***
Утро встретило Малфоя головной болью, мерзким послевкусием на языке и желанием стереть себе память. Забыть о вчерашнем, об Астории, прогнивших шлюхах из борделя и о своём дурацком поведении после. До чего он дошёл? Это было слишком даже для него. Он надеялся, что не распугал вчера отдыхающих и никому не навредил. Драко медленно поднялся с кровати и устало вздохнул, увидев, что он находится в той самой комнате, где был так счастлив. Он втянул носом воздух и грустно усмехнулся, понимая, что запах её духов никуда не испарился и окутывал покрывалом тепла и нежности. Ему не убежать от неё. И Драко больше не хотел бегать. Он скользнул взглядом по столику, где они с Грейнджер обычно завтракали. Бокал с водой сверкнул в тусклых лучах утреннего солнца. Он потянулся к нему и заметил рядом старинный фолиант в серебристой обложке. Тот самый, что читала Гермиона, когда они заснули у озера. Драко вспомнил слова матери во сне: «Прочитай эту книгу, Драко, и ты всё поймёшь. То, что с тобой произошло — чудо! Сейчас это так редко случается! Тебе повезло…» Повезло? Он одним глотком осушил бокал и раскрыл первые страницы, впиваясь внимательным взглядом в витиеватые буквы, написанные древним волшебником: «Соулмейты. Души, связанные на века». Нет. Малфой не верил в эту хрень. Он слышал, что такое бывало раньше, очень давно — в древнюю эпоху Мерлина. Драко воспринимал все эти истории про родственные души, как сказки или мифы, где правды всего на десять процентов, а всё остальное — выдумка романтичных придурков. Но он всё же пробежался глазами по строчкам и не смог остановиться. В книге очень интересным и лёгким языком освещалась тема родственных душ: там рассказывалось о магических метках, в частности, о татуировках, душевной связи, о том, что при более интенсивной и тесной связи соулмейты могут читать мысли друг друга и видеть сны своей пары, а если они не останутся вместе, то это отразится на здоровье обоих. Малфой узнал из книги о плюсах и минусах жизни соулмейтов, а также о нескольких известных магах, не пожелавших быть вместе со своей половинкой, и о том, чем это закончилось для них. Тоска… Смертельная болезнь… И печальный уход из жизни в одиночестве. Просидев за чтением больше часа, Драко решил найти Луну, догадываясь, что именно она оставила книгу на столике. Кто-кто, а уж она-то в таких странных вещах разбиралась лучше всех. Малфой не нашёл её у стойки в холле и, предположив, что Лавгуд возится с магическими животными, вышел в парк отеля. И первым делом заметил широкую спину в джинсовой куртке. Лонгботтом поливал осыпáвшиеся кусты роз, направляя волшебной палочкой аккуратную струю воды из озера. Драко огляделся: лабиринт перестал радовать глаз своей красотой, цветы завяли, а лепестки укрывали землю серым ковром. Он решил, что всему виной наступающая прохладная осень. — Привет, как ты? — спросил Невилл, обернувшись. — Вчера тебя было не узнать. Он остановил полив в ожидании ответа. — Н-да. Я вёл себя, как последний кретин, — согласился Драко, подойдя ближе к нему. С того самого дня, когда Лавгуд отказала Лонгботтому, они почти не разговаривали. Драко не понимал экс-гриффиндорца — с его регалиями и уважением общества он мог бы работать в Министерстве на любой должности, какую он только захочет, но вместо этого герой Магической войны ковырялся в саду бывшего Пожирателя смерти и бегал за девушкой, которая задвинула его в глубокую френдзону. — Почему ты остался в отеле, она же послала тебя? — хмуро проговорил Малфой, не обращая внимания на то, как Лонгботтом расстроенно моргнул и опустил взгляд в землю. — Всё не так, Малфой. Она не послала