этот же миг перестали двигаться, а биение сердца, которое Барбара ощущала на своей ладони через передающийся Гидро элемент, наконец прекратилось. Ещё несколько секунд девушка сидела над ушедшим на тот свет Альфредом, пока наконец не пришла в себя. Вздохнув, Барбара закрыла глаза мужчины и вновь надела на руку перчатку.              — Спите спокойно, господин Альфред, — сложив руки в молитвенной позе и закрыв глаза, тихо прошептала монахиня.              Накрыв тело мужчины одеялом и грустно глянув на расстроенную лиру возле кровати, Барбара выдохнула и вышла из дома. Дежурившему на входе рыцарю, монахиня сразу же сообщила печальные новости, попросив подготовить всё для похорон. Получив утвердительный ответ и проводив солдата взглядом, девушка вдруг ощутила знакомый и едкий запах дыма неподалёку. Нахмурившись и припомнив последние слова Альфреда, Барбара направилась на верхний уровень города, откуда и шёл запах дыма.              У стоящей без движения мельницы, Барбара обнаружила общавшихся сестёр церкви — Розарию и Грейс. Владелица Крио глаза бога, опираясь спиной о стенку мельницы, выбросила только докуренный бычок в ближайшую урну.              — Тебе стоит прекращать с курением, оно вредно не только для тебя, но и для окружающих, — строго фыркнула Грейс.              — После всех потрясений? Увольте, — буркнула в ответ Розария.              Барбара легонько повела бровью перед тем, как монахини заметили свою сослуживицу.              — Так и думала, что встречу тебя тут, — подходя к девушкам, начала Барбара. — Даже отсутствие ветра не мешает этому сигаретному дыму добраться до моих ноздрей.              — Тебе тоже стоит попробовать, хороший способ отвлечься, — ухмыльнулась Розария, протягивая сигарету подруге.              Пегг хотела бы моментально отказаться, но что-то внутри неё словно одёрнуло её, будто бы в унисон со стоявшей рядом бледной девушкой прося попробовать. Барбара, на удивление обеих сестёр, робко выхватила сигарету из пальцев Розарии и рассмотрела её: обычная белая цилиндрическая палочка, мягкая на ощупь и горькая на запах.              — Барбара! — рыкнула Грейс.              — Альфред только что погиб, — предотвратив дальнейшие злобные высказывания настоятельницы, сразу же заявила Барбара. — Я лично наблюдала за тем, как он умирает на моих руках.              Грейс с Розарией с тревогой переглянулись между собой, увидев грустящее лицо Барбары. Бледнолицая монахиня выдохнула, после чего достала зажигалку и поднесла огонь к сигарете, которую держала в руках Пегг. Едкий дым тотчас же начал выходить из тлеющего кончика, что поглощал белоснежную палочку. Барбара с некоторой опаской поднесла зажжённую сигарету к губам и сделала глубокий вдох. Результат ожидаемый — девушка моментально закашлялась из-за неприятного горького ощущения во рту, вперемешку с заполнившим глотку дымом.              — Какая же гадость! — едва ли не падая на колени из-за недостатка свежего воздуха, выругалась Барбара.              — К этому легко привыкнуть, — усмехнулась Розария.              — Я, пожалуй, предпочту не привыкать, — протянув сигарету обратно, прохрипела Пегг.              — Какая досада, — пожав плечами, фыркнула девушка с бордовыми волосами, принимая свой «подарок» обратно и тут же продолжив его выкуривать.              — Она только что была во рту другого человека, — брезгливо произнесла Грейс.              — Ужас, я вся умираю от стыда, — саркастично ответила Розария, выпустив изо рта клуб дыма.              — Перед смертью, Альфред говорил, что ты спасла его, Розария, — продолжила тему Барбара.              — Он умер, так что спасением это вряд ли можно назвать, — спокойно ответила монашка. — Но, если говорить о конкретно том моменте, то можно и так сказать. Его терзала толпа хиличурлов, перед тем, как я их прикончила.              — Он выглядел не так уж и плохо, когда его доставили в лазарет, поверить не могу, что он погиб, — с опечаленным видом произнесла Грейс. — Видимо, проклятье Бездны оказалось гораздо более серьёзной проблемой, чем можно было предположить.              — А маленькая девочка, которая была с ним? — поинтересовалась Пегг, предварительно взяв паузу, чтобы переварить слова Грейс.              — Девочка? — выгнула бровь Розария. — Никаких девочек рядом с Альфредом не было.              — Быть такого не может, — растерянно заявила Барбара. — Альфред сказал, что ты спасла его и маленькую девочку, когда он помогал ей от них сбежать. Невысокая, с чёрными волосами по плечи, кончики фиолетового цвета, золотистые глаза.              Розария лишь продолжила недоумевающе глядеть на Барбару, в то время, как Грейс заметно изменилась в лице, услышав описание.              — Да не было там никакой девочки. Я бы точно заметила, если бы он бежал с кем-то ещё, — сказала Розария.              — Барбара… — заговорила Грейс с опущенной головой.              — Да? Вам что-то известно, Грейс? — поинтересовалась с надеждой Пегг.              — Описание, которое ты дала… — подняв опечаленный взгляд, продолжила сестра. — Это описание дочери Альфреда.              — Что?..              Барбара замерла со взглядом, полным непонимания и удивления.              Розария прикусила сигарету с задумчивым видом.              — Думаешь, он увидел призрака? — поинтересовалась бордововолосая.              — Но почему именно в такой момент? — прижав пальцы к подбородку, задала резонный вопрос Грейс. — Ранее за ним никогда не наблюдалось подобных «видений», да и стал бы он кидаться на помощь призраку?              — Он знал, что это призрак его дочери, — прикусив губу, пробормотала Барбара. — И его предсмертные слова были обращены вовсе не для неё…              Прежде, чем монахини успели начать расспрашивать Барбару, девушка быстро развернулась, и, кажется, явно разозлённая чем-то, ушла обратно в сторону дома Альфреда. К тому моменту, когда она добралась до дома барда, оттуда уже выносили его тело, прикрытое полотном, для захоронения. В процессии, состоящей из нескольких рыцарей, также обнаружились два знакомых человека: низкорослая девушка с красновато-золотистыми глазами интересной формы, а также более высокий статный мужчина с длинной косой. Оба были одеты в преимущественно коричневых цветов строгие костюмы с церемониальными элементами, явно сотканными за пределами Мондштадта. Девушка, со шляпой, украшенной красными цветками, стояла над накрытым телом в молитвенной позе, в то время, как мужчина обратил внимание на подходящую Барбару, стоя поодаль.              — Так это вы — те самые люди из Ли Юэ, которые пришли помочь с похоронными процессиями? — подойдя к мужчине, спросила Барбара, предпочитая не вмешиваться в ещё не законченную подготовку к захоронению.              — Верно, — кивнул он в ответ, рассматривая монахиню своими янтарными глазами. — Мы из похоронного бюро «Ваншэн». Меня зовут Чжун Ли, и я исполняю роль консультанта, а госпожа неподалёку — Ху Тао — владелица бюро.              — Рада знакомству, я Барбара Пегг… — девушка взяла небольшую паузу. — Пастор церкви Фавония. Благодарю вас за вашу помощь.              — Мои соболезнования по поводу произошедшего, весь Ли Юэ скорбит вместе с вами в эти дни, — приложил руку к груди Чжун Ли.              — Благодарю, — с лёгкой, даже еле натянутой улыбкой ответила Барбара. — «Вот только вместо того, чтобы прислать гуманитарную помощь, только отвели свои войска поближе к границам Мондштадта, больше беспокоясь о своей безопасности» — продолжила у себя в голове мысль девушка.              — Что-то не так? — заметив задумчивый вид монахини, спросил Чжун Ли.              — Мне нужно проверить дом покойника, чтобы убедиться кое в чём, — дала честный ответ Барбара. — Прошу меня извинить.              Девушка обошла гостя из Ли Юэ, а также процессию рыцарей с Ху Тао во главе, после чего прошла в дом Альфреда. Хозяйка похоронного бюро лишь мельком глянула на проходящую мимо монахиню.              Барбара прошла в комнату, где не так давно она навсегда усыпила Альфреда, и тут же начала копаться в шкафчиках рядом с кроватью. Вокруг ещё витал неприятная вонь от гнили, что несёт за собой проклятье Бездны, вперемешку с еле уловимым запахом крови, размазанной по кровати. Эти ощущения вновь начали невольно ассоциироваться с болью прошлых дней, но Барбару сейчас интересовала только её цель, которой она достигла, достав из очередного выдвинутого шкафчика целый набор лекарств — все они были точно такими же, какие использовала сама Барбара, чтобы бороться с распространявшейся гнилью Бездны. Было лишь одно отличие — лекарства эти были даже не открыты. Альфред ни разу не воспользовался ими.              Барбара, сидя на колене, сжала ампулу с лекарством, понимая, что Альфред сам довёл себя до того состояния, в котором она его обнаружила. А вот она поспособствовала его смерти, поверив в то, что излечить барда уже невозможно — так, во всяком случае, мыслила сама Барбара, еле сдерживая слёзы.              — Альфред, зачем же Вы… — пробормотала монахиня, крепко сжимая ампулу в руке.              Сидела она до тех пор, пока не услышала хруст стекла в собственной ладони — не рассчитав сил, она случайно разбила ампулу с лекарством, а осколками поранила руку. Но боли девушка не чувствовала, лишь с некоторым безразличием глядя на то, как по её белой перчатке расползается алая жидкость. Так бы она и продолжила, словно завороженная, рассматривать свою кровоточащую ладонь, если бы вдруг к её руке не приложили чёрный платок.              — Нужно заботиться о своём здоровье, если не хотите стать моим следующим клиентом, — произнёс игривый, но вместе с этим, и заботливый женский голосок.              Барбара с удивлением глянула в цветкообразные зрачки Ху Тао. Хозяйка похоронного бюро легонько улыбалась, протирая ранение монахини.              — Значит, эта зараза и Вас достала, — продолжила Ху Тао. — Благо, в отличие от того бедолаги, Вы умеете пользоваться лекарствами по назначению. Господин Бай Чжу своё дело знает. Жить будете, если сами того захотите.              — Если сама того захочу, значит… — вторила Барбара словам Ху Тао. — Что ж, думаю, мне ещё есть ради чего жить.              Монахиня выдохнула, поднимаясь на ноги, после чего кивнула Ху Тао в знак благодарности, снимая перчатку и промывая с помощью Гидро элемента порезы от стекла. Мельком глянув в дверной проём, девушка заметила и стоявшего рядом Чжун Ли.              — Нет зрелища более грустного, чем человек, потерявший смысл жизни, — заговорила Ху Тао, разглядывая кровать и нетронутые лекарства Альфреда. — Во время того вторжения Бездны, этот господин кого-то потерял?              — Гораздо раньше, — спокойно ответила Барбара, надевая перчатку обратно. — Его дочь скончалась из-за болезни несколько лет назад, и с тех пор он каждый день навещал её могилу, виня себя в том, что он не был рядом, чтобы помочь или хотя бы провести с ней последние её дни. Даже перед собственной смертью он только о ней и думал. Если бы я только знала, то ни за что не помогла бы ему отправиться к ней раньше времени.              — Вы жестоки, госпожа Пегг, — фыркнула хозяйка ритуального бюро.              — Почему это? Мой долг — защищать людей Мондштадта и сохранять их надежду.              — Но он ведь сам этого не хотел, — ответила Ху Тао. — Вы оказали ему большую услугу, проведя его туда, где он сможет воссоединиться со своей дочерью. Люди вроде него, которые не могут отпустить прошлое, ничем не отличаются от блуждающих по нашему миру потерянных духов. Мне кажется, Вы справились со своим долгом в отношении этого человека, даже если Вы и думаете иначе.              Барбара всерьёз задумалась над словами Ху Тао, а та, видя задумчивое, но растерянное лицо монахини, улыбчиво положила руку ей на плечо.              — Как бы то ни было, Вам стоит больше времени уделять тем, кто ещё жив, а о мёртвых позаботимся уже мы.              — Благодарю за совет, госпожа Ху Тао, — легонько улыбнувшись, кивнула Пегг.              — Прошу, просто Ху Тао, — хихикнула она в ответ.              Барбара, Ху Тао и Чжун Ли вышли из здания на свежий воздух, попутно общаясь о разных мелочах и получше узнавая друг друга.              — Да уж, повезло нам, что в своё время в Мондштадте не бушевали злые архонты, как в Ли Юэ, — фыркнула Ху Тао, смахивая невидимый пот со лба. — Методы захоронения тут сильно отличаются от наших.              — Говорят, что другие архонты не смогли проникнуть в Мондштадт из-за Декарабиана, который, хоть и держал свой народ взаперти, но также и оберегал его от внешних угроз, — припомнила Барбара.              — Думаю, на это было намного больше причин, — проговорил Чжун Ли. — Сменивший его Барбатос также оберегал эти земли вместе со своими верными союзниками.              — Где же он теперь, когда нужен больше всего… — фыркнула монахиня.              — Где бы ни был Барбатос, думаю, он делает как можно лучше для своего народа, — предположил консультант «Ваншэн».              — Да что Вы знаете о Барбатосе? — рыкнула Барбара, явно недовольная таким ответом.              Чжун Ли лишь задумчиво хмыкнул, видя то, что монахиня собора Барбатоса явно изменила мнение о своём архонте. Атмосфера вновь на момент стала более напряжённой, но Ху Тао вновь поспешила вмешаться.              — Оу, да Чжун Ли у нас настоящая ходячая энциклопедия, — хихикнула девушка. — Хоть и замечание довольно справедливое, учитывая то, что он эксперт в истории Ли Юэ, а не Мондштадта, — Ху Тао с хитрым выражением лица перевела взгляд на своего подчинённого. — Верно ведь я говорю, господин Чжун Ли?              — Я бы не назвал это абсолютной правдой, однако, спорить с этим утверждением будет сложно. В Мондштадте я действительно смыслю гораздо меньше, и вряд ли смогу спорить с его коренным жителем, — кивнул Чжун Ли. — Простите мне мою неучтивость.              Прежде, чем разговор продолжился, ребята заметили, как к ним подбегает маленький силуэт в преимущественно голубых одеяниях. Маленькая бледнокожая девочка приблизилась к Ху Тао и глянула на неё, будто бы она её заклятый враг — эмоций на лице малышки при этом не было, но тот холод, что от неё исходил, говорил сам за себя. Миновав, казалось, обиженную таким поведением девочки владелицу похоронного бюро, малышка подошла к Чжун Ли.              — Ци Ци, в чём дело? — поинтересовался мужчина.              — Бай Чжу. Послал за вами, — медленно и отрывисто заговорила малышка. — С этой…              — Ху Тао! Я Ху Тао! — недовольно зафыркала девушка. — Не делай вид, что не можешь меня запомнить!              — Что-то случилось? Зачем мы господину Бай Чжу в данный момент? — спросил Чжун Ли.              — Я… забыла…              — Что ж, думаю, каждому нужно вернуться к исполнению своих обязанностей, — выдохнула Ху Тао. — Было приятно поболтать, Барбара. Надеюсь, ещё услышу, как ты поёшь!              Монахиня лишь помахала рукой удаляющимся гостям из Ли Юэ, после чего задумчиво фыркнула и пошагала в противоположном направлении — обратно в собор.              Очередной день миновал, и на удивление, ночью Барбаре не снились кошмары — во многом, благодаря тому, что большую часть времени, уделённого для сна, девушка просто ворочалась в своей кровати, раздумывая о событиях дней минувших. Перегружающие ещё юный мозг мысли не давали монахине покоя, словно подталкивая её к тому, чтобы начать меняться, иначе эта бессонница станет бессменным спутником в каждой её ночи.              Но всё же, умудрившись уснуть ближе к утру, девушка вновь опоздала на первую молитву, проснувшись уже после полудня. Однако, саму Барбару это уже особо не волновало — по её усталому, не выспавшемуся, и, казалось, безразличному лицу, можно было понять многое.              «Пусть ветра Барбатоса направят нас. Да услышит святой архонт наши молитвы, а его божественный ветер вселит в людей надежду и вытрет их слёзы. Да поможет он нам справиться с бедами и придаст нам сил и смелости. Пусть воля его о благой свободе разнесётся…»              Если до этого Барбара молча стояла в раздумьях посреди молящихся сестёр, то в этот раз она, приоткрыв глаза и видя вокруг себя всё те же лица, что уже словно рутину, а не истинную молитву, продолжают глаголить одно и то же, не выдержала. Словно борясь с самой собой, девушка сначала покрутила головой с полным нерешительности лицом, но всё же в итоге вздохнула и молча вышла из молящегося круга, прервав молитву. На возмущённый крик Виктории она даже не среагировала, ибо не собиралась вновь забиваться в угол, а молча, даже демонстративно, покинула церковь, широко распахнув двери. Смущённые постояльцы и гости собора потеряли дар речи, не понимая, как реагировать на подобный поступок.              Выйдя на свежий воздух, Барбара вдохнула полной грудью. В этот же момент по её лицу пробежался лёгкий прохладный ветерок. На момент застыв, осознавая, о чём может говорить возвращение ветра, девушка огляделась по сторонам. Она также заметила, что мельницы вокруг понемногу начали раскручиваться от долгожданных воздушных потоков.              — Ого, наконец-то ветрогенераторы заработали! — вдруг услышала знакомый женский голос Барбара.              Ниже, у перил собора, девушка заметила трёх отдыхающих рыцарей — на скамейке, попивая кофе из стакана, сидела Эола, а поблизости с ней, опираясь на перила и направив взгляд на мельницы, улыбалась Эмбер. Рядом с ними, чуть ли не падая в дрёму, еле держалась на ногах Ноэлль. Среди всей троицы самой здоровой выглядела только недавно посвящённая капитан скаутов, в то время, как у Эолы одна рука была покрыта гипсом после недавнего перелома, а у рыцаря-горничной была забинтована голова.              — Альбедо не соврал, их установка заняла рекордно короткие сроки. Казалось, что эти бандуры будут несколько дней настраивать, — заговорила Эола, после чего глянула на шатающуюся от усталости Ноэлль. — А тебе не помешало бы присесть.              — Я в полной норме, просто… — тут же выпрямилась Ноэлль. — Нужно держать себя в тонусе!              — Тонусом тут и не пахнет, — фыркнула капитан разведки. — Тебе определённо нужен выходной. И явно не один.              — Меня только-только посвятили в рыцари, я не могу сразу после такого важного события уходить отдыхать! — воспротивилась горничная.              — Ты и так по голове сильно получила, так ещё и трудишься не покладая рук. От переутомления помрёшь раньше, чем найдёшь время для того, чтобы отпраздновать своё посвящение, — ответила Эола.              — А ты, смотрю, уже вовсю вживаешься в свою новую роль, — с намёком хихикнула Эмбер.              — Эй, тише, это ведь ещё не официальная информация, — буркнула капитан разведки.              В этот момент девушки заметили спускающуюся по ступенькам Барбару. Переглянувшись между собой с недоумением на лице, ведь в это время служители церкви Барбатоса должны исполнять молитву, рыцари вместе глянули на подходящую монахиню.              — Барбара, всё хорошо? — первым делом спросила Эмбер с обеспокоенным лицом.              — А? Да, всё нормально, — неловко потёрла затылок монахиня. — Просто у меня слегка голова закружилась и пришлось пропустить молитву.              — Ты же принимаешь лекарства, которые тебе выписал тот аптекарь из Ли Юэ? — сразу же взбодрилась Ноэлль. — С этой гадостью шутки плохи, нельзя пропускать приём лекарств.              — Нет, не забываю, не переживай, Ноэлль, — выставив перед собой руки, чтобы слегка дистанцироваться от назойливой горничной, постаралась сохранить неловкую улыбку на лице Барбара. — Кстати, поздравляю с посвящением в рыцари. Ты давно этого заслуживала.              — Спасибо, Барбара, — заулыбалась с лёгким румянцем Ноэлль.              — Для посвящения потребовалось всего-то насмерть стоять против орды монстров, — хихикнула Эола, вставая со скамьи и лениво потянувшись здоровой рукой к небу.              — И справились мы во многом благодаря твоему командованию, — припомнила рыцарь-горничная.              — Кстати, верно подмечено! — стукнув кулаком в ладонь, заговорила Эмбер. — В отсутствии остального командования рыцарских корпусов, командование на себя ведь взяла именно Эола. Тогда это о многом говорит, раз Варка собирается посвятить тебя в действующие магистры.              — Эй, я же сказала тебе не распространяться об этом! — раздражённо топнула ногой Эола.              — Действующий магистр? — переспросила Барбара.              — Ну, скрывать уже нет смысла, — фыркнула капитан разведки. — Варка сообщил, что он собирается отправиться в очередную экспедицию, только в этот раз это скорее крестовый поход на Бездну. Он собирает рыцарей, чтобы пресечь дальнейшие нападения Ордена Бездны, а в его отсутствии… — Эола, припомнив, кем является Барбара для Джинн, слегка неловко прокашлялась. — А также пока подменявшая его Джинн не вернётся в строй, нужен новый действующий магистр.              — И Эола стала первым выбором Варки! — гордая за свою подругу, завершила Эмбер.              — Это если учитывать то, что Фредерика и Кэйя, которые стояли выше меня в этом списке, также отправятся с Варкой в этот поход, — подметила Эола. — Некоторые же другие капитаны либо сами отказались от этой ответственности, либо были нагружены другими задачами. Тому же Альбедо сейчас явно не до управления городскими делами, как и Мюллеру и Р…              — Хватит уже скромничать! — перебила её капитан скаутов. — Ты отлично справишься!              — Да, мы верим в тебя, Эола! — поддержала Ноэлль.              — Поддерживаю, — легонько улыбнулась Барбара. — Варка точно не станет доверять такие задачи тому, в ком он не уверен. Мондштадт останется в надёжных руках.              Эола вся покраснела от смущения, когда её одарили всеми возможными комплиментами, и не зная, куда себя деть, выпрямилась и сделала гордый вид.              — Во всяком случае, за корпус разведки беспокоиться не придётся, — сказала Эола. — Мика останется в городе и возьмёт на себя обязанности капитана разведки.              — Что ж, по этому поводу надо устроить торжественный обед! — предложила Эмбер. — Эола, Ноэлль, Барбара, пойдёмте в «Хорошего охотника», я угощаю!              Недолго попротивившись уговорам Эмбер ради вида, но не выдержав её напора, девушки согласились устроить себе обеденный перерыв, после чего все вместе спустились с верхнего уровня Мондштадта на центральную площадь. Пока девушки спускались вниз, они ни раз улавливали на себе странные взгляды прохожих, в которых варьировались самые разные эмоции — от непонятной злости до волнения. И если легкомысленная Эмбер и усталая Ноэлль, попутно разговаривая друг с другом на разные темы, большинство знаков проигнорировали, то вот Барбара с Эолой слегка напряглись. Атмосфера вокруг рыцарей и монахини становилась всё напряжённее, чем ближе они приближались к центральной площади. Люди вокруг девушек расходились в разные стороны, а за переулками слышались странные перешёптывания.              — Они явно не на праздник собираются… — пробормотала Барбара, переглянувшись с Эолой.              — Я на себе эти взгляды со дня трагедии наблюдала, но сейчас… — задумчиво хмыкнула капитан разведки. — Что-то явно не так.              Эола вытянула руку в сторону, перегородив путь для отвлечённо болтавшей Эмбер. Девушки остановились аккурат у фонтана, возле которого в день нападения Ордена Бездны Эола и Ноэлль сражались против полчищ монстров. Тем временем, вокруг них начало собираться всё больше людей, на лицах которых отчётливо читалась злость и ненависть. Несколько особо смелых мондштадтцев встали прямо напротив группы рыцарей.              — Эй, в чём дело? — с искренним недоумением поинтересовалась Эмбер.              Сначала капитан скаутов буркнула на Эолу, не понимая, почему они остановились, но стоило ей оглядеться по сторонам, как вдруг осознала, что четверо девушек оказались в окружении толпы мондштадтцев. Некоторые жители держали в руках камни и сельские инструменты.              — Ребята, что происходит? — спросила Ноэлль, выйдя вперёд.              Только посвящённая в рыцари девушка, не подозревая никакой опасности от своих сограждан, спокойно подошла к очевидно озлобленным людям. Осознание пришло слишком поздно — только когда несколько людей схватили её за руки и, повалив на землю, тут же связали.              — Эй, что вы делаете?! — удивлённо выкрикнула Ноэлль.              — Не вмешивайся, — рыкнул один из связавших её людей.              — Что вы делаете? Отпустите Ноэлль! — закричала Эмбер, встав в боевую стойку, но не поднимая лук на людей.              — Мы ей не навредим, — выйдя вперёд, сказал один из мондштадтцев.              — Тогда что это значит? Извольте объясниться! — крикнула в толпу Эола.              — А вот ты, отпрыск ублюдского семейства Лоуренсов… — прорычал мужчина в центре. — Ты ответишь за свои преступления перед нами, прямо сейчас!              — Что?..              В этот же момент ничего не понявшей Эоле в голову прилетел камень. Девушка пошатнулась от резко наступившего головокружения и приложила руку к макушке. С головы по лицу Эолу сразу же потекла кровь, а толпа яростно, словно ликуя, накинулась на капитана разведки.              — Эола! — крикнула Эмбер.              Едва скаут решилась поднять свой лук, как её тут же, как и Ноэлль, повалили на землю и оттащили в сторону, в то время, как на Эолу напали с нескольких сторон, начинав забивать её кулаками, дубинками и камнями. Барбару же, которая в шоке от произошедшего, просто кидала взгляд из стороны в сторону, жители проигнорировали, обходя её стороной.              В это же время, Эола, уже серьёзно растерявшая концентрацию от полученных по голове ударов, а также не желая даже в такой ситуации навредить тем, кого поклялась защищать, лишь старалась максимально закрыться от ударов, закрыв голову и лицо руками.              — Что вы делаете… — тихо произнесла Барбара, но закономерно была проигнорирована кричащей толпой.              В это же время Ноэлль и Эмбер, тщетно стараясь освободиться, кричали намного громче, чтобы те прекратили то, что они делают. Но никто в той куче людей даже и слушать их не собирался.              Эола, получая удар за ударом, вдруг ощутила острую боль в боку, и только когда к ней пришло осознание, вместе с невероятной болью, девушка осознала, что ей в бок кто-то вонзил нож. Капитан разведки громко закричала от ужасной боли и рефлекторно схватилась за ранение, открыв голову для очередного удара — и ровно в этот момент ей в висок метнули очередной камень. Эола упала на землю, чуть ли не теряя сознание, а окружившие её громилы продолжили запинывать девушку ногами. В голове капитана разведки всё начало плыть, а отдалённые крики Эмбер, вперемешку с гулом толпы, постепенно затихали. Очевидно, не желая расставаться со своей жизнью, Эола сжала руку в кулак и вокруг неё понемногу начала собираться Крио энергия. Её же собственная кровь, которая под ней натекла, начала замерзать — казалось, что ещё немного, и Эола, не сдерживая своих сил, нарушит данную ею же клятву.              — Прочь! — вдруг послышался яростный выкрик Барбары.              В эту же секунду людей, которые окружили девушек, разбросало в разные стороны мощнейшим водным импульсом. Барбара, выдержав секунду, чтобы самой осознать, что она сейчас сделала, кинулась в сторону Эолы и в экстренном порядке начала залечивать её раны, опустившись рядом с ней. Перед поплывшим взором Эолы предстала монахиня, а самочувствие капитана разведки постепенно начало улучшаться, когда она ощутила на себе руки Барбары.              — Барбара… — хрипло проговорила Эола со слезами на глазах.              — Всё будет хорошо, — тихо произнесла Пегг, держа водный круг над ранами подруги. — Я позабочусь…              Тем временем, толпа желавших линчевать Эолу людей, явно недовольная тем, что сделала Барбара, уже пришла в себя и вновь собралась вокруг девушек.              — Эй, а ну не вмешивайся! — крикнул подбежавший мужчина.              Однако едва он положил руку на плечо Барбары, чтобы оттащить её, как тут же получил резкий удар по запястью. С громким хрустом до ушей людей донёсся и болезненный крик мужчины. Барбара, держа в руке заранее подготовленный меч фавония, встала на ноги и повернулась лицом к обидчику. Толпа от шока не решилась предпринимать быстрых действий.              — Ах ты… — держась за сломанную руку, рыкнул мужчина.              Стоило ему снова сделать шаг вперёд, как вдруг лезвие меча, закрытое в ножнах, оказалось уже перед его горлом. Испугавшись, он замер на месте и глянул в пугающе пустые глаза Барбары — на лице её не читалось никаких эмоций, кроме презрения.              — Я ударила ножнами, — начала спокойным голосом Барбара, после чего резко махнула мечом в сторону, скинув с него ножны и оголив лезвие. — Но поверь, если ты, или кто бы то ни было здесь, заставит меня, то следующий удар будет уже остриём.              Для подтверждения своих слов, монахиня приставила лезвие меча вплотную к горлу мужчины и тут же слегка порезала его кожу. Вместе с кровью пришло и понимание, что меч в руке девушки действительно хорошо заточен. Другой же рукой, Барбара всё это время не переставая удерживала над Эолой лечащее заклинание.              — Д-да ты хоть понимаешь, что сделала эта тварь со всем её семейством?! — закричал от злобы мужчина. — Да смерти будет недостаточно для этого отродья за её преступления!              — Плевать я хотела на то, по какой причине вы решили устраивать самосуд средь бела дня, — ответила ему Барбара. — Сейчас я вижу вокруг себя большую толпу преступников, и Эола к ним не относится.              — Это из-за Лоуренсов было совершено нападение на Мондштадт Орденом Бездны! — выкрикнула какая-то женщина из толпы. — Они должны понести за это ответственность!              — Я… даже не знала… — всё ещё держась за бок из-за сильной боли, но уже приходя в себя и встав на одно колено, пробормотала Эола.              — Они выдали этим тварям все планы города, сговорились увести из Мондштадта основную охрану, а потом просто сбежали, пока Орден Бездны убивал наших родных и друзей! — вновь завизжал мужчина перед Барбарой.              — А Эола организовала оборону из того, что у неё было! — рыкнула в ответ монахиня. — Она, находясь в первых рядах, на протяжении многих часов удерживала позиции на этой самой площади и лично убила сотни монстров, жертвуя собой, пока вы все в страхе прятались и молились в укромных местах! А сейчас вы, кучка свиней, собрались устраивать самосуд над той, кто готов был отдать ради вас свою жизнь?!              