Отель "Белая роза"

      Ночь прошла в метаниях. Драко встал весь разбитый и злой. Вены жгло, татуировки причиняли сильнейшую боль, словно его скрутило настоящими, вонзающимися в кожу ветками роз. В ванной комнате у зеркала Малфой снова и снова разглядывал изменившийся чёрный рисунок: набухшие бутоны на шее, плечах и торсе.       Что за херня? Что происходит вообще?       Перед глазами возникло прекрасное лицо Гермионы, её жаждущие поцелуя губы и сверкающие желанием глаза.       Неужели именно она всему виной? Драко не был идиотом и мог сложить два и два. До её вчерашней игривой атаки всё было привычно — ни одного бутона и тихая боль, к которой он за год уже привык. А сейчас ощущение острых шипов режущими остриями двигалось по всему телу от кончиков пальцев до затылка и заставляло его сжимать зубы.       Выпив двойную порцию зелья в надежде на то, что это уймёт неприятные ощущения, он твёрдо решил не подходить к Грейнджер все оставшиеся дни её отпуска.       Незачем продолжать то, что заведомо не имеет смысла. Во-первых, он не сможет прикоснуться к ней. Даже если сильно захочет. А во-вторых, она самая обычная ведьма, тем более грязнокровка — та самая, что портила его жизнь в Хогвартсе своими наглыми и слишком остроумными выпадами. Да он терпеть её не мог! Что могло измениться за столь короткое время? Стоило ей потрясти перед ним своей классной задницей, как Драко превратился в истекающего слюной придурка. Даже начал цвести, чёрт побери! Пфф, до чего же слабым он стал!       Малфой зло нахмурился. Он натянул чёрную рубашку на чувствительную кожу плеч и прошипел себе под нос: — Она не стоит моего внимания. Она никто. Всего лишь грязнокровная Грейнджер. Она не нужна мне.       Всё ещё ощущая боль во всём теле, он спустился на завтрак и обнаружил в столовой ссорящихся постояльцев — из-за какой-то мелочи! Драко пришлось вывести зачинщика ссоры, знакомого ему волшебника, в холл и поговорить о том, что его поведение неприемлемо, и если он будет продолжать, то вход в отель для него закроется навсегда.       Он говорил сдержанно, глядя на своего взбешённого собеседника холодным взглядом вышколенного аристократа. Тот пытался что-то вставить в его властную речь, но, решив, видимо, что спор ничего не даст, согласился. Волшебник обещал извиниться и ушёл с его глаз. — Вау! — послышалось за спиной.       Драко обернулся — позади него у лестницы стояла Гермиона. На её лице было написано изумлённое восхищение. — Доброе утро, Драко, — проговорила она, приближаясь к нему, и по его спине пробежали мурашки: она выглядела прекрасно, хотя на ней были всего лишь джинсовые шортики, белая майка и босоножки. — П-привет… — при виде неё он забыл все слова. — Как ты его! — Гермиона удивлённо моргнула и покачала головой. — Ты был так убедителен! Я поражена!       Драко взял себя в руки. Он же обещал не обращать на неё внимания. Обещал не поддаваться её чарам. — Ты меня плохо знаешь, Грейнджер, — резко ответил он. — Доброе утро. Извини, у меня дела.       Он хотел пройти мимо неё, чтобы закрыться в кабинете до обеда, но настырная ведьма преградила ему путь. — Что тебе ещё? — он остановился, сжимая челюсти. — Мне некогда, уйди с дороги.       Вздрогнув, словно он дал ей щелбан по лбу, Гермиона неуверенно произнесла: — Ты сердишься на меня за вчерашнее? — Грейнджер, как всегда, попала в точку.       А Драко снова попал в плен её глаз и больше не мог злиться. — О чём ты? — спросил он, утопая в её карих тёмных омутах. — Я не должна была… — она покраснела, но продолжала с таким видом, словно выполняет долг всей жизни. — У тебя проблема, а я… Извини, я не должна была делать то, что делала. Это было непростительно с моей стороны.       Драко оглянулся на шумных постояльцев, выходивших из столовой. Малфой и Грейнджер посторонились, пропуская их к лестнице, и встали ещё ближе друг к другу.       Драко вздохнул, опуская взгляд на девичьи обнажённые плечи, которые так и манили прикоснуться к ним, а тёмная кудрявая прядь, щекочущая точёный подбородок Гермионы, требовала, чтобы её убрали в причёску движением пальцев. Малфою до зуда в ладонях захотелось исполнить это требование. — Что же ты сделала такого? — дразняще усмехнулся он с теплом в голосе. — Я не понимаю.       Пусть скажет, пусть озвучит, какой жестокой она была с ним вчера! Гермиона закусила губу, смущаясь ещё сильнее. — Теперь ты надо мной издеваешься? — ему нравились её горящие румянцем щёки. — Не помнишь, что я вытворяла вчера? Ну и слава Мерлину!       Красивая, ей так идёт румянец, она словно расцветает, как самый яркий цветок… — Грейнджер, память у меня хорошая, я проверял твою… — Драко всё-таки не удержался и подцепил кудрявую прядку кончиками пальцев в перчатках и медленно заложил ей за ушко. — Гермиона, — поправила она его и, закрыв глаза, потянулась щекой за мужской рукой, но Драко поскорее опустил её вниз. — Хорошо, Гермиона. Чего ты хочешь от меня? — проговорил он и, отступив от неё на шаг, сразу же ощутил внутри тихое отчаянье.       