меня, — покачал головой Невилл. — Луна мне всё тактично объяснила, и я понял её. Она хорошая девушка и достойна быть счастливой. Не со мной, так с кем-то другим. Мы решили остаться друзьями. — Это дерьмово, ты так не считаешь? — предположил Драко, глядя на гуляющую у озера влюблённую парочку постояльцев. Лонгботтом коротко усмехнулся и тоже оглянулся на влюблённых. — Я здесь до рождества. У меня контракт с твоим отелем, если ты не забыл. А потом я уеду на стажировку в Австралию. Не беспокойся за меня. — Ладно. Я и не беспокоился. — Драко потёр лоб. — Просто подумал, что я бы так не смог. Если бы Гермиона была рядом, он бы точно не удержал свои руки и чувства в узде, и никакой дружбы между ними никогда бы не вышло. — Конечно не смог бы. Вы же с Гермионой соулмейты, — понимающе кивнул Лонгботтом, и Малфой бросил на него изумлённый взгляд. Тот смотрел открыто и прямо, но Драко уловил ещё кое-что: кажется, Невилл завидовал. — Ты веришь в это? В соулмейтов? — Малфой скрестил руки на груди и взглянул на бывшего гриффиндорца, недоверчиво прищурившись. — В то, что я и Гермиона… что мы… — Да, я верю, — убеждённо проговорил тот. — И знаешь, почему? Я видел вас двоих. Вам никто не был нужен все эти дни, пока вы были вместе! Вы не отрывались друг от друга, а ваши глаза!.. — он развёл руками. — Что «наши глаза»? — Видел бы ты со стороны, как вы смотрели друг на друга… — Невилл грустно усмехнулся. — Я могу только мечтать, чтобы Луна так посмотрела на меня… И самое важное, когда ты трогал Гермиону, её кожа покрывалась твоими татуировками. Мы все это замечали! А эти розы! Взгляни на них! — когда Лонгботтом указал на своё творение — садовый лабиринт, его глаза загорелись: он и правда был фанатом своего дела. — Помнишь, когда они зацвели? А когда начали вянуть? Эта земля — ты. Состояние твоей души влияет на неё. Ты знал это? Когда тебя прокляли, прокляли и её. Когда вы с Гермионой стали встречаться, розы ожили и зацвели! Чёрт. Видимо, отдавая мэнор и всё, что к нему прилагается, в полное распоряжение единственному сыну, отец каким-то специфическим и неизвестным заклинанием привязал Драко к месту. Молодой аристократ решил, что позже ещё раз перечитает магический сертификат передачи дома. Драко задумчиво коснулся поникшего бутона розы, и в его мыслях возник образ Гермионы. Он вспомнил, как прекрасная ведьма тянулась к нему, как счастливо смеялась, как её карие глаза горели от восторга и радости каждый раз, когда он обнимал её и шептал на ушко всякие пошлости и комплименты. Драко улыбнулся этим приятным добрым воспоминаниям. Теперь он понимал, что Гермиона никогда уже не уйдёт из его сердца. Она его родственная душа, соулмейт, его половинка, и он больше не будет отбиваться от своей привязанности. И от своей любви к ней. Малфой вздрогнул, когда последняя мысль озарила его, а роза в руке вдруг вскинула пышную голову вверх и распустила белые лепестки. Кусты словно охватил игривый ветерок, но он не срывал листья — наоборот, лабиринт оживал. Поникшие цветы, что ещё оставались висеть на ветках, вдруг поднялись и раскрылись, освещая хмурый осенний день белыми вспышками. А потемневшая зелень листвы снова приобрела свежий оттенок. Лонгботтом изумлённо охнул, наблюдая, как его лабиринт возвращается к жизни, и, рассмеявшись, похлопал Драко по плечу: — Я знаю, о ком ты думаешь, Малфой. И я впервые такое вижу! Загадка природы, согласись? Драко даже не заметил его панибратского жеста, думая о своём: — Что мне теперь делать? — пробормотал он, разговаривая, скорее, с самим собой, но Невилл ответил ему: — Пришли ей розы и позови на свидание. А потом скажи правду, признайся, что чувствуешь к ней. Драко взглянул на Лонгботтома и, скептически изогнув бровь, хмыкнул. Возможно, это было хорошей идеей.***
