Война на два фронта

Он всегда был осторожен. Не говорил лишних слов, не делал лишних движений. Даже лишних чувств по отношению к ней себе не позволял. «Я рад быть вам полезен, моя королева», - так он назвал их отношения, когда они только начинались. Но в его глазах, которые он уводил в сторону каждый раз, говоря это, она видела печаль размером с океан. Она же в свою очередь предпочитала смолчать в ответ, потому что понимала, что от признаний легче не станет никому. Потому что все это изначально было сложно. Сейчас, лёжа в его объятиях, подставляя лицо и тело под град нежных поцелуев, она вдруг почувствовала, как к горлу подступил комок. Почему она вспомнила об этом именно сейчас? Живя вот так, от встречи к встрече уже пятнадцать лет, она привыкла ценить каждую минуту, проведённую рядом с ним. А ещё привыкла, что эти минуты ускользают слишком быстро, поэтому всегда старалась выпить их сполна, отгоняя размышления о его грустных глазах, о том, что сами по себе эти отношения не должны существовать, что Маргарет растёт и начинает задавать вопросы, и когда-нибудь обязательно проболтается… Зачем они это продолжают? Хистория закрыла глаза, пытаясь незаметно смахнуть так не вовремя выступившие слезы, но Армин, как и всегда, был слишком сдержан и внимателен, чтобы не заметить этого. Он отстранился, и вдруг, сев на край кровати, стал поспешно застегивать пуговицы своей рубашки. -Прости, - коротко сказал он, отвернувшись. -За что ты извиняешься? -Хистория, я не дурак. Я все понимаю. Давай перестанем, - он выдохнул, и, обхватив голову руками, наклонился, растирая виски и бормоча себе под нос: «Это плохо, неправильно, нечестно…». Она посмотрела ему в спину. -Зачем, Армин? Зачем ты опять это говоришь? - В женщине закипала злость. Каждый раз, каждый чертов раз, они так или иначе касались этой темы, и все непременно сводилось к скандалу. Армин мог понимать все на свете, проектировать самые сложные станки и конвейеры, легко улавливать самые незначительные перемены в ее настроении, но одного он не видел в упор - как больно ей раз за разом слышать от него такие вещи. -Потому что я знаю, как тебе тяжело, - сказал он фразу, которую повторял уже не единожды, - Я всегда говорил тебе, что изменять твоему мужу - это только твой выбор. И я приму любое твое решение. Но пожалуйста, не заставляй меня чувствовать вину сильнее, чем я чувствую ее сейчас. Я как будто насилую тебя! -Да что ты несёшь?! -Хистория! - в сердцах выпалил Армин, опять повернувшись к ней, сведя брови и тяжело дыша, - Мне тоже тяжело! Должно быть, не так, как тебе - я понимаю это, понимаю и осознаю, что твоя жертва ради наших отношений во сто крат больше. И потому я говорил тебе это с самого начала, и никогда не перестану говорить. Если мы прекратим это сейчас - то все наши проблемы разом исчезнут. Не будет больше лжи, не будет тайн, ты сможешь спокойно глядеть глаза мужу, будешь счастлива, а я просто буду дальше жить, как живу, когда ты далеко. Я буду пытаться забыть. Только скажи мне, что ты хочешь этого - и я сразу остановлюсь. Если же ты будешь плакать и этим каждый раз напоминать мне о том, насколько плохо мы поступаем, но все равно продолжать наши встречи, кому от этого будет лучше? К тому же… Я мужчина. Мне мало жалких двух раз в год! - Армин вскочил на ноги и принялся ходить туда-сюда по комнате, стараясь успокоиться и виня себя за только что сказанные слова. Хистория поджала губы. Раньше, хоть они и ссорились по этому поводу, он никогда не позволял себе быть настолько прямолинейным и грубым. Армин всегда был очень избирателен в выражениях, боялся лишний раз задеть ее. Обычно, когда он вновь и вновь повторял как заклятие своё «Давай прекратим», в ответ она грубо осаживала его, напоминая, через что они прошли, каких усилий ей стоило приехать и как она не хочет, чтобы они тратили время на пустые разговоры о том, что можно обсудить в переписке. Но сейчас, казалось, обида, которую он носил в душе все эти годы, наконец вырвалась наружу, и он был не в состоянии сдержаться. В своём безумном метании по комнате он напоминал Королеве не себя привычного - доброго, мягкого и ласкового, - а Эрена, который всегда отличался импульсивностью. Женщина тоже встала с кровати. Вплотную подойдя к Армину, она остановила его, схватив за предплечия. -Не думай, что