Но так было легче контролировать себя. — Я хотела извиниться и… — Грейнджер неловко пожала плечами. — Вчера ты выглядел болезненно и хромал, когда уходил… Я хочу увидеть, что с тобой! — О чём ты? — Малфой прищурился: он примерно догадывался, к чему она клонит, и был против. — Драко, я хочу взглянуть на то, что с тобой происходит, — быстро заговорила Грейнджер. — Хочу осмотреть твоё тело. Твои татуировки, скорее всего, являются ключом к снятию проклятия! Они не просто так двигаются и цветут. Мне надо увидеть всю картину в целом. Я уверена, что смогу помочь тебе…       Малфой представил, как оголяется перед ней. Как её любопытный взгляд скользит по его бедрам, вверх к торсу, перечёркнутому шрамами Поттера и татуировками Паркинсон, к плечам и шее… Это возбуждало… и снова превращало его в тряпку.       Нет, Грейнджер, так не пойдёт! — Драко, — проговорила Гермиона тише, убеждающим тоном. — Я видела твои татуировки год назад, даже зарисовала — они изменились, это точно! Мне надо…       Он шумно выдохнул через стиснутые зубы: — Грейнджер, мне не надо! Отстань от меня, просто отвали! — он окинул её злобным взглядом и, гордо подняв голову, направился наверх.       Малфой думал, что оттолкнул её насовсем. Эта мысль, как волна, накрывала его то радостью, то неприятным отчаянием все те часы, пока он в своем кабинете заполнял какую-то документацию, присланную из Министерства магии. Потом он написал ещё одну заявку в аврорат по поводу своего дела. Уничтожил три вопиллера от отца, возмущённого тем, что Драко всё-таки превратил дом в бордель. Накидал письмо матери — десять строк о том, что всё хорошо и сад полон её любимых розовых кустов, которые скоро расцветут.       «А ещё мне нравится Грейнджер…» — дописал он в конце и вдруг понял, что сделал это неосознанно. — Чёрт! Что за… ?! — он смял пергамент и швырнул его в корзину. — Драко, ты не пришёл на обед, — в кабинет вплыла Луна.       Драко устало взглянул на неё: Лавгуд выглядела цветущей. В прямом смысле слова. Её светлую голову украшал венок из непонятных ярких цветов, а одета она была в короткий розовый сарафан, словно собранный из лепестков роз. И завершался этот странный образ серёжками в виде синих бабочек и радужными крыльями за спиной. — Что происходит? — Драко покачал головой и потёр глаза: слишком ярко, хотя он уже давно не удивлялся её нарядам. — Лавгуд, ты идёшь на карнавал? — Я организую танцевальный марафон на площадке возле беседки, — улыбнулась Луна, и её большие серые глаза засияли предвкушением. — Приходи. Но сначала поешь. Кстати, тебе идут эти розы на щеке. — Что? — он схватился за лицо. — Розы?       Та, витая в облаках, покрутилась перед ним. — Одежда в цветочек! — пропела Луна. — Драко, приходи скорее, будет весело. — Малахольная махнула палочкой, и все бумаги выстроились в стопку на краю стола, а его чёрная рубашка покрылась рисунком из белых роз. — Лавгуд! — сердито рявкнул Малфой, оглядывая себя. — Я не пойду! Особенно в таком виде!       Драко попытался вернуть рубашке прежний вид, но, видимо, это заклинание могла убрать только Луна. Она несогласно покачала головой. — Идём, Драко, ты удивишься, какая красивая сегодня Гермиона!       Он нервно моргнул, услышав её имя. И, закусив губу, подумал, что Гермиона в последнее время всегда очень хороша… В любой одежде… И без неё. Он снова вспомнил её в том маленьком чёрном купальничке и зажмурился, сердито потирая лоб.       Чёрт, чёрт, хватит, Грейнджер! Уйди из моей головы! — Лавгуд, мне… — за блондинкой хлопнула дверь, и он тихо добавил: — … всё равно на её красоту!       Через приоткрытое окно послышались бодрые звуки танцевальной музыки. Люди смеялись и аплодировали, а у Драко всё больше портилось настроение. Он поспешил выйти из кабинета, чтобы не слышать радостный смех и… не встать у окна, наблюдая за танцующей Грейнджер.       Чтобы чем-то себя занять и не думать о ней, Малфой сходил в свою комнату, сменил пеструю рубашку на тёмно-серую и спокойно поел, пока все веселились у озера. Когда стало совсем поздно, и столовую начали заполнять люди, он, наконец, вышел подышать воздухом. Августовский вечер был наполнен теплом, с озера приятно дул освежающий ветерок, разгоняющий дневную жару. Светящиеся фонарики и стрекотание цикад напоминали Драко о вчерашних посиделках.       «Хочешь меня?» — спросила она вчера. Грейнджер… Глупая, пьяная Грейнджер. Он ощутил острое желание увидеть её.       Малфой поздоровался с проходящими мимо отдыхающими, ища взглядом кудрявую копну волос. Но в глаза первым делом бросилась яркая одежда Луны. Малфой заметил Лавгуд у лабиринта, она беседовала с парнем и девушкой в таких же, как у неё, цветочных венках. Он решил, что это победители конкурса. Странно, что не Грейнджер получила первый приз, она же любительница побеждать.       Гермиону он высмотрел в беседке. В своем маленьком, пышном бело-розовом платьице без бретелек она была похожа на садовую нежную розу. Гриффиндорка о чём-то увлечённо болтала с Лонгботтомом. Тот согласно кивал головой, и Грейнджер вдруг прикоснулась к нему. Драко хорошо видел, как её загорелая узкая ладошка сжала крепкую руку Невилла.       Почему-то этот вроде бы невинный дружеский жест заставил Драко напрячься. Они держались за руки дольше, чем позволяли рамки приличия в воспитанном обществе. Гермиона перевела взгляд и, заметив Драко, разорвала рукопожатие.       