Драко никогда в жизни не писал любовных писем девушкам, тем более, что последняя его подружка, чёртова Паркинсон, бежала к нему по первому щелчку пальцев. Зачем было напрягаться? Тем не менее письмо для Гермионы далось легко. Малфой с огромным желанием взялся за перо, и слова полились из него потоком. Он исписал два пергамента, где признавался, что сходит с ума без неё, что видит её во снах, что очень скучает и помнит каждый миг, проведённый вместе… Перечитав свою писанину, он закатил глаза. Нет, такую слащавую, хоть и правдивую прозу мог сочинить кто-то типа Лонгботтома, но не он. Драко Малфой должен оставаться Драко Малфоем. И он смял исписанные листы, а затем набросал всего несколько строчек: «Доброго дня, доктор Грейнджер! Не забыла ещё своего счастливого пациента? Я бы хотел сказать тебе о многом. Но лично. Хочу увидеть твои красивые глаза и обнять тебя. Давай встретимся. Драко Малфой». Вместе с запиской он отправил букет белых роз. Сова прилетела без ничего. Гермиона не ответила, но цветы и записку забрала. На следующий день Драко написал ещё: «Привет. Не хочешь говорить со мной? Понимаю, наверно, я слишком долго думал, прежде чем напомнить о себе. Давай обсудим это. Я очень соскучился. Хочу увидеть тебя. Драко Малфой». И ещё один букет улетел с совой. Но и это послание осталось без ответа. «Гермиона, что-то случилось? Почему ты молчишь? Ответь же мне. Драко Малфой». Ещё букет. И ноль внимания. Драко злился. Он не знал, что вообще происходит, и на четвёртый день решительно аппарировал в Мунго, чтобы наконец всё выяснить. На просьбу увидеться с доктором Грейнджер, пожилая медсестра строго ответила, что у той сложный пациент, и она не может отвлекаться от работы. Малфой оставил медсестре очередное послание для Грейнджер: «Привет! Я узнал, что у тебя всё хорошо. Это радует. Гермиона, поговори со мной, пожалуйста. Что бы ты ни думала обо мне, дай мне шанс. Нам это нужно обоим. Я жду тебя в отеле, всегда. Если тебе не удобно в отеле, давай сходим в ресторан, в кафе, погуляем в парке у больницы… Выбери любое место в Англии и напиши мне, я буду ждать тебя там. Твой Драко». Она не ответила, и утром пятого дня к ней полетела коробка с лимонными амальфи и розой в стеклянной колбе. «Мерлин, Грейнджер, я не понимаю… И больше не могу ждать твоего ответа. Нам нужно срочно поговорить! Я не знаю твой график работы, не знаю, как ты попадаешь домой и где ты живёшь, но я найду тебя! Д. Малфой. P. S.: Может быть, лимонный десерт напомнит тебе о наших чудесных днях, и ты наконец откликнешься на мой зов». И коробка, и роза вернулись обратно. Что бы это ни значило, Драко действительно не мог больше ждать. Гермиона была нужна ему как воздух. Ему казалось, что весь мир замер в ожидании её отклика. Все эти тягучие дни ожидания он не мог нормально ни есть, ни пить, мучаясь вопросом, почему она молчит. Он безмерно сильно хотел увидеть её. Вечером этого же дня Драко всё-таки узнал, где живёт Гермиона, и поспешил в Косой переулок. Там, в жилом квартале он нашёл дом, в котором она снимала квартиру, и поднялся на третий этаж. В воздухе на лестничной площадке он сразу же уловил лёгкий аромат её духов. Малфой закрыл глаза, ощущая тёплую волну счастья и предвкушения. Здесь живёт его фея. Его Гермиона. Драко сгорал от нетерпения, но держал себя в руках. Он осторожно постучал в дверь, хотя ему хотелось сорвать её с петель и ворваться в квартиру. Послышались мягкие шаги. Драко нервно сглотнул, чувствуя, как