Отель "Белая роза"

      Их разбудил голос Луны Лавгуд: — Ребята, вставайте! — она стояла над ними в ярко-жёлтом джинсовом комбинезоне и футболке в чёрную полоску.       Большая жужжащая пчела!       Драко нехотя пошевелился, раздражённо ворча. Грейнджер наполовину развалилась на нём, опутывая своими волосами и тёплыми руками, как ещё один изящный цветок из его коллекции. — О, Луна… — Гермиона моргнула и села, удивлённо оглядываясь на потемневшее небо. — Мерлин, я спала почти весь день! — Значит, тебя ждёт бессонная ночь, — коварно прошептал Драко, наклоняясь к её уху.       Гермиона хихикнула и шлёпнула его по колену, показывая всем своим видом, что говорить об этом при Луне не слишком удобно. — Пойдёмте я покажу, каких чудесных животных нам привезли, — воскликнула блондинка, не замечая их переглядываний. — Я заказала пока три пары, самых мелких. Они все ужасно милые. — Ужасно милые? — Драко закатил глаза. — Надеюсь, ты не имеешь ввиду соплохвостов? От тебя можно ожидать…       Он встал и протянул руку Гермионе, чтобы помочь подняться. Вроде простой жест вежливости, но для него, как для человека, сдерживавшего свои руки от прикосновений целый год, это был выход на новый уровень. Он всё ещё не мог привыкнуть к такой свободе действий.       И когда Грейнджер взялась за его ладонь, Малфой так и не выпустил её, пока они не пришли на задний двор, где Луна организовала вольеры для нескольких пар животных. Лонгботтом промелькнул в сарае с садовым инвентарём, но поздороваться не вышел. — Смотрите, это радужные лисы. Их шубы меняют цвет! — Луна указала на первый вольер, в котором туда сюда носились две голубые пушистые лисички. — Пока они нервничают — привыкают к новому месту. Потом станут розовыми или зеленоватыми, в зависимости от погоды. А это клаберты! — она показала на следующую клетку. — Правда красивые? — Фу, Лавгуд, что за… ? Лисы ещё ничего, но это! — Драко скривился, разглядывая зелёных существ, висящих на деревце, выглядевших, как помесь лягушки и обезьяны, со светящимся фонариком на лбу. — В каком месте они красивые? — Во всех местах, — хмыкнула Лавгуд. — Они, кстати, очень полезные. Их фонарики горят, когда к дому приближаются чужаки. — Чужаки? — Малфой закатил глаза и развёл руками. — Ты не забыла, что это отель? Тут много чужаков… И чудаков.       Гермиона тихо смеялась рядом, и Драко тоже усмехнулся. Кудрявая ведьма одним своим присутствием сводила раздражение на нет. Он сжал её ладошку и покачал головой, предупреждающе прищуриваясь: — Не смейся надо мной, Гермиона!       Она облизнулась и прикусила нижнюю губу. А в карих глазах зажёгся обольстительный огонёк. Драко со вздохом прикрыл на миг веки — она распаляла его желание одним только взглядом. Хотелось закинуть её на плечо, утащить в свою комнату и повторить всё, что они делали утром. — А как вам эти летающие кролики? — отвлекла его Луна, показывая на низкий заборчик, за которым бегали белые и пушистые, как маленькие облачка, ушастые зверьки. — Но они пока не летают. У них сейчас такой период… — Какая прелесть! — умилилась Грейнджер и, не дослушав Лавгуд, перешагнула низкое ограждение, чтобы потискать пушистых животных с синими глазками и призрачными крыльями. — А они точно не улетят? — Нет, они обычно не улетают далеко от кормушки, к которой привыкли, — заявила Лавгуд.       А Малфой не отрывал взгляда от Грейнджер, которая слишком умильно смотрелась с кроликом на руках. Она протянула белого малыша Драко, и тот нехотя погладил животное, задевая её пальцы. Он хотел гладить совсем не кролика.       Гермиона отпустила зверька на траву, а тот недолго думая залез на крольчиху и начал недвусмысленно двигаться на ней.       Драко вдруг прыснул и переглянулся с порозовевшей Грейнджер. Она без сомнений догадалась, о чём он думает. — Они тебе никого не напоминают? — Малфой подмигнул Гермионе. — Драко! Ты что? — ведьма смущённо рассмеялась, многозначительно стрельнув глазами на Луну.       Но Драко было уже не остановить. Плевать, что подумает Лавгуд. Малахольная всё равно уже обо всём догадалась. И он хохотал над кроликами и над раскрасневшейся Гермионой, несдержанно и так свободно, что кудрявая не выдержала и стала смеяться вместе с ним. Она легонько хлопнула его по плечу, шепча сквозь смех: — Ну всё, хватит, перестань! — Он поймал её руку и закрутил, прижимая к себе. — Отпусти, негодяй! — хихикала Грейнджер. — Дерёшься, мисс Кролик? — шепнул он ей на ухо. — У меня для тебя есть вкусная морковка!       Грейнджер фыркнула, еле сдерживая новую лавину смеха. Он хотел поцеловать её, но заметил, что Лавгуд стоит у заборчика и с интересом смотрит на них, а на её лице играет добрая улыбка. — Знаете, а Невилл сделал мне предложение, — вдруг проговорила она.       Драко выпустил Гермиону из объятий. — Поздравляю тебя! — в один голос воскликнули они с Грейнджер, переглянулись и вновь рассмеялись.       