А Малфой отвернулся и пошёл прочь. Внутри, где-то в районе желудка он ощутил неприятный давящий комок. Драко злился, слепо шагая куда-то по дорожке и думая о том, что не Невилл, а он должен сидеть сейчас рядом с Гермионой в беседке и сжимать её крепкие тонкие ладони. Он должен наслаждаться её компанией.       В голове вдруг возникли совершенно дикие, подбадривающие мысли: «А почему нет? Иди и сядь рядом с ней! Поговори, улыбнись ей и получи её улыбку в ответ. Что тебе мешает? Хочешь её? Ну ничего, потерпишь! Можно и без секса обойтись и хорошо общаться с тем, кто тебе нравится! Просто разговор с приятной девушкой! Гермиона скоро уедет, и, возможно, ты никогда больше её не увидишь, чего ты боишься?»       Драко и не заметил, как повернул обратно. С каждым шагом он всё увереннее и быстрее направлялся к Гермионе. Навстречу ему из беседки выскочил Невилл и, чуть не сбив с ног, бросился к Луне, словно Грейнджер побудила его к каким-то действиям. — Ты дала парню ускорения, чтобы он наконец что-то решил с Лавгуд? — ухмыльнулся Драко, усаживаясь на белую резную лавку рядом с Гермионой, едва не касаясь её бедра своей ногой.       Она проследила за своим другом, делая вид, что не обращает на Драко внимания. — Знаешь что, Малфой… — Гермиона бросила на него короткий строгий взгляд: она злилась, и Драко понимал, что не зря — утром он был слишком груб с ней. — Я и тебе могу дать ускорения. Ты совершенно невозможный человек, которому плевать на себя! А ещё ты неблагодарный грубиян!       Она отвернулась от него, продолжая наблюдать за разговором своих друзей у входа в лабиринт. Драко неловко поёрзал. — Эм… Прости, я… — начал он.       Гермиона прищурилась и скрестила руки на груди, ожидая его полноценного извинения, но он замолчал, изучая её красивое лицо. — Я не очень люблю, когда мне навязывают помощь. И я не хочу… — Драко посмотрел на её рот, и все мысли снова вылетели из его головы. — Не хочу… Да… Чёрт, ты поняла меня, — быстро договорил он, чувствуя себя последним идиотом, который слова нормального не может вымолвить, почти как грёбаный Лонгботтом.       Гермиона шумно выдохнула: — Драко, ты такой колючий сегодня! Как твои татуировки!       Они помолчали, глядя на гуляющих людей. Парк медленно пустел, в отеле зажигались окна, отчего мэнор становился похожим на уютное местечко, на тот старый родной дом, где Драко был счастлив в детстве. Музыка стихла, и стали отчётливо слышны песни цикад. — Хорошо здесь, — вздохнула Гермиона, любуясь обстановкой вокруг. Немного помолчав, она добавила: — И, Драко… Я больше не буду к тебе приставать с помощью, если ты не попросишь. — Вот и спасибо, — отозвался он, взглянув на её голые коленки. Он перевёл взгляд на тонкую талию, затянутую белым корсетом, отчего грудь Гермионы взволновано поднималась от каждого её вздоха, и у него вырвалось: — Красивое платье, ты в нём похожа на Фею цветов. — О! — Грейнджер удивительно красиво открыла рот и так же невероятно чудесно заулыбалась ему. — Ты снова сделал мне комплимент! Десять баллов Слизерину! — Да неужели понравилось? — он тоже заулыбался, а в его душе расцвело приятное чувство тепла: он был рад тому, что она больше не сердится на него. — Ну наконец-то!       Гермиона провела пальцами по краю корсета и подняла его повыше. Драко тихо сглотнул слюну, наполнившую рот, наблюдая за её действиями. — Ты любишь танцевать? — спросил он, не в силах отвести от неё взгляда. — Я? — Гермиона подняла брови и рассмеялась. — Ты что, нет! Я пришла, только чтобы поддержать Луну. А ты? Танцуешь? — Терпеть не могу. Тем более после проклятия. Танцы теперь непозволительная роскошь для меня. — Он вдруг вспомнил, как она красиво извивалась перед ним вчера, и с усмешкой добавил: — Но я уверен, что ты мне лжёшь. Ты любишь танцевать. Вчера… Это было что-то! — Неет, я прошу тебя, не напоминай! — Гермиона замахала руками, нещадно краснея. — Я же говорю, что, когда выпью, вытворяю невесть что! Однажды я…       Она, смеясь, рассказала ему, как однажды так сильно напилась, что устроила танцы на барной стойке в маггловском клубе. Скоро её рассказ перешёл к сегодняшнему танцевальному конкурсу, и Драко узнал, кто из постояльцев и каким образом победил. Потом они как-то плавно начали обсуждать обновления мэнора, озеро, качели и теннис. Драко обещал, что сыграет с ней завтра. Они перескочили на отдых времён их детства. Гермиона рассказала про поездку в Париж, а он поделился историей своих незабываемых каникул в Бразилии после четвёртого курса. Гермиона вспоминала о своих родителях, и Драко узнал, почему она пошла учиться на целителя. Ей он поведал, что хотел организовать благотворительный фонд для тех, кто потерял кормильца. А потом, увидев её искреннее восхищение, признался, что это идея матери. Но Грейнджер всё равно смотрела так, что хотелось ещё и ещё рассказывать ей о своих и даже чужих идеях, выдавая их за свои. Хотелось быть для неё другим, не таким пустым, каким он был на самом деле, черпать ложками это неприкрытое восхищение им. Отражаться в её глазах более лучшей версией себя. — Драко, ты… Ты удивляешь меня, — проговорила Гермиона и вдруг поёжилась от окутавшей их ночной прохлады — Малфой кинул на неё согревающее заклинание. — Спасибо… — она благодарно улыбнулась и добавила: — Кстати, я давно хотела сказать, мне нравится твоя идея организовать отель. Это чудесное место. Мне по душе климат Уилтшира.       