сердце взволнованно заколотилось в груди. Сейчас он увидит её. Чёрт, кажется, он дрожал как влюблённый малолетка. Это уж слишком! Драко усилием воли заставил себя выпрямиться и принять уверенный, даже немного самодовольный вид, чтобы скрыть волнение. Дверь открылась, и в тёмном проходе коридора, как прекрасное видение, показалась Гермиона. С распущенными пышными кудрями, в джинсах и красном джемпере с вышитой белой розой на груди. Такая домашняя и тёплая, немного уставшая, но всё равно очень красивая. Самодовольство тут же слетело с лица, как ненужная маска. Драко восхищённо выдохнул, любуясь ею. «Моя любимая… Моя душа», — радостно шептал его внутренний голос. Гермиона удивлённо открыла рот, не веря своим глазам, а Драко, прикусив нижнюю губу, улыбнулся и шагнул в темноту её квартиры. — Привет, Гермиона, — хриплым голосом проговорил он, не спуская с неё взгляда. — Как же я соскучился по тебе! А внутри него будто полыхнуло пламя, ему дико захотелось плюнуть на все приличия и броситься навстречу, поднять её на руки и целовать без остановки. Целовать, касаться и чувствовать её. Но Грейнджер отошла на несколько шагов назад и неловко откашлялась. Она была странно холодна и нервно сжимала губы, стараясь больше не смотреть на него. Драко закрыл за собой дверь, ощущая неприятное напряжение, висящее в воздухе. Ему стало тесно в коридоре её квартиры. — Что ты здесь делаешь? Как ты нашёл меня? — спросила Гермиона, всё так же не глядя ему в глаза. Она говорила таким тоном, будто он снова её пациент в Мунго, чужой и далёкий человек. Будто между ними ничего никогда не было и нет. — Я спросил у секретаря в больнице. — Драко скрипнул зубами, но его так сильно тянуло к Грейнджер, что он сделал ещё один шаг вслед за ней. — Они не дают такую информацию. — Два шага назад. — Я применил Империус, — просто ответил Малфой, словно в этом не было ничего плохого, и почти прижал её к противоположной стене. — Что?! Драко! Ты не должен был! — возмущённо воскликнула Грейнджер, наконец впиваясь в него горящим недовольным взглядом. Хотя бы так… Драко тут же воспользовался этим и усмехнулся, ловя свет её карих глаз: — Шучу, я просто вежливо попросил и был очень обаятелен. Грейнджер, а как ещё мне найти тебя? — он жадно оглядывал её и, протянув ладонь, нежно погладил тонкое плечо в красном мягком джемпере. — Давно тебя не видел, ты всё так же прекрасна… Гермиона вздрогнула от его прикосновения и попыталась сбежать, но Малфой перекрыл ей путь, упёршись кулаком в стену. Он наклонился ближе к её лицу. — Ты прячешься от меня? — спросил он, чуть нахмурившись. — Что происходит? Почему ты не отвечала на мои послания? — заметив, как Грейнджер закрыла глаза, чтобы не видеть его, Драко проговорил мягче: — Гермиона, я хотел сказать… Сказать, что не должен был отпускать тебя! Если ты злишься на то, что я так долго, почти полмесяца соображал, прежде чем написать, то ты права… Мне нет оправдания. Каюсь, я был не уверен… Но это можно простить, я много думал и теперь знаю, что мне нужно. Я пришёл за тобой и не хочу больше расставаться. — Он коснулся тёплого бархата её щеки, и под его пальцами на коже ведьмы расцвела татуировка в виде бутона розы. Драко снова почувствовал это неутолимое жадное желание трогать Грейнджер, оно прошло мурашками по всему его телу и откликнулось возбуждением. Он желал её нежности. — Гермиона, святой Мерлин… — тихо произнёс Малфой. Она была так близко. — Как же я люблю твою кожу… Моя фея… — он осторожно обнял Грейнджер, но ведьма не сделала ни одного движения в ответ. — Драко… Прошу тебя. Я… — проговорила она, тяжело дыша ему в грудь горячим дыханием. — Не