Лавгуд покачала головой: — Да поздравлять вообще-то не с чем. Я отказала ему.       Драко недоумённо изогнул бровь. Всё-таки Лавгуд странная… Лонгботтом ей подходил как никто: известный волшебник, вроде не бедный и выглядит неплохо. Почему она отказалась от столь выгодного предложения? — Но почему? — озвучила его мысли Грейнджер. — Невилл же такой замечательный парень и он… — она расстроенно вздохнула.       Лавгуд успокаивающе улыбнулась: — Я знаю, он хороший парень и надёжный друг. Любая была бы рада стать женой такого доброго, красивого человека, как Невилл. Но… — она мечтательно вгляделась куда-то за плечо Гермионы. — Я хочу ощущать ещё что-то, кроме дружеских чувств к тому мужчине, что будет со мной рядом. Что-то волшебное.       Гермиона переглянулась с Драко, совершенно не понимая её. — О чём ты? — Я говорю о притяжении… Об искре. Я чувствую её между вами, — для большей убедительности она жестом обвела их силуэты ладонями. — И так было всегда, даже в Хогвартсе. Но Драко и ты, Гермиона, слишком упрямы и слепы, чтобы это заметить… Ой, кролики! — она бросилась к вольеру, увидев, что пушистые зверьки пытаются улететь.       Драко хмыкнул, чувствуя непонятное смятение. Что значит «так было всегда»? Ничего такого он не чувствовал раньше. Грейнджер ужасно раздражала его в школе, и ему постоянно хотелось задеть её. Тогда она не была настолько соблазнительно сексуальной и уверенной в себе. Она была мелкой и въедливой, как мошкара, а ещё резкой, шумной и страшненькой худышкой! И он не сдерживал себя, когда ему хотелось наговорить ей гадостей.       Чёрт, а ведь это действительно выглядит так, будто Гермиона была ему не безразлична…       Может быть она и правда нравилась ему, а Драко не понимал этого своим глупым детским умишком? Тем более, что позже он несколько раз порывался спасти её. Тогда в лесу — на чемпионате по квиддичу. И дома, когда их троицу поймали егеря. Драко взглянул на такую же странно притихшую Гермиону. Она о чём-то раздумывала, но, заметив его внимание, быстро пришла в себя и невинно улыбнулась: — Искра? — Ещё какая, Грейнджер! Пожар, фейерверк, взрыв, извержение вулкана… — Драко усмехнулся, решив перевести всё в шутку, и она снова легонько толкнула его в плечо. — Хватит, мистер Кролик! Вы думаете только об одном!       Драко коротко хохотнул. — Да я даже словом не обмолвился! Может, это кто-то другой об одном думает? — он поиграл бровями.       Грейнджер смутилась, снова толкнув его, а Драко схватил девичьи руки и поцеловал её ладошки с тыльной стороны. — Но мне это нравится, — проговорил он с довольным выражением на лице и предложил: — Пойдём поужинаем вместе?       Гермиона, грустно вздохнув, оглянулась: — Драко, ты иди, а я хочу поговорить с Невиллом… Он вчера наконец-то решился сказать о своих чувствах, и я тому виной. Наверное, сейчас он разбит.       Малфой отпустил её ладони, в который раз испытывая небольшой дискомфорт от расставания с ней. — Ладно, Грейнджер, иди спасай своего Невилла от самоубийства, а я пока проверю, как там дела в отеле, и соображу нам поесть. — Как ты можешь быть таким чёрствым? Невилл действительно любит Луну… — возмутилась Гермиона. — Ты же не веришь в любовь? — усмехнулся Малфой, скрещивая руки на груди: ему стало интересно, что же она ответит. — Не верю, — подтвердила ведьма. — Но это лишь моё убеждение. Возможно, она всё-таки существует, ведь кто-то верит в неё. В настоящую любовь. Окрыляющую, исцеляющую и меняющую всё, задевающую не только тело, но и душу. И я даже не знаю, хотела бы я полюбить вот так, по-настоящему. Скорее всего, нет. — Гермиона закусила губу. — Как говорит мой психолог — просто я боюсь потерять контроль над собой и своей жизнью. — Она пожала плечами. — И я с ним согласна. Контроль даёт ощущение стабильности и спокойствия.       Драко подумал, что её слова в чём-то отражают и его философию жизни: не любить, чтобы не терять контроля, не превращаться во влюблённого придурка, не совершать безумства, сохранив свой внутренний стержень. И кажется, сейчас, рядом с Грейнджер всё усложнилось тем, что он не хотел ничего контролировать. Ему стало плевать на спокойствие. Она ослепила его своей красотой, умом и энергичностью. Чёрт, да у него осталось меньше пяти дней, чтобы насладиться её компанией! Ему некогда думать о всякой ерунде! — Ладно, Гермиона! Я понял твою позицию… — согласился он и чмокнул Грейнджер в щёку, вызвав её очарованный вздох. — Жду тебя на ужин в беседке через час, там мы сможем продолжить наши философские разговоры! — Ты приглашаешь меня на свидание? — удивлённо спросила она.       Драко рассмеялся. Ему это нравилось: удивлять её, вводить в ступор своим поведением. Он ничего не ответил и, хитро ухмыляясь, поспешил к дому — готовиться к вечернему свиданию с Гермионой Грейнджер.