И он снова не смог ей соврать: — Нет. Подожди, отель — это идея Лавгуд. Я бы никогда не додумался сделать что-то подобное со своим домом… В нём не осталось ничего хорошего. Я ненавидел его. — Она сказала, что это ты, — Гермиона пожала плечами. — В любом случае у вас получилось создать сказку, чья бы идея это ни была.       Он усмехнулся. Зачем Лавгуд выставляет его в лучшем свете? Он оглянулся, чтобы найти взглядом блондинку, но… — Грейнджер, сколько времени?       Только в этот момент они поняли, что сидят очень близко, и вокруг никого нет. Отель спал. А на горизонте за парком появились первые лучи рассветного солнца, окрашивающие небо акварельными цветами от розового до тёмной бирюзы. — Четыре утра…       Он никогда не разговаривал так долго и упоённо ни с одной девушкой. Потому что считал, что с ними не нужно разговаривать, они нужны только для одного: удовлетворения его похоти и служения ему. Но с Гермионой Малфою хотелось большего. Ему хотелось с ней всего. Хотелось слушать её, рассказывать о себе, подшучивать над ней, получая в ответ её мелодичный смех и волнующие тёплые взгляды. Он совершенно забыл, кто она есть, словно с его глаз спала пелена и её кровь, их общее ужасное прошлое перестало что-то значить. Он видел прекрасную девушку, добрую и открытую.       Драко ошеломлённо оглядел удивлённое красивое лицо Гермионы, на котором отражались первые лучи солнца. Вокруг них стояла такая многозначительная тишина. Ведьма взглянула на его губы, и его сердце заколотилось с новой силой, а в пальцах снова возник этот зуд.       Коснуться. Поцеловать нежные лепестки её рта. Гермиона слишком близко. Близко к его сердцу.       Он резко вскочил на ноги. — Нам… Я… Мне надо идти. — Драко вспомнил, что не выпил лекарство.       Голова закружилась. Он почувствовал нестерпимую боль во всём теле. Драко попытался сделать шаг, ещё один. Иглы проклятья с какой-то новой, ещё более злой и болезненной силой впились в его сердце и плоть, останавливая на полпути. Он тихо охнул и начал медленно оседать на пол. Сквозь шум в ушах Драко смог услышать, как Гермиона испуганно воскликнула: — Драко! Боже мой! Тебе плохо? — Его тело с грохотом рухнуло на деревянный пол.       Неожиданно прохладные ладони легли на его лицо. Кислород вновь наполнил лёгкие. Драко вздохнул, чувствуя, что становится невесомым как пёрышко, и какая-то необыкновенная сила приливает во все органы, сухожилия, мышцы. Что-то волшебное и потрясающее творилось с ним сейчас.       Он застонал от приятного ощущения и, открыв глаза, увидел перед собой заботливый взгляд, в котором можно было утонуть. — Драко, тебе больно? — Гермиона резко убрала руки, и всё закончилось, но болезненные ощущения отпустили Малфоя, словно он выпил лекарство. — Прости, я хотела помочь…       Она отодвинулась. Драко сел, опершись спиной на колонну беседки. Он следил за ней с недоверием и изумлением. Она сделала невозможное — коснулась его. Впервые за год кто-то спокойно касался его на протяжении нескольких секунд, и это странным образом принесло ему облегчение! Мерлин!       Гермиона сидела рядом на коленях и не знала, что делать. — А тебе? Тебе было больно? — спросил он, поразившись тому, что она даже не вскрикнула от боли. Он не верил, что это происходит наяву, а не во сне. — Нет… Мне было… даже приятно… — Грейнджер поправила кудрявую прядь и нежно улыбнулась ему, покрываясь лёгким румянцем. — Сделай так ещё раз… Гермиона, — попросил он.       Ещё раз почувствовать её ладони на своей коже. Малфой прерывисто вздохнул, желая этого больше всего на свете. — Как? — прошептала она. — Коснись меня… Пожалуйста… — его голос дрожал.       Гермиона раскрыла свои золотисто-карие глаза шире, и он проследил, как её ладонь возвращается на место. Нежное касание до его щеки и…       Это был фейерверк приятных искр. Они замерли, а все звуки вокруг затихли.       Драко вообще не чувствовал боли. Совсем. Только горячее, накрывающее с головой возбуждение… И желание, чтобы это продолжалось. Долго. Часы, дни, года… Её мягкие тёплые ладони. Её запах. Её взгляд, пытливый и темнеющий до чёрного. Он снова тихо застонал от удовольствия. — Твои татуировки… Они двигаются… — Гермиона ласково гладила его, а он громко дышал, теряясь в её прикосновениях. — Драко, это так странно… Я не понимаю… — Я тоже ничего не понимаю, но прошу — не останавливайся… — пробормотал он, закатывая глаза от наслаждения.       Было хорошо. Очень, но хотелось большего, и он решил рискнуть.       Малфой снял перчатки. Он посмотрел на Гермиону, ожидая её разрешения, и, увидев, что она согласно качнула головой, тяжело вздохнул, словно готовился нырнуть в опасную неизведанную бездну. И осторожно дотронулся до её скул, обнимая точёное личико с двух сторон.       