Эмбер и Ноэлль, всё ещё связанные неподалёку, с удивлением переглянулись между собой, поскольку такое поведение Барбары, даже в настолько экстремальной ситуации, было для них чем-то из ряда вон выходящим. А Эола, со слезящимися глазами, также удивлённо глянула на монахиню.              — Барбара…              — Лучше не дёргайся, голова ещё будет кружиться некоторое время, — перебила Эолу Барбара, после чего убрала руку.              Водяной круг ещё некоторое время витал вокруг Эолы, пока Пегг второй освободившейся рукой подготовила заклинание и метнула несколько водяных снарядов в сторону Эмбер и Ноэлль, точными попаданиями разрезав их верёвки. Рыцари, освободившись, тут же подбежали к Эоле и Барбаре. Ноэлль моментально подняла вокруг них щит, чтобы никто больше не смог застать их врасплох.              — Да что ты в этом смыслишь?! — продолжил злобно кричать мужчина. — Ты ведь молилась, как и остальные, мелкая монахиня! Вычитывала мантры из этой своей святой книжки!              Как ни велико было желание Барбары перерезать горло наглому ублюдку, но она была с ним согласна, что в тот день тоже была бесполезной и могла бы сделать больше. С этой мыслью, монахиня сорвала книгу с пояса и подняла её на уровень глаз.              — Ты про эту книжку? — задала риторический вопрос Барбара, после чего демонстративно выбросила её на землю.              На секунду по всей площади воцарилась гробовая тишина. Каждый понимал, что означал этот жест, однако до того, как шокированные Эмбер, Ноэлль и Эола начали задавать свои вопросы, раздался цокот десятков копыт. В следующую секунду кавалерия рыцарей, во главе с самим Варкой, прорвала оцепление из толпы мондштадтцев. Мятежников задержали в считанные секунды, а наконец оказавшимся в безопасности девушкам начали оказывать всестороннюю помощь. Барбара опустила свой меч только в тот момент, когда находившегося перед ней мужчину также не связали и увели прочь.              Пегг выдохнула, после чего сделала несколько шагов в сторону. Её книга со глазом бога и ножны от меча Джинн лежали рядом друг с другом, но Барбара наклонилась только за футляром для меча, вложив в него оружие.              — Ты молодец, Барбара, — вдруг раздался знакомый мужской голос.              Это был Варка. Мужчина положил ладонь на плечо девушки и легонько её похлопал в знак одобрения, после чего наклонился рядом с ней и поднял её книгу, тут же протянув артефакт обратно её владельцу. Барбара, понимая, что не имеет права отказаться, приняла книгу обратно, неловко отряхнув её от пыли и прижав к груди, словно боясь выронить.              — Ладно, народ, убедитесь, что все заговорщики пойманы, а затем отведите их на допрос! — скомандовал своим людям Варка.              — Магистр Варка, это правда? — хрипло спросила Эола, поддерживаемая под плечо Эмбер. — Правда, что люди из моего клана причастны к нападению на Мондштадт?..              Взгляд капитана разведки был направлен высоко вверх, чтобы дотягиваться до уровня глаз Варки, даже несмотря на то, что сама Эола была далеко не низкой девушкой.              — Эола, тебе сейчас нужно залечить свои раны, — настоял магистр ордена. — Я расскажу тебе лично обо всём, но сейчас не лучшее время для этого.              Лоуренс, понимая, что спорить с магистром бесполезно, лишь молча кивнула. и опустила голову.              — Так, давай в штабе тебя подлатаем, — аккуратно поддерживая свою подругу, проговорила Эмбер.              — Угу… — фыркнула Эола через боль, после чего глянула на монахиню. — И Барбара… спасибо.              — Поправляйся скорее, Эола, — кивнула в ответ Барбара.              Рыцари потихоньку начали расходиться на свои посты, а Ноэлль с Эмбер увели Эолу в штаб ордена, оставив Барбару и Варку наедине посреди пустой площади. Пегг вновь не могла разглядеть лица мужчины, который был на две головы выше неё.              — Что ж, тебе бы тоже пора возвращаться в церковь, скоро время молитвы, — заговорил Варка.              — Я больше не буду молиться, — вдруг ответила ему Барбара.              — Хм?..              — Магистр Варка… — девушка стиснула зубы и сжала книгу в руках, после чего подняла голову. — Я хочу стать рыцарем Ордо Фавониус.              

Настоящее время…

             Барбара поведала всю эту историю Джинн, когда они наконец остались наедине в одном из кабинетов штаба Ордо Фавониус. Старшая сестра, выслушав всё сказанное, находилась в явном тихом шоке.              — Честно говоря, Барбара, я, даже видя всё это, с трудом верю, что с тобой могли произойти такие метаморфозы, — выдохнула Джинн.              — Мне пришлось очень быстро взрослеть, — лишь пожала плечами в ответ Барбара. — Молитвы Барбатосу только тормозили моё развитие, тем более, что за все эти годы он так и не объявился. Ни намёка. А посвящать свои молитвы архонту, который бросил нас, я не собиралась. Вот и пришлось брать всё в свои руки, чтобы хотя бы так помогать как людям вокруг, так и самой себе.              — А мама?..              — Она тоже многим пожертвовала ради города. «За Мондштадт, как и всегда», помнишь ведь? — усмехнулась действующий магистр. — Их с Варкой и Кэйей успехи на фронте помогли нам встать на ноги. Нападения Ордена Бездны для нас больше не являются неожиданностью… почти всегда.              — А что же за ситуация с Эолой? — спросила Джинн.              — Она сохранила своё звание капитана, но после того, как вскрылись детали заговора Лоуренсов, чисто из соображений безопасности, от роли магистра она была вынуждена отказаться, — ответила Барбара. — В итоге, действующими магистрами вынужденно в разное время были Альбедо и Герта, но из-за этого они не могли уделять время своим основным обязанностям, а развитие Мондштадта в технической, логистической и оборонной части пришлось делегировать нашим друзьям из Снежной. Как результат: теперь мы их большие должники.              — Но действующим магистром же сейчас являешься ты.              — Я в этой роли только третий год. По сути, с моим назначением, Альбедо и Герта наконец смогли вернуться в те места, где они наиболее полезны. Моё назначение, по факту, пришлось форсировать, я ведь даже капитаном не являюсь. Мне ещё и пришлось прилюдно принести извинения перед церковью и формально вернуться в её состав, чтобы меня хотя бы подпустили к рыцарству. В народе, однако, это не помешало мне получить прозвище «Рыцарь Безбожник».              Барбара приложила руку ко лбу и устало выдохнула.              — Несладко вам пришлось в эти годы… — заботливо произнесла Джинн, подойдя к своей сестре и приобняв её. — Ты молодец, Барбара. Ты прекрасно справилась со всеми испытаниями, которые устроила тебе судьба.              — Нам тебя очень не хватало, — честно призналась Барбара, стараясь сдерживать вновь подступающие слёзы.              — Теперь я здесь, и я постараюсь помочь всем, чем смогу, — поглаживая сестру по голове, ответила Джинн. — За Мондштадт, как и всегда.              — За Мондштадт, как и всегда…              Спустя несколько часов, когда обстановка наконец нормализовалась, Барбара и Джинн, в сопровождении отряда рыцарей, встретились с кортежем из Снежной, который собирался покидать Мондштадт после своего дипломатического визита. Арлекино, уже осведомлённая о чудесном исцелении старшей Гуннхильдр, особо не удивлялась увидеть её перед собой.              — Так слухи не врали, — задумчиво фыркнула предвестница.              — Да уж, распространяются эти слухи быстрее ветра, — закатила глаза Барбара, после чего протянула руку Арлекино. — Мы ещё обсудим между собой Ваше предложение, но окончательное решение должен будет принять Варка. Если он всё одобрит, то мы начнём планировать строительство детского дома на территории Мондштадта.              — Надеемся на ваш скорый ответ, — кивнула Арлекино, пожав руку Барбары. — И позвольте поздравить вас с воссоединением. Всегда приятно наблюдать за тем, как семья вновь обретает друг друга.              — Благодарю за добрые слова, мисс Арлекино, — легонько поклонилась Джинн, после чего пространно улыбнулась. — Счастливого вам пути до дома.              — И до скорых встреч, — ухмыльнулась предвестница, садясь в свою карету.              После недолгого прощанья, весь кортеж покинул пределы города, наконец забрав с собой и ту неприятную прохладу, которую за собой всюду несла предвестница Фатуи.              — А ты не врала, когда говорила, что она холодная дамочка, — фыркнула Джинн.              — А Снежная станет вторым регионом, который узнает о том, что Джинн Гуннхильдр вновь вернулась в строй, — проговорила Барбара. — Но прощанье было на удивление суховатым, я ожидала более интересной реакции.              — Думаете, они подозревают, что возвращение Джинн может быть связано с упавшими метеоритами? — поинтересовалась выскочившая из-за спин девушек Эмбер.              — Зная Фатуи, разубедить их в этом будет крайне сложно, — вздохнула Пегг. — Кстати говоря, ты ведь куратор Эридана и Андромеды. Почему они не с тобой?              — Выполняют очередное поручение гильдии, — лишь пожала плечами капитан скаутов.              — Ты отпустила их одних? — рыкнула Барбара.              — Да ладно тебе, они уже ни раз доказывали то, что они нам не враги, а из-за твоих выкрутасов, они начали отставать от графика и могут не успеть оплатить аренду номера в отеле, — парировала Эмбер.              — Я согласна с Эмбер, — кивнула Джинн. — Они не похожи на тех, кого можно было бы назвать врагами.              — Ух, ладно, ваша взяла, — буркнула магистр. — И всё же, надо будет посвятить их в рыцари. Мондштадту такие люди сейчас очень нужны…              В это же время, кортеж из Снежной, пересекая границу Мондштадта, выбрался на пустые зелёные поля, которые понемногу начали переходить в бескрайние заснеженные пустыни.              Арлекино, поглядывая в окошко своей кареты, и ощущая прохладу приближающегося снежного региона, даже легонько улыбнулась. Однако, вдруг она ощутила, что что-то не так. Хоть карета и двигалась, но пейзажи за окном не менялись.              — Брр, я уже чувствую этот холодок, надо будет запастись одеждой потеплее в следующий раз, — вдруг раздался мужской голос прямо перед девушкой.              Удивлённая Арлекино, несмотря на стеснённые условия, тут же достала копьё и направила его в сторону голоса, как вдруг на острие его она увидела Эридана. Юноша улыбался с хитрым лицом и глядел в полные удивления крестовидные глаза предвестницы.              — Как ты тут оказался?! — рыкнула Арлекино. — Кучер, останови карету!              — Вряд ли он тебя услышит прямо сейчас, — пожал плечами Эридан. — Я бы объяснил, почему, но, если честно, я и сам пока не до конца понимаю, как это работает.              Предвестница стиснула зубы и замахнулась копьём, но Эридан резво увернулся от удара, после чего резким движением схватился рукой прямо за остриё орудия и, без каких бы то ни было проблем, выбил его из рук девушки. Следующим же движением он тут же схватил Арлекино за горло и с силой прижал её к стенке кареты. Предвестница, не в силах освободиться, лишь дёргалась в конвульсиях.              — Это опасная игрушка, тебе разве не рассказывали? — усмехнулся Эридан, глядя в глаза Арлекино.              — Что… это за сила?.. — прохрипела предвестница.              — О, хочешь узнать? Я могу рассказать, довольно забавная история, однако для начала прекрати дёргаться. Ради твоего же блага. Убивать тебя я не собираюсь, даю своё слово.              Арлекино, понимая, что противиться бесполезно, расслабила руку спустя секунду.              — Хорошая девочка, — улыбчиво сказал Эридан. — С таким материалом вполне можно работать.              Как он и обещал, Эридан отпустил Арлекино, наконец дав ей вдохнуть. Пока девушка переводила дыхание, юноша вернулся на своё сиденье и молча наблюдал за тем, как шокированная предвестница пыталась понять, что происходит.              — Кто… ты такой?.. — потирая горло, спросила Арлекино.              — Ах да, где же мои манеры, — поклонившись, извинился Эридан. — Не знаю, известно ли тебе это имя, но меня зовут Элигос.              — Элигос? — зрачки Арлекино сократились от осознания.              — Во пло-ти! — по слогам произнёс юноша, демонстративно раскинув руки в стороны. — Приятно осознавать, что мне кто-то в этом мире ещё помнит! И всё же, будет лучше, если пока ты никому об этом говорить не будешь.              — Что тебе надо? — задала второй вопрос предвестница.              — Ох, сразу к делу, видна деловая хватка, одобряю, — хихикнул Эридан, закинув ногу на ногу. — Что ж, я пришёл сказать, что у нас есть для тебя одно предложение…              — Предложение?              — Ты не станешь рассказывать Царице о нашей с тобой внезапной встрече — это первое условие. Во-вторых: метеориты, которые упали на территории Мондштадта — мы знаем, что твоя деловая поездочка была ради того, чтобы вынюхать информацию об этом происшествии — по этому поводу тоже молчок, хорошо?              Арлекино пока лишь молча выслушивала кривляющегося Элигоса, диктовавшего свои условия.              — А, ну и самое главное — теперь ты будешь работать на нас, — подытожил Эридан, выставив указательный палец перед носом.              — На вас?              — Станешь нашим информатором в рядах Фатуи: будешь докладывать о планах вашей организации и каждом шаге предвестников и самой Царицы в частности.              Удивленное лицо Арлекино сначала устремилось взглядом в пол, на момент оставив пространство в тишине, однако после этого последовал лёгкий смешок, следом за которым предвестница подняла голову и со строгостью, даже отвращением, посмотрела на Элигоса.              — Ты и вправду думаешь, что я предам Царицу просто потому что ты мне тут сейчас угрожаешь? — усмехнулась Арлекино. — Да лучше убей меня прямо здесь и сейчас, и не трать ни своё, ни моё время!              — А я думал, ты умнее… — вздохнул Эридан, сменив игривое лицо на серьёзное. — Думаешь, что этот блеф прокатит с тем, кто всю жизнь имел дело со лгунами? Я ведь знаю, что у тебя не лучшее отношение к Царице, Арлекино. Или тебя лучше называть…              — Замолчи. Сейчас же, — перебила его предвестница. — Я не предам…              — Подумай ещё раз.              Элигос вытянул перед собой руку и вдруг плоть на его ладони начала шевелиться и разрастаться, создавая некую диораму с каким-то домиком.              — Тебе, должно быть, прекрасно известно, что это такое, — произнёс юноша.              — Дом Очага… — сменившись в лице, тихо ответила Арлекино.              — Что ж, значит ты должна понимать последствия своего отказа.              Диорама в руке Эридана в момент сменилась листом бумаги, и когда он отделил его от тела, та приобрела полные внешние данные обычного куска пергамента, однако на нём были выгравированы сотни слов, написанных мелким шрифтом. Юноша бросил листок на колени Арлекино и та, взяв его в руки, начала читать, что там написано. И с каждой строкой девушка осознавала, что они означают.              — Это список имён, — начал Элигос.              — Имена всех воспитанников Дома Очага… — пробормотала предвестница. — Но откуда тебе о них известно?..              — Я бы согласился с тем мнением, что проще будет просто стереть Снежную с лица земли за те выходки, которые под шумок совершает ваш глупенький наивный архонт, но им это не нужно. Однако же, у нас есть карт-бланш для достижения поставленной цели. Эти имена — мой метод достижения этой самой цели. Как думаешь, если мне известно обо всех данных этих детишек, а ещё я смог незаметно даже для такого чуткого человека, как ты, оказаться у тебя прямо под носом… Что будет с несчастными детишками, когда вдруг я окажусь уже перед ними?..              — Ты не посмеешь… — испуганно, но твёрдо произнесла Арлекино.              — Ну разумеется я не посмею! Ты что, серьёзно поверила, что я могу навредить маленьким детям? — засмеялся Элигос. — Нет-нет, за детьми будущее. Будет кощунством убивать их или лишать их нормального будущего. Это была просто демонстрация силы и знаний, не переживай.              — Что…              Эридан аккуратно схватил Арлекино пальцами за подбородок и приподнял её раздражённое лицо на уровень своих глаз.              — Я здесь для того, чтобы заключить контракт, — продолжил Элигос. — И как меня учил мой старый друг, если ты первый приходишь его заключать, то ты должен предложить выгодные условия для своего партнёра. Я назвал условия со своей стороны — ты просто должна работать на нас, информируя о выходках Фатуи и Царицы в частности, если будет возможность. А взамен же я предлагаю тебе желание.              — Желание?..              — Одно желание. Ты можешь попросить абсолютно всё, что угодно, и мы это исполним!              — Абсолютно всё? — недоверчиво переспросила Арлекино.              — Богатство? Власть? Сила? Что-то более пикантное? Пожалуйста, просто назови своё желание, а мы, в качестве жеста доброй воли, авансом его исполним, — кивнул Эридан. — Но только помни, что если ты решишь предать нас, то мы не только лишим тебя твоего желания, но и вернёмся к первому нашему плану.              — Но ты же сказал…              — Я-то ни за что не стану вредить деткам… Но вот за других моих друзей я ручаться не могу… — улыбчиво пожал плечами Элигос. — Разумеется, этого никогда не произойдёт, если только ты сама до этого не доведёшь.              Арлекино вновь опустила голову и сжала руки в кулаки, но довольно быстро расслабила их. После небольшой паузы на раздумья, девушка вновь подняла взгляд, полный спокойствия и хладнокровия.              — Так значит, контракт, — произнесла предвестница.              — Вот это я называю деловой хваткой! — похлопав в ладони, усмехнулся Элигос. — Ты и вправду начинаешь мне нравится. Итак?              — Я перейду на вашу сторону и выполню условия договора, — подтвердила Арлекино.              — Прекрасно! — хихикнул Эридан. — Не беспокойся по поводу мелочей, мы всё организуем так, чтобы никто о твоей «подработке» не узнал. А что же до твоего желания…              — Ты сказал, что вы исполните всё, что я бы ни пожелала, верно?              — Абсолютно, даю тебе своё слово!              Арлекино задумчиво приподняла голову, сложив руки домиком.              — Что ж, в таком случае, моё желание…              

Продолжение следует…