***

— Драко, снова розы? Спасибо! — говорила она с игривой улыбкой каждое утро, принимая от него букеты цветов. — Обожаю их нежный аромат! — Ты пахнешь вкуснее.

***

— Драко, у тебя хорошая коллекция книг по зельеварению! — библиотека стала её любимым местом в отеле, и Малфой частенько заставал её там за поиском новой книги. — Да, Снейпу тоже нравилось в этом отделе, — он нависал над Гермионой, будто желая помочь достать нужный фолиант, и прижимал к полкам. — Ты и с ним так же поступал? — хихикала она, а Драко оглядывался и, зная, что вокруг никого нет, гладил её, скользя руками по изящному горячему телу под сарафаном. — Нет, конечно, у него не было такой классной задницы! — тихо стонал он, сжимая её упругие бедра. — Ты уверен? — смеялась она. — Грейнджер! — он тоже смеялся.

***

— Драко, отдай мне мой лимонный тарт! Негодяй!       Как же всё-таки плохо, когда она любит то же, что и ты. — Не будь жадиной, Гермиона! Я так голоден! — Драко в шутку дрался с ней за кусок десерта, сидя на кровати в одних боксерах. — Ах, я жадина, вот оно что?! — лимонный крем оказался на его лице, но потом он уже был везде: на её щеках, шее, груди, и Гермиона хохотала, отбиваясь от его поцелуев и вездесущих липких крошек.

***

— Малфой, сдавайся! — кричала Грейнджер, забивая очередной удачный пас ракеткой. — Да вот ещё! Слизерин уделает Гриффиндор! Сдавайся ты! — Драко, весь красный от напряжённой игры, стремительно бросался за мячиком.       Гермиона была неумолима. А Драко был готов сдаться, потому что её крики, полные сексуального подтекста, её уверенное, дерзкое лицо и короткая юбка заставляли его иногда забываться и пропускать мячи.       Конечно он проиграл Грейнджер. За что был вознагражден её пылкими поцелуями и страстным сексом в душе.       Ему впервые понравилось проигрывать Гриффиндору.

***

— Мне страшно, Драко, спустись ниже! — визжала она, сидя впереди него на метле.       Малфой тихо посмеивался, обнимая её одной рукой и дыша в кудрявую макушку. — Я держу тебя! Доверься мне, Грейнджер! — она ещё сильнее прижималась к нему спиной. — Посмотри вниз! — Мерлин! Это самое последнее, что можно предложить человеку, который боится высоты! — пискнула Гермиона. — Посмотри, тебе понравится! — настаивал Драко, и она опустила взгляд на землю.       Раздался восхищённый вздох. Лабиринт был выложен в виде силуэта бутона розы, и с высоты птичьего полёта это выглядело потрясающе. — Невилл — гений! — услышал Малфой. — Согласен! — бодро поддакнул он и направил метлу вверх. — Но я гораздо симпатичнее и умнее него!       Раздались визги и ругательства. — Я убью тебя, Драко! Оставь этот детский сад! Ой, ай!!! Хорошо, ты гораздо симпатичнее… Негодяй!