Нежная, бархатная, тёплая. Под пальцами заструилась приятная искрящаяся энергия. Драко открыл рот от изумления, заметив, как на тыльной стороне его ладоней зашевелились вытатуированные листья, пропуская бутоны цветов. С ним что-то происходило, но пока ему было всё равно на свой внешний вид. Внутри творилось что-то ещё более прекрасное. — Тебе правда не больно? — спросил Драко, возвращая всё своё внимание волшебнице, сидящей рядом. — Мне не больно… — выдохнула Грейнджер, не прекращая ласкать его лицо, чуть зарываясь в его волосы и трогая уши.       Их ладони заскользили по плечам друг друга. Малфой позволил себе провести подушечками пальцев по её ключицам, и она закусила губу, когда он тронул нежную кожу её декольте. Гермиона перехватила его ладони, перешла выше к его предплечьям, поднимая рукава рубашки. Драко видел, как она кусает и облизывает пересыхающие губы, и чувствовал ещё больше жадного желания притянуть девушку ближе к себе и слиться с нею в одно целое.       Он безумно хотел её. — Грейнджер… Я… — прошептал он, следя за её ртом с голодом в глазах.       Драко больше не мог держать себя в руках и потянулся к ней. Гермиона попыталась отвернуться от того, что её ждало, но Драко скользнул на её затылок рукой, погружаясь пальцами в тяжёлые локоны волос, и настойчиво потянул к себе.       Сначала они соприкоснулись очень легко, задев друг друга, как крылья бабочек, а уже через мгновение Драко жадно впился в её нежные губы. Этот поцелуй был похож на взрыв. Все мысли растаяли от огненной бури, полыхнувшей внутри него. И чистый воздух ворвался в каждый уголок его тела, вызывая искры магии. Перед глазами взрывались фейерверки. А член, как верный солдат, уже топорщился в тесных штанах. Гермиона что-то мурлыкнула, жарко и доверчиво отвечая на его поцелуй. Её руки легли на его плечи и крепко, по-собственнически сжали их, а потом она просто залезла к нему на колени.       И Драко отпустил себя. Он погрузился в свои ощущения. Затянувшийся поцелуй начал превращаться во что-то сумасшедшее. Он целовал её как помешанный, оглушённый, потерявшийся. Касался её языка, жадно изучал каждый дюйм влажного сладкого рта. Ладони совершенно неосторожно исследовали изящное девичье тело, и Гермиона подавалась им навстречу. Платье спустилось ниже, и её упругая грудь оказалась в руках Драко. Она издала невероятно сексуальный звук, когда он коснулся её отвердевшего соска. Член тут же среагировал, болезненно дёрнувшись в штанах. — О боги, Гермиона! — вскрикнул Малфой, когда ласковая ладонь мягко обхватила его пах, и тело прошило током сильнейшего возбуждения.       Он хрипло застонал. Драко даже не заметил, когда Гермиона расстегнула его штаны. Её губы, целовавшие его с жадным упоением, и волшебные руки заставляли Драко возноситься к небесам, волны удовольствия неотвратимо накатывали с каждым возвратно-поступательным движением её умелых тонких пальцев. И он взорвался фееричным оргазмом почти сразу.       Драко показалось, что он на несколько секунд потерял сознание — так хорошо и легко ему стало. — Гермиона, ты невероятна… — еле выговорил он, отходя от такой мощной встряски.       И не выпуская Грейнджер из объятий, аппарировал их обоих в свою комнату. Драко боялся отпустить её, боялся, что это кончится так же резко, как и началось. Боялся, что он спит или находится без сознания, и всё происходящее — плод его больной фантазии.       Гермиона тихо рассмеялась, осматривая его огромную кровать, и быстро скинула свои немногочисленные вещи. Малфой слабо заулыбался ей в ответ, глядя на её обнажённое тело, вызывавшее только одно желание — овладеть им. — Гермиона… — прошептал он. — Идеальная… Ты такая идеальная…       Она выглядела божественно. Загорелая и ладная, как кукла. Все его фантазии о ней в купальнике тут же стёрлись. Голая Гермиона выглядела куда более вкусно. Она откинула копну волос изящным движением головы, и Драко облизнул губы, представляя, что сейчас сделает с ней. Он вспомнил, как дышать, и снова коснулся её. Провел рукой по плечу, мимо соблазнительно торчащей груди и по животу. Её кожа. Она была невероятной на ощупь — гладкой, мягкой. Он вёл пальцами и не мог насытиться этим ощущением манящего тёплого бархата и шёлка. Гермиона часто и тяжело дышала, наблюдая за его действиями и выгибаясь навстречу его руке. А когда его пальцы оказались между бёдер, на её влажной, горячей промежности, она всхлипнула и потянула его к кровати. — Драко, я так хочу тебя… — томно прошептала Грейнджер.       Она легла перед ним, перевернулась на кровати, сверкая своей потрясающей задницей. Выгнулась. Свет рассветного солнца заиграл на её округлых ягодицах.       Она знала, что прекрасна.       Драко быстро скинул свои вещи и бросился к ней. Обхватил тоненькую талию и начал покрывать её спину поцелуями. Жадными и жаждущими. Его руки скользнули на её грудь. Он сжал набухшие соски, и Гермиона громко, протяжно застонала. Драко зарычал, потеревшись о её задницу членом, ставшим снова твёрдым как кол. Но он не торопился, для начала Драко хотел порадовать её своим языком. Как и обещал вчера.       