можешь так просто переложить всю ответственность на меня, - прошипела Хистория сквозь зубы, - Как хорошо ты все придумал! Пусть я мучаюсь, решая, видеться нам или нет, а ты просто согласишься и если что, будешь винить меня за этот выбор! - она отпустила его руки и отошла к окну, - К тому же… Жалкие два раза? Да как ты вообще посмел сказать мне такое? Думаешь, я не хотела бы видеться чаще?! Армин бросил на неё взгляд, полный отчаяния и боли. -В конце концов, у тебя есть муж, с которым ты регулярно выполняешь супружеский долг! - запинаясь, тихо вымолвил он. Хистория замерла, не веря своим ушам, и посмотрела на него широко распахнутыми глазами. -Не смотри на меня так, как будто я несу бред, - Армин сжал кулаки и подошел к камину. Положив руки на его каменную поверхность, он зажмурился, стараясь остановиться, прекратить этот поток обвинений в сторону любимой женщины, но чувствовал, что не в силах больше молчать, - Марджи. Ты забеременела ей восемь лет назад. А нашим встречам в этом году сколько? Четырнадцать? Пятнадцать лет? Хистория вздрогнула. Слезы опять подступили к горлу, и на этот раз она уже не стала их сдерживать. Армин опустил голову, кулаком легонько постучал по мрамору камина. -Ты можешь встречаться с кем хочешь, - нерешительно попыталась возразить она, - Я никогда не сказала бы тебе ни слова. -Думаешь, я бы смог? - с горечью вымолвил он. Голос его вновь приобрёл привычную ему интонацию - нежную, мягкую. Он сказал это полушёпотом, как будто бы не хотел, чтобы она услышала. Хистория закрыла глаза и сделала несколько глубоких, медленных вдохов. Конечно, она понимала, что рождение Маргарет было неопровержимым доказательством ее неверности Армину, но ей всегда казалось, что этот вопрос не требует никаких ответов, потому что они очевидны. Она замужем. Мужчина зябко поежился и подошел к все ещё распахнутому окну, у которого она стояла, замерев. Закрыв его, он оперся руками на подоконник и посмотрел на улицу. -Прости меня. Я… -Не надо. - Хистория прервала его стальным тоном, - Я все понимаю. Хорошо, что ты сказал это наконец, - женщина вытерла лицо от слез тыльной стороной ладони, - Я надеюсь, что тебе стало легче. Армин ещё сильнее понурил голову. Ему было страшно повернуться к ней. Год за годом, поднимая эту тему, он заранее готовил себя к тому, что однажды она не выдержит и скажет: «Ты прав. Я больше не хочу так жить. Давай расстанемся», и каждый раз понимал, что задаёт этот вопрос не для того, чтобы она сказала это, а лишь затем, чтобы вновь и вновь слышать, что она никогда его не бросит. Сейчас, осознав, что сделал буквально все, чтобы разрушить их отношения, он безумно жалел, что дал волю своим чувствам. Кроме того, облегчение, которое он надеялся испытать после этого, не наступило. Вместо него в душе была серая, тягучая пустота, как будто весь свет разом исчез из этого мира. Молчание длилось несколько минут. Они оба так и стояли у окна, он - все сильнее и сильнее сутулящийся от груза своих слов, и она, безрезультатно пытающаяся остановить слезы. Наконец, собравшись с мыслями, Хистория повернулась лицом к нему, и положив руку на его плечо, тихо сказала: -Но ты же не хочешь, чтобы мы прекращали. Правда? Армин поднял на неё взгляд, встретившись с ее глазами. В них он не смог уловить и капли обиды. Только такая же печаль и любовь, как у него, читались абсолютно четко. Он робко приблизился и обнял ее, боясь, что она будет против. Но Хистория лишь послушно прижалась к нему, наконец находя спокойствие в его руках. Армин почувствовал, как буря в груди затихает, уступая место всепоглощающей любви к женщине. Все проблемы, все то, что он надумывал себе в эти полгода и годами ранее, находясь с ней в разлуке, вдруг опять показались незначительными и глупыми перед глубиной его чувств. Целуя ее и увлекая за собой в постель, он вдруг вновь почувствовал себя тем влюблённым юношей, которым был тогда, когда они впервые осознали, что между ними далеко не дружба. От этого чувства внутри него загорался огонь, сжигавший каждое сомнение в том, что они должны быть вместе. Сгорая в этом огне, в глубине души он корил себя за то, что опять не смог разорвать этот порочный круг, но пока ее нежные руки и губы, такие родные и любимые, были близко, ему казалось, что самое верное решение в своей жизни он уже принял.