***

      Дни летели как птицы. И остановить их полёт было неподвластно никому.       К концу пятого дня Драко наконец признался себе, что не хочет, чтобы Гермиона уезжала. Он стал ловить себя на мысли, что жаждет, чтобы она осталась рядом, вросла в это место точно так же, как начала врастать в его сердце. Малфой уже привык засыпать и просыпаться вместе с Грейнджер, обнимать её, касаться её красивого загорелого тела везде, где ему хочется. Гладить её по утрам, когда она спит, и следить, как его магия оставляет на ней след в виде цветов.       Его розы на её коже.       Они многое успели за эти дни: свидания, совместное чтение книг, пикники, игры в теннис, даже покатались вместе на метле. Казалось, что отпуск был у самого Драко. Столько счастья он не испытывал никогда. Всё было до того правильно, что у него ни разу не возникло вопроса, почему им так хорошо вместе. Почему она тянется к нему, а он к ней?       Почему Гермиона Грейнджер так сильно вросла в него? Он не хотел думать об этом. Только чувствовать.       В самое последнее утро они, как обычно, завтракали у него в спальне, и он уговорил ведьму сесть перед ним на стол, чтобы насладиться ею ещё разок. Так сказать, напоследок. Как самым лучшим десертом на свете. Гермиона любила, как он это делал с ней. А Драко хотел запомнить всё: её вкус, бархат кожи, мелодичный голос, кричащий и стонущий. Запомнить каждый миг с ней. Её стройные ножки на плечах, её глаза, восторг и удовлетворённую улыбку на губах.       А потом Гермиона опустилась между его ног и ответила на его ласки потрясающим минетом. Он вцеплялся пальцами в её густые кудри и стонал, теряясь в реальности и ощущениях: — Ты убиваешь меня, Грейнджер… Убиваешь… — она сладко сосала его член, лаская его кончиком языка. — Но мне нравится, как ты это делаешь… Да! Потрясающе… Я сейчас… Гермиона, ох…       Она мягко сжала его яички ладонью, не прекращая ублажать Драко губами. Грейнджер была настоящей волшебницей. Самой лучшей. Он задрожал. Он хотел кончить ей в рот, и Гермиона не отстранилась, словно желая одного и того же вместе с ним. Как обычно. — Гермиона… Гермиона… Ахх… — его мощная струя оросила её язык, и она вздрогнула от неожиданности, но проглотила всё до капли. — Ты сладкий, Драко Малфой… — рассмеялась Грейнджер, облизывая губы, словно кошка, наевшаяся сметаны. — Это всё пирожные с малиной… — прерывисто выдохнул он, подрагивая от пережитого оргазма, а затем потянул Гермиону к себе на колени. — Мне понравилось… — мурлыкнула она.       Драко мог только восхищённо бормотать: — Мерлин, где ты была так долго? Где ты прятала себя такую? — Такую развратную? — улыбалась она своими красивыми, немного опухшими губами, доставившими ему невероятное наслаждение. — Такую классную… — Драко нежно поцеловал её, а потом ещё, чуть жёстче и прижал Гермиону к себе, углубляя поцелуй.       Они целовались, наверно, тысячный или миллионный раз за эти дни, но ему всё равно было мало. Им было мало. Грейнджер обожала целоваться. Она любила зарываться пальцами в его волосы, любила гладить его плечи, любила его прикосновения.       Малфой ощущал что-то до боли тёплое, нежное и трепетное по отношению к этой волшебной женщине в его объятьях. Его душа цвела, как кусты роз в саду мэнора, и Драко не мог насладиться этим удивительным чувством. Оно наполняло каждый уголок его души. И мысль о том, что он больше не увидит Гермиону, уколола Малфоя с какой-то новой отчаянной силой. Это была другая боль. Не от проклятья.       А от расставания.       Когда Гермиона вышла к стойке ресепшена с маленьким чемоданчиком, он еле проглотил слова, подступившие к горлу тугим комком: «Не уезжай! Останься со мной!»       Нет, нет, он никогда и никому не говорил таких слов. И не скажет. Драко ничего не обещал ей, а она ни разу не намекнула, что хочет чего-то большего. Он просто привык к Грейнджер. Впервые позволил женщине так глубоко проникнуть внутрь, под кожу.       Это пройдёт. Это не навсегда. Всё кончено.       