Малфой спускался поцелуями всё ниже и ниже, кусал и лизал её. Он хотел испробовать её всю, пока Гермиона была в его объятиях, пока она так раскрепощена и доступна. И он опустил голову, взял её за бедра, чуть приподняв для своего удобства, и медленно провёл языком по её мокрой от обильной смазки киске. Гермиона затрепетала в его руках, охая и стеная. Он сделал так несколько раз, доводя её до полной потери контроля, а потом толкнулся языком в её влагалище. Гермиона заскулила. Он лизнул ещё и ещё, а затем повторил движение языком. — Драко, Драко! Ах! — воскликнула Грейнджер беспомощно, и Малфой самоуверенно ухмыльнулся, запоминая, как чудесно звучит его имя, когда она заведена до предела.       Он перевернул ведьму на спину и продолжил вылизывать её горячие складочки, щёлкая языком по самому чувствительному комочку, заставляя Гермиону снова и снова выгибаться навстречу его губам. Она уже не выдерживала его пыток и нетерпеливо, даже властно схватила его за волосы. Драко это понравилось. Пусть Грейнджер дёргает ещё сильнее. Ей можно всё. Ему нравилось, как грубо она подталкивала его и, не церемонясь с ним, добивалась своего наслаждения, показывая, как ей нравится. Он улыбался, чувствуя её дикое желание. Гермиона отдавалась до конца, не сдерживала себя и не изображала кроткого ангела. Она была такой, как ему хотелось. Она была настоящей.       И кончила Грейнджер громко. Сжала его голову бёдрами, но он раздвинул их и смотрел на неё, слушал её страстные крики, доводя до пика пальцами. Когда её судороги от оргазма чуть стихли, он наконец отпустил ведьму. — Ты… Ты просто невероятен, — выдохнула Гермиона, устало улыбаясь и кусая свои невозможно прекрасные губы.       Драко ухмыльнулся и вытер мокрый подбородок о её грудь. Прогулялся языком между её сисек. — Это ещё не всё, Гермиона, — угрожающе улыбаясь, прошептал он. — Ты что-то сделала со мной, освободила и за этот подвиг заслужила вознаграждение. Хочу, чтобы ты так же громко кричала, когда кончишь от моего члена внутри тебя…       Она нахально усмехнулась и обняла его торс ногами. — Так чего же ты ждёшь? Где моё вознаграждение? — Гермиона застонала, когда он, не в силах больше сдерживаться, сладостно медленно погрузился внутрь её влажного жара всей своей длиной.       Вся кровь прилила в низ живота, вызывая самое неистовое желание, которое он только испытывал в жизни. Малфой глухо застонал с ней в унисон. — Мерлин, ты большой… Ты очень большой… — пискнула она. — А ты очень маленькая… — Драко начал осторожные движения, нависая над ней на локтях.       Грейнджер была потрясающе тесной для него. Такой, как надо. Идеальной. Он ухватил губами аппетитно торчащий сосок её груди. Гермиона всхлипнула и подалась к нему, обняла за шею. Притянула к своим губам. — Драко… Как хорошо с тобой… Как хорошо… — выдыхала она, царапая его спину ногтями. — Да, прошу тебя… Быстрее… Ещё…       Он был затянут в ещё один водоворот удовольствия. И снова кончил, слушая, как она кричит, изгибаясь под ним от оргазма.       Волшебная. Неутомимая. Страстная.       Драко не мог ею насладиться. Она была вкусной, как лимонный десерт — не приторная, а такая, как нужно, в самый раз. Драко трогал, мял, целовал её нежную кожу. Наслаждался. Он не боялся оставить Гермиону без оргазма, она была настолько в этом процессе, что они кончали вместе. И не один раз. Она скакала на нём. Она стояла у стенки в душе, задрав одно бедро на его пояс. Она отдавалась ему, стоя к нему спиной и выпятив задницу. Он взял Грейнджер даже на подоконнике, а потом на мягком ковре на полу, и она отвечала жадно и ненасытно.

***

      Малфой проснулся от приятного ощущения. Забытого, но такого волнующего. От того, что Гермиона ласково водила пальцем по его спине, вызывая мурашки. — Удивительно, когда я трогаю, на тебе расцветают розы… — она поцеловала его под лопаткой, потом выше. — Интересный феномен, надо его изучить…       Она говорила, как научный работник, осматривающий новый вид растения, и это раздражало. Но её губы были так нежны, что Драко ей сразу же всё простил. Он снова захотел её. Несмотря на бурную ночь, Малфой желал её как помешанный. — Всё-таки добралась до моего тела, доктор Грейнджер, — пробормотал он с еле заметной усмешкой. — Я всегда добиваюсь своего… — Гермиона проложила дорожку из поцелуев до его плеча и спросила, щекоча губами его ухо: — Почему Пэнси так поступила с тобой?       Драко повернулся к ней боком, подложив под голову руку. И ответил честно, как думал: — Не знаю, у неё съехала крыша. Она решила, что, выйдя из тюрьмы, я женюсь на ней… Глупая женщина…       Гермиона закусила губу, глядя куда-то в сторону. Она продолжала гладить его, и Драко довольно жмурился, не желая, чтобы она останавливалась. — Она любила тебя, а ты её отверг? — уточнила она. — В этом всё дело? — Гермиона, любовь это выдумка. Её не существует, — беспечно проговорил Драко. — Любовь это слово, которым прикрывают навязчивое поведение и поехавшую крышу. — Серьёзно? Ты правда так считаешь? — спросила ведьма.       Он внимательно посмотрел на неё, ожидая увидеть разочарование в её больших умных глазах, но Гермиона была спокойна и просто ждала ответа. — Серьёзно. Я не верю в любовь.       