надо меня просить, всё, что хочешь, будет твоим. Я должен тебе признаться. Я никогда не чувствовал такого… Ни к одной девушке… Гермиона, я хочу… — он вдохнул приятный аромат кудрявых волос и склонился к её лицу, потянулся к девичьим губам, по которым очень скучал, с одним желанием: целовать их до умопомрачения. Но ведьма отвернулась. Малфой посмотрел на её профиль, пребывая в лёгком недоумении. — Драко, перестань. — Грейнджер была серьёзна, она снова тяжело вздохнула и отрывисто произнесла: — Ты должен кое-что знать обо мне… Я замужем. Малфой опешил. Выпустил её из рук, недоверчиво качая головой и отказываясь верить в услышанное. Нервный смешок вырвался из его рта. — Нет. Нееет, — произнёс Драко, к горлу подступал истерический смех, и он еле сдерживал его. — Шутишь? Этого не может быть! Гермиона, ты же… Когда ты успела? — Драко, я замужем больше года. Об этом писали в газетах. — Она сложила руки на груди и отвернулась, а он всё смотрел на её профиль, пытаясь понять, шутит она или говорит правду. Грейнджер не врала. Драко почувствовал это. Ощутил, словно это было пощёчиной, ударом кулаком в нос… Гермиона не жалела его. — Подожди… То есть… А как же… Ты ведь всё ещё Грейнджер… — он чувствовал себя полным идиотом. Влюблённым идиотом, которого уронили с небес на твёрдую землю. — Я не взяла фамилию мужа, вот и всё. — Гермиона покраснела и, отвернувшись от него, прошла в маленький уютный зал. Малфой последовал за ней, тупо соображая, во что он вляпался. — Твой муж — Уизли? — уточнил он. — Но почему ты сказала, что вы расстались? — Мы действительно расстались с Роном. — Она смотрела в пол, кусая губы. — Я говорила о причине… Мы не были вместе полгода и собирались разводиться. Но совсем недавно встретились и решили… В общем, мы помирились. — Гермиона подняла голову и взглянула прямо, с вызовом, которого Драко не понимал. — Уходи, пожалуйста, скоро придёт мой муж… Она отталкивала его, и это было очень больно. Гнала его как назойливую муху, но ему не хотелось так! Драко хотел остаться или забрать её с собой! Как угодно, только вместе! — Но… Подожди… А я? Гермиона, я ничего не значил? — он чувствовал, что в груди теснятся обида и боль, словно его топтали ногами. Грейнджер разбивала его сердце. По кусочку ломала его. — Драко, то, что случилось между нами… было прекрасно, — дрожащим голосом произнесла она, облизав пересохшие губы. — Я смогла помочь тебе. Ты помог мне раскрыть мою страстность… На этом всё. Просто уйди. Уйди из моей жизни. Не пиши писем, не присылай роз… Не надо, прошу тебя. Гермиона стирала его, истребляла каждым словом, каждым колючим «Уйди!» Как она могла быть так жестока с ним? — Грейнджер! — рявкнул Малфой, задыхаясь от боли. — Я тебе не грёбаный целитель! Я не лечил тебя! Что ты мне сейчас хочешь сказать?! Хочешь сказать, что мы квиты и на этом всё? — он уже хрипел. — Нет! После того, что я узнал о нас, мы не можем вот так расстаться! Я хочу тебя! Хочу тебя себе! Ты мне нужна! В её глазах сверкнули слёзы: — Я не буду твоей! Уходи же! Драко упрямо покачал головой и встал посреди комнаты, скрестив руки на груди и решив, что не сдвинется с места. — Я никуда не уйду! Я дождусь твоего рыжего рогоносца и сообщу ему лично о его мощных ветвистых рогах! — Я уже рассказала ему, и он простил, — произнесла она срывающимся голосом. — Тем более, что теперь я… Ну… я нормальная женщина. — Что? Ты уже… — он не верил своим ушам. — Ты с ним… после всего, что было между нами?! Она набрала воздуха и открыла рот, чтобы сказать что-то очень гневное и, наверное, жестокое, но её перебили: — Мама! Мама! — из комнаты раздался тоненький