Лабиринт

Разноцветные мантии, спешащих домой, либо вышедших в атриум поглазеть на вновь, падающего с пьедестала величия, или торжественно возвращающегося на него, Люциуса Малфоя, волшебников, калейдоскопом мелькали перед глазами Гермионы, выискивающей в толпе знакомую рыжую (а рыжую ли?) макушку. Происходящее казалось ей сюрреализмом. Медленно, как во сне, прижав к груди, ставшие уже привычными свитки, твердо понимая при этом, что работать она с ними не будет, просто не хватит желания, она пробиралась сквозь толпу. Еще с утра девушка не находила себе места, кроме волнения о результатах заседания масла в огонь добавила непроходимая тупость сослуживцев в отделе, занимающимся популяцией оборотней. Гермиона, пришла запросить статистику нападений. Однако, у вечно жующей печенье, пожилой ведьмы желание нормально работать, категорически не было. - Вам она нужна вот прямо сейчас?- хрустя печеньем, спросила ведьма. - Очень бы хотелось?- нависая над коллегой, выдавила Гермиона. - Ну ведь сегодня такой день! – искренне возмутилась пожилая дама. – половина министерства не работает. - Сегодня необъявленный выходной, или день рождения Мерлина?- скорчив саркастическую гримасу, спросила Гермиона. - Сегодня суд. – Коротко и с выражением бесспорной важности отрезала ведьма, потянувшись за очередным печеньем. - Над вами? Или над статистикой нападений? Волшебница начала мямлить, что то нечленораздельное, но впоследствии, сдалась, и приподняв палочку, достала нужный свиток. Вернувшись на рабочее место, Гермиона вот уже в течении часа смотрела куда- то мимо статистики нападения ликатропов на маглов, когда двери кабинета распахнулись. Министра магии девушка ожидала увидеть последним, однако, именно он стоял на пороге. Лихорадочно собрав свитки волшебница поздоровались с гостем. Кингсли коротко кивнул, жестом остановив начатую суету. - Я просто хотел поговорить. – Волшебник по-хозяйски уселся на свободный стул.- Может вам наколдовать окно? - Я бы с этим справилась самостоятельно. О чем вы хотели поговорить? Мысленно Гермиона приготовилась к худшему. Как шпион, забывший на столе Гитлера портрет короля Великобритании. - О Роне Уизли. – спокойно улыбнулся министр, развеяв ее сомнения. Капли холодного пота предательски выступили на лбу. Кингсли же, напротив, олицетворял собой полное умиротворение. Гермиону всегда поражала его спокойная манера вести диалог. Даже при правлении Волдеморта, нынешний министр сохранял разумное спокойствие. - О Роне? – удивилась Гермиона, - он, что не пришел на заседание? Оно уже закончилось? О Грегори Гойле, что-нибудь известно? Кто совершил нападение? - Тише, тише, тише.- Министр приподнял руку, успокаивая непрерывный поток вопросов. - Успокойся. Ты удивительно похожа на Молли. Грегори Гойл жив, но не приходит в сознание и находится в госпитале Мунго. Этим занимается мракоборческий отдел. Заседание не закончилось, члены Визенгамота объявили перерыв для проведения совещания и изучения новых материалов дела. Гермиона, ты очень умная ведьма. Я знаю, что ты никогда не перейдешь на темную сторону, не смотри на меня так, это сторона до сих пор существует и надо признать, будет существовать еще долго. Наша задача, не искоренить ее, потому, что уничтожив одно зло, мы породим другое. Не сейчас, возможно, сменится целое поколение, но результат будет вполне предсказуем. Наша задача удерживать тот баланс, который не даст этому злу возродиться. И я знаю, что ты искала встречи с Люциусом Малфоем. - Люциус Малфой воплощение этого зла?- Гермиона не мигая, смотрела в глаза собеседнику. Кингсли не так прост, как многим могло показаться, иначе он не занимал бы пост, который занял сейчас.- Он вернул к жизни Рона. –продолжила девушка, - а Нарцисса спасала Гарри, что бы ни двигало этими людьми, но они совершали добрые поступки. - Добро достаточно субъективное понятие. Ты это знаешь не хуже меня. Повисло недолгое молчание. Гермиона растерянно пробежалась глазами по статистике нападений, но потом, все же, подняла взгляд на удобно усевшегося на ее жалком стуле волшебника. - Ладно, не буду лукавить, я встречалась со старшим Малфоем, из-за заклинания, которое он применил тогда, в Лютном переулке. Сначала я боялась, что это как то отразится на здоровье Рона, целитель сказал, что это темная магия, и я просто испугалась. Позднее стала интересоваться этим видом магии, изучение этой области станет открытием. Мы так целенаправленно, что- то запрещаем и забываем, что перестаем отличаться от политики Корнелиуса Фаджа. - Гермиона заметила, скользнувшую по лицу Кингсли гримасу презрения, секунду, но этого оказалось достаточно. Рычаг