Грейнджер, вопреки всем его ожиданиям, улыбнулась: — Да, ты прав. Я тоже в неё не верю. Любовь это что-то надуманное. Есть только страсть, и она утихает с годами… Знаешь, маггловские психологи говорят, что это отравление организма человека натуральным внутренним гормоном — окситоцином. Благодаря ему человек испытывает потребность одаривать своей любовью других людей и быть любимым. Но это ненадолго…       Она рассмеялась, но почему-то от её слов внутри Малфоя зародилось непонятное горькое чувство. Почему-то ему стало вдруг дико грустно, и хотелось, чтобы она поспорила с ним. Сказала, что он не прав. Но Грейнджер лишь улыбалась и гладила его. Он стряхнул с себя накатившее неприятное ощущение и натянуто улыбнулся в ответ. Прошёлся ладонью по её плечу и вдруг заметил кое-что странное: от его прикосновений по её коже завивались еле заметные татуировки — тонкие ветки с листьями и соцветиями.       Розы. — Ты видишь это? — удивлённо спросил Малфой.       Гермиона легла на спину и наблюдала, как под его пальцами по всему её телу расцветают цветы. Через несколько секунд эта красота становилась всё бледнее и пропадала с кожи. — Это удивительно! — прошептала она. — И я снова хочу тебя, Малфой…       Он рассмеялся: — И ты выдержишь седьмой раунд, любвеобильная красотка? — А ты? — хитро прищурилась она, и Драко зарычал, нападая на неё как голодный зверь.       Грейнджер недолго визжала и смеялась, через несколько минут она опять обхватила его ногами и подавалась навстречу, чертовски соблазнительно выстанывая его имя.       Она ушла, когда колокольчик внизу позвал в столовую на обед. Драко предлагал организовать стол у себя в комнате, но Гермиона, смеясь, возразила, что ей хочется переодеться и немного поспать, а то с ним ей не спится. Он отпустил её, целуя в губы так страстно, словно прощался навсегда. Драко не мог сдерживать это. Касаться Грейнджер теперь было его манией.       После её ухода он открыл окно в своей комнате и вдруг заметил странную вещь — лабиринт побелел.       Выпал снег? Что происходит?       Он ошеломлённо вдохнул летний воздух. И тёплый ветер донёс до него опьяняюще нежный аромат цветов. В его саду наконец зацвели розы. Их было сотни, от мелких до огромных пышных бутонов. Невероятно красивое зрелище.       Драко широко улыбнулся и в ещё более приподнятом настроении отправился в душ. А там, в зеркальном отражении увидел, что уродливые татуировки сползли с его лица и шеи и обосновались на груди, у сердца, на спине, в районе левого плеча и предплечья, закрывая кожу красивыми соцветиями. И боли больше не было. Вообще. Совсем. Ни капельки.       Проклятье отпустило его. — Чёрт возьми, Грейнджер, не знаю, что ты сделала со мной, но я вернулся! — воскликнул он, улыбаясь себе в зеркало.       Это был снова тот же Драко Малфой, что и год назад: здоровый парень с горящим живым взглядом. Ему захотелось увидеть её, чтобы поделиться своей радостью. Он хотел, чтобы об этом знала Гермиона и весь мир.       Переодевшись в белую рубашку с коротким рукавом и льняные светлые брюки, Малфой рванул к номеру Грейнджер. — Драко, ты ли это? — по пути его перехватила удивлённая Лавгуд, она изумлённо разглядывала его чистое от татуировок лицо, а заметив на нём светлую рубашку, воскликнула ещё громче: — Мерлин, да у тебя хорошее настроение! Я так рада!       Он громко рассмеялся и подался к ней, чтобы проверить свои предположения: — Луна, ты не представляешь, насколько я рад! — Драко обнял блондинку, ошарашенную тем, что он, во-первых, так радостно улыбается и, во-вторых, касается её, сначала неловко, а потом сильнее сжимая в своих руках.       О, святой Салазар! Боли не было! Драко теперь мог трогать всех подряд, он действительно избавился от гадости, которой отравила его Паркинсон! — Ты излечился! — весело отметила Луна, когда воодушевлённый Малфой выпустил её из объятий. — Но как?       Он потёр лоб, пытаясь скрыть румянец, загоревшийся на его лице. Ну не признаваться же Лавгуд в том, что всему виной ночь страстного секса с горячей гриффиндоркой. Но Луна всегда умела интуитивно докапываться до ответов сама, и она, покачав головой, с лёгкой усмешкой произнесла: — Если ты шёл к Гермионе, то она отдыхает у озера… — и, напевая неизвестную ему песенку, проницательная девушка пошла дальше по коридору.       Драко нашёл Гермиону, где и предполагалось — у озера. Она лежала в тех самых нескромных коротких шортиках и белой маечке на покрывале поверх мягкой зелёной травы и, кажется, спала. Розовые кусты спасали её от солнца, закрывая тенью. Рядом валялась раскрытая книга из его библиотеки и несколько красных яблок.       Он усмехнулся, подумав, что хорошенько умотал её за это утро, раз она вырубилась прямо здесь. Сам он совершенно не чувствовал усталости, только желание жить, двигаться, трогать и обнимать… — Гермиона! — тихо позвал Драко, разглядывая её спокойное спящее личико с еле заметными веснушками.       Ведьма медленно открыла глаза, поморгала, и её лицо прорезала довольная улыбка. Она села, зевнула в ладошку и потянулась, поднимая руки вверх и обнажая загорелый плоский живот. — Привет, красавчик! — Гермиона игриво подмигнула ему.       Малфой рассмеялся и дёрнул бровью, поедая взглядом оголённую полоску кожи на её талии: — Привет, красотка! Знаешь, что ты сделала со мной? Ты излечила меня, доктор Грейнджер. Ты лучший доктор, которого я когда-либо встречал в своей жизни!       