голосок. Драко замер и взглянул в сторону, откуда послышался испуганный детский крик. Из-за угла выглянула маленькая рыжая голова, и сверкнули два любопытных голубых глаза. — Иди в комнату, малыш! Я сейчас приду, — откликнулась Гермиона. Послышался топот мелких ножек и хлопок двери. Драко смотрел на Гермиону не отрываясь. Она молчала. И он молчал. — Извини, мне надо идти! — неуверенно проговорила Гермиона. — Прощай. Значит, у неё ещё и ребёнок есть?! От этого рыжего ублюдка! Драко вытер лицо руками, голова взрывалась от мыслей. Но он был готов на всё. Тихо зарычав, Драко снова взглянул на Гермиону и, не раздумывая, проговорил: — Я не уйду отсюда без тебя. Я люблю тебя! И полюблю твоего ребёнка. Поэтому бери его, собирай ваши вещи и пойдём. Пойдём, я серьёзно. Драко впервые произнёс слова о любви. Нет, они сами вылетели из его рта, и он отрешённо понял, что больше не властен над собой. Как бы он ни бежал от этого чувства, оно накрыло его и теперь размалывало на куски. Гермиона не сдвинулась с места, буравя его злым взглядом: — Ты же говорил, что любви не существует? — Я ошибался, я жестоко ошибался! Гермиона, я не могу без тебя! — Малфой был готов упасть перед ней на колени, и еле удержался, боясь потерять в её глазах последние капли гордости, а Грейнджер недоверчиво качала головой, не веря в его слова. — Ты всё перевернула в моей жизни! Всё изменилось. Я изменился. И я уже не хочу жить так, как раньше. И вот это… Посмотри, что ты скажешь насчёт этого? — Драко протянул ладонь и коснулся её запястья, на котором чёрными изящными линиями мгновенно расцвели татуировки. Гермиона еле слышно всхлипнула, глядя, как розы красивым рисунком обвивают её руку. — Что ты скажешь на это? Мы, чёрт возьми, соулмейты! — хрипло произнёс Драко с надеждой, что хотя бы это заставит её задуматься и перестать отталкивать его. Гермиона была как глоток чистой воды, и ему нужно было его испить. Она могла спасти его одним поцелуем и могла также убить, оттолкнув его. И, подняв глаза, полные слёз, ведьма воскликнула: — Да! Да! Я знаю это! Я поняла это ещё в наш первый раз, я чувствовала нашу связь всей душой! И я не настаивала на том, чтобы быть вместе. Я ждала, что ты что-то сделаешь, какие-то шаги, сам! Ко мне. Но ты! — Драко вздрогнул, он видел боль в её глазах. — Я уходила, и ты не сказал мне ни слова! Я ждала неделю, две, а ты не прислал ни записки, хотя найти меня совсем не трудно! Я всё ещё работаю в Мунго! — Грейнджер, мне нужно было это время… — Он видел, что ей не всё равно. — Но я правда скучал и думал о тебе не переставая. Гермиона тоже страдала, но он утешит её. Драко хотел утешить её, прижать к себе, целовать, гладить, быть с ней, наслаждаться ею и дарить наслаждение. Он уже было потянулся к ней снова, но она вырвала свою руку из его хватки. — Нет, не надо… Я не верю тебе! Ни одному твоему слову! — закричала Гермиона, и её лицо исказила ярость. — Просто уйди! Уходи, и никогда не возвращайся! Я не хочу тебя видеть! Мне плевать на то, что мы соулмейты! Я не хочу знать тебя! Исчезни, пока я не прокляла тебя! — Грейнджер! Да почему? Что случилось? Что с тобой? Я же готов… Он был готов на всё ради нее. Готов ждать, когда она бросит мужа. Готов взять её с ребенком, да даже быть её любовником! Кем угодно, только не отпускать её больше. Но Гермиона словно сошла с ума. — Ты не нужен мне! Я не хочу тебя! — она ударяла его по груди, подталкивая к коридору. — Не хочу тебя видеть! Не хочу! — Грейнджер, успокойся! — он схватил избивающие его кулаки и развёл её руки в стороны. — Ты врёшь сама себе! Успокойся или я… Подхватив Гермиону за талию, он прижал