Его сердце ощутимо вздрогнуло, когда Гермиона шагнула к нему и встала совсем близко — такая красивая и нежная в своём коротком белом сарафане, как фея. Драко вдруг понял, что ждёт её решения. Если бы Грейнджер сказала, что не хочет его покидать. Если бы вцепилась в него настойчивой хваткой, не желая больше отпускать от себя…       Но Грейнджер поступила по-другому. Она дала ему право выбора.       Кудрявая ведьма улыбнулась Драко и, нежно погладив его по щеке, произнесла: — Спасибо за мои волшебные каникулы. Я не жалею ни об одной секунде, проведённой вместе с тобой.       Вот и всё. Лишь благодарность.       Малфой схватил её за руку, резко притянул к себе и обнял. Поцеловал в волосы, наслаждаясь их мягкостью и цветочным ароматом.       «Это в последний раз», — обещал он себе.       Поцеловал её в лоб, в нос. Гермиона тихо рассмеялась, а он поцеловал её в губы, ещё и ещё, не обращая внимания на взгляды случайных свидетелей — нескольких постояльцев и Лавгуд, стоявшей совсем рядом за стойкой ресепшена. — Ну всё… Я пойду, Драко… Ещё один поцелуй, и я потащу тебя обратно в комнату… — взволнованно прошептала Гермиона, выскальзывая из его рук, и, перехватив понимающую улыбку Лавгуд, смутилась ещё больше.       Драко откашлялся: — Я не против… Наш отель всегда в вашем распоряжении, доктор Грейнджер, — натянуто улыбнулся он: внутри скребли когтями самые дикие кошки. — Хорошо, буду иметь в виду… — она качнула головой.       Лавгуд требовательно взглянула на Драко. Словно подталкивала его к действиям. Но он вёл себя, как вышколенный аристократ, не подавая вида, что творится сейчас в его душе. Сейчас Малфой просто ждал, когда Грейнджер уйдёт. Насовсем. И между ними всё закончится. Он снова станет тем, кем был. Никаких чувств, только удовольствие. Всё вернётся на свои места. — Мы ждём тебя, Гермиона, приезжай почаще, — влезла в их разговор Лавгуд. — Я жду! Ты можешь отдыхать у нас хоть каждые выходные. — Спасибо, Луна, я, может быть… Эмм… Пока! — Та, закусив губу, легко пожала ладошку блондинки и быстрым шагом уверенно направилась к выходу.       Гермиона не оглянулась.       Дверь за ней закрылась с глухим стуком, и Драко нервно сглотнул. Во рту стало сухо как в пустыне, а тело будто одеревенело. Внутри, где-то в глубине души мёрзлым безликим эхом отозвалась пустота. Драко закрыл глаза и тяжело выдохнул. И не сразу заметил, что Лавгуд стоит перед ним, скрестив руки. — Что? — зло прошипел он, видя в её взгляде непонимание. — Наш отель в вашем распоряжении? — повторила Лавгуд его слова, изумлённо поднимая светлые брови. — Да, что не так?! — злость и раздражение заставляли его скрипеть зубами.       Да чего, чёрт возьми, хочет от него эта полоумная?! — Только отель? — уточнила она ещё раз. — Чего ты добиваешься? — Драко сжал кулаки. — Я не понимаю тебя… — грустно вздохнула та и опустила взгляд в пол. — Не понимаю, почему всё вот так… Нелогично. Неестественно. Больно. Даже мне больно смотреть на вас обоих. Почему ты не сказал ей? Не остановил?       Он моргнул, и вся его злость ушла. Осталась усталость. Он снова разочаровывал кого-то, в этот раз Лавгуд. Пусть. Драко Малфой такой, какой есть, и меняться не будет. — Потому что так надо, — грубо бросил он. — Ты никогда этого не поймёшь.       Луна посмотрела на него долгим взглядом, а потом молча развернулась и пошла к лестнице. Розовые бабочки на её светлых волосах весело подрагивали своими крылышками. Это больше всего взбесило Драко. — Что, Лавгуд? Что ты хочешь сказать мне, давай уже скажи?! — закричал он ей вслед. — Я молчу! — откликнулась она. — Ты слишком громко молчишь! — Значит, ты всё понял сам!       Конечно, понял. Он, возможно, самый последний идиот в мире: отпустил девушку, которая освободила его и одновременно захватила в плен своего очарования, красоты и ума. Девушку, которая, возможно, была той самой.       Нет, это всё романтический бред! Девушек вокруг тысячи, и каждая вторая теперь может быть той самой. Не Грейнджер. Нет. Не она. Только не она.       Но почему же тогда ему было так больно, словно шипастые ветки невидимыми тисками сдавили его грудину оставляя на ней рваные раны? «Это временно, — мысленно убеждал себя Малфой. — Раны заживут, просто нужно найти пластырь. Много пластыря».