Он сорвал самую пышную розу и кинул ей на колени, склонив голову в благодарном жесте. — А ты излечил меня, — неожиданно ответила Гермиона и погладила плед рядом с собой, приглашая сесть рядышком. — Я? Тебя? — Драко хмыкнул, не веря ей. — Не может быть! — Да, у меня была проблема. Я думала, что фригидна, — произнесла Гермиона, когда он уселся рядом.       Он немного опешил от её откровенности. Это было невероятно! Фригидна? Да она сошла с ума! — Что? Ты? Ты не фригидна, это уж точно. — Она ярко покраснела, а Драко вновь захотелось её поцеловать. — Так и есть. Поэтому мы расстались с Роном, — отозвалась Гермиона с тяжёлым вздохом. — У нас было всё плохо… Хм, в этом плане… — Да он просто идиот! — Драко закатил глаза, не понимая, как можно было упустить такую страстную, красивую и интересную ведьму.       Эту ночь, а точнее, утро и полдня они только и делали, что трахались. И такой отзывчивой и горячей партнёрши у него ещё никогда не было. Если это называется фригидностью, то он сын Филча. — Рон старался. Это я была во всём виновата… — она потупила взгляд и провела пальчиком по ткани покрывала возле ладони Драко. — Я прошу, не говори глупостей, ты же умная женщина. Ты была фригидной? Я не могу поверить в это, — он с сомнением пожал плечами.       Прикусив нижнюю губу и поиграв бутоном подаренной им розы, Грейнджер откашлялась и проговорила: — Наверно, дело в том, что к тебе я что-то почувствовала. Притяжение. Очень сильное, это было удивительно. — Гермиона подняла на него взгляд. — Ещё тогда, в первый раз, когда мы стояли очень близко у стойки ресепшена… И ты так смотрел на меня. Я ощутила странное желание дотронуться до тебя, и оно не отпускает меня и сейчас.       Драко вспомнил, что она его очень взволновала тогда. Но он боролся с собой. Боролся, как мог. И проиграл. Каким же он был идиотом! Надо было схватить её ещё в тот самый первый раз, когда Грейнджер так восхитила его, и целовать до умопомрачения!       Драко взглянул на её тонкую шею. На локоны, щекочущие обнажённые девичьи плечи. Его тоже не отпускало желание трогать Грейнджер. И теперь он мог позволить себе эту роскошь поцеловать её туда, куда ему хочется. По крайней мере, пока она разрешает. И, склонившись к Гермионе, он мягко скользнул губами по тёплой коже её тонкого плеча, пахнущего лёгкими цветочными духами. — Гермиона… Я… — он хотел что-то сказать, но не смог: она поймала его рот своим, а он притянул её к себе, целуя с жадным наслаждением.       Её губы пьянили, сводили с ума, дарили ласку, по которой Драко так скучал, и обещали много, очень много сладкой нежности и безумной страсти. — Драко, я буду здесь ещё пять дней, — прошептала она ему в губы, прерывисто дыша.       Малфой только хотел спросить об этом и рассмеялся, отклоняясь от её лица и разглядывая блестящие карие глаза. Гермиона словно читала его мысли. В голове шумела кровь, а его руки так уютно лежали на её спине и заднице. Потёршись об него как ласковая кошка, Гермиона толкнула его на плед, а потом легла ему на грудь. И посмотрела невероятно влюблённым взглядом. Солнце и синее небо, белые розы, птицы, запахи прекрасного летнего дня. Драко чувствовал себя самым счастливым человеком. — Целых пять дней? Отлично! — улыбнулся он и подумал, что побудет с ней эти дни, а потом они расстанутся.       Конечно, расстанутся, потому что проклятье снято. И он снова свободен. Гермионе он нужен только для секса, это же очевидно. И Драко не сможет долго встречаться с ней, как бы прекрасна и идеальна она ни была. Поэтому не стоит и привыкать. Грейнджер не подходит ему. Он наконец-то женится на чистокровке и решит все свои проблемы!       Так он внушал себе, пока расслабленно лежал под Гермионой и слушал её мелодичный голос. — Драко, я нашла одну занимательную книгу в твоей библиотеке. — Она начала листать фолиант одной рукой, ища нужную страницу, а Малфой целовал нежные пальчики её свободной руки, даже не замечая, что делает. — Тут говорится о магических татуировках. Конечно, я не нашла ничего о проклятьях, но это очень интересно… Слушай…       Он разглядывал её из-под полуопущенных ресниц. Из отеля доносилась тихая музыка, стрекотали кузнечики, её приятный голос прилежно зачитывал отрывок из книги. Что-то про родственные души и соулмейтов, про связь, соединяющую их навсегда, духовную и физическую… И ещё что-то… Татуировки… Расставание… Смерть… Он почти ничего не слышал. Её пальцы на вкус были, как нежный крем. Он сладко целовал их, наблюдая, как блестят карие внимательные глаза, как Гермиона убирает щекочущие прядки волос за уши. Как её грудь красиво соприкасается с его телом, не скрывая соблазнительных объёмов. Драко протянул руку и скользнул пальцами по притягивающему взгляд декольте. Её кожа была самым шикарным, чего он когда-либо касался. — Драко? Ты слушаешь меня? — она рассмеялась, вырывая его из дремлющего состояния.       Её смех… Чарующий, лёгкий… Гермиона отложила книгу в сторону и прилегла на его плечо. — Драко… Мне так хорошо здесь с тобой… — тихо произнесла она. — Так хорошо…