воздействия был найден. - Министерство вообще оставляет без внимания огромную часть мира магии. - У нас есть отдел тайн,- усмехнулся Кингсли. - Который, настолько старательно хранит в тайне все, чем занимается, что складывается впечатление, что задача министерства, спрятать мир магии не от маглов, а от самих волшебников. Я еще могу понять, что арку смерти спрятали от посторонних глаз, но ведь такой простой, казалось бы, вопрос, как по какому принципу палочка выбирает волшебника, знают только люди, которые эти палочки производят. И сейчас, посадив Люциуса Малфоя, мы просто вычеркнем саму возможность изучения магии души, потому, что по-прежнему стараемся запретить, все, с чем не в силах разобраться. Я знаю, это наверняка не то, что вы хотели услышать от меня, но, это правда. - Интересная позиция, и ее стоит обдумать. Но говорить я хотел все-таки о твоем будущем муже. – Кингсли нарочно сделал ударение на последнем слове. Гермиона на секунду опешила, потом, наконец, спросила: - Все министерство уже в курсе?- получилось чуть грубее, чем она рассчитывала. - Нет. Процентов сорок. – Кингсли улыбнулся. - Я даже «да» не ответила… - Об этом тоже многие в курсе. Книга регистрации магических браков ответ не зафиксировала. Гермиона, Рон, только что, взял на себя всю вину за гибель стажера. - Что?!!! - Вернуться на службу он не сможет никогда.- Кингсли наблюдал за реакцией Грейнджер.- Мы все можем совершать ошибки, но иногда, всего один раз свернув на неверную дорогу, можно навсегда отрезать уже проложенную, главное помнить об этом. Зайдешь завтра ко мне, лучше во второй половине дня. Нужно будет ознакомиться с одной идеей. Если справишься, сделаешь неплохую карьеру в министерстве. Улыбнувшись на прощанье, министр покинул кабинет, оставив девушку наедине со статистикой нападений и с невероятно медленной стрелкой часов. Кингсли и намека не сделал на ожидаемое решение суда, да и надеяться на что-то другое было бы просто глупо. Однако, намеки он делал совершенно иные и этот факт волновал Гермиону гораздо меньше, чем возможное заключение под стражу главы семейства Малфой. Благополучие Рона теперь было неразрывно связано с благополучием Люциуса. Сама возможность существования, нарисованного юношескими мечтами, семейного благополучия теперь зависило только от безопасности человека, которого она ненавидела добрую половину всей своей жизни. Еще перед вторым курсом, при первой их встрече, Гермиона поняла, что это не просто отец Драко. В лице старшего Малфоя она видела весь, настроенный против, таких как она магический мир. Мир, который отказывался принимать волшебников, рожденных не магами. Мир, считающий их низшей расой, только потому, что в жилах таких как она, течет недостаточно «чистая кровь». Как будто у Гермионы был выбор где и как родится. Только собственным трудом и знаниями она доказывала и продолжает доказывать, этому миру, что достойна, быть волшебницей. Что не уступает в своих знаниях чистокровным Уизли и Малфоям. Таким разным, казалось бы на первый взгляд и таким похожим. И те и другие, как, оказалось, знают много больше. Та же история с долгом жизни, прямое тому доказательство. Рон упомянул при ссоре, что она не понимает этих понятий, только потому, что родилась в семье маглов. Не про все пишут в учебниках. Не все области магии открыты для изучения. Та же запрещенная магия, нацеленная на столь тонкую материю, как душа, была тайной, разгадка которой опять же была привязана к Люциусу Малфою. Когда, и без того медленная стрелка доползла до нужной отметки, Гермиона сгребла в охапку пергаменты и вылетела из кабинета. Ощущая почти физическую необходимость увидеть своими глазами то ли Рона, то ли Малфоя. За последнее время эти двое неразрывно связались в ее подсознании, той же связью, которой привязал себя к Малфою Рон. Волшебница медленно шла по атриуму, ища глазами Рональда, когда спиной почувствовала взгляд. Кому он принадлежит ошибиться было невозможно. Каким- то десятым чувством она знала, кто это и что он на нее смотрит. Отблески волшебных фотокамер замелькали на отполированных стенах министерства. Дыхание перехватило. Слегка повернув голову, она поняла, что не ошиблась. Под руку с Нарциссой, гордо глядя поверх голов репортеров «Пророка», на спину маглорожденной ведьмы, шел Люциус Малфой. На секунду их глаза встретились. Едва заметный кивок с его стороны и волна холодных мурашек на ее спине. Вспышки камер и нелепая болтовня, низкорослого полного волшебника, должно быть одного из адвокатов или доверенных лиц семьи Малфой. Гермиона не разбирала слов, но поняла, что обвинения сняты. Улыбнувшись, она шагнула в камин.