её резким движением к своему телу и жадно впился в сладкие желанные губы. И снова его окутало это чувство свежести и полёта, он будто воспарил в небо от одного прикосновения к её губам. А Гермиона громко застонала. Но не от страсти… Она так горько зарыдала под его поцелуями, что Малфой испуганно отстранился и отпустил её. Она плакала и толкала его, ошарашенного её ненавистью и ослабевшего от непонимания происходящего. И Гермиона всё-таки выдворила его за дверь. Драко остался по ту сторону. Любимая девушка, которая к тому же была его родственной душой, жестоко выкинула его из своей жизни. — Гермиона… Гермиона, пожалуйста… — звал он, ударяясь головой о твёрдую поверхность двери. — Гермиона, да объясни ты мне… Почему ты так ненавидишь меня? Ты нужна мне… Гермиона… Ты очень нужна мне… Грейнджер, чёрт возьми, ты так нужна мне… Он выполз из подъезда совершенно потерянный и убитый, и сел на мокрый тротуар, не видя ничего и никого вокруг. Холодный дождь попадал за его воротник, но Драко не чувствовал ничего, кроме острой боли в сердце. Это было больнее проклятья Паркинсон в миллионы раз. Лучше бы он никогда не встречал Грейнджер. Никогда… — Эй, чего расселся здесь, идиот?! — какой-то парень споткнулся об него, и Драко увидел знакомое лицо. — Малфой? Это был Блейз. — Драко, что с тобой? — бывший друг бросился к нему на помощь и постарался поднять с земли. — Оставь меня, Блейз, оставь здесь… — Драко порадовался, что идёт дождь, потому что он, кажется, впервые в жизни плакал. Девушка, которая сопровождала Забини, с волнением взглянула на Драко и тоже подошла к ним. Наколдовала зонт, закрывая их всех от осеннего ливня. — Привет, Паркинсон, — пробормотал Драко, замечая знакомые черты — хотя она была совсем не похожа на ту самую Пэнси, но он узнал яркий запах цитрусовых духов своей бывшей девушки и такой знакомый пронзительный взгляд зелёных глаз. — Ты изменилась… Забини взволнованно заморгал, мечась взглядом от своей подруги к Малфою, и попытался оттащить её от Драко. — Это не Паркинсон, ты ошибся… Бетти, идём… Мы торопимся. Но экс-слизеринка гордо вздёрнула нос и пренебрежительно махнула рукой: — Не страшно. Нас подождут. — Повернувшись к Драко, она усмехнулась. — Узнал меня, Малфой. Ну привет! — маска медленно испарилась с её лица. Перед Драко стояла Пэнси Паркинсон собственной персоной. Блейз с опаской следил за ними. Драко заметил, как мулат схватился за палочку. Вот только у него не было сил ненавидеть или злиться. Малфой смотрел на девушку, которую когда-то очень жестоко обидел, и понимал её. Наконец-то до него дошло, что он сделал с ней в тот день. Как сильно ранил. Почти убил её. И он понимал, что заслужил то, чем она его прокляла. Он заслужил быть соулмейтом Гермионы Грейнджер, которого та сегодня растоптала и выкинула за дверь, не желая ничего толком объяснять. Драко закрыл глаза и шумно выдохнул носом. — Прости меня, — тихо выдавил он из себя. — Я не думал тогда о твоих чувствах, поступил как последний мерзавец… Прости… Услышав, как та хмыкнула, он снова взглянул на черноволосую девушку в тёмно-зелёном плаще, стоявшую напротив него. — Ты нашел её? — спросила она. Драко утвердительно тряхнул мокрой чёлкой. — Я нашел её… И кажется, уже потерял… — он пошатнулся и снова почувствовал невыносимую колющую боль. Его сердце не выдерживало всех этих чувств и переживаний, что навалились на него как вся тяжесть мира. Он вцепился в Паркинсон и прохрипел: — Мне надо домой… Я не могу быть здесь… Я хочу домой, мне хреново… — Пэнси с тревогой в глазах схватилась за его руку, а Блейз поддержал под другую, и они вместе аппарировали к мэнору.